Часть 1
Сказка Первая.
Девочка, которая ничего не боялась.
Жила была девочка, которая ничего не боялась. Ни жуков, ни пауков, ни тараканов, ни собак, ни крыс, ни мышей. Даже учителей она не боялась, ну и правда, чего их боятся? Руки-ноги они точно не оторвут и даже не укусят. Чужих людей девочка тоже не боялась, хотя знала, что многие могут быть опасней змеи или паука, затаившегося в темном уголке.
Мама на девочку внимания обращала очень мало, даже кормить забывала, так что иногда, девочка ходила в магазин и брала продукты под карандаш. Съедала всё сразу на месте. Знала, что дома отберут и накажут.
Иногда она делилась едой с крысой. Та выползала на шум из-под ларька, за которым пряталась наша девочка, чтобы сточить все добытое нечестным путём. Девочке не жалко было кусочка дешёвого сыра или горбушки хлеба.
- Алёна, - представилась как-то девочка.
- Крыса – ответила крыса
- И всё? – удивилась Алёна, даже не заметив с кем общается.
- А что ты хотела? Нас так много, что имен на всех по-любому не хватит.
- Ну да. Сыру ещё хочешь?
- Давай.
Через пару минут Крыса добавила:
- Спасибо.
- Пожалуйста.
Алена подумала, а с одной ли и той же крысой она общается здесь на задворках магазинов, между мусорными баками и гаражами, как вдруг, Крыса перебила ход её мыслей:
- Домой будешь идти, так иди дворами, через гаражи не ходи. Котёнок там сдох, так наши его подъедают, зрелище то ещё!
- Всего то?
Крыса обернулась и добавила:
- Ну и ещё придурок один там окопался сегодня, маленьким девочкам вредно для здоровья с такими встречаться.
- Я не маленькая! Мне уже двенадцать!
- Тому, что двенадцать, что четыре, что сорок четыре. Улицей иди или дворами.
Сказала и исчезла.
С того самого дня Алена стала слышать всякое и понимать намного меньше.
Мама её по-прежнему пьянствовала со всякими, кормить и заботиться о дочери забывала, и друзей у Алены тоже не прибавилось. Ну кто захочет дружить с такой девочкой? Одежда старая, а иногда, подобранная прямо из мусорных баков за домом, квартира грязная, заброшенная, у стенок ряды пустых бутылок, на потолке паутина, немытая посуда в раковине, заплесневевшая ванная, остатки еды и обрывки газет разбросаны по всем углам. В общем, жизнь Алены мало изменилась, зато она стала замечать, что по ночам у неё появился слушатель. Сидя в постели, в темноте своей комнаты, Алена чувствовала присутствие. Говорила в пустоту, не ждала ответов, но понимала – кто- то слушает. Тщетно старалась увидеть друга, включала свет – на неё смотрели грязные стены комнаты. Выключала, погружаясь в уютные объятия темноты и ощущала себя менее одинокой. Никто с нею не заговаривал, за ноги из-под кровати не хватал, холодную, мокрую лапу на грудь не клал. Но был.
Алена рассказывала этой темноте о своих делах, о музыке, которую слышала из киосков, о новых знакомых, прохожих или посетителей парка, за которыми она наблюдала в течении дня, о книгах, которых она не читала, но хотела бы прочесть. И жизнь начала налаживаться.
Как вдруг, однажды ночью, находясь на границе между сном и реальностью, Алена услышала звук.
Звук доносился из закрытого шкафа. Старый, поломанный шкаф стоял в углу комнаты, в нем Алена хранила все свои жалкие вещи, учебники и книжки, которые смогла достать из тех же мусорных баков, что и джинсы со свитерами.
Из шкафа слышалось шуршание, как будто кто-то перелистывал страницы, скребся между карандашами и тетрадками. Так как Алена была девочкой, которая ничего не боялась, то она долго не думала, ноги к груди от страха не поджимала и кричать не собиралась – мало ли ещё мама притащится, видеть её пьяную рожу Алене не хотелось.
"Может быть, Крыса пришла почитать первый том Гарри Поттера" – подумала Алена, встала с постели, подошла к шкафу и приоткрыла раздвижную дверь.
В темноте она ничего не увидела, а включать лампу, теряя последнего друга она не захотела.
Так, в слабом свете уличных фонарей, который падал через грязное окно без занавесок и ложился тонкой полоской на пол, сидя на кровати, Алена наблюдала за шкафом.
Шуршание и скребки прекратились почти сразу, а через несколько минут из приоткрытой двери выпала человеческая рука.
От кисти до предплечья, отрубленная аккуратно, рука закопошилась на грязном полу спальни. Опираясь на пальцы, она поползла по направлению к двери.
Алена смотрела на это с удивлением, позвала было тихо
- Эй...
Но тут же смутилась, было бы странно, если бы рука могла слышать.
Следов крови ползущая конечность за собой не оставляла. Добравшись до запертой двери, она остановилась. Застучала пальцами, заскребла ногтями и затихла.
