15
Наши дни
Чонгук
Мои веки вздрагивают, когда я чувствую, как ее пальцы, щекоча, поглаживают мой лоб. По-прежнему вялый, я не двигаюсь, не желая так быстро просыпаться, но вдруг слышу, как она шепчет мне на ухо: «Спасибо». Когда Лиса встает с кровати, я заставляю себя открыть один глаз. Я едва успеваю увидеть ее великолепное обнаженное тело, как она, надев футболку, выскальзывает в коридор, оставив меня в одиночестве. Я открываю глаза и лежу на спине. До меня доносится шум воды. Она принимает душ.
«Без тебя», – комментирует мой внутренний голос. Естественно, без меня.
Несколько секунд мои глаза блуждают по потолку, но это не помогает почувствовать себя лучше. Мы с Лисой переспали. Я лишил ее девственности, и это меня угнетает. Я ни о чем не жалею, совсем нет… Как я могу об этом жалеть, если это был, пожалуй, лучший секс в моей жизни? Я морщусь. Это было не просто «иначе». Это было ярко, мощно, грандиозно и страшно во всех смыслах. Когда я осторожно входил в нее, мне казалось, что мое сердце сейчас взорвется.
Я уже забыл, как это приятно – заниматься любовью. И я никогда и не представлял, насколько приятно будет заниматься любовью с Лисой. Может, это и есть то чувство, которое испытываешь, когда спишь с еще невинной девушкой. Но что бы это ни было, пусть я и ни о чем не жалею, я все равно чувствую себя просто ужасно. Я боюсь, что она… что она пожалеет.
Я вздыхаю и, пользуясь тем, что она в душе, одеваюсь. Мне нужно идти на работу, да и Дженни должна вернуться с минуты на минуту. Застегивая джинсы, я замечаю на простынях доказательство того, что она была девственницей. На мгновение я останавливаюсь, затем решаю их поменять. Я аккуратно перестилаю постель и дохожу до своей комнаты ровно тогда, когда перестает течь вода.
Когда Лиса выходит из ванной, я уже сижу за кухонной стойкой. На ней спортивный бюстгальтер и штаны для йоги. С трудом удержавшись от того, чтобы не пробежаться по ее фигуре глазами – на ней будто и нет ничего, я предлагаю ей апельсинового сока. Она кивает, соглашаясь. Она кажется бледной.
– Лиса, насчет этой ночи… Ты по-прежнему не жалеешь, ты уверена?
Я хочу это услышать. Я должен быть уверен. Моя лучшая подруга – подруга ли она мне еще? – избегает моего взгляда и отвечает якобы непринужденным голосом:
– Нет, не думаю, что жалею.
– У меня такое ощущение, будто мы совершили ошибку, – вздыхаю я. – Возможно, ты бы хотела сделать это с любимым человеком.
– Нет, все в порядке, – отвечает она, надевая кроссовки. – Я рада, что сделала это с тобой. Ты мой лучший друг, мы знаем друг друга вдоль и поперек, и мне нужно было просто разобраться с этим, чтобы не облажаться в нужный момент. Ну, знаешь, с Сухи.
Ай! От боли мне крутит живот. Мне кажется, что она специально сказала его имя, вот так, холодно, чтобы расставить все по своим местам и прояснить произошедшее. Я бесстрастно киваю. Да, Лиса, я знаю. Какая-то часть меня оскорблена тем, что она всего лишь использовала меня с этой целью, но другая – гораздо большая – злится, что это я воспользовался ею, чтобы удовлетворить свои потребности. Боже, как же я ненавижу чувство, что сейчас испытываю. Как я мог думать, что секс не сотрет границы между нами?
– Хорошо. Тогда все в порядке.
Мы снова лицемерно улыбаемся друг другу. Каждый знает, что другой врет, но ничего не говорит. Тишина становится все тяжелее; я пью свой напиток, а Лиса уходит за чем-то в мою комнату. Она возвращается в гостиную с айподом в руках.
– Я пойду пробегусь перед занятиями.
Вообще он мой, но на нем есть специальный плей-лист для Лисы. Я мог бы подарить ей на двадцатилетие айпод, я даже раздумывал об этом, но мне нравится, что мы делим один на двоих. Я не хочу это менять.
– Окей. Когда ты вернешься, я уже, скорее всего, буду в части, но вечером увидимся.
Тем более что Тэхён предложил снова сходить в тот же бар, где мы были в прошлый раз.
– Э… Ну не знаю… – говорит она, отводя взгляд. – Мы с Сухи собираемся поесть суши после учебы. Я скажу ближе к делу.
Я хмурюсь. Лиса открывает входную дверь в наушниках в каждом ухе.
– Ты ненавидишь суши, – тупо говорю я.
