Начало Контроля
Япония, 1920 год. Эпоха Тайсё, разодранная в клочья. Мир трещит, как старое кимоно, заштопанное кровью. Первая мировая война оставила Японию в лихорадке: ветераны с пустыми глазами бродят по улицам, их медали ржавеют в ломбардах. Экономика — тонущий корабль, уголь дымит, еда — роскошь. Тела продаются за горсть риса, души — за иллюзию силы. В эту трещину между мирами, где вера умирает под гнётом индустриальных молотов, пришли демоны. Они не крались — ждали, пока отчаяние станет сильнее страха. Контракты стали религией: чиновник лгал с улыбкой Демона Лжи, полицейский разил молниями Демона Грома, генерал сжигал армии пеплом Демона Огня. Цена? Глаз, воспоминание о матери, сердце ребёнка. Демоны брали, не торгуясь.Довольно быстро Демоны обрели власть, когда лицемерные люди приходили к ним за большой силой.Власть стала их маской. Императоры, министры, якудза — все искали контракт, дающий вечность и силу. Япония превратилась в арену, где страх — валюта, предательство — закон, душа — разменная монета.
Я, Джиу, родился в грязи клана Наритоши, третьего по силе в этой войне. Мой отец, Миреко, смотрел на меня, как на меч, который нужно заточить или сломать. Моя мать, Харуно, обнимала меня, но её руки дрожали от страха. Мой брат, Натоши, в пять лет продал лёгкое Демону Огня и Падения, став их гордостью. Я был «не таким» — нежеланным, ошибкой. Отец говорил: «Ты спасёшь нас, Джиу». Но его слова были цепями. В двенадцать он привёл меня в синий карцер — подземелье, пропитанное гнилью и ржавой кровью. Алтарь Демона Катаны возвышался, окружённый лезвиями, торчащими из земли, как кости. «Приветствую вас, — мой голос дрожал. — Я Джиу. Я пришёл за контрактом». Демон, тень с глазами-лезвиями, предложил силу за мой левый глаз. Я согласился, но ничего не произошло. «Тебя как будто нет, — прошипел он. — Контракт невозможен». Отец выволок меня, его пальцы оставили синяки. «Бесполезный», — бормотал он.
Дома Харуно встретила нас, её глаза были полны надежды, но отец оттолкнул её. «Он провалился. Демон его не видит». Её взгляд стал разочарованным, но она прошептала: «Может, ошибка». Натоши, ухмыляясь, обнял отца, называя его «настоящим сыном». Я был тенью. За ужином отец говорил о войне кланов, о демонах, питающихся страхом, о слабости Наритоши перед кланами Огня, Железа, Крови. Я ел молча, проглатывая стыд. Ночью ворона села на мой комод, её глаза сверкали, как угли. Я кинул ей рыбу, но Натоши ворвался: «Не трогай! Она может быть шпионом!» — «Ты позоришь нас», — бросил он, уходя. Я сполз по стене, чувствуя, как ворона смотрит в мою душу.
Утром Харуно разбудила меня, её шея была в синяках. «Мы проиграли битву, — прошептала она. — Твой отец… выместил гнев на мне. Джиу, ты должен заключить контракт». Натоши холодно добавил: «Жена должна знать место». Я задохнулся от боли, но ворона на окне смотрела, и я знал: я должен доказать, что не пустота.
Рассвет разорвал крик. Земля дрожала, как будто святилище Наритоши восстало. Сая, Плетущая Судьбу, пришла за Кровавым святилищем. Её чёрное кимоно с алыми нитями струилось, как кровь, светлые волосы в косе сияли, золотые глаза с кольцами резали душу. За ней шли гибриды: Демон Ангела с крыльями из пепла и света, копьё которого капало золотом; Демон Паука с зашитыми глазами, оплетённая нитями, режущими сталь; Демон Дыма, тень, пахнущая гарью. Вороны закрыли небо, крысы текли рекой. Она указала на отца. «Bang». Его грудь взорвалась, кровь брызнула, как чернила. Натоши попал в паутину Демона Паука, его кожа рвалась. Харуно висела в нитях, её синяки казались живыми.
Сая шагнула ко мне, ворона села на моё плечо, её когти впились в кожу. «Джиу, ты — разрыв в мире. Мои вороны шептались о тебе. Мои крысы видели твою пустоту. Ты — ключ к Святилищу». Она указала на меня. «Bang». Ничего. Её цепь прошла сквозь мою голову, как дым. Она улыбнулась, её коса качнулась, как маятник. «Твоё „Небесное проклятие“ делает тебя неуязвимым для моей воли, для проклятий, для контрактов — для всего, что трогает душу». Она указала на мёртвого отца. «Гавкай». Его хриплый лай резал уши, как нож. «Ты — редчайшая *вещь*, — сказала она. — Твой страх не питает демонов. Если таких, как ты, станет больше, мы вымрем, голодные и бессильные».
