Глава 8
Новости две. Первая – меня ненавидит семьдесят процентов девчонок потока. Вторая – мы с Темой друзья. Большую часть свободного времени я нахожусь в его компании, не обращая внимания на то, что даже соседки смотрят на меня как на врага народа. Прежняя Богдана попыталась бы им угодить и распределить время так, чтобы всем было классно и не обидно, но новая Богдана делает то, что хочется ей. А именно – наслаждается обществом Артема, почти не замечая, как быстро пролетают три недели.
До конца санаторной смены остается всего пара дней. Я бы с удовольствием удвоила срок, потому что уже так привыкла к обстановке и распорядку. И даже мелкие неприятности меня не пугают. Здесь я словно на своем месте. Свободна и почти счастлива. Но все заканчивается. Скоро придется вернуться в обычную рутину, увидеть знакомые до коликов в животе лица и жить дальше в ожидании еще какого-нибудь приключения.
– Грустишь? – спрашивает Тема, воруя сладкий перец из моего салата.
Мы сидим вдвоем за круглым столиком в столовой и уплетаем завтрак. Артем свеж и бодр, даже несмотря на то, что мы переписывались полночи, а перед этим чуть до смерти не замерзли на вечерней прогулке у моря. Из-за этого на мне сегодня все теплые вещи, которые заботливо положила в чемодан мама, и я похожа на луковичку с рыжим фонтанчиком на макушке.
– Завтра мы все разъедемся и... – Пожимаю плечами.
– Так и скажи, что будешь скучать по мне и лить слезы каждый день.
– Ну, знаешь! – гневно выдыхаю через нос. – Плакать я, конечно, не буду, а вот скучать...
Выпячивая нижнюю губу, смотрю на друга, который умудрился стать для меня очень близким всего за пару недель. Я рассказала Теме о Богдане и Оксане. Все как есть. Всю правду. И не почувствовала ни стыда, ни смущения, ведь поддержка и понимание не дали шанса замкнуться в себе. В ответ Тема тоже раскрыл некоторые моменты из своей жизни, о которых жалеет и грустит. Странно, что таким красивым парням не везет в любви. Но помимо общей грусти нас связывает и веселье. Шутки, приколы, дурачества.
– Ох, рыжая, – вздыхает Тема и бросает вилку. – Иди сюда. Кажется, я сам сейчас разрыдаюсь.
Артем обнимает меня за шею и вытягивает свободную руку с телефоном, чтобы сделать «селфи». У нас появилась небольшая традиция – делать хотя бы одну совместную фотку в день. Они все такие ужасные, что их стыдно выставлять в сеть, но вместе с этим они полны искренних эмоций и приятных воспоминаний, поэтому я не сопротивляюсь и корчу печальную мордочку на камеру.
– Сегодня последний вечер, – говорит Тема, убирая телефон. – Никита Михайлович сказал, что нам устроят танцы.
– Безудержное веселье! – усмехаюсь я.
– Обещай, что все медляки будешь танцевать со мной.
– Брось, Тем. Порадуй девочек напоследок.
– Как? Прийти голым?
– Фу! Нет, конечно! Просто не таскайся все время со мной.
– Я? Да это ты прилипла ко мне, как жвачка на кроссовку.
– С кем ты меня сравнил? Слышишь, ты?
Первый снаряд заряжен и отправляется в полет.
Кусочек помидора приземляется прямо на белоснежный свитер. Артем смотрит вниз, а после медленно поднимает голову, превращаясь в Пеннивайза с его безумной устрашающей улыбкой.
– Ну все, рыжая... Тебе крышка!
Последний день всегда самый печальный. Вроде бы все как обычно, но прохладный сквозняк грусти ощущается даже через теплый свитер. Вещи почти упакованы, разговор с родителями после обеда короткий и по делу – папа приедет за мной завтра в одиннадцать утра. Уезжать не хочется, но с другой стороны... Я уже соскучилась по родителям, сестре и Марусе. Она сказала, что накопила для меня кучу новостей, но ни за что не будет рассказывать их по телефону. Может быть, дома все будет не так уж и плохо? Надеюсь...
