Зона карантина

Все, что только могло гореть, превращалось в языки горячего пламени, постепенно перетекавшего в противную устремленную к белоснежным облакам черноватую массу. Огонь — несомненно, самое прекрасное и самое ужасное из существующего во вселенной. Он то, что охватывает сложные предметы и возвращает их в первоначальное состояние — сизую пыль из разношерстных бестолковых молекул, осевших на более стойкий силикатный кирпич. Именно он может быть доказательством бессмысленности всего так для нас значимого.

От своеобразного места поклонения и религиозных собраний оставался лишь каменный скелет с еще не обуглившимися стропилами и иногда резко взрывавшимися осколками шифера. С улицы образовавшуюся окаменелость полировали струей из пожарного шланга. Рядом с гримасами гнева бегали несколько охотников вместе со своим духовным предводителем. Сегодня их интерпретация всевышнего обратилась в прах, а позже Паша забьет последний гвоздь в крышку его гроба.

-Какого черта мы сюда приехали?- через открытое в машине окно на меня острым взором, как лезвие ножа, недавно рассекавшего мою плоть, впился Серый.- Мы только время на крюк потратили! Где вторая хата Балашева?

-От охотников многое сейчас зависит. Хотел посмотреть, что тут у них стряслось,-оправдывался я.

-Ты досмотришься! Я уже решил, что тут что-то важное, а тебе попялиться на пожар надо было! Все! Едем мимо его старой хаты, там найдем и вторую! Чем быстрее разберемся, тем быстрее поедем по домам считать бабки!- он нажал на газ и понесся на мотоцикле вперед.

-Туда же сейчас куча охотников отправится!- возмутился я.

-Если что-то не нравится - выходи и догоняй Серегу!- водитель перевел рычаг в положение «драйв» и погнал машину вслед за удалявшимся Серым.- Он уже поехал к Балашевской хате!

Все трое сидящих были в джинсах и разных спортивных куртках. При нас они особо не общались. Разве что двое впереди короткими фразами иногда обсуждали окружающие вещи. Лицо сидевшего на пассажирском сидении было мне знакомым. Вроде, это он три недели назад техничным ударом попал мне в лицо.

Тот, что сидел рядом со мной, был излишне широкоплечим и имел небольшой лишний вес, отразившийся на его круглой нагловатой роже. Кажется, именно он приставал к обнаженной Сабине в гостинице. Теперь без зазрения совести он приказал ей закрыть окно и, будто не замечая меня, сделать лицо попроще. Сабина сперва растерялась, а потом странно оглядев меня, надулась и скрылась за моим плечом. Не выдержав наплыва смеси мышц и жира с его стороны, я сам дотянулся до кнопки и запустил стекло вверх.

Мы миновали одну из устрашающих ловушек с парой висящих тел и за пару минут проехали пустынные улицы на территории охотников. Во всех домах тут были закрыты ставни. На заборах то и дело мелькали распечатки со знаками биологической опасности и каким-то текстом. Этот район с более ровными рядами домов и преобладанием заасфальтированных улиц разительно отличался от нашего своей педантичностью.

У первого поста на территории группировки нас встретил черный джип с круглыми трещинами на стеклах. В центрах кругов можно было заметить дыры от пробивших их пуль. Дверь с водительской стороны была открыта, а около нее лежало нечто похожее на тело без ярких признаков жизни. Это препятствие атакующие прошли не напрягаясь. Определенно, дело рук охотников.

Медленно проехав мимо джипа, мы вновь ускорились. Серый теперь старался не отъезжать от нас слишком далеко и заглядывал за каждый угол на пересечениях улиц. Мы проехали около пяти таких пересечений, пока за одним из поворотов мотоцикл не остановился.

Там совсем недавно находился второй пост. Низенький седан разбили гораздо сильнее. Вдобавок к автоматной очереди он попал под таран, от которого по крышке капота расползлось множество царапин и огромных вмятин. Совершить такое точно могли только джипы охотников.

Заглянув во внутрь, где за побитыми стеклами находились тела охранников, Серый махнул вперед. Мы двинулись дальше.

-Хоть бы они уже убрались отсюда,- произнес водитель,- Не выношу рож этих злобных ублюдков!

Дальше по улице показалось скопление хаотично припаркованных автомобилей. По мере приближения среди них можно было разглядеть возвышавшиеся джипы охотников с всевозможными доработками на корпусе. Тогда все мы стали выискивать на улицах фигуры людей. Никто из нас не хотел показаться им на глаза, кроме, пожалуй, меня, пребывавшего меж двух огней. Сабина машинально положила мне руку на плечо. Боковым зрением я заметил, что ее голова неимоверно приблизилась ко мне. Мы вглядывались в полумертвую улицу со столпотворением разбитых машин.

-Далеко еще?- спросил сидящий рядом со мной.

-Насколько понял по номеру, совсем рядом,- ответил водитель,- Надо бы поскорее это место проскочить!

Он прибавил газу так, что шум колес перебили завывания двигателя. Серый оказался совсем позади и, как казалось, не торопился снова выходить вперед нас.

Около особняка Балашевых покрышки ступили на ровный асфальт. Среди стоящих по разные стороны, а то и посреди дороги, автомобилей около половины были из автопарка татарской группировки, а остальные оказались агрессивными внедорожниками охотников. Воцарившееся спокойствие не так давно сменило кипящую бойню. Как и на постах машины были изрешечены пулями. Здесь пала вся ослабленная охрана Балашева, пока другая часть группировки намеревалась убраться с его деньгами. Между автомобилями с распахнутыми дверями кое-где виднелись тела с брошенным оружием.

