Проклятье Сент-ривена

Я проснулась резко. Как будто меня выдернули из какого-то глубинного сна, из темноты, полной шорохов и голосов, которых я не знала, но почему-то узнавала. Сердце колотилось. На висках — холодный пот. Я лежала несколько секунд, пытаясь вспомнить, где нахожусь, кто я. Как будто сама реальность чуть треснула.

Во сне был тот же символ. Только на этот раз он пульсировал. Дышал. Он был нарисован кровью — моей? Чужой? Я не знаю. А вокруг — всё те же стены пансионата, кривые коридоры, скрип половиц, кто-то шептал мне: «Ты уже здесь…»

Я резко села в кровати, трясясь. Казалось, если я закрою глаза — он потянет меня обратно. Подушки были сброшены, простыня скомкана. Я не помню, как заснула. Но помню, что держала его руку.

Чейз.

Я повернулась — он сидел рядом. Всё это время. Глаза полуприкрыты, волосы взъерошены. Он не спал. Просто сидел. Следил. За мной? За сном? Не знаю. Но когда я проснулась, он уже смотрел на меня.

— Плохой сон? — спросил тихо, хрипло.

Я кивнула. И вдруг всё прорвалось. Слёзы. Ком в горле. Я закрыла лицо ладонями и выдохнула через боль. И тогда он придвинулся. Молча. Просто обнял. Его руки были тёплыми. Уверенными. И я, чёрт возьми, чувствовала себя в безопасности. Как будто этот человек — единственное, что держит меня на плаву.

— Всё хорошо, — прошептал он мне в волосы. — Я с тобой.

Мы молчали. Только дыхание. Тёплое. Настоящее.

Потом я взяла блокнот. Руки дрожали. Но я всё равно снова нарисовала этот чёртов символ. Уже третий раз. Что-то меня заставляло. Как будто я обязана зафиксировать его.

Я слышала, как Чейз встаёт, уходит на кухню. Потом запах кофе. Я дописала последние линии, закрыла блокнот и пошла за ним.

На кухне он наливал мне кофе. Как будто мы жили так уже сто лет. Он не говорил ничего. Просто протянул мне чашку. Я села рядом, прижалась плечом. Мы встали в окне, наполнились светом, и возможностью в последний раз чувствовать себя полностью в безопасности.

В этот момент я вспомнила.

Как мы познакомились.

Это был дождливый вечер. Тогда я впервые пошла по старой тропе к маяку, потому что думала — найду вдохновение. А нашла беду. Я поскользнулась, сильно ударилась, не могла встать. Уже начинало темнеть. Я звала на помощь, но никого не было.

Пока вдруг не появился он.

Высокий, в чёрной куртке. Мокрый насквозь. Его глаза тогда тоже были такими — ледяными, но тревожными. Он поднял меня, не сказал ни слова. Просто донёс до дороги. А потом исчез.

Через пару дней я увидела его снова. В городе. И тогда всё началось.

Он спас меня — буквально. А теперь спасает снова. Но уже от кошмаров, от того, что внутри. Я смотрю на него — и знаю. Мы связаны. Слишком крепко, чтобы отпустить.

Я положила голову ему на плечо. Он поцеловал меня в висок. И мы стояли так. Не двигаясь. Только чувствуя.

Потом он прошептал:

— Нам нужно ехать. Сегодня. До того, как станет слишком поздно.

Я ничего не сказала. Только кивнула.

---

Мы позвонили ребятам. Сказали, что всё решено — едем в Сент-Ривен. Они, конечно, начали задавать кучу вопросов, но по голосу Чейза поняли — это не обсуждается.

Через час все были у нас. Элли с сумкой, Бобби с кучей еды, Кэсси и Эван, как всегда, сдержанные, но напряжённые. Блейн смотрел из машины, а Чак нёс свой любимый рюкзак, в который наверняка снова набил кучу жути.

— Ну что, сучки, поехали ловить привидений? — усмехнулся он, вбегая в прихожую.

Я рассмеялась. Но внутри уже всё знало — назад пути нет.
Мы встали близко к окну,  и наполнились светом, возможностью в последний раз чувствовать себя полностью в безопасности.

И тогда меня накрыло. Вспомнилось всё.

Это было почти год назад. Самый тяжёлый период в моей жизни.

Мама тогда впервые нашла мои записи — блокноты, зарисовки, схемы, вырванные из книг страницы. Я пыталась объяснить. Но она не слушала. Она смотрела на меня как на сумасшедшую. Она кричала, что я заигралась в ведьм. Что я позорю семью. Что мне нужен психолог.

А я просто... не выдержала.

В тот день я убежала. Прямо из дома, в темноте, в истерике, в слезах. Было холодно. Я помню, как бежала без куртки, по пустым улицам, с пульсирующим страхом внутри. Не от темноты. От одиночества. От ощущения, что я никому не нужна.

Я забежала в парк. Села у качелей. Скрутилась, как ребёнок, и просто ревела.

И тогда он появился.

Спокойно. Тихо. Без слов.

Просто сел рядом.

На нём была тёмная толстовка, капюшон натянут на голову, синие глаза — ледяные, выжидающие. Он ничего не говорил. Просто достал сигарету, закурил, глядя вперёд. Я не понимала — кто он, чего хочет. Но и не боялась. Как будто знала его уже.

Прошло, наверное, минут десять, прежде чем он сказал:

— Знаешь, когда тебе кажется, что весь мир против тебя... — он затянулся, — иногда он и правда против. Просто не бойся ударить первым.

Я повернулась к нему. Наши глаза встретились.

И всё.

Ни имени. Ни «как тебя зовут». Только это чувство — будто я его знаю. Слишком хорошо.

Потом он встал и ушёл. Но перед тем бросил мне:

— Завтра. В этом же месте. В это же время.

И я пришла. Через день. И через три. И он тоже приходил.

Мы не говорили о личном. Только об ощущениях. О страхах. О снах. Он слушал. По-настоящему.

А потом я узнала, что его зовут Чейз.

А потом... я уже не могла без него.