Замочная скважина

Страх перед ним огромен, бесчислен,
Нет смысла дрожь в сердце таить.

Стук колес поезда прекратился, как и шумное движение сотен мелких механизмов, непрерывный визг и крики сумасшедшей проводницы и того самого мерзкого клоуна. Всё утихло. Изуродованное до неузнаваемости, исковерканное и униженное воспоминание, вырванное из памяти дочери Эммы, закрылось за очередной дверью. Оно пыталось вырваться, ломилось внутрь комнаты, раздирая кожу, сбивая костяшки пальцев в кровь. Но чрезмерно большие силы кусочка сознания, в этом месте раздувшиеся подобно огромному пузырю и награжденные необъятной фантазией, таяли по ту сторону Скважины, превращаясь лишь в монотонный, отдаляющийся гул последнего поезда на безлюдной, заброшенной станции старого города.

Теперь же в голове Линси закралась страшная мысль. А что, если подобные этим твари всегда преследовали её? Что, если все те странности, которые девочка со всех сил пыталась отторгнуть и запереть в глубоком ящике, где-то на самом краешку разума, не были случайными? Ведь всё детство ребенка усеянно ужасающими событиями, десятками пропаж и монструозных существ, жутких обликов и образов. Неужели всё увиденное оказалось разыгравшейся фантазией? Но ведь Линси была слишком маленькой, слишком тихой и скромной, чтобы вообразить подобное, даже в самом реалистичном кошмаре.

－ Тебе было страшно? － как обычно, с некой мелькающей в голосе жалостью спросил Ключник.

Чадо ничего не ответило. Оно не сделало никаких усилий, дабы хоть одарить существо из Скважины уставшим, полным ненависти и страха взглядом. Но монстр и так понимал, насколько устрашали кошмары, находящиеся за каждой дверью. Он ведь не просто хранил ключики от них, но и знал все ловушки, все секреты и символы, помещенные в комнаты воспоминаний, как свои пять костлявых пальцев. Ему прекрасно была известна тактика побега, которую всегда стремились выбрать дети. Кому-то удавалось добежать до появившеся из ниоткуда дверцы, а кто-то спотыкался о камень, зарываясь лицом в землю или, не увидев заранее столб, впечатывался в него. Чудовища тут же настигали своих жертв и тогда ребенка, напуганного до смерти и так удачно попавшегося им в руки, ждало или пожизненное заточение в этом злосчастном месте, за этой дверью или же встреча с Правителем. Не многие чада имели возможность войти в обитель главаря Скважины. Но на то были свои причины.

－ Я понимаю, страшно всем, － продолжил рассуждать Ключник, но вслух. － Но осталась всего одна дверь, моя милая. Постарайся, как следует и тебя ждет награда.

Линси непонимающе обернулась к закрывшемуся восьмому испытанию. Лампочка погасла несколько секунд назад и во всем помещении заметно потемнело. После этого девочка повернулась к существу и сделала такое выражение лица, словно он сказал нечто глупое.

－ Я прошла только восемь. Значит, осталось две, － недоверчиво, и, все-таки, уверенно произнесла дочь Велмы. － Не так ли? Да, я маленькая, но не глупая.

－ Не глупая, уверен. И от части, ты даже права, － как-то странно, словно соврав, ответил монстр. － Но одновременно ошибаешься. Последняя, десятая дверь － роковое испытание, отличающееся от остальных кардинально. Тебе будет сложно, практически невозможно убежать. Его и ловушкой, страхом или воспоминанием не назовешь, ибо он совершенно отличается от всего ужаса, который тебе удалось увидеть.

－ Там я встречусь с самым главным? － упиваясь догадками, уставилась на существо девочка.

－ И не только.

Избежав дальнейших распросов и диалогов, Ключник быстро дернул за ключ на шее и, подойдя как можно ближе к задумавшемуся чаду и взяв его за руку, вкинул вещь в ладошки. Линси тут же принялась осматривать полученный предмет, невольно скривившись от одного только вида. Это не была окровавленная стальная железка, как в одной из прошлых комнат, но вид обожженного куска древесины, покрытого слоем опаленных частиц, побледневшего, сухого пепла, заставил почему-то её отвернуться и закрыть глаза, сильно сжав веки. Что оказалось неожиданным даже для самого ребенка, ведь за то время, которое он здесь провел, его характер и восприятие в целом, должно было закалиться и окрепнуть.

－ Просто сделай это ещё раз и тогда тебя ждет награда, － тихо, словно невзначай, сказал монстр.

