Книга Семи Смертных Грехов

  Где-то полчаса мы с ребятами сидели и грелись у камина, который к тому времени, как я вернулся, был уже растоплен. За окном шел дождь, ударяющий по стеклу своими тяжелыми каплями. Этот звук был единственным, что нарушал гнетущую тишину в гостиной. Каждый был погружен в свои мысли. Этот дом был настолько странным. После того, что мы увидели на улице, увидеть то, как выглядит он внутри, из-за всего этого проскакивает мысль, что здесь творится мистика какая-то. Такое я видел только в фильмах ужасов, и то, как там все заканчивалось, меня пугало. Сумеем ли мы пережить эту ночь без происшествий? Все ли будет хорошо? А может, это просто сон, а утром я проснусь в нашем трейлере? От моих мыслей меня отвлек голос Гука.
— Эй, ты меня вообще слышишь? Ты вообще с нами? — кажется, парниша немного беспокоился.
— А, что? Что ты говорил? — Видимо, он уже давно рассказывал мне о чем-то, но я, похоже, сильно увлекся размышлениями, пребывая где-то в прострации.
— Я спрашиваю, что за книгу ты держишь? — указывая на вещь в моих руках, спросил шатен.
Только сейчас до меня дошло, что все это время я сидел с той самой книгой, крепко прижав ее к себе, как драгоценность.
— Ах, это... — замявшись, начал, — я нашел ее наверху в библиотеке, сам не понимаю, зачем взял ее с собой, — нахмурившись, я положил ее перед собой на пол, открывая взору всем присутствующим.
— Это что, рубин? — Спросил Тэхен, потянув руку в сторону камня, находившегося посредине.
— Убери руки! — вдруг ни с того ни с сего я крикнул на парня, не давая притронуться к книге.
— Эй, ты чего? — испуганно отпрянул Тэ.
— Прости, сам не понимаю, что со мной, — потер переносицу я и откинулся на диван, стоящий позади меня, тяжело выдыхая.
— Народ, а где Джин? — послышался взволнованный голос Гуки.
— На кухне, — устало проговорил Шуга, подкидывая дров в камин, — мы нашли дофигища еды в холодильнике, а вы же сами знаете, какой он обжора. И как только он еще не растолстел...
— Как-то мне эта книга смутно знакома. Такое чувство, что я уже видел ее, — всматриваясь в странный предмет искусства, проговорил Чонгук. — Точно, картина. Она есть на ней, в руках того старика.
Я резко подскочил, всматриваясь в ту самую картину, которая висела над камином. Раньше я не принял во внимание то, что на ней находилось. Но сейчас, разглядев ее, увидел, что на ней действительно была та самая книга, а ее хозяин как-то странно и устрашающе смотрел. Его взгляд словно прожигал насквозь. У меня опять закружилась голова, и я обессиленно опустился на пол.

«Открой ее» — опять тот самый шепот. «Открой ее, иначе умрешь». Кажись, я схожу с ума. Потянувшись к книге, попытался ее открыть, но ничего не получалось: страницы слиплись намертво.
— Что за черт? — прошептал я, стараясь найти хоть что-то, что откроет ее, а тем временем тот самый шепот, тот самый голос, те самые слова не давали мне покоя.
«Кровь» услышав это, я невольно потянулся в карман за небольшим ножиком. Достав его, скользнул лезвием по ладони, оставляя неглубокий порез. Вытянув руку над книгой, сжал кулак, и несколько капель алой жидкости упали на огромный камень в самом центре столь загадочного предмета. В этот момент рубин засветился фиолетовым цветом. Увидев это, парни замерли и в шоке уставились на книгу.
— Что за... — протянул Чимин, — как ты это сделал?
— Не знаю, я просто... кровь и... вот так вот получилось, — заикаясь от шока, проговорил, пялясь на рубин.
— А ну-ка... — выхватив у меня нож, Чимин резко сделал то же самое, но только уже на другой камень — вспыхнул ярко-красный цвет. Вслед за этим, остальные проделали то же самое. В итоге, у каждого был свой цвет:

