Дары бокора

Репетиции и прогоны номеров всегда начинались одинаково. Точно и строго по расписанию, которое сам Джереми прибивал гвоздями на пару с нашим тренером Томасом Де Торо к дверям каждого трейлера. Гвозди, наверное, были из тех, что не ржавеют даже в болотной сырости, потому что наш директор любил порядок и не терпел отговорок. А сегодня он с самого утра выглядел особенно мрачно – как будто тучи застряли у него под замызганной кепкой.

— Милтон, проверяй крепление сцены. Гризли, еще раз осмотрите внимательно все страховочные тросы с амортизаторами, а также убедитесь, правильно ли установлена сетка для приземления. Миллер, если ты всё-таки соизволил явиться, займешься светом. Кто еще дрыхнет – вон из труппы! — орал Джереми на весь шатер, размахивая козырьком кепки рядом  с лицом.

Рядом с ним появился Брэндон Миллер, мрачный и щедушный техник с заплывшим от усталости лицом, который всегда появлялся последним и сразу попадал под обстрел. Он только опустил глаза и молча кивнул.

— Машина с грузом застряла, Джереми. Два часа с цепями ковырялись, — объяснял он, вытирая руки о штаны, но наш директор не хотел ничего слышать.

— Плевать. Пока тебя не было, я нанял местных разгружать аппаратуру. А ты теперь пинай себя за опоздание, а не меня, — рявкнул Джереми и пошел искать тренера, оставляя Брэндона скрипеть зубами.

Я уже стояла на арене, обматывая запястья крепким эластичным бинтом. Руки опустила в коробку с магнезией, обмазывая каждый неприкрытый сантиметр, и стряхнула лишнее. Позади было два часа общей разминки, к которой я всегда относилась фанатично. Колени, плечи, кисти – всё должно было быть подготовлено до последней связки. Ошибки в воздухе стоили дорого, а падения еще дороже. Далее следовала отработка элементов, которая проходила в три этапа: первый – тренировка на земле, второй – отработка на опущенных трапециях, и третий – непосредственно сам "чистый прогон".

Белый порошок привычным слоем залег меж складок на мозолистых ладонях. Пыль поднималась и горела в солнечных лучах, пробивающихся через щели в брезенте. Они превращали манеж в шахматную доску из-за игры света и теней. Я подошла к ожидающим меня партнерам.

Феликс и Логан спорили о том, кто из них виноват в вчерашнем падении на батуте. Оба, как всегда, играли в лед и пламя – Логан хмурый, как штормовая туча, Феликс улыбался во все свои белоснежные зубы, бросая насмешки.

Томас Де Торо чинно разгуливал по арене, высматривая ошибки у каждого артиста. Пару раз я слышала, как он спорил с Делайлой, указывая на ее слабую артистичность в моменты переходов. Она же в ответ только огрызалась, напоминая, что наш тренер в направлении жонглирования профан. В такие моменты я всегда переживала, думая, что строптивый характер Лайлы рано или поздно доведет Томаса, но он лишь отмахивался и отходил от нее подальше. Ведь знал, что она поворчит, но все равно сделает.

— Время не ждет, размялись – и в работу, — Де Торо собрал всю труппу рядом с собой. — Харлоу, Санчес и Логан Саттон, на икарианку. Десять прогонов с базовой подкруткой, потом переходим на трапеции. Дальше, Софи, ты одна на кольцо. Люк и Эли, работаем на трапеции броски с переходами, далее разделяетесь по своим местам: Люк – на батуты, Эли, идешь на отработку своего номера с велосипедом. Рейн – готовь свой номер с зеркалом и картами. Лайла, отрабатывай пока подбрасывание с жонглированием, твой шест скоро установят. Все ясно?

— Ну что, я пойду пока к трапеции, а вы с Логаном отрабатывайте броски, — Феликс подошел ко мне, хлопая в ладоши, чтобы сбросить лишнюю магнезию. — Как у тебя с настроем, ласточка? Больно ты красиво врезалась мне сегодня в плечо на разминке.

— Я тебя не заметила, — пробубнила я, вставая рядом с Логаном.

Феликс ушел готовить трапеции, на которых они с Логаном будут меня перекидывать друг другу. Оставив нас наедине, я сразу почувствовала, как пространство между нами стало глухим и тяжелым. Без лишних слов Логан молча лег на возвышенную платформу, стараясь удобно разместить свои широкие спину и плечи. Как только он был готов, сразу протянул руку и подкинул меня на свои ноги. Мы начали работать. Его хват был жестким и точным, болезненным и неприятным, как будто он не хотел дотрагиваться до меня, но был вынужден это делать. Логан не любил ошибок и не любил работать в составе, так как не хотел ни за кого отвечать, кроме себя. Зная его упертую позицию, Томас, как назло, часто ставил его именно со мной для отработки всех необходимых элементов, которые выполнялись с партнером. Томас хотел зрелищности, и в нас он видел тот самый эффект.