Напротив них возвышалась техника охотников с меньшими повреждениями. Большинство было способно ехать, за исключением нескольких джипов со спущенными гигантскими шинами, напоминавшими растоптанную сливу.

Все сработало... не идеально, но сработало. Оба наших врага, подстрекаемые шаткой стабильностью, уничтожают друг друга, чтобы поставить финальную точку своих острых взаимоотношений. Она представилась в образе размытого столба дыма на горизонте и многочисленных тел, брошенных друг на друга бескомпромиссными и глупыми силами. Они остались раскиданными вокруг нас. Было слегка не по себе от осознания того, что я приложил к этому хоть и косвенный, но вполне весомый вклад. Помог стравить их как двух бойцовских псов.

Чтобы объехать как попало вставшие груды металла, мы немного замедлились. Водитель плавно повел руль, чтобы протиснуться в проем между парой черных иномарок.

Вдруг прогремел выстрел, треснуло стекло. Голова водителя почти раскололась, брызнув на сидящего рядом кровью и прочим содержимым. Застрекотала очередь. Второго на переднем сиденье пронзило несколько раз вместе с креслом, вспучившим в дырах мягкий наполнитель. Прижавшись друг к другу, мы с Сабиной пригнулись насколько было возможно.

Экономные охотники быстро остановились, но ненадолго. Рядом открылась дверь. Сидевший со мной согнувшись вылез из машины. Когда я повернулся к нему, он достал из-за пояса два пистолета, один из которых небрежно кинул мне. Не время враждовать. Но к разочарованию, это был мой же ствол, бестолковый в сложившейся ситуации. Никаких шансов одержать победу одним патроном.

Приподнявшись, я понял, что наша машина встала, прислонившись к углу другой таким образом, что если удастся открыть заднюю дверь, можно будет спрятаться за ее корпусом. Протиснув руку через вцепившуюся в меня Сабину, удалось нащупать ручку. Дверь открылась. Охотники не стали стрелять в слепую. Похоже, боеприпасов осталось мало.

-Осторожно выходи!- я слегка подтолкнул Сабину, ладонью не давая сильно подниматься, затем аккуратно выбрался сам, немного ударив дверью об корпус соседней машины.

Мы, не поднимая головы, уселись на асфальте. Я совсем не запомнил расположения автомобилей по ту сторону твердого гладкого металла у меня за спиной. Скорее всего, по его контуру в ожидании нас ползал прицел. Оставалась надежда на то, что нас прикроют.

С этой стороны мы увидели несущегося с громким ревом на мотоцикле Серого. Какое-то время он стремительно приближался к нам, пока не разглядел картину происшествия. Он вдруг притормозил и резко свернул в проулок. Охотники даже не обратили внимания. От Серого остался лишь монотонный рев удалявшегося мотоцикла. Мы оказались в ловушке.

Из-за заднего бампера показался брошенный товарищ Серого. Он вопросительно с некоторой растерянностью смотрел на нас.

-У меня только один патрон,- тихо произнес я,- Нам надо добраться до соседних машин с оставшимся оружием.

Тот потуплено отвел взгляд и скрылся за бампером.

Я огляделся вокруг. Мы оказались посреди дороги и метрах в пяти от нас находилась кирпичная стена забора, вдоль которой припарковались две машины, способные послужить нам укрытием. Я попробовал напрячь раненую ногу, чтобы привыкнуть к боли. Если преодолеть ее, как я делал это здесь же в прошлый раз, то перебежать простреливаемый клочок земли будет вполне реально. Все-равно Серый задел только верхний жировой слой, никак не повредив мышцы.

Его бывший пособник поднялся над седаном, выставив пистолет, и открыл огонь. Это стало нашим единственным шансом. Воспользовавшись моментом, мы, не раздумывая, ринулись к забору. Опираясь на Сабину, я почти полностью закрывал ее собой. 

За неизмеримо длинный и одновременно мимолетный отрезок времени позади прогремело множество выстрелов, сперва одиночных, а затем сменившихся автоматной очередью, после которой было слышно, как оставшийся друг Серого выронил пистолет на крышу автомобиля, а затем сам рухнул на асфальт.

Из нового укрытия мы видели уже вытекавшую из под его спины кровь, пока он тяжело дыша смотрел в нашу сторону. Сабина потянула меня к себе, не позволяя созерцать страдания ее старого знакомого, при этом сильно ненавистного ей. Ему осталось недолго. Когда я посмотрел на него вновь, плавно выходя из своеобразных объятий, заметил, что в нем уже ничто не выдавало уходящую жизнь, кроме редкого моргания. Та же участь ждала нас. Но пока в нас текла горячая, наполненная адреналином, кровь мы должны были бежать.

Рядом было лишь одно расковырянное свинцом тело. Никакого оружия поблизости не осталось. Его не собрали только по ту сторону дороги. Оставалось отходить безоружными за следующую машину, вставшую прямиком около ворот, распахнутых грубым способом.

Обнаружив, что проем между нашим укрытием и стеной не просматривается, мы двинулись вдоль нее. Держаться за Сабину в узком проходе было неудобно, поэтому я пустил ее вперед и, опираясь на машину, заковылял самостоятельно.

Миновав ее, я излишне напряг внутреннюю часть бедра и, не сумев перебороть боль от надреза упал.