Хосок — фиолетовый
Чим — Красный
Тэхен — зеленый
Чонгук — желтый
Джин — розовый
Юнги — синий
Мон — бордовый

Когда последний камень засветился — в дом ворвался сильный ветер, расшатывая шторы и снося все вокруг. В момент он стих, все вернулось на свои места, как будто ветра и не было, а книга открылась.
Приблизившись к ней, я начал внимательно всматриваться в строки, которые предстали моему взору:

Семь диких разъярённых псов,
Семь черных воронов терзают мою душу.
Кружат безмолвно в темных небесах,
Покой души моей израненной нарушая.

— Что это значит? — спросил Тэхен, находясь рядом со мной и читая вслух.
— Не знаю. Но мне это не нравится, — закрыв книгу, я обернулся к друзьям и серьезно посмотрел на них. — Как только гроза пройдет, мы должны будем свалить отсюда. У меня плохое предчувствие. С самого начала здесь все было странно. Начиная тем, как выглядел дом снаружи, и заканчивая этой дурацкой книгой.
— Не думаю, что гроза быстро пройдет, судя по тому, как усиливается дождь, она будет как минимум до утра, — выглядывая из окна, подал голос Нам.
— Здесь есть семь комнат наверху, — перепуганным голосом сказал Шуга, — там можем переночевать, а утром уедем.
— Хорошо, давайте разойдемся, — поднявшись с пола, я направился к лестнице, ведущей наверх. Став на первую ступень, вдруг послышался стук — часы бьют полночь. Обернувшись, я посмотрел в сторону часов и увидел возле них того старика, который стоял и с гордо поднятой головой смотрел на меня пронизывающим взглядом, гадко ухмыляясь.

00:05
Комната Джина

«Простая пища не дарует радость,
В пост тянешься к изысканным яствам.
Не в том души людской предназначенье,
Бродить по темным, дьявольским садам.»

Почему я выбрал именно эту комнату? Такое чувство, будто не я ее выбрал, а она меня. Потянув на себя дверную ручку, дверь открылась, словно приглашая меня внутрь, но как только я переступил полностью порог, она с грохотом захлопнулась. По спине пробежала стая мурашек, заставляя меня поёжиться. Отогнав от себя дурные мысли, сделал несколько шагов вперед, проходя в глубь комнаты.
В этом мраке было почти ничего не видно, поэтому, достав из кармана джинсов зажигалку, щелкнул ею. Увидев на тумбочке подсвечник, подошел к нему и зажег свечу. Вместе с этой вдруг по всей комнате зажглись и другие находящиеся здесь свечи. Отскочив к двери, я ужаснулся.
— Кто здесь? — сдавленно прошептал, но в ответ ничего не услышал. Сейчас я мог спокойно видеть все, что находилось в комнате: пастельного цвета стены, красивый паркет под ногами, небольшая, но роскошная кровать стояла возле окна. Повернувшись в другую сторону, заметил еще одну картину, на которой был изображен мужчина средних лет. Сам он был немного полноват и сидел за столом, а на нем находилось много различных блюд. Увидев еду на картине, мой желудок резко заурчал, давая знать, что пора поесть. Отвернувшись от картины, я с грустью уставился в пол и тяжело вздохнул. Уже собравшись пойти к кровати, чтобы лечь спать, я увидел, что возле нее стоял небольшой стол с различной едой и напитками. Обрадовавшись, направился прямо к нему.
— Вот этот запах, — вдыхая приятный аромат вкусностей, довольно улыбнулся, присаживаясь. Не удостоившись накидать себе отдельно в тарелку, принялся есть все, что только попадалось мне под руку, запивая при этом красным вином. В этот момент я чувствовал себя королем: роскошная комната, роскошные блюда, прекрасное на вкус вино. Что же еще может быть лучше? Потянувшись за десертом, мне на глаза попался белый лист, сложенный вдвое. Взяв его в руки, развернул и увидел надпись: «GLUTTONY».
— Чревоугодие, — вслух прочитал я, сам не понимая, откуда знал этот язык.
Вдруг я почувствовал тяжесть внутри себя. Боль охватила все мое тело, и я упал на пол, глотая воздух. Я не понимал, что со мной, мое тело как будто горело огнем, я чувствовал, что еще немного — и потеряю сознание. К горлу подкатывал ком. Через мгновенье я начал рвать кровью. Перед глазами все плыло. Упав на пол и перевернувшись на спину, я жадно начал хватать воздух, который никак не хотел наполнять легкие. Несколько минут валяясь на полу и смотря в пустой потолок, я понял: это конец... Прямо перед смертью я увидел того самого мужчину, стоявшего надо мной и смотревшего на меня с каким-то удовольствием, известным только ему, и восхищением, а затем — ничего. Лишь заперт я теперь в картине на месте демона Чревоугодия.