Мысль о том, чтобы спать в одной комнате с чьей-то рукой Алену мало радовала, а так как она ничего не боялась, даже если бы рука заговорила с нею томным голосом или попыталась добраться до горла, схватить за волосы, то Алена встала, аккуратно пересекла комнату и взялась за дверную ручку.
Тут вышла заминка, дверь спальни открывалась вовнутрь, и ночная гостья её блокировала, лёжа так на полу, обессилевшая, как рыба на суше. Алена разглядывала руку, успела заметить красивые овалы ногтей, тонкие пальцы, нежную кожу. Рука больше походила на женскую, подумалось Алене, но вспомнив какой грубой может быть эта хрупкость, на примере собственной матери, очаровываться не стала. Внезапно рука пошевелилась, дёрнулась, Алёна отпрыгнула в сторону от неожиданности. То же самое сделала и рука – изогнувшись, отпрянула назад от двери, и Алёна приоткрыла её.
Рука, помедлив, мгновение, закопошилась и поползла на выход. Алёна стояла и прислушивалась к этим размеренным звукам: хлопок пальцев по полу, шелест волочившегося за кистью предплечья, удар ладони и снова – пальцы, подтянулась, упала. Так "шаг" за "шагом" удалялось странное образование от комнаты. Звук упавшей и покатившейся пустой стеклянной бутылки поведал девочке о том, что рука преодолела коридор и достигла следующей комнаты.
- Что ж, если она задушит во сне мою маму, будет не так уж и плохо, - мелькнуло в голове у Алёны. Но она постаралась отогнать от себя эту мысль. Мама или детский дом – много ли разницы для девочки, которая ничего не боится?
Утром, прежде чем выйти из дома в школу, Алёна прошлась по квартире, поискала руку под тумбочками, под столом, перевернутыми стульями, даже под маминой старой кроватью. Но руки нигде не было. Мама спала на грязной постели, раскрытая. Её голое тело не смущало девочку, но поддавшись неведомо откуда возникшей жалости, она прикрыла мать одеялом. Заодно проверила – дышит ли? Дышала, запах спиртного и кислого пота вернул Алёну к реальности, и она вышла.
- Живая была и пьяная – рассказала она днём Крысе о ночном происшествии.
- То же мне невидаль, части тела, - хмыкнула Крыса, - мы и не такое видали. Там под землёй ух! Каких только частей не наберёшься!
- Но, чтобы живое?
- Может приснилось тебе всё, - ответила Крыса, крутя в маленьких лапках кусочек хлеба.
На следующую ночь история повторилась. За поломанной створкой заскреблось аккуратно, зашуршали книжки, упал с полки карандаш и покатился вглубь покосившегося к стене шкафа. Алёна встала и открыла дверь, на этот раз заглянув внутрь. Из темноты показались пальцы и через секунду к ногам девочки шлёпнулась вторая рука.
- Левая, - отметила Алёна. Рука коснулась голых ступней девочки и прикосновение холодной кожи было ей приятно, как будто кто- то родной и забытый вернулся из прошлого. Пока Алёна старалась вспомнить, откуда знакомо ей это прикосновение, рука уже добралась до выхода из комнаты и замерла там, ожидая помощи. Алёна послушно открыла двери, и двинулась вслед за шевелящейся конечностью вдоль темного коридора. Она решила проследить куда же ползут все эти странности, щипала себя за щёку, надеясь проснуться, и боль от щипков доказывала – сном здесь и не пахнет.
Задумавшись так, Алена не заметила, как задела ряд пустых бутылок, они накренились, обещая упасть и повалить себя одну за другой, создать оглушительный звон. Алёна присела, схватила первую литровую плошку, подставила ногу под вторую. Отвлеклась и как бы она не искала, в темноте большой комнаты не смогла разглядеть левую руку, только что ползавшую по грязному коврику.
Утром она, как и прежде, ничего странного в своем доме не обнаружила.
Синяки на щеках подтверждали, что, если ночное приключение и было сном – щипала она себя вполне наяву.
Мама на этот раз не нашлась в квартире и вовсе. Но к этому Алёне было не привыкать. Она, скорее всего, осталась ночевать на том же полу, на который повалилась после вчерашнего чего бы там ни было. Надеяться на то, что левая рука из шкафа взяла маму в обнимку и вывела из окна квартиры было глупо, но Алена всё-таки осмотрела внимательно двор и асфальт под их окнами.
После появления первой ноги, Алёна исследовала шкаф. Нога продвигалась по полу так страшно, такими неестественными рывками, корчась в потугах подтянуть пухлое бедро к колену, стуча пяткой о половицы, что Алёна последовать за ней в темноту квартиры не решилась. Ей представилось тело, которое собирает себя по кусочкам двигаясь так же гадко, как эта часть, сводимое судорогой. В шкафу ничего странного не было: ни двери ведущей в иную реальность, ни погреба или другого помещения.