-Нет! Пожалуйста, вставай!- вся на нервах, вспотевшая Сабина схватила меня, напрягшись изо всех сил помогла подняться и поволокла, словно часть собственного тела.

Во время нападения охотники открыли ворота тараном. За широко распахнутыми помятыми створками по газону легкими вмятинами протянулись следы колес джипа, закончившего свой путь передней частью в бассейне. Во дворе произошла самая значимая часть боя, напоминавшая о себе разбросанными по идеально ровной зелени трупами. В прекрасный, изящно скомпонованный мир тоже ворвалось безумие, как электрический заряд, скопившийся за его стенами.

-Куда дальше?- Сабина аккуратно отпустила меня, чтобы я уселся, прислонившись к теперь уже внутренней стороне забора.

-По улице есть еще куда идти?

-Нет, там будем как на ладони,- она осторожно выглянула за угол через решетчатые ворота.

-Тогда спрячемся здесь! Постой,- я полез в карман за телефоном,- Нужно позвонить своим, узнать, что они задумали.

Я позвонил на первый попавшийся номер Макса, сразу же после окончания гудков затараторив о случившейся ситуации.

-Мы собираемся нанести удар по охотникам,- в спешке отвечал он,- Если все так, как ты и говоришь, постараюсь уговорить остальных выехать прямо сейчас. Держитесь там!

Вдруг Сабина вскрикнула и прижалась к стене. За ней было слышно громкое тарахтение.

-Там джип!- со сбитым дыханием выдавила она,- Он подъехал сюда!

Я бросил трубку. Толщина в пару кирпичей отделяла меня от казавшейся теперь ужасно огромной машины, оптимизированной для совершения убийств. Пара нажатий на газ с громким рыком, и стало страшно шевелится. Они должны понимать, что мы беспомощны. Тогда просиживать здесь тоже не вариант. Если не начать перестрелку, долго не продержимся. За стеной уже торчала передняя часть внедорожника с нарисованными убийцами из голливудского фильма в масках клоунов и дробовиками в руках.

Сделав пару резких вдохов, я поднялся. Мы с Сабиной побежали по краю двора. Вспоминая, как в драках приходится держать сильнейший удар, чтобы не упасть, я старался игнорировать свою рану. Из нее от бега начинала струиться кровь, но я уже не обращал внимания.

У самого дома мы сориентировались и побежали к застрявшему в бассейне джипу, где теперь стали видимыми с улицы. Пока мы бежали к  нему, позади по стенам дома ударили несколько предназначенных нам пуль. До двери было недалеко. Мы влетели в просторный холл, где уселись за кожаным диваном около окна.

Во дворе появились три охотника в боевом оснащении - просторных камуфляжных штанах с кучей карманов, берцах и длинными пушками в руках. Разбежавшись по двум сторонам, они на всякий случай проверили все закутки и  уверенно двинулись к дому.

-Бежим наверх!- я схватил Сабину за руку и направился к винтовой лестнице.

Там кто-то был. Внезапно зазвучали их голоса. Но и назад было нельзя. Поднявшись на пол-этажа, я отчетливо понял, что некто находится на втором. Скорее всего, они уже обследовали весь дом, а значит на третий больше не пойдут, и мы сможем там спрятаться. Только бы незаметно пройти.

Внизу щёлкнула входная дверь, что подстегнуло нас, и я вновь стал перебирать ступени, крепко держась за трубку посередине. Внизу уже звучали шаги, но я боялся торопится, чтобы не шагать слишком громко. Сабину все еще можно было увидеть снизу. Она взволновано подтолкнула меня. Я ускорился.

Вскоре мы прошли мимо второго этажа. Оттуда мне стали видны два охотника, направлявшие на кого-то ружья. Были так заинтересованы, что к счастью не заметили меня. Поднявшись до моего уровня, Сабина тоже заглянула в зал второго этажа и вздрогнула: они были прямо перед нами. Улыбались и переминались с ноги на ногу, поглядывая, видимо, на избиение или другое насильственное действие. Дома ли Кейс с Ляйсан?

Не отрываясь от наблюдения за сосредоточенными на чем-то другом охотниками я зашагал еще быстрее. Внизу берцы застучали чаще - наши преследователи бегали в поисках по первому этажу. Передо мной уже показался третий этаж. Сабина поднималась почти в такт со мной.

Наконец, я дошел до конца лестницы.

-Походу они поднялись!- проорали ниже.

На втором охотники тоже активизировались. Сабина еще не успела пройти лестницу, и я резко потянул ее к себе из-за чего она споткнулась и сползла на пару ступеней ниже.

-Тут очередная телка!- произнесли на втором этаже,- Спускайся сюда!

Глаза Сабины, наполненные страхом уставились на меня. Она крепко вцепилась в мою руку, словно висела над обрывом, и лишь я был ее последней надеждой.

Где-то в доме оглушительно хлопнул порох. Сквозь двери раздались смутные вопли.

-Тебе уже некуда бежать!- повторил снизу охотник.

-Она одна?- переспросил другой.

Я жестом показал Сабине, чтобы она молчала, и постарался освободить свою руку. По ее жалостливому лицу было видно, что она умоляла не бросать ее, но у меня был иной план.

За проведённое вместе время мы совсем не научились понимать друг друга. Я осторожно вырвался и оставил ее одну. Со смесью страха и обиды Сабина опустилась в тяжелую неизвестность.