－ Награда? － переспросила Линси.

Ключник ничего не ответил, таким способом подтолкнув её к первому шагу к новой двери. Она оказалась такой же на вид, как и ключ к ней. Она была такой же горелой, такого же густого черного цвета и лишь взглянув на подобное зрешище дважды, дитя осознало, что его ожидает там, по ту сторону всего происходящего. Последнее, одно из самых сильных воспоминаний, должно было накрыть девчонку с головой и, утаскивая глубоко внутрь, поглотить с концами.

Несмотря на неистово колотившееся сердце и предчувствие чего-то жуткого, дочь Велмы, колебаясь и дергаясь, вставила ключ в скважину. Она ведь просто должна была победить саму себя ещё раз. Просто должна. Должна победить. Победить...

Победить своих демонов, Линси. Называй вещи своими именами...

Девятая дверь открыта...

Семья Дэвисов бежала как можно дальше. Не было ни особенной цели, ни выбраного пути, ни осознания, куда они направлялись. Это была приследуемая точка, которая словно притягивала их, невидимыми волнами заставляя двигаться навстречу. Ею оказался тихий, сравнительно крохотный городок Брейнерд, что находился в совершенно другом штате, в ином округе и месте соответственно. Никто и не мог предпологать тогда, что место, вроде бы выбранное наугад вошедшыми в некое забвение родителями Линси, было не обычной случайностью. Как бы не хотелось им верить в обычную необдуманность и легкомысленность своих поступков, выбор был сделан задолго до его осознания. Силы, которые так напугали всё семейство, нашептали адрес на ушко мистеру Дэвису, распостраняя информацию по всему телу. Когда же каждая частичка мужчины точно знала, куда нужно ехать, одновременно и мать девочки, Эмма, решила последовать за мужем и выбрать то же самое место. Совпадения здесь не было и быть не могло. Но никто не заметил такого подозрительно удачного стечения обстоятельств в бeсконeчной бeготнe и испуге. Даже наблюдательное чадо.

Мысли вернуться не посещали никого, так как причиной были не лишь собственные страхи и подозрения. Возратиться никто не мог не только из-за повреждения психики, не только из-за увиденного в таком уютном домике. Более весомой причиной было само отсутствие жилища. Вряд ли после нападения жутких монстров от него что-либо осталось.

Пожар

Голодный пожар

Наверняка, пожарники, прибывшие на место уже после побега Дэвисов и обнаружившие абсолютно пустой, но сожженный дотла дом, так и не нашли источник такого огромного количества ненасытного пламени. Ясно было, что всё началось в гостинной, так как здесь, в небольшой комнатушке, где раньше стоял диван и крошечный телевизор, стены, пол и даже потолок, превратились в грязное, черное мессиво, слабо напоминающее место для отдыха. Языки огня оставили сотни отпечатков и чем ниже скользил взгляд людей, готовых утихомирить дьявольское кострище, сформированное посреди чужого дома, тем больше и отчетливее был виден их разбушевавшеяся голодовка, недоедание. Они практически сразу сожрали все предметы декора, испепелив цветы, когда-то находившиеся на светлых подоконниках, уничтожив шторы, ковер, картины. Вещи, которые не поддавались разрушительной силе пламени, пожар успел лишь поласкать язычком, очерняя всё вокруг, покрывая вещи смоляным, серым, грязным налетом. В гостинной не уцелел ни единый сантиметр, деревянный пол был практически съеден, выталкивая наружу вековую плесень, спрятанную под ним.

Наверняка, со стороны могло показаться, что причиной разыгравшегося огня стал сам ребенок, а именно его непослушание и попытки зажечь пару-тройку спичек в коробке. Так себе уже наверняка нарисовали картину обеспокоенные мамочки, вышедшие из соседних домов и собравшиеся кучкой напротив утихающего пожара. Они тихо перешептывались, обсуждая случившееся только что горе. Мысленно все люди, сбежавшиеся на крики, ожидали хлеба и зрелища, надеялись, что вот-вот пожарники вынесут обгорелые трупы целого семейства, стонущие от обжигающей, пожирающей боли, трясущиеся в агонии и адских мучениях. Воображение самостоятельно разукрашивало местность в поле битвы, где от бедных членов семти не осталось ни одного живого места. К сожалению или же к счастью, не суждено было этим мечтам и сплетням сбыться. Все трое обеспокоенных жильцов дома сбежали перед приездом пожарных и перед тем, как обезумевшая и кричащая что-то толпа сбежались на место.