Единственное, что до сих пор отзывается болью в сердце, – Кот. Кто же еще? Он не писал больше, а я так и не решилась ответить на его сообщения после долгого молчания. Тема сказал, что все правильно. Что если Богдан бы действительно хотел поговорить, то сделал бы это, нашел выход. И я верю Артему. Он же парень.
После ужина номера гостиницы превращаются в салоны красоты. Народ готовится к танцам. Слышно жужжание фенов и споры девчонок, где чья юбка. Только в нашей комнате тихо и спокойно, потому что здесь живут три любительницы естественности.
– Ну что, Лисецкая, сегодня день икс? Или Артемка уже добрался до твоего рта? – спрашивает Алена.
– Мы с ним... – завожу привычную шарманку.
– Почему ты врешь нам?! Встречаетесь? Ну и отлично. Мы на него не претендовали. Зачем обманывать?
– Но я не...
– Ой! Знаешь что?.. Пошла ты!
А вот это уже слишком! Неужели так трудно выслушать? Почему всегда проще верить в небылицы, вместо того чтобы раскрыть глаза и увидеть правду? Нет... Вместо этого лучше выдумаем какую-нибудь историю и будем обижаться, даже не подозревая, как сильно ошибаемся!
– Алена! Если тебе нравится разговаривать с собой, то подойди к зеркалу! – говорю довольно громко, но стараюсь сохранять спокойствие. – Ты задаешь вопросы и сама на них отвечаешь. Не хочешь мне верить? Пожалуйста. Я не заставляю. Но обвинять меня во лжи? У тебя есть доказательства? Хоть что-то? Ты видела все своими глазами? М-м?
– Да вы палочки «Твикс»! После концерта не отходите друг от друга!
– И я ни разу не звала вас потусить с нами?
– Зачем разрушать вашу романтическую атмосферу? – хмыкает Алена, отводя взгляд.
Не претендовали, значит, да? Что-то не похоже. На кончике языка скапливается колючий комок жестоких слов, что просятся наружу. Хочется высмеять ее и надавить побольнее, но...
– Мне больше неинтересен этот разговор, – произношу холодно. – Пусть каждая останется при своем мнении.
Выхожу из комнаты и спускаюсь по лестнице. Медленно переставляю ноги, считая ступени. Хотелось ткнуть Алену в ответ. Все еще хочется. Да, на меня обратил внимание красивый парень. Да, многие хотели бы быть на моем месте. Но где тут моя вина? Что я должна была сделать? Спрятаться от него? Как нужно было поступить? Где это дурацкое правильное решение?
На первом этаже слышу приглушенные женские голоса и останавливаюсь перед дверью, ведущей в холл.
– Он снова будет со своей рыжей. Сто пудов!
– Как она меня бесит. Не высовывалась же первую неделю, а потом на тебе! Звездочка зажглась!
– И что Тема в ней увидел такого? Одевается как пацан, ржет как конь. Вся рожа в этих уродских конопушках.
– И не говори...
Делаю несколько шагов назад, ступая как можно тише. По-хорошему нужно выйти в соседнюю комнату и взглянуть в глаза двум курицам, но... Обида душит. Они ведь не знают меня. Чем я хуже? Считают, что они достойны, а я нет? Или, будь на моем месте кто угодно, ее бы все равно обсуждали?
В висках пульсирует боль.
Делаешь в угоду всем – страдаешь. Живешь только для себя, не обращая ни на кого внимания, – ты овца. Ну и что теперь? Запереться в подвале до конца дней? Впервые за последние две недели я искренне мечтаю оказаться дома сию же секунду.
– Я слышала, – продолжает один из змеиных голосов, – что она ходит к нему в комнату ночью. Да-да... Поэтому, наверное, он с ней и...
Сегодня что, день перегнутой палки?! Про одежду и смех хотя бы правда, но выдумывать мне «веселенькую» славу...
– Может, и мне расскажете? – спрашиваю громко, появляясь в дверях. – А то я не в курсе таких подробностей о моей жизни.
