Глава 16 обреченые земли
Когда Настя открыла глаза, небо над ней было цвета сгнившей плоти. Воздух вибрировал от стонов, словно само пространство страдало. Под ногами — чёрная, серая, кроваво-медная земля. Где-то вдали грохотал невидимый металл, будто гигантская кузница била по костям.
Она была в Аду.
Но... не одна.
«Ты не поведёшь себя глупо, да? Это не место для эмоций.» — голос Смерти звучал теперь изнутри.
Настя попыталась заговорить, но не смогла. Ни один мускул не слушался её. Её разум всё ещё был жив, но тело... было не её. Она стала пассажиром в собственной плоти.
«Мы здесь по делу. Следи. Учись.»
Смерть, облечённая в её тело, сделала шаг вперёд. Каждое движение Насти было чужим — слишком плавным, неестественно беззвучным, бездыханным. Как будто по земле ступала сама тень.
Они прошли мимо рва, где корчились души. Без лиц, но с глазами. Эти глаза умоляли. Кричали беззвучно.
— Почему ты показываешь мне это? — подумала Настя.
«Потому что ты должна понять, какую силу ты носишь. И цену.»
Вдалеке появилась фигура — скрюченная, окованная цепями, которые горели адским пламенем. Тот, кто стоял перед ними, был распят между двух башен, каждая из которых состояла из кричащих голов, будто вплавленных в камень.
«Это грешник. Один из тех, кто играл душами. Тех, кто продавал смерть.»
И тут Смерть вытянула руку — и весь Ад затих. Сколько бы существ не вопили в страдании, в эту секунду всё смолкло, будто сам мир перестал дышать.
Настя видела, как пальцы её тела сжались в кулак, и из неба полился огонь. Чистый, очищающий огонь.
Тот, кто был распят, начал таять, испаряться, уходить... не в небытие, но в нечто хуже.
«Ты думаешь, быть Смертью — это власть? Нет. Это приговор. Для всех.»
Настя в голове кричала. Ей было плохо. Тошно. Ноги подкашивались, но не физически — а внутри. Её психика не выдерживала. Её внутренняя суть ломалась, словно стекло под давлением.
— Верни мне... тело... — прошептала она внутри.
Смерть повернулась к ней. Себе.
«Ты думаешь, сможешь вынести это одна, Настя? Пока ты ищешь Кирилла, я буду показывать тебе правду. Ад — это не просто место. Это зеркальное отражение человеческой сути.**
И если ты не выдержишь... ты станешь его частью.
Земля под ногами треснула. Мир начал рушиться. Башни падали. Стон усилился в вой. Всё размывалось, горело, ломалось.
Настя очнулась в своей комнате, на полу.
Вся в поту. Пустой взгляд. Хриплое дыхание.
А на её ладони — отпечаток огненного символа. Он не обжигал. Но пульсировал, как знак:
Ты была в аду. И это — только начало.
Настя сидела на полу, тяжело дыша. Комната казалась чужой. Пот стекал с её висков, а сердце — если оно вообще билось по-настоящему — стучало, будто хотело вырваться наружу.
На ладони, всё ещё пульсируя алым жаром, светился огненный символ, похожий на трещину, проросшую в саму плоть. Он не исчезал. И не поддавался ничему — ни холодной воде, ни бинтам, ни попытке затушить его силой воли.
Она надела рубашку, спрятав руку, и посмотрела в зеркало.
Глаза. Что-то было не так. Зрачки... казались чуть вытянутыми. И глубже обычного. В них отражалась тьма, которую она не могла забыть.
«Ты видела, что такое наказание, Настя», — прошептал знакомый голос Смерти. — «Но это было лишь отражение. Вскоре ты увидишь — что значит справедливость.»
— Прекрати говорить со мной в голове, — прошептала она, сжав виски. — Я больше не могу...
«Ты должна. Ты слишком близко к истине, чтобы отступить.»
И вот — в комнату постучали. Три быстрых удара.
— Настя? — это была Ксюша. — Ты в порядке? Ты не отвечаешь с утра...
Настя хотела сказать: «Да, всё хорошо». Хотела открыть дверь.
Но не успела.
Дверь открылась сама.
Ксюша стояла на пороге. Увидела Настю — и замерла.
— Ты... ты как будто... стала другой.
— Что? — Настя выдавила из себя смущённую улыбку. — Да нет, просто не спала. Сон был...
Она осеклась. Потому что в отражении за спиной Ксюши мелькнула чья-то тень.
Кто-то стоял у окна. Но когда Настя обернулась — никого не было.
И тут тень снова промелькнула. Уже ближе. Уже у зеркала. Уже в её голове.
«Ты открыла Врата, девочка. Ад теперь знает тебя. И он... смотрит.»
Ксюша вздрогнула и выронила телефон.
— Настя, у тебя... у тебя руки в пепле...
Она посмотрела на ладони. На левой — всё ещё пульсировал знак Ада. А правая была будто измазана золой, оставшейся после сожжённой души.
"Это не закончится просто. Ты должна будет выбирать: кого спасти — а кого оставить за гранью."
Настя подняла глаза. Из окна доносился тихий шёпот, которого не должно было быть.
В небе открывалась трещина.
Чёрная, как смола. Узкая. Пульсирующая. И... из неё лилась кровь.