Глава 3. Тот, кто ещё смеётся
Утро началось с дождя.
Настя сидела у окна, наблюдая, как тонкие струйки воды ползут по стеклу, сливаясь в короткие, бесследные реки. Город просыпался медленно, с хриплым вздохом старого троллейбуса, с редкими шагами прохожих, торопящихся в серых капюшонах.
Она держала чашку чая, но почти не чувствовала вкуса. Не потому, что напиток был плохой — просто рецепторы уже почти не откликались на привычное. Всё казалось чуть размытым, приглушённым — как будто она жила не здесь, а в глубоко наслаивающемся сне.
Настя вздохнула. День только начинался, а она уже чувствовала — снова будет притворяться.
Притворяться живой.
⸻
На тренировке было шумно. Девчонки смеялись, музыка грохотала, преподаватель раздавал указания — всё как всегда. Настя двигалась точно, безошибочно. Её тело слушалось, каждое движение было совершенным.
Слишком совершенным.
— Настя, ты снова как робот! — поддразнила Лера, хлопнув её по плечу. — Где эмоции? Ну давай, включи свою сумасшедшую пластику, как раньше!
Настя натянуто улыбнулась:
— Пытаюсь.
Но внутри была пустота. Танец больше не вызывал ни жара, ни волнения. Он стал механикой. Формой. Беспощадной, чёткой, без ошибки.
Она поймала себя на мысли, что смотрит на остальных как на кукольных марионеток — каждый из них искренне переживал, уставал, радовался. А она...
Она просто исполняла.
Взгляд Насти скользнул к зеркалу. В отражении она увидела себя — но не ту, настоящую. Там стояла девочка, которую она уже почти не чувствовала в себе. Слишком правильная, слишком точная. Лишённая дрожи.
Где-то в глубине её разума кто-то усмехнулся.
Смерть.
Но она молчала — сегодня Настя была сама по себе.
⸻
После тренировки она осталась одна в раздевалке.
Села на скамейку, взяла телефон и машинально пролистала сообщения.
Новых — не было.
Старые — пустые, как отголоски чужих жизней.
Переписки с Кириллом она сохранила. Иногда читала их, как молитвы.
"Ты справишься."
Он писал это однажды перед операцией Насти. Тогда она просто боялась упасть.
Теперь — боялась забыть, кто она вообще есть.
Она достала медальон. Сжала его в ладони.
— Я справляюсь, — шепнула. — Пока ещё.
⸻
Дома всё было тихо. Мама работала допоздна, отец был в рейсе. В квартире — только она и Кирилл.
Он дремал на подоконнике, свернувшись пушистым клубком.
— Ты стала странной, — сказал он, не открывая глаз.
— Ты всегда это говоришь, — отозвалась она, кидая рюкзак на стул.
— Сегодня особенно. Ты больше не улыбаешься без причины.
Настя села рядом.
— А разве есть повод?
Кирилл поднял голову. Его глаза сверкнули.
— Есть. Ты ещё здесь.
Она промолчала. Потом вдруг спросила:
— А если я всё забуду? Всё, что во мне было человеческого?
— Не забудешь, — тихо сказал он. — Пока ты задаёшь этот вопрос — не забудешь.
Настя оперлась лбом о его лоб, и они замерли так — человек и тень.
⸻
Позже, когда вечер обволок город серой ватой, она вышла на улицу.
Села на лавочку у дома, наблюдая за прохожими.
Старушка выгуливала пса. Пара подростков пинала бутылку.
Мальчик катался на самокате, смеясь.
Настя смотрела на него.
Он был похож на того, кто исчез в "Радуге".
Тот тоже смеялся.
А потом — кричал.
Она закрыла глаза.
В груди кольнуло.
Это чувство — боль? Печаль? Или просто остаток памяти?
— Ты не можешь быть только судьёй, — сказал Кирилл, появляясь рядом в облике человека — того самого, каким он был при жизни.
— Почему? — устало спросила Настя.
— Потому что ты — ещё и человек.
Она хотела возразить. Сказать, что теперь уже нет.
Но мальчик на самокате обернулся, случайно поймал её взгляд — и улыбнулся.