Парочка подружек на год старше меня хлопают тяжелыми от туши ресницами.
– Можешь строить из себя невинность сколько влезет, – оживает одна. – Мы знаем правду.
– То есть о том, что, может быть, я просто интересный человек, вы не подумали?
Девчонки усмехаются, обмениваясь многозначительными взглядами. Кому я тут пытаюсь что-то объяснить? Они все равно будут считать меня вертихвосткой. Я знаю, сама не без греха. Это защитная реакция, вызванная завистью и неуверенностью в себе. Тяжело поверить в то, что человек молодец, легче в то, что он везунчик, продавший душу дьяволу.
Слышу хлопки дверей и голоса. Скоро здесь соберется куча народу, чтобы отправиться в банкетный зал. Опускаю взгляд, ощущая, как шум в голове и болезненные пульсации растут с космической скоростью. Что-то мне нехорошо... Путь наверх становится пыткой. Навстречу спускаются девчонки и мальчишки, и от каждого чувствую волны негатива, которые ощущаются как удары плетью. Может быть, все не так. Может быть, я накручиваю, но разум уступает место чувствам, а они направлены только на жалость к себе и злость, на вселенскую несправедливость.
Возле своего номера сталкиваюсь с Ликой и Аленой. Соседки включают игнор, и я даже благодарна им за это, потому что беспрепятственно вхожу в комнату и закрываю за собой дверь.
К черту эти танцы! Никуда я не пойду!
Приходится сыграть смертельно больную перед медсестрой и позволить измерить температуру и давление. Через пять минут возвращаюсь в пустой номер с бутылкой соленой минеральной воды и шоколадкой. Телефон разрывается от сообщений.
Тема: «Где ты?»
Тема: «Все нормально?»
Тема: «Эй!!!»
Тема: «Ау-у-у-у!»
Богдана: «Плохо себя чувствую. Иди без меня»
Тема: «Я сейчас поднимусь»
Богдана: «Не надо. Мне дали таблетку и сказали, что через полчаса полегчает. Подойду позже»
Тема: «Точно?»
Богдана: «Да *улыбающийся смайлик*»
Люблю смайлики и ненавижу их одновременно. Лживые картинки. Мы отправляем улыбающиеся мордочки с каменным лицом, шлем сердечки людям, к которым не чувствуем ничего. Кругом обман.
Слышу громкий стук в дверь и выпутываюсь из сетей сна, не понимая, что происходит.
– Богдана! Ты там?
Поднимаюсь с постели и шагаю по номеру, как по палубе качающегося на волнах корабля. Открываю дверь и вижу хмурого Тему.
– Прошел уже час. Ты что, спать легла?
– Эм-м-м... Прости. Нечаянно задремала.
– Как себя чувствуешь?
– Не знаю, – качаю головой, глаза увлажняются беспричинными слезами.
– Эй-эй... Ты чего?
Тема обнимает меня за плечи и ведет обратно к кровати, помогает сесть и протягивает бутылку минералки, ловко открутив крышку.
– Позвать медсестру?
– Нет. Все нормально. Я просто... Устала, наверное.
Артем садится рядом, вглядываясь в мое лицо. Прячусь за бутылкой, глотая колючую невкусную воду.
– В чем дело? Ты какая-то расстроенная. Я думал, мы повеселимся сегодня...
– Так иди и веселись, Тем.
– Я хочу с тобой.
Обида поднимается со дна желудка и выплескивается наружу жесткими словами:
– А ты знаешь, что о нас говорят? Кем считают?
– Да плевать мне. Пусть говорят, что хотят.
– А вот мне не плевать! Я не хочу, чтобы меня считали... – Стискиваю зубы. – Я еще даже ни с кем не целовалась, а нам с тобой уже придумали бурную ночную жизнь. Как это, блин, работает?
– Погоди... Ты думаешь, что это я распустил слухи?
– Нет. Я... Нет! Я и не думала, что это ты. Просто слухи есть и...
– И будут! Потому что так устроен мир, Богдана. И у тебя есть выбор: вестись на это все и сидеть вот так одной и грустить или послать всех куда подальше и просто жить.