Но лишь через время, когда обеспокоенные мужчины вышли из помещения, очерненного пламенем, с пустыми руками и такими же пустыми взглядами, шепот усилился и разошелся не на шутку. Слухи пленили всех окружающих, все начали создавать теории на счет того, каким образом не человек, не два, а целое семейство оказалось бесследно пропавшим, стертым с лица земли одним только щелчком. От них не осталось ни единого зуба, ни костей, ни волос, ни одежды, ничего абсолютно. Сплетни расширялись со скоростью света, точно тот самый пожар в доме Дэвисов, где каждая новая искра слетала с губ шепчащихся людей, подливая масла в разгорающееся пламя. Языки огня, словно змеиные, выплескивали всё новые и новые версии произошедшего, упиваясь собственными мыслями.

Но в одном все эти лжецы и лицемеры были правы － костер действительно начался со спичек. Маленькая Линси не затеяла с опасными вещицами игру. В этом они ошиблись. Игру затеял монстр, что пришел за ней. Девочка даже и не заметила, как коробочка с недетскими забавами оказалась прямо у неё в руках, зажатая между пальчиков. Она держала её крепко, боясь упустить или потерять. В голове чада не было ни единой мысли о возможном поджоге чего-либо. Хотя подходящих предметов было более, чем достаточно. Взять, хотя бы, старые, исписанные чернилами дневники отца, где хранилось уйма информации, нужной и не очень, тайной и абсолютно доступной. Мистер Дэвис не разрешал ребенку даже прикасаться к ним, когда находился в доме. Каким-то непостижимым образом он всегда угадывал момент, когда Лисни пыталась прочитать лишь одну страничку. Понятное дело, что никаких секретов человечества она бы там не нашла, но мужчине явно было что скрывать, даже учитывая, что в свои семь лет девочка читала не превосходно и даже не хорошо, а что уж там говорить о попытках разобрать кривой, неаккуратный и размашистый почерк папы. Но беспокойство не покидало его, так что, дитя обходило дневники стороной. Но вот, сейчас, они лежали в гордом одиночестве и лишь один тихий, незаметный "чирк" мог заставить их пылать, гореть ярче солнца. Кроме бумаги отлично горело и дерево. А мебель в доме была отнюдь не металлической или пластмассовой. Дуб, береза, сосна и многие другие виды деревьев, переработанные и покрытые стойким, блестящим лаком, стояли в гостинной в виде стульев, кресел и небольшого столика между ними. Здесь одного движения по шершавой стороне коробка не хватило бы. Но сначала можно было бы начать с более воспламеняющихся предметов, после преподнося их к древесине.

Но Линси, как и любому другому ребенку, было просто интересно понаблюдать за такими скрытыми, такими тайными и запрещенными явлениями, как, к примеру, горение. Процесс завораживающий, что уж тут скрывать, даже немного пугающий. Эти вьющиеся вверх частички, напоминающие окрашенный в самые теплые цвета мира крупинки воздуха, исходящие от маленького кусочка дерева, именуемого спичкой. Только представив себе подобное действие, чадо достало одну спичку и, как можно быстрее проведя ею по жесткому материалу, отрешеено уставилась на огонь. Через несколько секунд все большая часть чернела и поглощалась пламенем и, встряхнув рукой, девочка потушила её, заменив новой. Так продолжалось достаточно долго и ребенок уже сомневался в том, что забавляясь таким способом действительно можно навредить себе.

Когда очередная спичка должна была потухнуть, появившийся внезапно ветер потушил её. Линси оглянулась, но не заметила его появления вновь. Все окна были заперты, очень плотно, да и в жилище их было немного, так что, вряд ли они могли оказаться причиной. Тогда что это было? Не углубляясь в произошедшее, чадо полезло рукой назад в коробок, собираясь вытащить новую спичку. Неожиданно даже для самой себя, девочка уронила его на пол, да так, что все оставшиеся источники огня, а также уже почти сожженные, хаотично рассыпались. Дочь Велмы опустилась на колени, дабы побыстрее собрать их, ведь один или даже двое могли исчезнуть в этом беспорядке, а допустить такое она не могла. Но как только ребенок прикоснулся кончиком пальца к одной из спичек, все они затряслись, зашатались, точно от сильного землетрясения, которое совсем не ощущала Линси. Вокруг было спокойнос но крохотные предметы продолжали двигаться, меняясь местами, становясь то горизонтально, то вертикально, то вовсе подпрыгивая на несколько дюймов вверх. Когда же всё замерло, перед дитям очутилась надпись, сделанная из этих самых спичек. Их хватило лишь на одно слово, безмолвным комом поместившееся в горло к испуганной девочке. Ей стало страшно, а ещё страшнее, когда она произнесла его вслух.