-Там есть кто-нибудь еще?!- громко спросил охотник.

Крадучись, я дошел до комнаты Ляйсан. Хорошо, что дверь была приоткрыта. Быстро перенося вес с больной ноги, я протиснулся внутрь, где самой Ляйсан уже не было.
Даже если бы я и хотел, идти с третьего этажа было некуда, а в коридоре уже рыскали преследователи. Нет времени.

Я схватил оставленный на полочке антиперсперант и встал около двери. Ручка дернулась и дверь медленно сдвинулась в коридор. Показалась часть карабина. Идеальный момент.
Я бросился в коридор, на ходу схватив ствол, чтобы отвести его в сторону, а в это время другой рукой брызнуть в охотника.

Антиперсперант не наносит ущерба при закрытых глазах, но ошарашенный противник рефлекторно отвернулся в сторону. Это позволило мне врезать алюминиевым флаконом ему по лицу. Удар коленом в живот совсем лишил его боеготовности - он выпустил оружие из рук, оставив его полностью в моих. От толчка он упал на пол, и, размахнувшись карабином, я крепко впечатал ему в лицо приклад, вымещая на нем весь свой гнев.

Второй поднимался по лестнице. Используя эффект неожиданности, я даже не переворачивая карабин дулом вперед, выпрыгнул из-за угла. Охотник заработал удар в грудную клетку и, так как держался только за автомат полетел со мной вниз по лестнице. Сцепившись, мы, обдирая спины, перекатывались по ступеням. В какой-то момент карабин выпал у меня из рук и грохоча понесся ниже. Мы быстро скатились на второй, где я оказался лежащим на спине, а противник уже замыслил ответное действие.

Но совсем кстати его голова расположилась возле стены. Я размахнулся и ладонью вдавил ее в шершавую эмаль. Выбраться из под его туши стало немного затруднительно. Позади, на втором уже опомнились остальные. Сам не понимая как, я быстро встал на ноги. За поясом еще был пистолет. Выставив его перед собой, я в угрожающей позе, еле держась, вошел в зал.

Там было пятеро охотников с двумя ружьями, один из которых вцепился в плечо Сабины, стоящей на коленях. Рядом в аналогичной позе вся в слезах стояла Ляйсан.

Угрожая пистолетом, я сделал пару шагов вперед и замер, стремясь унять жуткую одышку, чтобы хоть что-нибудь произнести. Они точно так же, не знали чего ждать от меня, но обладали гораздо большим спокойствием. Ни капли страха, лишь растерянность.

Один из них осторожно ступил мне навстречу, приподняв ладонь успокаивающим жестом.

Охотники были вокруг в радиусе сотни метров. В голове не возникало никаких вариантов кроме как сдаться, чтобы тут же оказаться застреленным, либо до последнего сражаться с больной ногой.

Он моментально выбил пистолет и, схватив меня, выбил почву из под ног. Гравитация исчезла. Я ничего не успел понять, как при помощи ухищренных движений уже летел вниз. Подо мной треснул стеклянный стол, чьи едкие осколки впились в меня.

Боль. Только жуткая боль как рентгеновские волны облучала все внутри. Мужик, похоже, в совершенстве владел дзюдо. Я не мог ни разогнуться, ни даже сделать вдох. Я больше не владел собственным телом. Только стиснуть зубы удавалось, чтобы перенести это ощущение.

Когда стало чуть легче, я снова стал подниматься, хотя все еще не покидало чувство, будто вот-вот выпадут все внутренности. Один из охотников с размаху зарядил мне по ребрам, и я откатился к окну. Перевернувшись на живот, мне удалось подняться на четвереньки.

Новый удар нанесли с потрясающей злостью. Решили избить, прежде чем пустить пулю в голову. Не дав даже отдышаться, в меня вновь врезались сапоги со звуком подобным удару об дерево или мешок, набитый песком. Внутри словно разошлась огромная трещина. Я опять упал, чтобы скрыть живот. Прикрыв руками затылок, я свернулся, пока с разных сторон в меня яростно врезались твердые подошвы.

Где-то на одежде осталось стекло. После очередного удара, нанесенного сверху, что-то вонзилось в спину. Я старался не чувствовать этой массы перемешанной боли, от которой будто воспалились все внутренности. Пытался ощущать только холодный пот на напряженном лице, но стало слишком тяжело. Они усердствовали. В голове не осталось ничего кроме безумной боли и обрывочных попыток найти выход.

Я закричал и развернулся, чтобы ухватиться за одну из ног, бросив на захват все силы. Несмотря на усилившиеся удары, рассекавшие мою кожу, я не отпускал его. Как угодно, но вскарабкаться!

Я слегка приподнялся и получил нестерпимую боль в ребрах, от которой перехватило дыхание. Она взбесила меня так, что я недолго думая вонзился зубами в твердое колено схваченного ублюдка. Он заорал и отвлекся. Воспользовавшись этим я схватил другую его ногу и потянул на себя. Охотник упал на одну из металлических ножек стола, от чего завопил во все горло.

Что бы хоть как-то спрятаться от топчущих подошв, я полез к нему. Боль пробудила во мне неимоверную злость, с которой я начал бить лежащего в живот. Он приподнялся и ноги с его стороны перестали в меня прилетать. Я ударил его, но сил уже почти не было, и удар оказался крайне слабым.