00:05 Комната Чимина.

«Всецело овладел мной демон страсти,
И образов позорных пылкий чад.
Горячий, похотливый, сладострастный,
Ведет меня дорога эта в ад.»

Мой ночлег на эту жуткую ночь представлял собой небольшую комнатушку с ярко-красными обоями и черным сияющим паркетом под ногами. На окнах висели такие же красные шторы, напрочь перекрывая путь солнечному свету. Наверное, днем даже лучик не пройдет сквозь эту грубую, но такую дорогую на вид ткань. В середине комнаты стояла большая кровать с балдахином, и все это покрывал прекрасный слой прозрачной алой ткани. В комнате пахло розами вперемешку с дымом, а в воздухе витала похоть.
Я прошел вдоль комнаты, направляясь к кровати, легким невесомым касанием руки провел по ниспадающей ткани, затем по простыням и, прикрыв глаза, вдохнул аромат, исходящий из ниоткуда. Свечи, которые горели, когда я зашел, сейчас придавали этой комнате загадочности и создавали интимную обстановку.
— Тебе нравится? — послышался голос за моей спиной. Обернувшись, я увидел перед собой прекрасную девушку с длинными до пола рыжими волосами. Пройдясь по ней оценивающим взглядом, ошеломленно распахнул глаза. Она была абсолютно без одежды. Я сглотнул и посмотрел на нее затуманенным взглядом. Мне всегда нравились девушки такого типа, как она. Наверное, другой парень бы бежал отсюда в непонятках. Откуда она взялась? Кто она? Я сплю?
— Кто ты? — сдавленным голосом прошептал я, продолжая скользить взглядом по обнаженной коже.
— Разве это имеет значение? — приблизившись ко мне и опалив меня своим горячим дыханием, тихо-тихо, почти шепотом, промурлыкала мне на ухо.
Через секунду я оказался на постели, поддаваясь этой незнакомке. Медленно, словно змея, она подползла ко мне и нависла сверху, заглядывая глубоко в глаза. Ее взгляд как будто прожигал меня насквозь. Одарив меня сладким и горячим поцелуем, я словно попал в пропасть. Сладко, горячо, больно. Стоп, почему мне больно? Разлепив глаза, я увидел на месте прекрасного лица дьявольскую усмешку. Я не сразу сообразил, что произошло. Когда до меня дошло, то было уже поздно. Из моего горла струями вытекала кровь, а я захлебывался, не в силах что-либо сделать. Девушка сидела верхом на мне и пошло облизывала кинжал, покрытый алой жидкостью. И лишь шепот стен услышал я, что повторяли: «LUST».

«Слаб человек — ничто ему не чуждо,
Об этом многие молчат, другие врут,
И думают — зачем мне это нужно,
Но значит нужно, а ведь это — Блуд»

00:10
Комната Тэхена

«Змей зависти обвил нагую шею,
Не ищет он для ближнего добра.
Лишь видеть, как врывается ненастье,
В том сущность его падшего нутра.»