После пятого прогона мои запястья начали болеть. Я подала Логану знак, но он проигнорировал.

— Ты слишком легкая для моего броска. С тобой надо по-другому. Нам надо еще отработать, Харлоу.

— Я сейчас упаду, — я задержала дыхание через стиснутые зубы. — Опусти меня. Мне нужно встряхнуть запястья, они затекли.

— Терпи до конца.

Логан посмотрел на меня немигающим взглядом, злобно приподнимая верхнюю губу. Я заметила, как она у него затряслась от раздражения.

— Я не собираюсь из-за тебя потом еще сотни раз переделывать. Томас сказал десять прогонов, значит, мы должны их сделать. Сейчас только восьмой.

Я закусила губу так сильно, что почувствовала привкус железа. Логан смотрел на меня, не мигая, как змея, обвивающая свою жертву перед последним броском. Его ладони врезались в мои голени, крепко фиксируя меня на месте, как будто я была не живым человеком, а частью снаряда.

— Логан, что ты творишь? — я попыталась говорить спокойно, но голос выдал мою нервозность. — Ты не чувствуешь моё тело. Я неправильно  делаю выход, а ты даже не реагируешь.

— Чувствую. Просто твои ошибки – не мои проблемы, — тихо отрезал он.

В этом ответе была особенная жестокость. Он не кричал, не спорил, но я знала: он никогда не признает чужой слабости, а тем более моей. Для него я оставалась лишней деталью в отлаженном механизме, и если эта деталь ломается — её надо добивать, а не чинить.

Я чувствовала, как по предплечьям ползёт тупая, вязкая боль, мышцы сводит судорогой. Логан продолжал молча запускать меня вверх, не снижая темпа, не оставляя времени даже на вдох. Его глаза оставались всё такими же холодными, стеклянными, напрочь лишенные обыкновенного понимания.

— Девятый, — выдохнул он.

Я задыхалась. Мир вокруг начал расплываться в белесый туман. Нет ничего страшнее в дуэте, когда к партнеру нет доверия. Когда крепкий хват – это не желание тебя спасти, а возможность сделать так, чтобы воля несчастного случая улыбнулась ненавистнику, как фортуна. Каждое движение – как через стекло. В груди нарастал страх. Тот самый, животный, знакомый мне с первых дней в цирке. Я знала, что если сейчас не остановлюсь – я упаду. Но Логан этого не признавал. Для него важно было только доработать до конца. И я... тоже этого хотела, а еще доказать, что заслуженно занимаю свое место. Проклятое упрямство.

— Держись, Харлоу, ты хотела в профи, так веди себя как профи, — процедил Логан сквозь зубы и, вложив в бросок больше силы, подкинул меня выше, чем обычно.

Меня развернуло в воздухе с удвоенной силой. Все было не так, как должно, не так, как должны были репетировать. Атакуемое резким воздухом тело отозвалось острой болью. Сердце набатом застучало уже в висках.

В этот момент я услышала короткий, но громкий свист.

— Харлоу! Саттон! Стоять! — рявкнул Томас так, что я испуганно замерла в полёте.

Логан молча выловил меня из странной позы и сбросил вниз, не удерживая ни секунды. Я упала на страховочный мат прямо на колени, ощущая, как тело бьет легкий мандраж. Лёгкие сжались, а мир закружился, как в карусели.

— Что за хрень здесь творится? — Томас подошел вплотную, оглядывая нас с Логаном. — Логан, ты что, решил что у нас много партнерш и теперь их можно не жалеть? Ты её видел? Она побелела как мел.

— Она не выдерживает темп, — Логан пожал плечами, будто всё происходящее его не касалось.

— Я тебе сейчас покажу темп, идиот, — Де Торо навис над ним, с трудом сдерживая профессиональную непоколебимость. — Если я увижу, что ты ещё раз игнорируешь сигналы партнёра, я тебя исключу из половины номеров. Понял?

