"потеря товарища"
— Нет. У нас есть немного денег… но их не хватает, — тихо сказала Элизабет, опуская глаза. Её голос стал тише, будто она пыталась скрыть не только нехватку средств, но и стыд.
— Просто… наш дом больше никто не спонсирует. Ни государство, ни меценаты. Мы не в приоритете, и теперь едва сводим концы с концами…
В комнате снова повисла тишина. Только приглушённый стук ложек о тарелки нарушал её.
Марк внимательно смотрел на Элизабет.
— Но почему они не помогают? Почему нас никто не поддерживает? Мы же дети… — спросил он, ожидая услышать хоть какую-то надежду.
— Всё из-за того, что нас давно не навещали, — объяснила женщина. — Люди стали забирать детей из других мест. А ещё… ситуация в стране ухудшилась. Все стали жить тяжелее.
— Но… разве нельзя что-то сделать? — тревожно подал голос Кацпер. — Найти кого-то? Попросить помощи?
— Мы уже пытались… — с трудом улыбнулась Элизабет. — Но ничего не вышло. Мы держимся как можем…
Дети переглянулись. В их взглядах был страх, смешанный с надеждой. Они ещё не до конца понимали, что значит жить на грани выживания. Но чувствовали: что-то идёт не так.
Элизабет тяжело вздохнула и вдруг, стараясь изменить атмосферу, сказала с лёгкой улыбкой: — Но сегодня у нас есть повод порадоваться. К нам придёт гость. Он может забрать одного из вас. Кто знает — может, сегодня кто-то из вас обретёт семью?
Некоторые дети оживились. Остальные лишь опустили головы. Мечта стать "выбранным" жила в каждом — но с годами она становилась всё призрачнее.
Марк сидел тихо. Его кашлянуло от слишком остывшей каши. Он не мечтал. Он боялся. Не верил.
«Меня уже не заберут. Кто захочет такого, как я?» — подумал он.
После обеда дети вышли во двор. Солнечный свет падал на старую качелю, что скрипела при каждом движении. Марк сел на скамейку, потёртую и скрипящую, будто она была старше самого детского дома.
— Как же всё это глупо… — пробормотал он. — Неужели это и есть конец?
Он смотрел на разбитую дорожку, на стену с облупившейся краской, на качели, где кто-то только что засмеялся — и чувствовал, как внутри пусто.
Прошло несколько часов. Вечер начал подкрадываться, солнце сползало к горизонту. Элизабет вышла во двор, позвала детей: — Все к стене! Вставайте в ряд! Гость скоро придёт!
Марк нехотя поднялся и встал вместе с остальными.
«Может, хоть кто-то сегодня получит шанс…» — думал он, не веря, что это будешь он.
Через пару минут у входа в дом появился человек. Он был высоким, одет в дорогой чёрный костюм, на голове — широкополая шляпа. Ему было лет тридцать, может, чуть больше. Лицо серьёзное, будто он знал, чего хочет.
Он осмотрел всех детей — словно через стекло, оценивая что-то большее, чем просто внешность.
— Я хочу… этого мальчика, — наконец сказал он и указал на Кацпера.
— Что?.. — Кацпер от удивления даже не сразу понял. Но потом радость охватила его. Он засиял лицом, словно внутри него вспыхнуло солнце.
— Это я? Правда?
Мужчина кивнул. Подошёл и взял его за руку. На мгновение их взгляды пересеклись — и стало ясно: выбор был осознанный.
— Хорошо. Пройдёмте, — сказала Элизабет, скрывая эмоции. Её голос был мягким, но глаза были полны тяжёлой радости и грусти.
— Повезло ему… — прошептала Зоя.
Остальные дети собрались у окна. Через стекло они наблюдали, как у ворот останавливается чёрная машина. Кацпер, сжимая руки новому опекуну, повернулся и помахал рукой.
— Пока! Я вас всех люблю! — крикнул он. Его голос дрожал — то ли от счастья, то ли от печали.
Марк стоял у края толпы.
— Удачи, Кацпер… — тихо произнёс он, и что-то внутри кольнуло.
Кто-то обрёл дом. Кто-то ушёл. А Марк остался.