С того момента, как я вошел в комнату, прошло около пяти минут. Все это время я провалялся на кровати, смотря в потолок уставшим взглядом. Меня окутывало странное предчувствие чего-то плохого. В воздухе витало что-то жуткое. Интересно, как там устроились ребята? Может, сходить к ним?
С трудом поднявшись со своей постели, я медленно поплелся в сторону двери. Уже схватившись за ручку, готовился ее открыть, как вдруг услышал шипение рядом. Обернувшись, я не увидел ничего, кроме кровати, пары тумбочек и зеркала, стоящего в углу комнаты. Я вновь услышал тот самый звук. Кажись, он исходил от зеркала. Медленно подойдя к нему, готовясь ожидать чего угодно, я прикоснулся к темной ткани, которая закрывала его, резким движением руки, стянув полотно. Моему взору предстало прекрасное сияющее зеркало. От него исходил какой-то озаряющий свет. Оно завораживало. Подойдя ближе, начал рассматривать себя. В этом зеркале я казался таким привлекательным. Красивые черты лица, ошеломляющая улыбка. Оно как будто говорило мне, какой я красивый. В моей голове всплыла сказка, которую рассказывают родители своим детям. Я улыбнулся своим мыслям и решил попробовать поговорить с зеркалом. Хотя это так по-детски.

«Свет мой, зеркальце! скажи,
Да всю правду доложи:
Я ль на свете всех милее,
Всех румяней и белее?»

— Ты прекрасен спору нет, — я опешил, когда зеркало мне ответило, и попятился назад, — но есть другой на этом свете, чья красота затмит твою.
— Что за... — я не знал, как реагировать. Что за фигня? Нужно валить отсюда. Но когда я побежал в сторону двери, то увидел, что она пропала и на ее месте была лишь стена, до невозможного приевшаяся взору. Снова послышалось шипение. Но на этот раз я смог разглядеть, что это было. Прямо передо мной, в том конце комнаты, на месте, где только что стояло зеркало, была огромная змея. Сглотнув, я, развернувшись, начал бить по стене в надежде, что кто-то из ребят меня услышит. Вдруг шипение прекратилось. С осторожностью, медленно развернулся, чтобы посмотреть туда, но столкнулся с ней взглядом. Она была прямо возле меня и готовилась напасть, что и сделала через несколько секунд. Быстро обвив мою шею, начала душить меня. Я пытался ослабить ее хватку, но все было тщетно, она была намертво скручена. Мне уже не хватало воздуха, я чувствовал, как душа покидает мое тело, ноги становились ватными, глаза медленно закрывались, а последний воздух покинул мои легкие.

«Но даже если и не вырвется этот зверь наружу в виде преступления или конкретного поступка, то разве легче от этого будет самому завистнику? Ведь, в конце концов, таким страшным мироощущением он просто преждевременно загонит в себя в могилу, но даже смерть не прекратит его страданий. Потому что после смерти зависть будет терзать его душу с еще большей силой, но уже без малейшей надежды на ее утоление.»

00:10
Комната Юнги

«Тоску о том, чего недостает,
Душе греховной раненной пороком.
Вселяет бес полуденный, маня
Унынием... предсказанным пророком»

