есть не только я?
Марк не сомкнул глаз ни на минуту. Он лежал в кровати, уставившись в потолок, ощущая, как мир вокруг кажется всё более зыбким и неправильным. Ни один сон не пришёл к нему той ночью — только тишина и пустота, словно сам воздух боялся дотронуться до его мыслей.
Когда первые лучи солнца начали пробиваться сквозь шторы, детский дом начал оживать. Сначала — приглушённый звук шагов, потом — чьё-то тихое шмыганье в коридоре, кашель, скрип кровати.
Через полчаса встали все. Завтрак прошёл в молчании. Даже самые шумные дети ели с опущенными глазами, перебирая ложками кашу, не замечая её вкуса. Тень смерти Кацпера ещё висела в воздухе — свежая, непрожитая, настоящая.
После еды Марк и Зоя обменялись взглядами. Слов не понадобилось — оба понимали, что пора идти на работу. Однако по дороге, возле старых ворот, Зоя вдруг сказала:
— Пойдём разными путями. Мне нужно подумать. И… дышать.
— Ладно, — кивнул Марк. — Я срежу через новые кварталы. Быстрее будет.
Она не ответила. Просто пошла прочь.
---
Марк шёл по незнакомой улице, в надежде сэкономить время, но вместо этого чувствовал, как всё замедляется. Вокруг были дома — новые, холодные, стеклянные. Деревья здесь выглядели будто чуждыми, слишком аккуратными, слишком одинаковыми.
И вдруг он увидел людей.
На небольшом сквере собралась группа — все в чёрном, молчаливые, напряжённые. Женщины в строгих платьях, мужчины в чёрных пиджаках. Их лица были бледны, углы глаз красные.
Похороны.
Марк собирался было пройти мимо, когда взгляд его зацепился за знакомую фигуру.
Рен.
Он стоял чуть в стороне, рядом с высокой женщиной в длинном пальто. Его лицо было печальным, но сдержанным. Волосы аккуратно зачёсаны, рубашка застёгнута до горла. Он был, как и все, в трауре — но будто из другого мира.
Марк остановился.
Рен заметил его. На секунду их взгляды встретились. Рен слегка улыбнулся — и тут же вернулся к прежнему выражению лица: отрешённость, молчаливая скорбь.
Женщина рядом с ним — скорее всего, его мать — положила ему руку на плечо. Он не отстранился, но и не ответил.
Спустя пару минут группа начала расходиться. Люди шли молча, кто-то плакал. Рен ушёл вместе с ними, растворившись в чёрной толпе.
---
Марк добрался до центра ближе к полудню. Он прошёл в кабинет, переоделся, вымыл руки. Всё происходило автоматически, как будто не с ним.
Врачей было меньше, чем обычно. Сеансов — тоже. Всё казалось уставшим, как и он сам.
Примерно через полчаса в коридоре открылась дверь. Вошла женщина — высокая, в строгом пальто, с серым шарфом и потускневшими глазами.
Марк сразу узнал её — это была та самая женщина рядом с Реном. Его мать.
Она прошла внутрь, и его сердце сжалось. Он не знал, зачем она здесь, но чувствовал: что-то важное произойдёт.
Психологиня — та же, с короткими светлыми волосами, уже ждала.
— Добрый день. Присаживайтесь, — сказала она, указывая на кресло.
Женщина опустилась и, не глядя, начала говорить:
— Я не знаю, зачем пришла. Просто… мне нужно было кому-то сказать. Хотя бы вслух.
Психологиня кивнула.
— Расскажите, что вас тревожит.
— Это касается моего сына. — Женщина тяжело вздохнула. — Недавно умер его отец. Несчастный случай. Столкновение. Он был в машине. Он… не пострадал. Ни снаружи, ни внутри. Но я вижу: он тонет.
— Тонет?
— Он всё делает правильно. Говорит, что в порядке. Ходит, дышит, ест. Но я — его мать. Я вижу: он не здесь. Его взгляд — в другом месте. Он не принимает мою помощь. Он молчит. Улыбается — как маска. А внутри… я чувствую: в нём что-то ломается.
Психологиня молчала, слушала внимательно. Марк стоял в углу, как и положено, но сердце его сжималось. Он знал, что речь идёт о Рене. И знал: она права.
— Вы пробовали говорить с ним напрямую? — спросила психологиня.
— Он замыкается. Он… исчезает из комнаты, даже не двигаясь. Я не могу дотянуться. Мне страшно. Страшно, что однажды — он просто не вернётся.
— Он говорил что-то о страхах, снах?
Женщина замялась.
— Иногда. Как в детстве. Про тень в углу. Про дверь в стене. Я думала, что это просто фантазии.
Марк побледнел.
— Это важно, — сказала психологиня. — Пусть и звучит странно. Позвольте ему говорить. Даже если это пугает. Не спорьте. Просто слушайте.
Женщина кивнула. Глаза её дрожали.
— Спасибо… Просто — спасибо.
Сеанс закончился. Она вышла, не заметив Марка. Но он запомнил всё.
---
Когда Марк вернулся в детский дом, его встретила всё та же тяжёлая тишина. Гул голосов был глухим, будто за стеклом. Кто-то сидел в углу, обнимая себя. Кто-то перебирал старые вещи Кацпера.
Кейт подошла к нему.
— Спасибо, что пошёл. Твоя сила — в движении. Но я вижу, как тебя это гложет.
Марк покачал головой.
— Меня гложет не смерть. А то, что она стала частью правил. Правил, которые никто не объяснил.
Он прошёл мимо неё, поднялся по лестнице. В его голове звучал голос Рена:
«Я не должен был остаться. Но я будто вышел раньше, чем всё случилось.»