－ "Поиграй" － гласила надпись, предлагая чаду возобновить своё увлечение с огнем.

Голос Линси вздоргнул и она решилась взять одну из двух десятков щепок в руку, которая так же дергалась, как эти лучины несколько мгновений ранее. Наконец палочка оказалась у неё, но не прошло и мига, как та отлетела в сторону, прямо-таки отскочив, выпрыгнув из ладошки ребенка. Покотившись по ковру, она приблизилась к креслу, находящемуся на другом конце гостинной. Девочка могла поклясться, что видела, как волны ветра раскачивали тоненькую, крохотную спичку, подталкивая ближе к предмету и дальше от чада.

Прошло около полминуты, когда под креслом что-то затряслось и закричало. Это был скорее кровожадный рык, чем досадный и отчаянный вопль, но дочь Эммы не особо задумывалась о различиях между ними на тот момент. Перебивая все мысли и догадки, из-под мебели вылезла огромная, бледная, дырявая в некоторых местах, костлявая рука, облокотившись и схватившись за поверхность мягкого стула. Грязные, покрытые мхом и червями ногти проткнули предмет, казалось бы, насквозь, а, после, учуяв что-то еще, потянулось по полу, ближе к спичке. Оставляя глубокие царапины, рука добралась до щепки и хуватилась за неё, поднеся вверх. Секунда － и она уже сияла чистым пламенем, излучая такое количество тепла, что даже находясь на расстоянии нескольких метров, девочка уловила его. Ещё секунда － и спичка полетела вниз, сталкиваясь с ковром. Он воспламенился, словно был создан из сухого сена, а не плотной ткани. Спустя несколько минут целая комната кипела и жужжала, неохотно плавясь от разрушительной силы огня.

Родители прибежали вовремя, обнаружив лежащую, бездыханную Линси возле выхода из гостинной. Она могла умереть от количества дыма, но, будто услышав молитвы отца, всхлипы и плачь матери, открыла затуманенные, поблескивающие от слез глаза и громко заревела вместе с ними. Тогда семья и решила убежать, одновременно, хором, даже не согласовывая все "за" и "против" друг с другом. Они все решили молча и были твердо уверенны в том, что смогут удрать из этого места.

Девятая дверь закрыта...

Новая, ещё не исследованная дверь заперлась самостоятельно, не давая даже намека для Линси на наличие обратного пути в этой точке. Ей оставалось лишь вновь вспомнить тот ужас, окутавший тогда её и на этот раз окончательно одолеть его.

Оглянувшись вокруг, дочь Велмы заметила лишь мерцающую дверь впереди. Такую же, из которой она вышла, но на противоположной стороне от неё. В первые секунды, девочка не уделила внимание ни пути, ведущему к такому желанному и такому нужному выходу, ни окружающим предметам, ни банальной осторожности. Дитя просто сдвинулось с места и побежало вперед, направляясь к заветной точке, что к ней, словно можно было бы протянуть руки и ухватиться за медную ручку, дернуть за неё и открыть себе вход в тихую и немую комнату, наедине с таким же молчуном-монстром, дарящим ключи попадающим сюда детям и называющим их мысли, суждения и слова неправильными. Как ей хотелось тогда оказаться рядом с ним. Меньше, конечно, чем возле любящей матери и вечно занятого, но такого же доброго отца. В их окружении было так уютно, приятно и комфортно, с ними любая беседа могла стать музыкой для детских ушей, даже если она постепенно перерастала в сору.