Я стоял у окна и смотрел на вид, который открывался моему взору. По ту сторону вовсю бушевал ветер, а вдоль стекла стекали тяжелые капли дождя, оставляя мокрые дорожки. В тот день была такая же погода. Я абсолютно так же сидел дома, так же смотрел в окно. Ты была в пригороде и направлялась домой, ко мне. Но спустя несколько часов ты так и не появилась. Лишь звук трезвонящего телефона разрушил гнетущую тишину моего кабинета, а голос по ту сторону сообщил, что ты мертва. Что я почувствовал тогда? Сначала было больно, а затем, со временем, пришло уныние. Я горевал все время. С момента твоей смерти прошло уже три года, а я до сих пор не могу успокоить душу. Такое чувство, что с тобой ушло все живое во мне, а ему на смену пришли печаль и тоска. Даже ребята не могут вернуть меня к жизни. Видимо, они сдались. По моей щеке скатилась слеза. Кажется, я слышал чей-то крик о помощи, а может, это мне опять показалось? Как же мне надоела эта жизнь. Тяжело вздохнув, я сел на пол под окном и разрыдался. Ведь я убил тебя, любимая, я совершил такой смертельный грех. Я знал, что ты умрешь тогда, но почему я ждал тебя?
— Забери меня, пожалуйста, прошу... — шептал я сквозь слезы.
Как будто во сне, я почувствовал чье-то прикосновение и, распахнув глаза, посмотрел на этого нарушителя.
— Мия, — дрожащим голосом прошептал, не веря своим глазам. Она стояла прямо передо мной и с жалостью смотрела на меня.
— Почему ты так печалишься? — спокойным тоном спросила она, оседая на корточки.
— Мия, дорогая, я так скучал, — я был уверен в том, что передо мной стоит моя любимая, если это сон, то он прекрасен...
— Я могу избавить тебя от этой печали, от твоих страданий, — загадочно, как и всегда, и с теплой улыбкой на лице говорила моя Мия, — ты хочешь пойти со мной? — я кивнул в ответ, и девушка снова улыбнулась, протягивая мне какую-то чашу с алой жидкостью.
— Всего глоток — и не будет больше печали.
Посмотрев на чашу, я, ни на секунду не задумываясь, принял ее из рук моей Мии. Я знал, что за этим последует. Думаю, пора избавить мир от моего жалкого существования. Преподнеся чашу к своим губам, отпил кровавый напиток, который был до жути похож на вкус крови. В следующий момент я почувствовал пронизывающую боль внутри себя, а затем начал кашлять кровью, все это время непрерывно смотря в ее бездонные глаза. Вдруг резко выражение ее лица сменилось, и на прекрасном личике моей любимой появилась гадкая ухмылка, а ее глаза вмиг стали черными как ночное небо.
— Ты обманула меня, — сдавленно шептал я, пока мое тело умирало.

«И как от этого нам не придти в Уныние,
И не поплакаться, что совершаем грех»

00:05
Комната Чонгука

«Ненасытное желание иметь,
То алчности презреннейшей обличье.
Гореть — опять в огне гореть,
За страсть к наживе в образе девичьем».

Все время моего пребывания в этом доме у меня было ужасающее желание вынести все отсюда: дорогие картины, за которые на черном рынке отвалят дохрена бабла; золотые статуэтки, расставленные чуть ли не по всему дому. Да, черт возьми, сама та книга с рубинами чего только стоит. Лишь ради интереса я повторил за хеном, когда мы все пытались открыть ту самую книгу. Вряд ли ее можно назвать так, но все же она ценный артефакт. Сколько же я получу за нее? Надеюсь, у меня получится стащить ее у Хоби. Ладно, может, пока хены не уснут, поискать немного в этой комнате, найду ли я что-то стоящее моего внимания?
Подойдя к комоду возле кровати, я упорно начал открывать тумбочки. Открыв самую верхнюю, мои глаза чуть не ослепило — я увидел разного рода украшения. Их было так много, и все они были так прекрасны. На моем лице появилась блаженная улыбка победителя. Сгребая в охапку и разбрасывая все по карманам, продолжил осматриваться. Во всех остальных таких же тумбочках хранились украшения: каждое последующее прекраснее предыдущего. Я все распихивал по карманам, не замечая, что места в них, по идее, должно быть мало, к чуду, там его было все больше и больше. Украшения, собранные мной, как будто падали в пропасть.
— Жадность к добру не приведет, мой мальчик, — из-за спины послышался женский голос, я обернулся и увидел женщину, которая стояла и укоризненным взглядом прожигала меня.
— Кто ты такая? — огрызнулся я.
— AVARICE, — она не говорила, а лишь беззвучно прошептала, но я смог разобрать и понять, что именно. Алчность. Но что это значит? Женщина протянула свою руку и, указывая на меня, продолжила беззвучно шептать то самое слово.
Меня начало тошнить. Я почувствовал, как будто мои внутренности лезут наружу. Упав на колени, почувствовал, что меня начало выворачивать. Увиденное повергло меня в глубочайший шок: я рвал бриллиантами, жемчугом и другими драгоценными камнями, из моего рта струями лилась кровь, а драгоценности так и продолжали литься из моего рта, словно из рога изобилия. Я хрипел, пытаясь позвать на помощь, но из-за разодранного горла больше не мог издавать звуков. Все, что только и мог делать — тихо сидеть и захлебываться своей же кровью и параллельно давиться камнями.

