Часть 1: Новенький
Общежитие университета возвышалось на окраине кампуса — серое, унылое здание из бетона и стекла, которое местные студенты называли просто «башня». Девятый этаж был последним. И самым странным.
Сюда селили только тогда, когда других мест не оставалось. Вечерами здесь перегорали лампочки, в розетках искрило, а в коридоре стоял какой-то кисловатый запах, будто под полами что-то медленно гнило. Но Никита на это внимания не обратил: он был рад вообще попасть в общежитие, да ещё и с видом на реку. Он не знал — или не хотел знать — что именно в этой комнате, 911-й, несколько месяцев назад исчез студент. И это был не первый случай.
Никита приехал с двумя сумками и рюкзаком. Внутри — ноутбук, книги, немного одежды, зарядки, термос и старая чашка, с которой он не расставался с девятого класса. В комнате он оказался первым. Второй сосед ещё не заселился. Возможно, и не заселится.
Стены комнаты были побелены кое-как, в углу обои отошли, кровати скрипели при лёгком движении. Стол был покрыт тонким слоем пыли. Окно выходило на запад: отсюда открывался красивый вид — деревья, асфальт, крыши других корпусов. Машины внизу казались игрушечными. Никита даже подумал:
> Не так уж и плохо. Девятый этаж, зато никто не заглянет.
Он ещё не знал, как ошибается.
Первый вечер
Познакомился с соседями по этажу быстро. Трое из них были с его факультета, остальные — постарше. Больше всего с ним разговаривал парень по имени Лёха — вечно мрачный, с тёмными кругами под глазами и вечным термосом в руке. Говорил медленно, внимательно, будто каждое слово взвешивал.
— Тебя в 911-ю определили? — спросил он, когда они пересеклись на кухне.
— Ага, — кивнул Никита. — Что-то не так?
Лёха замялся, но всё-таки сказал:
— Там до тебя жил Артём. Тихий был парень. Исчез в марте. Просто… не вернулся с занятий. Комната была пуста, только окно приоткрыто. Ни записки, ни вещей. Менты приезжали — ничего не нашли. Даже камер на лестнице не осталось. Говорят, сгорели за ночь. Забавно, да?
Никита хмыкнул, решив, что это просто история-страшилка для новичков. Но что-то в тоне Лёхи заставило его задуматься.
— Ты тоже здесь жил?
— В 910-й. Почти три года.
— И ты веришь, что он просто… исчез?
— Я верю в то, что не стоит смотреть в окно ночью, — тихо ответил Лёха. — Особенно, если услышишь стук.
Никита усмехнулся.
— Ты серьёзно?
— Абсолютно. Это не шутка. Если в три-четыре ночи услышишь стук в стекло, не подходи к нему. Не вставай, не открывай глаза. Лежи и делай вид, что спишь.
— Зачем?
— Потому что он приходит.
— Кто?
— Просто… он. У нас здесь так говорят. Он забирает тех, кто смотрит.
Никита отмахнулся. Очередная городская легенда. В каждой общаге есть своя. Стучит — не смотри, не ложись голым, не произноси имя кого-то после полуночи — банальные пугалки для вчерашних школьников. Он не верил.
Но в ту же ночь — услышал стук.
02:47
Проснулся от холода. Окно было закрыто, но в комнате словно кто-то дышал ледяным воздухом. Он натянул одеяло повыше и перевернулся на бок. Тогда услышал это:
— тук… тук… тук…
Сначала он подумал, что это с улицы. Может, кто-то кидает камешки. Но нет — звук шёл чётко от стекла. Ритмичный, как будто кто-то скреб длинными ногтями, а не стучал пальцем. Или когтем.
Он сел. Потёр глаза.
— тук… тук… тук…
Стук продолжался. Тихий, но настойчивый.
Он глянул на телефон: 02:47. За окном — только темнота. Вдали мерцали фонари парковки, свет отражался от тумана, висевшего над рекой.
Он встал и медленно подошёл к окну. Почти машинально. Но не открыл шторы. Что-то внутри кричало: «Не надо. Вернись».
И тогда… он услышал голос. Не ушами — внутри головы.
— Не открывай глаза. Не подходи. Не дыши. Он рядом.
Никита замер.
У шторы вдруг отчетливо показалась тень — узкая, вытянутая, слишком высокая для человека. Будто кто-то стоит за стеклом… на уровне девятого этажа.
И тогда стук прекратился.
Он отпрянул, сердце грохотало в груди. Нащупал кровать и вжался в неё, натянув одеяло до подбородка. Лежал так, не двигаясь, с закрытыми глазами. Он боялся, что снова услышит стук.
Но было тихо.
Слишком тихо.
Заснул он только под утро, когда небо посерело, и за окном запели птицы.
После
На следующий день Никита был как выжатый. Всё плыло перед глазами. Он думал, что всё приснилось. Возможно, из-за разговора с Лёхой.
Но потом заметил: на стекле остался след. Четкий, как будто кто-то действительно прикасался изнутри. Ладонь — тонкая, длинная. Пальцы вытянуты неестественно, будто ползли по стеклу.
Он не сказал об этом никому. Только вечером подошёл к Лёхе на лестнице и тихо спросил:
— Ты говорил, если услышишь стук, не смотреть. А если почти подошёл?
Лёха посмотрел на него долго. Потом сказал:
— Ты уже отметился. Если увидишь его — будет поздно.
— А кто это?
— Он приходит к тем, кто не верит. Кто считает, что всё это — байка. Сначала стук. Потом голос. Потом сон. И последнее — он смотрит в ответ.
— Что?
— Ты смотришь в окно. А он смотрит в тебя.