Сил не было совсем. Их остатков едва хватало, чтобы оставаться в сознании, но я еще пытался размахивать руками. Собравшись, вскоре я умудрился схватить и опрокинуть второго, а затем раз ударить его в живот. В тот момент сбоку не поднимаясь с пола мне крепко врезал при разгибе ноги первый. Он попал по тем же жутко ноющим ребрам, после чего я отлетел назад.

Там мне несколько раз попали в лицо. В рот залетел какой-то камень. Он был неприятно острым и впивался в язык. Лишь выплюнув его с парой капель крови, я осознал, что это был зуб или его осколок. Где-то за десной языком прощупывался еще один, чуть поменьше.

От следующего удара по голове сознание помутнело, и я разлегся.

Выстрел. Совсем рядом. Дверь из соседней комнаты открылась, и оттуда кто-то вышел. В высоком лысом человеке я узнал Грача. Он собственной персоной пришел вершить казнь над теми, кто по его мнению нарушил спокойствие на его территории.

Из комнаты выкрикнули так, будто в горле кричащего булькала жидкость. Внимательно прислушавшись, я узнал в нем тембр голоса Кейса. Поэтому у Ляйсан в противоположном от двери углу широко округлились глаза.

Новый выстрел. Ляйсан завопила. Ее красное от слез лицо побледнело и застыло в кричащей гримасе. Мышцы лица свело. Они только скупо подергивались от напряжения, пока в легких не закончился воздух, и крик не сменился сиплым шипением. После короткой одышки она, уставившись в пол, снова громко зарыдала.

Затем ее глаза забегали и, обнаружив меня, остановились. Девушка с татуировкой ласточки на плече узнала меня, вернувшегося в ее дом со смертью. Я не понимал — плакал я, или это пот застилал мое усталое лицо. Я тоже смотрел на нее.

Лидер охотников мерно зашагал по залу в своих громадных сапогах.

-Отойди!- громко, но спокойно приказал он охранявшему девушек,- Не позволю вам сношаться с этими!

Пистолет в его руке выстрелил. От звука, распространившегося по залу, зазвенело в ушах. Ляйсан упала на спину, в последний раз взмахув своими идеально черными, густыми волосами.

-Сраные муслимы!- оборвав ее жизнь, он сразу перевел пистолет на Сабину.

-Какие же вы все-таки тупые!- скорчившись от переполнявших эмоций, заорал я,- У тебя дома шкаф с кучей книг! Ты их вообще читаешь или просто листаешь, пропуская через призму своего идиотизма?!

Мне было уже нечего терять кроме возможности высказаться, способной отсрочить все хоть на секунду. Большая фигура Грача не спеша ровно повернулась, как будто в его голове какое-то время шла война между статусом крупного авторитета и моими словами. Он остановился и стеклянным взглядом уставился на меня.

-Я его где-то видел,- он вопросительно посмотрел на своих людей и снова опустил глаза на меня,- Кирилл?

На улице зашумела стрельба. Я думал, что станет легче, но сердце начало рваться из груди от понимания того, что я могу не дожить до прихода наших. Немного отлегло только, когда все охотники, кроме их лидера, разбежались по позициям. Грач шагнул ко мне и присел рядом на корточки, направив дуло мне в лицо. Его распирало от любопытства.

-У тебя... подгорело... от мелкого поджога!- сказал я не полностью членораздельными из-за волнения звуками.- Тебя хорошо запутали!

-Там ваши?- кивнул он в сторону улицы.- Вы с этими были за одно?

-Нет, с этими все, как и с вами,- я отчаянно возил рукой по полу, стараясь при этом обращать внимание только на свое лицо,- Ты вряд ли поймешь! Вы с самого начала шли порознь, только временная неприязнь смогла вас сплотить, а потом переключились друг на друга. Больше ничего общего, кроме взаимной ненависти у вас не было!

-Умолкни, молокосос!- самодовольно ответил он,- Теперь мы и вас раздавим!

-Как могут победить те, кто считает зараженных посланниками дьявола?- пытался я поддерживать разговор, отбрасывая от себя страх, из-за которого совсем не кстати тряслись руки.

-Дурак, ты только привычный смысл в словах видишь!- даже тогда в разговоре он проявлял минимум эмоций и говорил монотонным, при этом далеко не скучным, низким голосом,- Смотрите свои тупые американские сказки, чертиков с рогами себе представляете! Все гораздо сложнее: святой отец далеко не глуп.

-Эта хрень позволяет вам поджигать больницы и убивать всех подряд!

-Мы убиваем только созревших для гибели - слабых, тех, кому все-равно не выжить при эпидемии. Сострадание - это проявление слабости. Посмотри на себя и подумай, положено ли тебе жить вообще? Занимался бы собой и не лез куда не надо - не истекал бы сейчас кровавыми соплями. Позор! Так отчаянно бился, а в результате оказался слаб душой!

-Не похоже на слова верующего.

-Мы разглядели истину: мир стоит перед своим логическим концом. Апокалипсис отберет способнейших среди миллионов таких же слабаков, как ты! 

Мой указательный палец напоролся на кусочек стекла. Кровь выступила по ладони, но я взял еще крепче, пусть даже прорежет до сухожилий. Мертвецу итак ничего не нужно. Одно хладнокровное движение, и остальная часть длинного осколка вонзилась охотнику меж ребер.

Знакомый громкоговоритель армейцев порекомендовал остальным сдаться. Под напором численного превосходства, коктейлей Молотова и затрещавших в качестве легкого оружия салютов всех охотников на улице быстро удалось потеснить. Успевшие убежать спрятались за стеной, а остальные трусливо отстреливали остатки боезапаса из окон.