Она рассмеялась, её глаза искрились. «Погавкай… Ой, я отвлеклась». Я взглянул на мать и брата, их лица искажала боль. «Если я пойду с тобой, ты отпустишь их?» — мой голос дрожал. Она кивнула. «Хорошо. Давай заключим контракт… Ой, забыла о твоём проклятии». Её рука коснулась меня, и мир потемнел.
Я очнулся в лаборатории, где стены дышали, а чёрная слизь сочилась из трещин. Тусклые лампы шипели, освещая клетки, где корчились подопытные. Один царапал чешуйчатое лицо, пока кровь не залила пол. Другой бил себя искривлёнными руками, хруст костей эхом отдавался в ушах. Женщина шептала имена, её выжженные глаза смотрели в пустоту. Ворона на моём плече — жучок Сая, её глаза и уши — каркнула, когти впились глубже. Из тени выскочил подопытный, его кожа была сшита лоскутами, глаза горели безумием. Он бросился на меня, когти, напитанные демонической силой, полоснули плечо. Кровь хлынула, боль обожгла — моя «пустота» не спасла тело. Я отшатнулся, катана выпала, звон металла смешался с криками.
«Вниз!» — рявкнула Сая, входя в кимоно, испачканном кровью, но безупречном. Она указала на подопытного. «Беги в стену. Головой». Его череп хрустнул, кровь брызнула на камни, тело дёрнулось, как сломанная кукла. Сая повернулась ко мне, её золотые глаза сияли в полумраке. «Твоё проклятие защищает душу, но не плоть. Твой страх — яд для нас. Без него мы голодны. Ты можешь уничтожить наш мир, Джиу». Она шагнула ближе, её голос был шёлком, режущим до костей. «Ты — редчайшая *вещь*. Я разберу тебя, чтобы понять». Демон Ангела выступил вперёд, его крылья отбрасывали жуткий свет. «Сая, чиновники и президент требуют вас. Аннексия Кореи». Она нахмурилась, её коса качнулась. «Люди и их жадность. Оставайся, Джиу». Она ушла, гибриды последовали за ней, оставив меня среди стонов и крови. Я сполз по стене, ворона каркнула, и я провалился в темноту.
1921 год. Токио, секретная база. Месяцы слились в пятно из боли и пота. Сая отпустила Харуно и Натоши, но их глаза были пустыми, как у марионеток. Я стал частью её группы: Демон Ангела сжигал копьём, Демон Паука ловил нитями, Демон Дыма душил. Ворона на моей спине шептала приказы Сая, её когти напоминали о контроле. Тренировки были адом. Я бегал по лесам, пока лёгкие не горели, стрелял из винтовки, пока руки не дрожали, дрался врукопашную, пока кровь не текла из ссадин. Сая наблюдала, её кимоно струилось, как кровь на ветру. «Твоё тело — твоя сила. Сделай его клинком». Я учился целиться в яблочко, бить в челюсть, двигаться бесшумно, как тень. Однажды я уклонился от удара солдата, чувствуя его движение за миг до атаки — инстинкт или что-то большее? Способности? Я не знал. Только боль и пот.
1922 год. Трущобы Токио. Мы охотились на якудза, заключивших контракты. В заброшенном складе, пропитанном запахом смерти, я шёл первым, винтовка в руках, кулаки сжаты. Якудза с Демоном Крови бросились на меня, их огненные клинки и ядовитые когти резали воздух. Их проклятья не трогали мою душу, но когти полоснули грудь — кровь хлынула, боль резала, как нож. Я стрелял, пули рвали плоть, мои кулаки ломали кости. Один метнул копьё, но я увернулся, чувствуя его движение, как шёпот ветра. Моя катана, новая, чёрная, как ночь, пела, рассекая тела. Кровь брызгала, как чернила, смешиваясь с пеплом. Сая наблюдала из тени, её глаза сияли, ворона каркала: «Вправо. Быстрее. Убей». Демон Ангела сжигал врагов, их крики тонули в свете его копья. Демон Паука плела паутину, ловя беглецов, её нити блестели, как лезвия. Демон Дыма растворялся, оставляя только хрипы. Я был их клинком, но её *вещью*. После боя Сая подошла, её кимоно было безупречным среди крови. «Ты стал быстрее, Джиу, — её голос был ядом. — Но ты — мой». Ворона каркнула, и я почувствовал холод её контроля.