– А третьего варианта нет? Меня не устраивают эти два, – заявляю абсолютно серьезно.
– Я о нем не слышал...
Между нами повисает молчание длиной в несколько минут. В нем рождаются тепло и поддержка. В тишине темного номера и в дыхании двух подростков, которые думают каждый о своем или об одном и том же, но не решаются сказать.
– Почему я? – задаю вопрос с боязливым трепетом в груди. – Почему ты стал общаться только со мной? Ты мог бы тусить со всеми, как и было в первую неделю.
Артем опускает голову, зарываясь пальцами в светлые волосы, а после смотрит на меня с душераздирающей печальной улыбкой.
– Потому что ты нравишься мне. Не только как подруга или человек.
Делю пополам неловкость от признания, забирая себе часть. Температура тела повышается, мысли ударяются в хаос.
– И ты говоришь мне об этом сейчас? – тихо спрашиваю я. – В последний день?
– Если бы ты не спросила, я бы не сказал вообще.
Передо мной сидит симпатичный парень. Смущенный, но твердый в своих словах. И он нравится мне, понравился с первой минуты, а после близкого знакомства еще больше. Но что это за симпатия, я так и не могу определить. Дружеская граница, которую я сама провела, мешает, но за ней так комфортно. Так что делать теперь? Завтра мы разъедемся по разным городам. Может, пообщаемся месяц или два, а потом все закончится. Растает, как вчерашний снег.
Тема сокращает расстояние между нашими лицами. Страх заставляет судорожно сглотнуть и напрячься всем телом. Его нос касается моего, теплое дыхание ударяет в губы. Сердце колотится так сильно, что закладывает уши.
– Я... – произношу, опуская подбородок в желании спрятаться.
– Поэтому я и не хотел говорить, – шепчет Артем, отстраняясь. – Всем больно получать отказы. Не важно, парень ты или девушка.
– Прости.
– Брось, рыжая, – усмехается Тема, но я все еще ощущаю холод рукоятки ножа в руке. – Я с самого начала знал, что так будет.
– Тогда зачем ты?..
– Решил рискнуть. Последний день ведь.
– Последний день... – повторяю, словно эхо.
– Так, все! Мы идем веселиться! – бодро вскрикивает Артем и поднимается на ноги, стряхивая с себя печаль. – Мы, рыжая! Ты тоже идешь.
– Я не очень хочу...
– Ты меня отшила. Разбила сердце, – театрально прижимает руки к груди. – Так что поднимайся!
Видишь, как я несчастен? Меня спасет пара танцев и твои саркастичные замечания на тему «жизнь – отстой».
– Тем, ты дурак? – Смотрю на него, борясь с улыбкой.
– Еще какой. И ты дружишь с этим дураком, поэтому тоже не отличаешься умом и сообразительностью. Давай, Богдана. – Артем протягивает руку. – Не позволяй никому загонять себя в угол.
Втягиваю в себя воздух и хватаюсь за большую горячую ладонь.
– Вот так-то лучше! Пошли покажем всем, как нужно отрываться.
Я не хотела плакать. Не собиралась, но... Сажусь к папе в машину, слышу, как урчит мотор, обещая увезти меня очень далеко, и парочка слезинок все-таки скатывается по щекам. В руках оживает телефон, на заставке наша с Темой фотография со вчерашнего вечера и одно сообщение.
Тема: «Не реви, рыжая. Мы прощались не навсегда *фото, сделанное сегодня утром на завтраке*»
Не смотрю на свое изображение, только на Артема, который прижимается своей щекой к моей и широко улыбается. В нем столько света, столько обаяния. Невероятный парень, и я рада, что он стал моим другом.
– Лисенок, все хорошо? – спрашивает папа.
Вытираю соленые дорожки с лица и улыбаюсь:
– Да. Просто немного грустно, но это... Хорошая грусть.
– Тогда я спокоен. Готова вернуться домой?
– А у меня есть выбор?
– Конечно. Всегда есть выбор.