Следующую ночь Алёна проспала. Она решилась было позвать к себе на ночь одну из девочек в классе, ту, с которой всегда хотела дружить, добрую, звонкую. Но одноклассница оказалась той ещё сволочью и не только отказалась, но и высмеяла Алёну при всём классе, на перемене. Оставшись наедине дома, Алёна проплакала до самого вечера и, приоткрыв и шкаф, и дверь в спальню заранее, заснула.
Пришествие туловища пропустить было невозможно! Во-первых, оно не пролезло в ту щель, что оставила девочка в шкафу для своих новых гостей. Алёна проснулась от того, что тело колошматилось об шкаф, разнося его почти в щепки. Вырвавшись, голое туловище грузно шлёпнулось на пол.
- Хм, а это то как поползёт? Уж не нести ли мне его, но куда? – подумала Алёна, и тело внезапно село. Ровный срез шеи позволял увидеть всю анатомию – позвоночник, полые трубки горла, пищевод и трахея, в срезах сосудов и артерий плескалась бурая жидкость. Не успела Алёна подумать о том, как оно не проливается, как торс плюхнулся на живот и покатился, перекатываясь с боку на бок, со спины на грудь по направлению к двери.
При всей проворности, двигалось туловище медленно, а Алёна шагала с ним рядом, решив, наконец, отследить этого гостя до пункта назначения.
Тело было женским, красивым, не старым. Курьёзно распластывались две груди по полу, задирались к потолку сосками при каждом перекате: шлеп, шлёп.
Алёну так рассмешило это, что она не удержалась, достала из школьной сумки красный маркер и поставила на лопатке тела крестик. В конце коридора торс так замешкался, что Алёна успела нарисовать красное сердечко между двумя растекшимися по ребрам сиськами. Она уже предвкушала узнать разгадку, куда же направляется этот странный, расчленённый объект, к выходу из квартиры, на кухню ли или... как вдруг из спальни матери раздалось громкое:
- Ты куда выперлась ночью, страшилище?
В проёме показался грузный силуэт и мужской голос захихикал, захрюкал вторя Алёниной матери:
- Блять, я чуть не обосрался, это дочка твоя по ночам шатается?
Алёна бросилась в свою комнату и только услышала, как икнув и сделав пару шагов, мужчина споткнулся, грохнулся на пол и замер. Звук падения был внушительный и сила удара надежды на сознание не оставляла.
- Лишь бы не сдох здесь, придурошный, - думала Алена лёжа кровати и прислушиваясь, выискивая в ночной тишине то ли удары торса о пол, то ли звуки дыхания маминого гостя.
Так и заснула.
На следующее утро Алёну ожидал сюрприз. Проснулась она от сладкого запаха домашней выпечки. "Соседи издеваются", - подумала было, но запах шел из квартиры, просачивался через длинный коридор в спальню Алёны, будоражил сердце.
Девочка вышла из спальни, заглянула сначала в большую комнату, проверила, не лежит ли там тело, не растекается ли под ним лужа крови, ведь и такое на её памяти было. Подрались как-то мамины друзья, да повалились по углам, кто где замер, там и заснул, а один из них так и не проснулся на утро, его ослабевшее от потери крови тело увезли на скорой помощи, и судьба его осталась никому не известной, так как даже имени его никто из собутыльников вспомнить не сумел.
Нет, на полу тела не было, даже наоборот, комната была прибрана, пол подметен, а бутылки и мебель, оставшаяся целой, аккуратно стояли на своих местах.
Алёна пошла на запах. На кухне, в облаках сладкого дыма стояла мама. Она возилась над плитой и складывала на чистую тарелку горячие оладьи.
- Мама, - позвала Алёна. Мама вздрогнула, её рука схватила тарелку с готовым угощением и девочка, как завороженная смотрела, как эта тарелка переместилась на вымытый стол.
- Жрать подано! – рявкнул знакомый голос.
Алёна глянула маме в лицо и оторопела. Гримаса отвращения сковывала каждую мышцу молодой женщины. Руки мамы продолжали накрывать на стол, появилась салфетка, чистая чашка и даже блюдце с вареньем, и всё это сопровождалось ругательствами.
- Ну, что смотришь, выдра? Пялится она! Жри вот, наготовила тебе! Наказание моё, кара мне за грехи! Выпить бы!
Мама ринулась к холодильнику, достала из него бутылку и хотела было глотнуть прямо из горлышка, но руки не слушались её, и заветное пойло оставалось на расстоянии от жаждущего, разинутого рта. Мама продолжала бороться до тех пор, пока рука не распрямилась настолько, что даже плеснуть в себя водкой у мамы не получалось. Она взвыла, закрутилась на месте и запустила бутылкой прямо в дочку. Алена зажмурилась под каскадом осколков, стекло разлетелось над её головой. Она нырнула под беснующуюся мать, схватила тарелку с заветными оладьями и бросилась вон из квартиры. На долю секунды, может ей показалось, Алена увидала в вороте чистой маминой футболки красное сердечко нарисованное между грудей.