Логан медленно кивнул, взгляд всё так же оставался пустым и равнодушным. Ему было всё равно, кого кидать, кого калечить. Для него важен был результат – не процесс. Я знала, что Логану хотелось меня сместить, чтобы вместо меня была молчаливая и покладистая Эли, которая боялась бы ему возразить. Рано или поздно в любой труппе случается этот переломный момент, когда артист начинает думать, что его незаслуженно мало в номерах, что он достоин большего признания. Но соло номера, к его несчастью, не вызывали такого ажиотажа и восторга среди зрителей, потому приходилось мириться с делением славы. Мне показалось, что в последнее время Логан стал думать, что Томас продвигает меня намного больше, чем его.

— Софи, — Томас повернулся ко мне, голос его смягчился. — Перерыв. Встряхнись. Потом на кольцо – одна.

— А как же трапеция? — я быстро стряхнула руки, унимая покалывания в пальцах. — Феликс ждет. Вы же говорили отрабатывать броски.

— Пойдешь позже, — оборвал он меня. — Отрабатываешь на кольце соло. Феликс поработает с Эли и Логаном. Пока что.

Я кивнула, с трудом поднимаясь на ноги. Пальцы все еще дрожали. Я хотела сказать ещё что-то, но Томас поднял руку так, что любые слова застряли в горле. С ним было бесполезно спорить, особенно когда он видел, что ты уже на грани. Логан стоял у края, молча глядя, как я ухожу. В его лице не было ни капли сожаления.

— Санчес! — Томас заорал вверх, обращаясь к Феликсу, который как раз уже проверил все крепления и ждал нас. — Спускайся вниз! С Эли на базовые броски. Харлоу пока в соло.

Феликс молча кивнул, легко спрыгивая с платформы, подобно ловкой кошке, и сверкая голым торсом. Прежде чем отойти подальше, я успела увидеть его взгляд – он был очень зол. И, казалось, не только на Логана.

Не став испытывать судьбу, я отошла за водой, попутно разминая опухшие запястья. В голове гудело. В глазах всё ещё стоял тот взгляд Логана – тяжёлый, равнодушный, неприятный. Глотка воды оказалось мало, чтобы смыть с языка привкус страха и обиды. Внутри меня всё пульсировало от накопленного напряжения.

И тут я услышала:

— Ты совсем поехал головой? — голос Феликса прозвучал на удивление тихо, но с такой сталью, что я замерла.

Я обернулась, но тут же сделала вид, что не слышу. Они стояли совсем рядом: Феликс нависал над Логаном, будто готов был вцепиться в его горло, а тот стоял у края арены, разминая шею и плечи.

— У тебя с Харлоу какая-то личная неприязнь? Или ты правда хочешь кого-нибудь ушатать прямо на репетиции?

— Не твоё дело, Ликс, — хмыкнул Логан, даже не удосужившись посмотреть на него. — Она слабая. Было сказано сделать десять раз, а она выдохлась уже на восьмом. Что я сделаю, если Харлоу не тянет?

— С твоим обращением к партнершам – они все в морг отправятся, — процедил Феликс. — Тебе дали задание работать с ней, а не доводить. А ты работаешь с ней так, будто она обычный кусок мяса.

— Может, и так, — голос Логана оставался всё таким же спокойным, как будто Феликс был пустым местом. — Мне плевать. Её пихают почти во все номера, хотя я не понимаю, что в ней такого. Для бросков она слишком легкая. Вот Эли другое дело.

— Запомни, придурок, — Феликс медленно подошел к Логану и крепко сжал его плечо. — Ещё раз так сделаешь – я лично тебя спущу с трапеции и мимо сетки.

— Угрожаешь мне? Серьезно?

Судя по голосу Логана, его забавляла эта ситуация. Он скинул руку Феликса и наконец на него посмотрел.

— Ведешь себя сейчас как защитник, хотя сам клюешь ее без повода. Нравится издеваться одному?

— Заткнись, — прошипел Феликс. — Я лидер труппы и не позволю, чтобы ты кого-либо здесь калечил. Ты понял?

Я знала: сейчас мне следовало уйти. Необходимо было сделать вид, что не слышала, как яростно Логан хочет меня сместить, а Феликс напротив защищает. Сделав последний глоток, я нацепила ремни на руки и молча удалилась к кольцу. Сердце все еще стучало где-то в горле, когда я проходила мимо них. Спиной чувствовала их взгляды, направленные на меня, но оборачиваться в их сторону совсем не хотелось.

Кольцо висело в одиночестве, раскачиваясь над манежем. Я подошла к нему медленно, словно к плахе, и набрала полные легкие воздуха. Оцепенение в пальцах сменилось тупой болью и перетекло к запястьям. Тело подавало сигнал, собираясь бойкотировать мою нагрузку, но я заставила себя вцепиться в холодный металл. В одиночной работе была своя прелесть – ты остаешься один на один с воздухом и своими страхами. Здесь нельзя списать ошибку на партнёра, нельзя спрятаться за чужую спину и легко снять ответственность за промах. Все твои слабости обнажены.