Она загадочно улыбается.
– Только глупцы не способны поменять свое мнение.
С этими словами она выбегает в коридор, захлопывает за собой дверь и оставляет меня наедине со своими мыслями. В конечном счете я так и не прихожу к конкретному выводу, действительно ли она любит суши или просто заставляет себя любить их, чтобы угодить Сухи, но от последней мысли у меня закипает кровь. Я закрываю глаза и обхватываю свое лицо руками, пытаясь сосредоточиться на чем-нибудь другом.
Я быстро принимаю душ, одеваюсь и ухожу в часть до возвращения Дженни и Лисы. Пока еду, чувствую в горле ком и не разжимаю зубов. Я лишь надеюсь, что у Лисы все хорошо. Вчера я не шутил. Если бы я узнал, что испортил ее первый раз, я бы ни за что себя не простил.
Я приезжаю чуть раньше семи, одновременно с Итаном: он паркует свою машину.
– Ужасно выглядишь, – говорит он в качестве приветствия. – Плохая ночка?
Я искоса бросаю на него взгляд: неужели он догадался и теперь издевается надо мной? Но нет, он смотрит прямо перед собой, от холода втянув голову в плечи. В моей голове всплывает красивое лицо лежащей подо мной Лисы. И я будто снова чувствую ее мягкую кожу и запах яблочного шампуня.
– Нет. А у тебя?
– Да чего уж тут говорить… У соседей родился ребенок, который просыпается, когда ему приспичит. Уж лучше бы я был на дежурстве.
– Не зарекайся, – советую я, заходя в часть.
Готовые к новому дню, мы здороваемся с коллегами. Мы не жалуемся на ранний час – привыкли. Быть пожарным – значит приспосабливаться. Приходится или рано вставать, или не спать всю ночь. Или научиться просыпаться в любое время суток. Едва я успеваю поставить на скамейку свою спортивную сумку, как из громкоговорителей раздается: «Сбор через пять минут». К счастью, я уже в форме. Мы идем к лейтенанту Мартинезу. Он, как и каждый божий день, распределяет между нами обязанности, и мне достается невыездная работа. Итан издевается надо мной, но я сохраняю невозмутимое выражение лица, в глубине же души горестно вздыхая. Говоря простым языком, если сегодня не случится ничего чрезвычайного и неотложного, мне будет жуть как скучно.
Через полчаса мы садимся в пожарные машины и едем в спортзал играть в футбол. Следующие два часа я не особо уделяю внимание самой игре и просто потею, следя взглядом за мячом. Мне пару раз удается удачно сыграть, но Итан постоянно посмотривает на меня, и это действует мне на нервы. Я по-прежнему сохраняю непроницаемое выражение, лицо Лисы словно отпечаталось на моей сетчатке.
– Все хорошо? – спрашивает мой друг в раздевалке.
– Да-да, просто немного устал.
Я делаю большой глоток воды. В душе я неосознанно вновь думаю о своей спине. Не могу поверить, что Лисе удалось меня убедить… Я впервые занимался сексом с голым верхом, и это казалось очень естественно. Очень раскрепощает. Наверное, я никогда не осмелюсь в этом признаться, но я даже рад, что Лиса настояла на своем.
Весь день я занимаюсь простыми вещами: убираю в помещениях и на кухне, пока не наступает время учений. На сей раз пожар. Каждый знает, что делать, и следует протоколу. После разбора полетов мы с Итаном встречаемся в телевизионной комнате. Мы по-прежнему наготове, с пейджерами на поясе, но немного расслабляемся. Без особого интереса смотрим какой-то баскетбольный матч, и вдруг меня охватывает желание открыться ему.
– Ну что ж, вперед, – вздыхает Итан тихо, – расскажи мне, что тебя волнует, брюнетик.
– Перестань.
– Я серьезно. Ты весь день ходишь с постной миной, – говорит он, закатывая глаза, – не то чтобы обычно ты улыбался, но твоя мина, по крайней мере, не такая постная. Рассказывай!
Я не шевелюсь и, скрестив руки, пялюсь в телевизор. Затем прикусываю щеку. А почему бы и нет, в конце-то концов? Раскрыться Итану, может, будет даже полезно. Мне нужно с кем-то посоветоваться, и желательно не с Тэхёном. Итан же – человек ответственный и мудрый. Он мне поможет.
Я вздыхаю и наконец поворачиваюсь к нему, складывая руки на раздвинутых коленях. Итан делает то же самое, готовый меня выслушать. Сделав глубокий вдох, я сбрасываю свою бомбу:
– Я переспал с Лисой.
Я, конечно, не ожидал какого-то взрыва, но мне казалось, что он должен хотя бы нахмуриться. Но Итан просто разок кивает и продолжает сверлить меня взглядом. Думаю, он ждет продолжения. Но я не хочу вдаваться в подробности. Соглашение между мной и Лисой останется нашей тайной.