– Поехали на мексиканскую границу, будем выращивать ананасы. Заработаем пару миллионов, а потом уже вернемся домой. М-м? Как тебе план?
– Я скучал, дочь, – тепло произносит папа.
– И я тоже, – отвечаю искренне.
Ощущение чего-то знакомого и приятного согревает изнутри получше печки, и я быстро набираю ответное сообщение Теме.
Богдана: «Конечно. Я еще погуляю на твоей свадьбе и покрещу первенца *смайлик с хитрой улыбочкой*»
Тема: «Сплюнь, ненормальная! Я думал, мы друзья, а ты смерти моей хочешь *рыдающий смайлик*»
Богдана: «Я не могу плевать в машине. Страдай! *смайлик – улыбающийся чертик*»
Тема: «Коза рыжая *смайлик, закатывающий глаза* Напиши, как будешь дома, я позвоню *улыбочка*»
Дома от меня шарахается вся семья, только Ангелочек еще не может убежать, поэтому ей достается больше всех поцелуев и объятий. На кухне пахнет любимой жареной курицей и травами. Мама накрывает на стол, папа бурчит, что в салате нет лука, а я с воодушевлением делюсь историями, которые привезла из санатория, опуская некоторые детали.
После ужина выпроваживаю родителей укладывать спать сестру, а сама вступаю в бой с грязной посудой, болтая с Темой по телефону. Он тоже уже добрался домой и рассказывает, что его комната кажется чужой и непривычной.
– Да я серьезно! Приехал домой, а чувствую себя как в гостях.
– Что ж ты за нытик такой?
– От тебя опылился. А вообще, – Артем делает драматическую паузу, – не могу поверить, что мы не будем больше завтракать вместе и не пойдем на эти дурацкие процедуры.
– Завтра мы пойдем в школу, – озвучиваю страшный факт.
– Не напоминай!
Последняя тарелка отправляется в сушилку, и я вытираю руки полотенцем.
– Ладно, Тем. Мне уже пора ложиться.
– Спокойной ночи, рыжая. Держись умницей. Если что... Один звонок, и я приеду и разберусь со всеми обидчиками.
– Да я сама с кем хочешь разберусь, – храбрюсь изо всех сил. – Спи давай, боец. Спокойной ночи.
– Спишемся завтра?
– Конечно. На связи.
Оборачиваюсь и вижу маму, подпирающую плечом стену у двери.
– Божечки! Мам! Я чуть ежика не родила!
– Прости, милая. Не хотела мешать. – Ее глаза говорят, что она ни капельки не раскаивается. – Итак... Это был тот самый Тема, с которым вы подружились?
– Да, мы подружились. И просто дружим, – делаю акцент на последнем слове.
– Разве я сказала что-то другое? – улыбается мама шире.
– О-о-о-о... – тяну я в страданиях. – Мамуль, давай не сегодня? Я очень устала.
– Конечно, солнышко. Я просто хотела сказать... Рада, что ты дома.
Сердце сжимается, и я несусь в родные объятия, подгоняемая любовью и нежностью.
– И я тоже, – произношу шепотом.
– Ты стала немного другой.
– Просто ты давно меня не видела.
– Может быть. Беги спать. Вставать завтра рано.
Тема оказывается прав. Лежа в постели, чувствую давящий дискомфорт. Все знакомое, но какое-то непривычное. Нужно время, чтобы адаптироваться. Мысли о школе – еще одна вещь, которая вызывает беспокойство. С одной стороны, хочется посмотреть на одноклассников, пообщаться с Марусей, даже посмеяться с Шевчуком, а с другой... Там будет Кот. Наша сорвавшаяся переписка до сих пор не дает покоя.
Что было бы, если бы я ответила?
Я с пятого класса лежу на этой кровати и мечтаю о Богдане. Это место уже стало мистическим алтарем моих безответных чувств, и как только я вновь оказалась здесь, снова возвращаюсь в прежнее состояние Богданы-дурочки, которая все еще верит в лучшее и ищет свет в пространстве, где сама сожгла последнюю свечу.
Маруся оглушает меня радостными воплями на весь школьный коридор, но... Черт возьми! Как же я рада ее видеть. Тепло обнимаемся с подругой, крепко стискивая руки.