Грач упал на спину. Отвернуть дуло от своего лица мне не составило труда. Схватив его, а где-то на полу свой пистолет, чтобы не оставить охотнику оружия, я почти в беспамятстве добрался до одной из комнат и спрятался под столом.

За окном гремели выстрелы и крики, только я мог спокойно вздохнуть и избежав гибели мирно всматриваться в кусок дорогой, отполированной древесины. Скоро во всю зашумели фейерверки. Как окажется потом они били по окнам с вооруженными бойцами, чтобы в это время забежать во двор.

Для штурма дома уже не было никаких препятствий. Внутри у охотников не осталось шансов выстоять против деревенских, кадетов и прочей массы добровольцев, вооруженных как ружьями, арбалетами и пневматикой, так и электрошокерами, и просто железными трубами, чей звук наполнил весь дом. Всю смесь беспорядочной стрельбы и громких голосов с улицы стремился перекричать громкоговоритель, уговаривавший сдаться всех еще сопротивлявшихся. Им предстояло перенести жесточайшие удары все более зверевших противников, многие из которых мстили за сгоревших в больнице или убитых потом родственников и друзей.

Вскоре они ворвались ко мне в комнату. Вместе с ранеными меня положили на носилки и понесли к машине, где меня радостно встречали Полина и Руся. Следом подошел и уставший Макс, который бежал в штурмующей толпе. Из грузовика я встретился взглядом с уходящей Сабиной. Кто-то вызвался отвести ее домой, в то время как остальные направились ко второму дому Балашева.

Приехав на место огромным количеством автомобилей, в том числе захваченных у охотников, мы обнаружили, что ворота там были открыты, а инкассаций во дворе уже не было.

* * *

Колонна двигалась сквозь незаметно перетекавшие в ночь сумерки. Первым ехал черный джип, за ним два пуленепробиваемых фургона, на которые с гордостью и волнением поглядывали сидящие в трех дорогих автомобилях позади. Замыкал растянувшуюся пафосную гусеницу такой же джип, как и в начале колонны.

Решено было выехать небольшой группой проверенных людей, как только стемнеет, чтобы не привлекать внимания в охваченном небольшой войной городе. Сейчас улицы занимали зараженные, но это только на руку — они отпугивают криминалитет и прочую нечисть. Теперь в это время суток каждый вдыхал порцию страха, от которого подрагивали руки.

Выехали через Восточный, чтобы перебраться на другой берег по плотине или просто отыскать КПП с этой стороны реки. Вокруг уже замелькал пригород, состоящий из дачных участков. По возникшей за окном череде деревьев свет фар словно выбивал визуальную чечетку. Тут можно было разогнаться.

Вдруг авангард ослепил резко включившийся дальний свет с встречки. Ослепленные водители пронеслись еще несколько метров, пока не налетели на натянутый между деревьев поперек дороги трос, немного скошенный в сторону. Попав под колеса, он скорректировал курс джипа, и тот по инерции понесся к обочине. При слете с насыпи его сильно накренило, а последовавшая за ним инкассация предательски подтолкнула в бок. Машина в мгновение ока рухнула и перевернулась на крышу.

Цепной реакцией разъехались в стороны и остановились остальные составляющие колонны. С разных сторон на них обрушился свет ксеноновых фар. Вдалеке неразборчивыми фразами загудел громкоговоритель. После недолгого затишья громыхнули выстрелы, обрушившись на замыкавший внедорожник. Не получив из других машин отпора, на трассу вылетели несколько джипов, чтобы перекрыть ее с обеих сторон. Колонна оказалась взаперти.

Никто не торопился выходить из машин. Тогда на насыпь вбежало много человек с автоматами. Важные люди в дорогих автомобилях заблокировали двери, но это им уже не помогло. Прикладами им принялись выбивать окна.

Я сидел в джипе Руси, скрытом между деревьями, откуда были видны мелькания теней на фоне многочисленных ослепительно ярких точек. Рядом был Ромыч и Полина. Это она придумала трюк с натянутым тросом.

Уже пару минут не разрывался порох, поэтому Руся завел двигатель, и мы двинулись на насыпь.

Там деревенские вынудили вылезти на асфальт авторитетов с семьями. Под угрозой их расстрела они требовали от инкассации открыть двери. Какое-то время те не отвечали, но вскоре поняли, что это в интересах их же боссов.

Полина и Макс выскочили из машины и побежали к открытому фургону, где под ликование собравшихся Паша размахивал двумя сумками с деньгами.

-А вот и они! Как я и обещал, мы достали эти деньги!- закричал Паша,- Без них эти уроды никто! Теперь только мы сами будем контролировать свой город!- он с презрением взглянул настоящих на коленях.- Вы ничего больше не значите!- Паша бросил сумку на землю и достал из нее, смяв в руке, пачку бумажек,- Как ты заработал эти деньги?! Так же как это делал сын Балашева?! Они больше не должны быть твоими!

Паша подошел к стоящему на коленях толстяку в дорогом костюме. Тот не спускал с него своего напряженного взгляда. Он, наверное, даже не мог предположить, что продуманный тихий побег с деньгами внезапно сменится нападением громадной толпы ничем непримечательных для него людей, пускающих слюну на его внушительное состояние, оказавшееся вдруг таким незащищенным. Они медленно стекались поближе к желтой машине совсем как зараженные, с интересом поворачивая головы в сторону Паши.