И в этот миг Настя почувствовала, как что-то тёплое, живое проскользнуло сквозь все её слои.
Нечто маленькое, но настоящее.
Она ещё могла чувствовать.
⸻
В ту ночь она снова сидела у окна.
Чашка уже остыла. Город шептал за стеклом.
Но в ней самой, под кожей, под бронёй, где-то в глубине...
Снова теплился свет.
И это было достаточно.
Для начала.
Настя вернулась домой уже поздно.
Мама спала, оставив включённой лампу в коридоре — как в детстве.
Свет падал тёплым пятном на пол, и Настя остановилась в этом круге, будто пытаясь согреться.
Иногда всё казалось почти нормальным.
Она прошла в ванную, включила воду, сбросила с себя уличную одежду.
Смотрела в зеркало, пока запотевшее стекло не скрыло её лицо.
Она не вытирала его — не хотела снова видеть себя.
Иногда страшнее всего — это не монстры.
А то, как ты постепенно становишься одним из них.
⸻
На следующее утро её разбудил звонок.
— Алло? — голос Насти был хриплым, не до конца проснувшимся.
— Насть, привет. Это Дима.
Она замерла.
Дима — один из немногих, кто был рядом ещё до всего.
Он нравился ей когда-то — по-настоящему, тихо.
Потом был Кирилл. Потом — Смерть.
— Привет, — сказала она, сдерживая волнение.
— Я... э-э... просто, мы тут с ребятами хотели выбраться в старое кафе у моста. Ты помнишь его?
— "У Лены"?
— Да, оно снова открылось. Может, придёшь? Все будут.
Настя задумалась.
Сердце колотилось странно — не от страха, а от чего-то похожего на ностальгию.
— Хорошо, — сказала она. — Буду.
⸻
Они сидели в кафе, словно ничего не изменилось.
Те же шутки, те же споры о музыке, даже официантка та же — усталая, с вечной сигаретой за ухом.
Дима смотрел на Настю как раньше.
Но она видела в нём многое, чего не замечала прежде: каждый нервный жест, каждый скрытый страх, неуверенность в голосе.
Он был настоящий. Живой. Уязвимый.
— Ты как будто отдалилась, — сказал он тихо, когда они остались одни за столом.
— Бывает, — коротко ответила она.
— Нет. Не просто "бывает". Ты стала... другой.
Она встретилась с ним взглядом.
И вдруг подумала: а если бы не Кирилл? Не Смерть? Если бы она была обычной?
Может, они сидели бы здесь как пара. Смеялись бы. Планировали лето.
Но теперь — всё иначе.
— Я просто немного устала, — сказала она, и это была не ложь, но и не вся правда.
Он взял её за руку.
И его прикосновение — живое, тёплое, немного дрожащие пальцы — вдруг заставили её содрогнуться.
Настоящее.
Она почувствовала, как сердце вдруг стало тяжёлым. Потому что знала:
она не может быть с ним.
Никогда.
Она уже другая.
А он — слишком живой для неё.
— Спасибо, — прошептала Настя и вытащила ладонь.
Он хотел что-то сказать, но замолчал.
⸻
Позднее, уже дома, она стояла у окна и смотрела, как в небе мерцали редкие звёзды.
Кирилл появился рядом — в своём человеческом облике.
— Ты скучаешь по жизни, которой могла бы жить?
— Нет, — ответила она. — Я скучаю по себе, какой была в ней.
Он посмотрел на неё внимательно.
— Ты всё ещё здесь.
Но ты будешь меняться. Это неизбежно.
— Я знаю.
— Больно?
Она улыбнулась уголками губ.
— Да. Значит, я жива.
⸻
На тумбочке снова лежал медальон.
Настя взяла его, прижала к груди и легла на кровать, глядя в потолок.
В темноте слышались звуки — улица, лифт, соседская собака.
Жизнь продолжалась.
Без неё — и с ней.
Но завтра...
Завтра снова наступит ночь.
И в этой ночи будет след от "Чёрной Лозы".
Она вернётся к ним.
Но сегодня — она просто Настя.
Живая.
Почти.
⸻
Конец 3 главы.