Очнулась от своих мечт и грез Линси лишь тогда, когда чуть ли не свалилась в пропасть под ней. Ещё один крохотный шажок и дитя полетело бы в гигантскую нору, к неизвестному чудовищу, что черной магией её бы околдовало и съело. Такие картины посетили разум ребенка, напоминая почему-то в очередной раз о загадочном Правителе. Но в тот момент не было времени на воспоминания о нем. Сначала нужно было разобраться, где вообще находилось чадо. Судить о размерах помещения было страшновато, учитывая, что ни единой границы, ни единого угла не было видно с того места, где стояло дитя. Ни стен, ни пола не существовало, как таковых, ведь на их место села тьма и воцарилась там же. Пространство казалось бесконечным, порой даже лживым и притворным, словно спрятало настоящий свой облик, взамен сделав иллюзию нескончаемости, непрерывности существующего и несуществующего. Запредельная высота, вечно тянущаяся ширина и неисчерпаемая длина создали всё здесь. Но напоследок они добавили миллионы и миллиарды деревянной мебели, свисающей здесь отовсюду. Нет, она не парила, не летала в воздухе, точно лишенная гравитационных свойств и помещенная в вакуум. Предметы здесь тянулись вверх, карабкаясь друг на дружку. Вон разноцветный стул, который Линси помнила ещё с детского садика, стоя лишь на конце одной из своих четырех ножек, опираясь ею же на тумбочку под ней. Да, притяжение здесь существовало, но оно было искривлено, изменено до неузнаваемости, ведь совсем крохотные, миниатюрные карандаши, своим тонюсеньким заостренным краешком графита были способны удержать здоровенные диваны и стеллажи с обувью. Глаза ребенка буквально разбегались по безмерной комнате, узнавая в каждой вещи что-то знакомое. Все столы, все комоды, вешалки и шкафы являлись точными копиями таких же предметов в старом доме семьи Дэвисов. Они оставили их на произвол судьбы, заставив заживо гореть в настоящем аду, созданным за считанные секунды в крохотной гостинной.

Несмотря на то, что Линси чувствовала себя уверенно, точка опоры начинала расшатываться от малейшего движения и долго стоять на ней было затруднительно. Это была кровать девочки, которая была и в реальности внушительных размеров, а здесь приобретала особые черты. Взором уцепившись за ещё один стул, ранее находящийся на тесной кухне в её доме детства, чадо прыгнуло на него. Ложе, на котором так легко было стоять пару мгновений назад, сорвалось и полетело прямиком в бездну, скрываясь во мраке внизу. Где-то в самой глубине этого места мгновенно появилась искра, которая мигом засияла очень ярко и вонзилась в глаза ребенка. Внутри самой безразмерной комнаты начался пожар и окружающая Линси мебель затряслась ещё сильнее, буквально вибрируя. Каждая новая лампа, книжка или фотография, резко направляющаяся к жерлу костра, тут же превращалась в удобрение, в пищу подкармливающую настоящего монстра.

У девочки не было времени медлить, ведь каждый шаг мог стоить ей жизни. Только сейчас она осознала, как сильно это испытание отличалось от остальных. Ключник предупреждал, как удивит и поразит до глубины души её десятая ловушка Скважины, но даже предыдущая была полна сюрпризов. Здесь не нужно было бежать от кого-либо, не нужно было прятаться и оборачиваться назад. Здесь нужно было смотреть прямо перед собой, даже на миг не отворачивая глаза вниз и не всматриваясь в сердцевину пламени. Она могла поглотить человека и на расстоянии, в этом Линси почему-то была уверенна.

Когда к такой реальной двери оставалось каких-то три стола и одна ваза, костер вдруг разразился новой волной пожара, да так, что жаркие объятия огня коснулись румяных пухлых щек чада и потянулись выше. Тогда из самого пожара выскочили уродливые твари и поползли вверх, издавая звук трескающейся древесины, попавшей в руки пламени. Они напоминали людей, но очень отдаленно. Лишь общее строение обгоревших, превратившихся в угольки конечностей, шкварчащих точно масло, казалось самым правдоподобным и, пожалуй, единственным сходством, которое Линси успела найти перед тем, как встала на небольшой круглый столик. Он находился совсем рядом с дверью и чверть метра отделяла его от поблескивающей ручки. Вдруг он сорвался и полетел вниз. А чадо за ним, проваливаясь в жаждущую плоти пропасть. Существа, находящиеся там, радостно потерли лапки и засмеялись пронзительным голоском. Но ребенок успел ухватиться за краешек кресла, того самого, из-под которого три года назад вылезла длинная и пугающая до чертиков рука. Сейяас же оно было совсем безобидным.

Линси забралась на него и поползла вверх, чувствуя, как кипит от злости всё вокруг. Месту не удалось проглотить её, поэтому всё новые и новые волны нарастающего, накаляющегося тепла прокатывались по коже, заставляя её потеть и покрываться корочкой. В последний момент, когда комната должна была по ощущением вот-вот взорваться, дочь Эммы оказалась перед дверью, вцепившись в неё что есть силы.

Ещё одна игра с огнем окончена.