-Ты никто!- Паша дразня, помахал бумажками перед его носом.

Толстяк что-то негромко произнес в ответ. Между ними завязался короткий диалог. В итоге крупная фигура Паши склонилась к нему, протягивая пачку денег к его рту.

-Жри!- донеслось оттуда.

Толстяк, удерживаемый за коротко подстриженную голову Пашей, попытался сопротивляться, но заметив автоматы, наведенные на членов его семьи, нехотя открыл рот и начал жевать бумагу.

-Глотай, мразь!- крикнул Паша.

Толпа стала перетекать к возникшему представлению, пока полностью не закрыла мне вид. Где-то посреди нее зазвучали гневные возгласы, где-то поддержка самого процесса поедания. И на все с какой-то дикой смесью страха и удивления глядели его друзья со своими семьями.

-Заприте всех мужчин в фургонах!- по-коммандирски произнес Паша,- Потом решим, что с ними делать!

Все оружие сразу же направили на мужчин и заставили их подняться.

-Забирайте деньги! Но не трогайте их, пожалуйста!- заныл женский голос, вслед за которым загоготали другие.

Для них бандиты, воры, убийцы — все были близкими людьми. И несмотря на возгласы они послушно потянулись в сторону инкассаций.

-Как вам деньги на вкус?- дорогу толстяку преградила Полина.

Он с раздражением опустил голову.

-Теперь видите, что их нельзя есть!- обращаясь уже к окружающим, продолжила она.- Они не дадут нам ни свободы, ни сытости, ни здоровья! В карантинной зоне они не значат ничего!

Полина отступила назад, к разложенным около инкассации сумкам. Почувствовав неладное, несколько армейцев, ранее освобождавших фургоны от этих сумок, подтянулись обратно.

-Чувствуете, как за годы дрессировки, мы стали ассоциировать их с едой?!- оглядев толстяка, она ухмыльнулась.- Практически, они создали искусственный дефицит, чтобы лишний раз заставлять нас грызться за них и продолжать бестолковую конкуренцию во всем, чем только можно! Я давно за вами слежу!- она встала так, что ее женственный образ не мог не обратить на себя внимание толстяка.- Помните, как я вчера случайно все подслушала? И только поэтому сейчас происходит этот жуткий кошмар. Вы всегда считали себя очень умными и всезнающими. Вам завидовали и говорили как о важных и успешных людях. Хотя на самом деле вы были даже большими дураками: вы сильнее других поддались на эту удочку, погоню за деньгами. Но я знала, что вам можно навредить, и теперь вы тут! Заметьте, что меня мотивировали совсем не деньги!

-У тебя еще будет возможность поплатиться за свой длинный язык!- тихим, грубым голосом огрызнулся толстяк.

-Ага, продолжайте смотреть на меня с высока, как волк на овцу!- она почти засмеялась от его грозного вида.- Вы скорее на свинью походите. Но точно не на человека. Ваши мозги как у животного. Вы до сих пор живете по их правилам, хотя уже и не должны. Вроде уже не надо бороться за пропитание, нет очевидного дефицита. Но вы сделали для себя новыми товарами драгоценности и женщин!- Полина посмотрела в сторону семьи толстяка.- У вас очень красивая молодая жена! Наверняка считали свои расходы на нее? Косметику там, прочий хлам. В совокупности с деньгами все это делает из нас животных! Все ищут, на что потратить деньги, даже когда уже не нужно.

Полина достала из кармана зажигалку, по видимому, взятую у Ромыча, и вынула из кармана пятисотенную купюру. Она чиркнула, и бумажку охватило пламя.

-Я предлагаю покончить с этим!- Полина подошла к сложенным сумкам и подняла над ними горящую купюру.- Надо сжечь их!

Язычки пламени быстро подбирались к ее пальцам, растворяя в черный пепел бумагу. Под ней оказались ровно уложенные пачки точно такой же бумаги, готовой уйти в небытие.

-Головой тронулась, дура?!- закричал Паша и понесся к Полине.

Она не успела выпустить из рук горящую банкноту, как он уже подбежал и с громким хлопком дал ей сильнейшую пощечину. Полину буквально снесло в сторону. Ударившись о ручку инкассации, она упала. Купюра вылетела у нее из рук и, закружившись на ветру, приземлилась к краю сумки. Огонек перешел на ткань.

Не обращая внимания на еле поднимавшуюся Полину, Паша бросился к сумке. Он схватил ее, и, хлопая по горящей стороне, побежал куда-то в сторону. Полина тем временем, схватившись за голову, осталась стоять на четвереньках. Взглянув затем на ладонь, она увидела размазанную по ней собственную кровь. 

Ромыч, глядя на происходящее, выругался матом и ничего не объясняя открыл дверь. С диким, свойственным зараженным криком, он понесся за бегущим Пашей. От прошумевшего на темной загородной дороге вопля все всполошились. Выйдя из под яркого света фар, Паша с Ромычем превратились в две интенсивно двигающиеся кляксы, одна из которых выделялась двумя пугающими огоньками. Ромыч догонял его. Более массивный Паша остановился и резко дернулся. Он попытался отбиться, но Ромыч кинулся на него.

Вокруг заорали. К ним понеслись парни с автоматами.

-Он заражен!- предупреждал кто-то,- Уберите его от Паши! Скорее! Не дай бог, укусит!