– И? – подгоняет Итан, понимая, что продолжение все никак не наступает.
– И я переспал с Лисой, – повторяю я. – Не находишь, что это уже своего рода глупость?
Итан хмурится. Это вся его реакция? Я думал, он станет надо мной издеваться, посмеется над тем, в какие я влип неприятности, или просто неодобрительно подожмет губы. Короче, я ожидал чего угодно, но не молчания.
– Я не понимаю, – говорит Итан, покачивая из стороны в сторону подбородком.
– Ну же, Итан! Я не собираюсь показывать, как это делается…
– Я не это не понимаю, идиот.
– Я говорю, что переспал с Лисой, а тебе все равно?
Итан наконец разражается смехом, и это застает меня врасплох. В нашу сторону устремляется несколько взглядов. Мне все же не стоило ничего говорить.
– Но это мы и так уже знаем! – признается Итан, вытирая глаза. – Мы с Тэхёном, по крайней мере.
– Подожди, что? – заикаюсь я. – Это невозможно. В каком смысле вы уже знаете?
Теперь я окончательно запутался. Я пытаюсь понять, мог ли случайно оставить какой-то намек, пусть даже мельчайший, на то, что собираюсь переспать с Лисой. Но мне кажется, что нет.
– Ой, умоляю. Это же очевидно!
– Но это случилось лишь этой ночью! Ты не можешь этого знать!
Он смотрит на меня, выгнув дугой бровь. Мне вдруг кажется, что я совершил какую-то глупость. Итан долго смотрит на меня, затем спрашивает уже без улыбки:
– А, так этой ночью… это случилось впервые?
– Ну да, – отвечаю я так, будто это было очевидно.
Итан чешет затылок и морщится, внезапно становясь серьезным.
– А мы с Тэхёном были уверены, что вы уже давно спите друг с другом.
Я морщу лоб. Они давно думали, что мы с Лисой спим друг с другом, и ничего не говорили, ни малейшего намека. Я крайне удивлен Тэхёном. Хотя в каком-то смысле и не удивлен вовсе. Полагаю, это неудивительно, что они так думали.
– Почему вы так решили?
Естественно, я спрашиваю просто для галочки.
– Вы так близки, что обратного и представить нельзя, – отвечает Итан.
– Она моя лучшая подруга. Нам не стоило…
Я устало провожу рукой по волосам. По глазам Итана я вижу, что он не одобряет случившегося на сто процентов, и от этого только хуже. И хотя мне не нужно его одобрение, мы с ним сделаны из одного теста, и он на такое не пошел бы.
– Не жалей об этом, ничего хорошего это не принесет, – советует он, похлопывая по плечу – жест мужественный, но в то же время утешающий. – Просто скажи себе, что что сделано, то сделано, что это было приятно – надеюсь, по крайней мере, – и что вы можете жить так же, как жили раньше. Не надо ломать из-за этого голову.
А если ничего уже не будет как прежде?
– К тому же у нее вроде есть парень.
Я вздыхаю, отводя от него взгляд. У Лисы раньше уже был парень. Эмильен. Однако это впервые, когда я, видя ее в отношениях, сжимаю кулаки. Возможно, потому, что на этот раз у нее все серьезно. А возможно, потому… что на этот раз я чувствую, что он очень ей нравится. Слишком нравится.
Твою мать! Мне страшно, что он займет мое место.
– Да… Сухи.
– Значит, этого больше не повторится.
Да. Только вот я чертовски хочу сделать это снова. Мыслями я вновь украдкой возвращаюсь в комнату Лисы, туда, где целовал ее в темноте… где она обхватывала своими голыми ногами меня за талию… где ее маленькие груди идеально помещались в мои ладони…
– Надеюсь, – бормочу я рассеянно.
Итан пристально и сурово смотрит на меня:
– Ты же не думаешь сделать это снова?
Мне хочется сказать «нет», но у меня не получается. Итан вздыхает и оглядывается. Я понимаю, что сейчас начнется лекция о нормах морали, и с безучастным лицом жду ее. Мне плевать на то, что он скажет, я доверяю своим инстинктам. Но должен признаться, что у Лисы есть досадная привычка сбивать меня с толку, поэтому мнение со стороны мне не помешало бы.
– Чонгук… Я тебя знаю. Ты хороший парень. Никогда никуда не несешься сломя голову, всегда вдумчивый, и это меня в тебе восхищает. Но в этом случае, – говорит он, – мы оба знаем, что это плохая идея. Один раз – ничего страшного. Два раза – уже ошибка.