Я держалась за кольцо так крепко, будто хваталась за спасательный круг в мутной воде, и позволила телу оторваться от земли. Чем выше я поднималась, тем сильнее чувствовала, как привычный страх остается где-то внизу, оставляя место другой, более тихой и упрямой силе – она не разрывала меня на части, как это делал страх, а сжимала изнутри, напоминая, что я могу держаться, могу сопротивляться, могу дышать даже там, где другие уже перестали бы пытаться. Кольцо покачивалось, и я вместе с ним. Растворялась в этом движении, в этой рутине, которая вдруг стала единственным, что давало мне ощущение контроля над собой и над миром.

Кольцо качнулось от моего веса, и я закрутилась на нем, делая медленные обороты. Пальцы и запястья ныли, но я гнала себя дальше. Я поднялась выше, выгибаясь в классической арке. Выполнила «ласточку»: зафиксировала положение, выгнув спину, будто выставляя себя на расстрел. Подняла высоко глаза. Передо мной был лишь пустой шатер с молчаливыми трибунами. Именно сейчас я почувствовала как тишина на меня давит, хотелось, чтобы зал наполнился криками, любопытными и восторженными взглядами и громкими аплодисментами.

Я посмотрела вниз.

Феликс с Эли работали совсем рядом под моим кольцом на матах. Эли аккуратно выполняла подводящие к броскам элементы – стойки, скольжения, повороты. Феликс держал её, мягко направляя и показывая, как дышать и как держать спину. Его движения были мягкими, даже заботливыми, совсем не такими, какими я видела его раньше, на трапеции или на репетициях с остальными.

Удивительно... но с Эли он был другим. Она улыбалась ему, несмотря на свою неуверенность, ведь работа в соло клоунессой ей была ближе. Феликс позволял себе эту улыбку в ответ. Нечасто я видела, чтобы он кому-то улыбался по-настоящему. Он несколько раз встречался со мной взглядами, выказывая немую поддержку, но я в ответ только грустно улыбалась, понимая, что это всего лишь его работа лидера.

Люк и Логан, не сговариваясь, отрабатывали синхронные трюки на батутах, подбрасывая друг друга с хищной, отточенной яростью. В каждом прыжке чувствовалась их слаженность и точность, ревностная отдача своему делу, когда соревнуешься на качество даже с самим собой. Они работали, как часовой механизм, без права на сбой, и я знала, что именно за это Томас и держал их – за эту отстраненную, почти бездушную стабильность.

Последние часы прогона номеров пролетели незаметно. Рассредоточившись по всей арене, мы занимали удобные позиции и отрабатывали представление почти без перерыва.

Я скользила по воздуху из рук Феликса в тяжёлые, как железо, ладони Логана, чувствуя, как каждый бросок выдавливает из меня остатки сил. Трапеции скрипели под нашими весами, и воздух вокруг словно наполнился напряжением, которое гудело между нами, будто ещё одна туго натянутая страховка. Феликс внимательно следил за Логаном, тщательно подбирая время для броска. Одна секунда могла привести к ошибке. Лишь секунда. Но и ей я была рада, лишь не оказаться в руках Логана.

После пятого захода я уже почти не чувствовала ладоней. Мир плыл мутным пятном, и только голос Томаса, наконец, разрезал это вязкое напряжение:

— Всё. На сегодня хватит. Спускайтесь.

Я с трудом дотянулась до страховки, слезая с трапеции, чувствуя, как каждая мышца дрожит и подгибается. Феликс первым оказался рядом, коснулся моего локтя.

— Ты в порядке? — он мягко провел по моему плечу, убирая растрепанные пряди.

Я неопределенно мотнула головой, чувствуя, как у меня подкашиваются колени, но тут же выпрямилась, не желая показывать ни Феликсу, ни тем более Логану, как тяжело мне далась эта тренировка.

Лена появилась из ниоткуда, чем очень меня напугала.

— Ты чего? — она посмотрела, как я отшатнулась от нее и придержала меня под локоть.

— Не обращай внимание. После трапеции немного штормит.

— Тогда подожди меня здесь и никуда не уходи. Хорошо? Я хочу поговорить с Томасом, может, отпустит нас в город.

Я кивнула и, прислонившись к перилам, глянула в сторону административной зоны. Там, у грузовика, стоял Джереми и с кем-то говорил. Я сделала пару шагов ближе, чтобы рассмотреть собеседника, и сразу поняла, что это местный шериф.