«Мир достаточно велик, чтобы удовлетворить нужды любого человека, но слишком мал, чтобы удовлетворить людскую жадность». Махатма Ганди

***

«Как страшный яд гнев отравляет душу,
Мученья горькие дарует исступленье.
Как бесноватая терзая и рыдая,
Без устали... без веры на спасенье»

Намджун

Я был зол, с самого начала не хотел ехать сюда. Все из-за Хосока. Это было его идеей. Как же ненавижу я его, как же меня бесит его существование. И зачем только Тэхен привел его в нашу компанию? Вот пришли мы сюда, вот достали ту гребаную книгу, случилась какая-то хрень, а теперь что, спокойно спать в ожидании утра? Ага, конечно. Так и сделаю. С ноги выбив дверь, вышел в коридор, направляясь к Хоби, но мое внимание привлекли двери ребят. На каждой из них кровью были написаны слова: лень, похоть, зависть, алчность и обжорство. Что-то смутно напоминает...
— Семь смертных грехов, — наконец-то поняв все, я стремительно побежал к лестнице.
Спустившись на первый этаж, я нашел возле камина ту самую книгу. Теперь я мог с легкостью ее открыть. В ней все изменилось. Вместо пустых листов там были портреты каждого из ребят и под ними названия грехов. Я не знал, как поступить, и первое, что пришло мне в голову, так это сжечь ее. Со всей дури замахнувшись, бросил ее в камин. Книгу сразу же окутало пламя, но она не горела. Эта чертова книга просто лежала, там, в пламени, и переливалась теми семью цветами, которые проявились раньше.
— Что делаешь? — услышав голос сзади, я схватился за кочергу и развернулся.
— Хоби, это ты? — приглядываясь, спросил я. Хоть на вид это был он, но теперь я не могу никому доверять.
— Что ты делал? Зачем тебе кочерга? — с подозрением посмотрел на меня он и медленно, шаг за шагом, начал приближаться.
— Стой! Не приближайся! — подняв металлическую вещь, я угрожающе выставил ее перед собой.
— Эй, ты чего. Я же не собираюсь тебя убить или еще что-то в этом роде, — со смешком выдавил он.
— Это ты их убил, да? Семь камней, семь комнат, семь грехов. Я знаю легенду. И знаю, что они мертвы, — каждое слово давалось мне с трудом. Я не скрывал гнева в своем голосе, теперь мог больше не скрывать своего отношения к нему.
— О чем ты говоришь? Кто мертв? О каких грехах ты говоришь? — кажется, он ничего не понимает. Но нет, я больше не верю ему.
— Гнев, да? Таков мой грех? Остались только Гнев и Гордыня. Остались только мы с тобой, друг мой.
— И гореть тебе в аду за грех твой порочный, — засмеявшись, проговорил мой собеседник и, быстро преодолев расстояние между нами, толкнул меня прямо в камин. Вмиг огонь охватил мое тело. А он стоял и смотрел, как я сгораю, и улыбался как слабоумный.

«Сдержаться хочешь как в засаде лев,
Когда настигнут подлость, хамство, тупость,
Но не выходит, вырастает — Гнев,
Хоть сам страдаешь ты за эту глупость.»