Все под контролем
### Япония, 1925 год. Утро теней и мнимой невинности
Утро в Японии встретило мирным светом, пробивающимся сквозь шторы в скромной комнате. Макима стояла перед зеркалом, аккуратно застегивая пуговицы своего чёрного смокинга. Её движения были плавными, почти театральными, а улыбка — мягкой и невинной, как у ребёнка, готовящегося к прогулке. Однако в её золотистых глазах, напоминающих кольца, мелькала тень расчёта, скрытая за этим милым фасадом. Она поправила волосы, бросила последний взгляд на своё отражение и вышла из дома, шаги её были лёгкими, но уверенными.
На подходе к штабу её встретили работники — их лица были пустыми, движения механическими, словно у кукол на ниточках. Они склонили головы в унисон и хором произнесли:
— Добро пожаловать, Макима-сама.
Она улыбнулась ещё шире, её губы изогнулись в безупречной дуге, но в этой улыбке сквозила едва уловимая насмешка, как будто она знала, что они — всего лишь марионетки в её руках.
— Спасибо, вы так добры, — пропела она сладким голосом, скрывая под ним холодную сталь намерений, и вошла в здание.
Слуги, такие же бездушные, как и работники снаружи, открыли перед ней двери кабинета президента. Макима грациозно прошла внутрь и заняла место за столом, её пальцы легко прошлись по полированной поверхности. Напротив неё сидел мальчик лет десяти с веснушками на лице, его глаза были ясными, но в них таилась глубина, не соответствующая возрасту. Он окинул её взглядом, и между ними завязался диалог.
— А, чудесный образ ты решил выбрать для сегодня, — сказала Макима, её голос был мягким, почти игривым, но в тоне чувствовалась скрытая ирония.
Мальчик пожал плечами, его лицо оставалось бесстрастным.
— Не суть. Как там наша операция по мальчишке, как ты там его назвала… Джиу? — спросил он, его голос был неожиданно низким для ребёнка, с лёгкой хрипотцой.
Макима наклонила голову, её улыбка не дрогнула, но в глазах промелькнуло удовлетворение.
— О, полагаю, у нас есть высокие шансы. Он быстро учится, уже стал направителем в пятнадцать лет, — ответила она, её слова текли плавно, как мёд, скрывая за собой холодный расчёт.
Мальчик хмыкнул, его губы изогнулись в лёгкой усмешке.
— Я и не знал, что псы так быстро развиваются, — произнёс он, и в его тоне проскользнула загадочная нотка, словно он знал больше, чем говорил.
Макима сложила руки на столе, её пальцы переплелись с притворной скромностью.
— Может, мы расчистим ему путь. Всё-таки нам нужно вырастить из него оружие, — сказала она, её голос оставался невинным, но за этим скрывалась явная манипуляция.
Мальчик кивнул, его взгляд стал острым, как лезвие.
— Оружие надо связать с оружием. Я знаю, у китайцев есть секретное оружие — Гуаньси, — произнёс он, и в тот же момент его тело начало меняться. Кожа сморщилась, веснушки исчезли, и перед Макимой предстал суровый старик с глубокими морщинами и тёмными глазами, полными тайн. Его трансформация была мгновенной, но Макима не обратила на это внимания, словно это было для неё обыденностью.
— Связать нашего Джиу с Гуаньси… Это получится два самых мощных оружия, — продолжила она, её улыбка оставалась неизменной, но в глазах мелькнула хищная искра.
Старик кивнул, его голос стал хриплым, но властным.
— Высокие шансы по созданию рая. Неважно какой ценой, я готов отдать жизни своих ребят ради этого, — сказал он, его слова были пропитаны загадочностью, словно он видел будущее, недоступное даже Макиме.
Макима вздохнула, её плечи слегка опустились, но улыбка осталась на месте, хотя в ней проскользнула лёгкая фальшь.
— Всё сбрасываете на меня? Мне придётся постоянно за ним приглядывать и за Гуаньси тоже… — сказала она, её тон был почти жалобным, но за этим скрывалась тщательно скрытая досада.
Старик наклонился вперёд, его взгляд стал пронзительным.
— Твоя работа заключается в этом, — ответил он коротко, его слова были окончательными, как приговор.
Макима ещё раз вздохнула, её невинная улыбка вернулась, но теперь в ней чувствовалась капля раздражения. Она поднялась из-за стола, грациозно развернулась и вышла из кабинета. Слуги молча открыли двери, и она растворилась в коридоре, её фигура исчезла, словно испарилась в тенях, оставив за собой лишь лёгкий аромат её духов.