– Лисецкая! Как хорошо, что ты вернулась!
– Меня не было всего три недели. – Делаю шаг назад и стягиваю с плеч парку.
– И за эти три недели все перевернулось с ног на голову, между прочим.
– Рассказывай, интриганка, – качаю головой, все еще не веря в то, что могло произойти нечто грандиозное. – Погоди, сейчас сдам куртку и буду готова к порции свежих сплетен.
Новостей действительно немало, приходится потратить два первых урока, чтобы выслушать их все. Хорошо, что физкультура и ОБЖ созданы для болтовни. Ни одна новость меня особо не впечатляет, но некоторые очень даже веселят.
Шевчук постригся почти налысо, потому что проиграл спор математичке. Маруся познакомила своего парня с родителями и теперь мечтает о свадьбе. Оксана попробовала замутить с Витькой Шаповаловым, верным поклонником Цвиринько. Виолетта так взбесилась, что наконец-то дала парню шанс, лишь бы не отдавать его сопернице, и теперь в нашей школе новая звездная пара.
– Ромашова была такой расстроенной. Тебе бы понравилось это зрелище, – шепчет Маруся.
Она ошибается. Я не держу зла на Оксану. Обиду – да, но это не значит, что я желаю ей страданий. Смотрю в спину своей бывшей лучшей подруги, и настроение немного портится. Окси сидит в телефоне, что-то печатая. Наверное, общается со своей свитой.
Ловлю себя на мысли, что мне ее не хватает. В голове возникает картина того, как Оксана бы встретила меня после возвращения из санатория, но я быстро прогоняю воображаемую пытку. Все уже в прошлом. Я скучаю не по ней, а по воспоминаниям о нашей дружбе. Такого больше не повторится, но, если постараться, будет лучше. Взять хотя бы Тему, который пишет мне с самого утра. Из моей жизни ушли два человека, освободив место для новых крутых людей. Сердце едва ощутимо вздрагивает, не изменяя себе при мыслях о нем. Смотрю на пустую вторую парту. Где Кот? Вопрос вертится на языке, но меня перебивает звонок с урока.
– Зайдем в буфет? Хочется булочку с маком... – говорит Маруся и убирает в сумку ни разу не открытый учебник по ОБЖ.
– Разве не ты мне все три недели скидывала посты о диетах? Какая булочка?
– Я уже почти замужем. Можно не париться.
Школьники заполняют коридоры. Слышатся обсуждения планов на каникулы и полугодовых итогов по учебе. Забавная суета, знакомые лица и обстановка, но вдруг выхватываю взглядом три фигуры, стоящие рядом, и меня эмоционально парализует. Первую секунду кажется, что это мираж, ведь не может же на самом деле Кот разговаривать с Оксаной и Таней Головань. И не просто разговаривать, а очень увлеченно беседовать. Девчонки хохочут, Богдан коротко усмехается. Таня касается его плеча, а Оксана активно жестикулирует, продолжая рассказ.
Не верю!
– Да-а-а... – слышу голос Маруси совсем рядом. – Об этом я еще не успела рассказать.
А стоило бы. Перевожу взгляд на одноклассницу, давая понять, что хочу услышать объяснение еще одному воплотившемуся в жизнь кошмару. И Богдан, и Оксана не выносили Таню. И если Кот просто ее игнорировал, то Окси обожала обсуждать Головань и насмехаться над ней. И теперь... Они друзья, что ли?
– Ну-у-у... После того как у Богдана случилось несчастье в семье, образовалась эта троица, и...
– Какое несчастье?
– А ты не знаешь? Я не говорила, потому что думала, тебе скажут родители. Они ведь общаются с семьей Богдана.
– Мне никто ничего не говорил... – ошеломленно качаю головой и перевожу взгляд в сторону, словно подбородок привязан к ниточке, за которую кто-то дернул.
Кот смотрит на меня в упор, и все, что я вижу на его лице, это боль. И не просто вижу. Я ее чувствую.
🌺3354 слова🌺