### Япония, 1922 год. Клинок в тенях.
Трущобы Токио воняли кровью, углём и гнилью. Ночь душила город, её чёрные пальцы сжимали переулки, где фонари гасли, как свечи под ветром. Кланы слабели, их контракты с демонами становились всё дороже, страх сгущался, как смола. Я, Джиу, пятнадцати лет, был уже не тем мальчишкой, что дрожал перед алтарём Демона Катаны. Два года под взглядом Сая, Плетущей Судьбу, выковали из меня клинок — не такой острый, как она хотела, но достаточно, чтобы резать. Моя винтовка стреляла точно, кулаки ломали кости, ноги несли быстрее ветра. Моё «Небесное проклятие» защищало душу от её цепей, от проклятий, от контрактов, но тело кровоточило от когтей и клинков демонов. Я был её *вещью*, её оружием, но не марионеткой. Ворона на моей спине, её жучок, каркала приказы, когти впивались в кожу, напоминая: Сая видит всё.
Миссия была закончена. Якудза с контрактом Демона Крови лежали в лужах крови, их огненные клинки потухли, когти сломались. Моя катана, чёрная, как ночь, пела, рассекая плоть, но грудь ныла: порез кровоточил, рёбра болели от удара. Проклятие спасало душу, но не тело. Демон Ангела сжёг тела своим копьём, его свет резал глаза, как раскалённое золото. Демон Паука поймала беглецов нитями, режущими сталь. Демон Дыма задушил последних, его тень воняла гарью. Сая наблюдала из тени, её золотые глаза сияли, как факелы. Её кимоно с алыми нитями струилось, как кровь, коса качалась, как маятник. «Хорошо, Джиу, — её голос был шёлком, режущим до костей. — Иди. Отдохни». Ворона каркнула, когти впились глубже. *Проклятая ведьма, думаешь, я твой пёс?* — подумал я, но вслух сказал: «Да, госпожа». Осторожность — мой щит с ней. Она улыбнулась, и я ушёл, чувствуя её взгляд в спине.
---
### Ресторан: Монолог и язвительные тени
Я бродил по Токио, пока не наткнулся на ресторан — редкое пятно уюта в этом аду. Деревянные стены, тёплый свет фонарей, запах жареного мяса и риса. Занавески колыхались, как дыхание, скрывая мрак трущоб. Я сел в углу, заказал стейк, редкий, как надежда. Кровь стекала с мяса, как с моих ран, нож скользил по плоти, а мысли — по жизни. *Мир — мясорубка, и люди сами крутят её ручку. Жадные крысы, торгующие душами за силу, предающие за рис, убивающие за власть. Кланы рвут друг друга, демоны жрут страх, правительство плетёт сети. Скоро война — Китай, Корея, новые контракты. Выжить? Легко сказать. Ради чего? Харуно и Натоши живы, но их глаза — пустые дыры. Они ненавидят меня. Моя уникальность, моё проклятие — яд, что развалил Наритоши. Отец мёртв, клан в пепле, а я — тень, которую они проклинают. Сая держит их в цепях, как меня. Я — яд для демонов, но какой ценой? Они винят меня, а я… я винил бы себя, если б не знал, что Сая — настоящая змея.* Ворона каркнула, её когти впились, и я вздрогнул. *Чёртова птица, заткнись, шпионка Сая.*
Дверь скрипнула. Мужчина в смокинге вошёл, его шаги были тяжёлыми, как металл. Ризотто. Высокий, бледный, с глазами, холодными, как сталь. Его чёрный смокинг был безупречен, но металлические заклёпки на лацканах блестели, как лезвия. Он сел напротив, не спрашивая. *Ещё один напыщенный ублюдок, думающий, что мир — его шахматная доска,* — подумал я, но вслух сказал: «Кто вы?» Осторожность — мой щит. «Джиу, — его голос был низким, как скрежет железа. — Я Ризотто, член правительства Японии. Я не враг». *Член правительства? Ещё один лжец в дорогом костюме, торгующий душами,* — подумал я, но кивнул. «Что вам нужно?» Он улыбнулся, зубы сверкнули, как клинки. «Ты не такой, как другие. Рассудительный. Адекватный. Твоё проклятие делает тебя свободным от её цепей. Я могу поднять тебя в иерархии. Выше Сая. Она не сможет тебя контролировать».