В таком случае я готов совершать такие ошибки каждый день…
– Лиса в отношениях, – продолжает он, – и явно счастлива. Если ты неосознанно используешь ее, потому что тебе одиноко, это неправильно.
Мне кажется, что он говорит со мной, как психиатр говорит с пациентом. Я бормочу быстрое «ага» и киваю, переключая внимание на баскетбольный матч. Возможно, он прав. Неужели я использую Лису и ее наивность, чтобы удовлетворить свои сексуальные желания? Боже, надеюсь, что нет.
– Ты прав, – говорю я, не отрывая глаз от телевизора, – этого больше не повторится.
В любом случае это была всего лишь сделка.
* * *
Я ухожу с работы около восьми и задумываюсь. Итан прав, я не имею привычки действовать сломя голову. Я постоянно все контролирую, потому что это единственное, что я умею. Когда я был ребенком, вся моя жизнь была непредсказуемой и неожиданной. Сейчас же мне нравится иметь возможность предсказать все, что со мной случится, и именно поэтому Лиса меня и пугает. Она – моя полная противоположность.
Пока горит красный, я достаю телефон и набираю номер, которого я всегда боялся. Мое сердце бьется как сумасшедшее, и я не знаю почему. Я хотел позвонить ему еще днем, но мне так и не удалось остаться одному. Мужской голос, который я и ожидал услышать, отвечает спустя четыре гудка:
– Алло.
– Это я.
– А! Почему звонишь так поздно?
Я делаю глубокий вдох. Загорается зеленый свет. Он всегда такой приветливый. Это так приятно – такие разговоры между отцом и сыном! Интересно, почему же я не звоню ему чаще.
– Не мог раньше, работал.
– Мы садимся есть. Как ты?
Я удивлен, что он справился обо мне. Но в то же время это приятно. Немного.
– Нормально, – лаконично отвечаю я. – А как… мама?
На другом конце провода – многозначительная тишина. На полсекунды я зажмуриваюсь, раздраженный. Я уже знал ответ.
– Не очень. Становится все сложнее справляться.
Это твоя вина, кретин! Ты должен позаботиться об этом, а не сидеть сложа руки. Но, конечно, что бы я ни сказал, он не послушает. Он «слишком ее любит, чтобы сделать подобное». Сколько бы я ни говорил ему, что хочу, чтобы он об этом позаботился именно потому, что люблю ее, он не понимает. Ей плохо дома.
– Хочу зайти к вам завтра днем. У меня ночная смена.
– Не думаю, что это хорошая идея. Учитывая, что сегодня вечером она ушла, вряд ли завтра будет хороший день.
Меня это пугает. У нее весь месяц не было хорошего дня. Я навещаю ее все реже и реже. Конечно, я мог бы приехать к ней вопреки всему… но не решаюсь. Этих плохих дней, о которых говорит отец, мне с излишком хватило в детстве.
– Хорошо. Скажи, если что-нибудь изменится.
– Ага. Ладно, Чонгук, мне пора.
Я сжимаю челюсть. Вот он – мой отец. Папаша, который всегда был слишком занят заботой о любимой женщине и не захотел строить отношения со своим сыном. Но я не очень на него злюсь. Это был несчастный случай, так что… Очевидно, мы никогда не были близки. Наши отношения не теплые и не холодные, а дружественные, и этого достаточно.
Моя мать была единственной, кто безоговорочно меня любил. И, если подумать, это довольно иронично.
– Хорошо. Поцелуй ее за меня.
– Да, поцелую. Доброго вечера, – желает он и вешает трубку.
Я бросаю телефон на пассажирское сиденье и вздыхаю. Мне всегда было интересно, винит ли он меня в том, что состояние матери ухудшилось из-за меня. Честно говоря, мне не стоит придавать значение тому, что он там думает. Почему мне должно быть до этого дело, если ему на меня плевать? Знает ли он вообще, что со мной стало? Что я не могу появляться на людях без рубашки, что я не хочу иметь детей, что мне трудно смотреть людям в глаза и что я всегда, будто из-за инстинкта выживания, говорю очень тихо?
И все это из-за него.
Я подъезжаю к дому и хмурюсь, замечая на обочине Дженни, одетую в облегающее черное платье. Черт, я забыл, что у нас были планы. Как будто мне есть что праздновать!
– Черт, так холодно, – жалуется Дженни, усаживаясь рядом.
– Что ты делаешь?
– Ну, располагаю свою великолепную задницу на пассажирском сиденье твоей машины, а теперь вот собираюсь увеличить звук твоего вшивого радио…
– Ты ждала меня?
– Браво, Шерлок! Моя машина сдохла.
– Где Лиса?
– С Сухи.
Я сжимаю зубы и еду в сторону того самого бара. Это был во всех отношениях дерьмовый день… и он еще не закончился.