Офицер был высоким с прожженой от солнца кожей и хмурым лицом. Брови срастались над переносицей, густая грива росла вширь, как колючий куст, и выглядывала из-под шляпы с золотистой лентой, которую он носил чуть сбоку. Под носом ряд усов чернильного оттенка напоминали кипарисовую поросль, росшую, словно навес, над тонкой верхней губой. Он внимательно посмотрел на Кроуфорда, пока его пальцы настукивали незамысловатую мелодию на прикрепленной к поясу кобуре.

— Я тебе уже говорил, Кроуфорд, у вас проблемы с бумагами, — прогудел шериф, перекатывая самодельную сигарету из одного уголка губ в другой. — Я тут не первый год служу и знаю, что про таких как вы потом ходят слухи по всему городу. В прошлый раз циркачи вроде ваших заехали в город, так две фуры вообще без номеров были. И хрен с ним, что без номеров – они ещё и стояли всю ночь у Мемориального парка, мешая местным машинам. Люди жаловались. Церковь писала жалобы. А потом у мэра сгорела половина сцены в городском театре. Совпадение? Я в такое не верю.

Джереми вздохнул, но голос его был ровным, выверенным:

— Это была другая труппа, офицер Бодуэн. У меня все документы в порядке. Всё, что нужно, можете проверить вечером, когда мы закончим репетицию. Я ничего не прячу. Наши прицепы зарегистрированы, все накладные оформлены.

Шериф прищурился, прожигая Джереми взглядом, который обычно приберегают для подозреваемых на допросе.

— Я вас предупредил, Кроуфорд. На моём участке будет порядок. И еще... — он раскрыл папку, которая все это время была у него за пазухой, и достал оттуда несколько карточек, похожих на фотографии. Протянул Кроуфорду. — Не видели ли вы здесь, или может ваша труппа, этого ребенка?

Джереми отрицательно мотнул головой, даже не взглянув на фотографию.

— Нет.

— Нет? — шериф хмыкнул, словно только и ждал этого ответа. — Толпа детишек собирается здесь с момента вашего приезда. Неужели будете отрицать, что не видели ни одного ребенка?

— Я не слежу за чужими детьми, если вы намекаете на это, шериф. У меня полно других дел.

— Не торопитесь с ответами, Кроуфорд, — его голос звучал вкрадчиво, почти дружелюбно, но взгляд с внимательным прищуром, как будто от яркого солнца, выдавал скрытую угрозу. — Понимаю, у вас тут расписание, артисты, шатры, бумажки. Всё ясно. Но вот беда – девочка пропала еще в пятницу. Маленькая, девяти лет. А ваш цирк, как раз как по заказу, приехал в город в тот же вечер. Я, знаете ли, не большой любитель совпадений. Но обязанности есть обязанности, сами понимаете, моя работа реагировать на обращение.

Джереми, молча взяв карточку, наконец скользнул по ней глазами. С небольшой квадратной фотографии на него смотрела девочка в коротком сарафане, с заплетенными в две косы волосами и открытой, доверчивой улыбкой. Те самые глаза, что обычно глядят со стен офисов, из почтовых ящиков и с досок объявлений, перед тем как исчезают без следа.

— Я вам сказал – я не видел её, — голос Джереми был глухим и тяжелым. Он протянул фотографию обратно. — И мои люди тоже не видели.

— Ваши люди? — шериф ухмыльнулся уголком рта, щелкнув ногтем по значку округа на своём лацкане. — Ваши люди ведь тоже гуляют по городу, как и местные. Не держите же вы их взаперти? Вот я и думаю... Может, ваша труппа всё-таки могла заметить что-то, что другие упустили?

Он захлопнул свою папку и широко улыбнулся.

— Сделайте одолжение, Кроуфорд. Покажите это своим артистам. Всем. Желательно, прямо сегодня. Пусть каждый посмотрит. У меня, знаете, нет настроения возвращаться сюда еще раз, если только не на ваши представления. Но если я узнаю, — офицер подошел ближе и посмотрел прямо в глаза директору, — что кто-то из ваших артистов видел девочку и не сообщил... ну, тогда мне придётся испортить вам гастроли.

Джереми, не проронив больше ни слова, молча кивнул и, спрятав карточку во внешний карман рубашки, резко развернулся, направляясь к шатру. Его шаги были быстрыми, почти сердитыми, и я невольно отступила в тень, прячась за стеллажом с декорациями. Не желая, чтобы он заметил моего присутствия, я быстро отправилась на поиски Лены.