На одной машине включились фары и в освещенном пространстве показались два борющихся человека. Ничто в Ромыче не выдавало сохранившегося сознания. Он дико взбесился. Паша старался создать дистанцию с помощью сумки, которую через сгоревшую дыру яростно рвал Ромыч. Он пытался убрать ее, но Паша старался не отпускать, понимая, что любой укус сделает его таким же.

Выстрел пронзил Ромыча, заставил отойти назад и вернуться к проблескам сознания. На его лице отразились привычные человеческие чувства, лишенные недавно овладевавшего гнева. Ромыч смирно встал и крепко прижал ладони к продырявленному животу, из которого обильно заструилась кровь. В свете фар блеск глаз исчез и вернул облик привычного Ромыча. Чтобы не шататься, он широко расставил ноги и попытался успокоить дыхание, сильно колыхающее кровоточащий живот.

Кто-то вновь выстрелил на этот раз в область груди. Ромыч на выпрямленных ногах, прикрыв от яркого света веки упал в траву. Больше он не шевелился.

Паша с облегчением уселся, бросив рядом с собой растрепанную сумку. Из ее дыр ветер вынул несколько бумажек и разнес по освещенному участку травы. Несколько человек понеслись к ним, расползаясь вокруг мертвого тела Ромыча.

Утром к нам заедет Сергей Петрович. Узнав о его гибели, он с выработанным после смерти друга хладнокровием посоветует нам сжечь все вещи из мрачной комнаты, где проживал Ромыч, по примеру охотников, спаливших наш подвал.

-Нельзя рисковать жизнями остальных,- скажет он,- Теперь нужно минимизировать риск заражения.

Во дворе мы разожжем огромный костер, составленный из матраса, пастели и одежды. Пока мы еще будем приходить в себя от насыщенного дня, Сергей Петрович усядется возле огня и начнет перебирать что-то в своей папке.

-Что у вас там?- ковыляя я подойду к нему и сяду рядом.

-Ради содержимого я к вам и пришел,- он достанет из папки бумажку с альбомом, вынет из него старую школьную фотографию и покажет начерканный еще красивым детским почерком текст на обороте,- Миша действительно пытался нам что-то сказать. Мне кажется, он знал гораздо больше того, что сообщил нам.

-Но что это даст нам?

-Я так думаю, это должно приблизить нас к получению вакцины или лекарства. Возможно, у нас еще есть шанс покончить с эпидемией. Достаточно с нас всех этих смертей!- с проскальзывающей бодростью скажет он,- Миша нацарапал это не просто так. Все эти чёрточки есть в нашем тайном алфавите,- Сергей Петрович протянет мне фотографию,- Я перевел их и обнаружил, что это код некоего вещества или лаборатории. Здесь нет никаких лишних символов. Все только из алфавита. Следовательно они должны быть адресованы мне.

Все было именно так. Но мне было так плохо, что подобные загадки меня уже не волновали. Я чувствовал лишь кромешную пустоту, ничего более. Хотелось зарыться в нее и уснуть, хотя бы просто перестать думать. В конце концов, все мои действия натыкались на сплошные противодействия. Вряд ли какая-то бумажка могла взять и все изменить, ровным счетом, как и я сам.

-Вы всерьез рассчитываете, что сможете победить вирус, даже когда целые правительства и лаборатории во внешнем мире молчат?!

-Мы не можем судить, ничего о них не зная.

-Все-равно сами мы ничего не сделаем. Да, и Михаил уже бредил, когда делал надпись. Он мог просто начеркать символы, придуманные в детстве. Черт знает, что твориться у зараженных в голове: сами же видели!

-Тоже возможно,- Сергей Петрович с грустью ушел в реальность черно-белой фотографии, где им с Михаилом было меньше десяти лет.

-Все наши попытки спасать людей заканчиваются ничем. Вика, Ромыч - как мы не старались, они больше не с нами. Из-за нас же самих. Слышали о том, что произошло в городе?

-Таня говорила о каких-то перестрелках. Я уже перестал обращать внимание. Каждый день происходит подобное.

-Именно. А вчера столько людей убило друг друга! Мы шли мимо трупов! Самое ужасное, что зараженные были не при чем. Здоровые вдруг сами начали убивать друг друга. Они всегда к этому стремились. Я отчетливо понимаю, что нет смысла помогать им выжить. И стараться самому, все-равно не дадут. Каждый уперто стремится навязать всем свои правила выживания, как будто точно знает, что делать, чтобы выжить!- в задумчивости я выпустил из рук фотографию с алфавитом, и не успокаивающимся второй день ветром ее отнесло к костру, два раза повернуло и уложило прямо в сердце огня,- Блин!- взволновано привстал я,- Я... Я задумался и... Простите, пожалуйста!

-Ничего!- Сергей Петрович занервничал, но тут же что-то осознал и стал непрошибаемо спокойным,- Это всего лишь прошлое одной, ничего не стоящей жизни...

Он привстал и кинул в огонь весь свой альбом, который только что разглядывал. Пожелтевшая бумага стала быстро чернеть, все ближе подпуская пламя к старой черно-белой фотографии давно прошедшего детства Михаила и Сергея Петровича, когда зимой они носили забавную раздутую одежку и белесые от снега ушанки. Вместе с семейной фотографией, где были запечатлены родители Сергея Петровича, она под действием тепла стала сворачиваться. Бумага превращалась в хрупкий черный пепел и на больших языках костра поднималась вверх.