Мои мысли закружились. *Свобода от Сая? От её золотых глаз, её ядовитого голоса, её проклятой птицы? Звучит как сказка от ещё одного манипулятора.* Но государство — та же клетка. Чиновники, демоны, контракты — цепи, просто длиннее. *Ризотто, ты думаешь, я не вижу твою игру? Ты такой же, как она, только в смокинге.* Но одна проблема меньше. Без Сая я, может, увижу свет.
«Что за сделка?» — спросил я, мой голос был ровным, но мысли пылали: *Говори, железный хлыщ, пока я не воткнул этот нож тебе в горло.* Он постучал пальцами по столу, металл в его кольце дрожал. «Твоя новая роль — Направитель. Мы дадим тебе детей, одержимых контрактами. Дети Демона Огня, Демона Крови, Демона Тени. Твоя задача — сделать из них оружие, как Сая сделала из тебя. Ты молод, пятнадцать, но ты справишься. Твоя рассудительность — твой щит».
Я смотрел на него, нож дрожал в руке. *Дети? Оружие? Ты хочешь, чтобы я стал как Сая, ломающий души? Проклятый лицемер, ты хуже её.* Мысли о Харуно и Натоши вспыхнули: их пустые глаза, их ненависть. Если я откажусь, Сая сожрёт меня. Если соглашусь, я — её отражение. Но без её цепей я, может, спасу их. Ворона каркнула, её когти впились, но я кивнул. «Я согласен». В тот же миг ворона вскрикнула, её тень сгустилась, и она исчезла с моего плеча, как дым. Кожа горела там, где были её когти. *Проклятая птица, наконец-то сгинула. Но я всё ещё в клетке, Ризотто, ты просто сменил замок.* Он улыбнулся, протянул руку. Его ладонь была холодной, как железо. Я пожал её, чувствуя, как мир сжимается. «Хорошо, — сказал он. — Начнёшь завтра». Он встал, смокинг блеснул в свете фонарей, и ушёл, оставив меня с холодным стейком и тишиной, где раньше каркала ворона.
### Япония, 1922 год. Клетка новых цепей.
Токио задыхался в дыму фабрик и крови. Трущобы воняли гнилью, фонари гасли под взглядом демонов, а страх был гуще смолы. Я, Джиу, пятнадцать лет, был клинком, выкованным двумя годами ада. Моя винтовка била точно, кулаки ломали кости, ноги несли быстрее ветра. «Небесное проклятие» защищало мою душу от проклятий, от контрактов, от цепей той, что звалась Сая. Но тело? Оно кровоточило от когтей и клинков. Я был её *вещью*, пока Ризотто, этот железный хлыщ в смокинге, не вытащил меня из её лап, сделав «Направителем». Ворона, её жучок, исчезла с моего плеча, когда я согласился, но я знал: свобода — иллюзия. Государство — та же клетка, просто с другими замками. *Проклятый мир, где каждый хочет кусок твоей души,* — подумал я, шагая к штаб-квартире правительства.
---
### Штаб-квартира: Макима раскрывает лицо
Штаб-квартира возвышалась в центре Токио, как монстр из стали и камня. Её окна, узкие, как щели, смотрели на город, как глаза демона. Внутри пахло чернилами, табаком и предательством. Чиновники в кимоно и костюмах шептались, их взгляды резали, как лезвия. Я шёл по коридору, катана на поясе, винтовка за спиной, сердце колотилось. *Сборище крыс в дорогих тряпках, думаете, я не вижу, как вы торгуете душами?* — подумал я, но вслух молчал. Осторожность — мой щит.
Она ждала меня в кабинете, залитом тусклым светом ламп. Макима. Не Сая. Она стояла у окна, её светлые волосы в косе сияли, как луна, золотые глаза с кольцами резали, как ножи. Чёрное кимоно с алыми нитями струилось, как кровь. «Джиу, — её голос был шёлком, но ядом. — Я больше не Сая. Моя маска тебе не нужна. Зови меня Макима». Я замер. *Проклятая ведьма, думаешь, смена имени делает тебя менее змеёй?* — подумал я, но кивнул. «Да, госпожа Макима». Осторожность.
Она повернулась, её глаза сузились. «Правительство отобрало тебя у меня, Джиу. Мою редчайшую *вещь*. Они думают, что могут украсть мой клинок». Её голос дрожал от гнева, пальцы сжались, алыми нитями кимоно затрепетали, как крылья ворон. *О, как мило, ты злишься, что твоя игрушка теперь на другом поводке? Плачь, ведьма,* — подумал я, но сказал: «Я выполняю приказы». Она вдруг улыбнулась, её лицо смягчилось, как у сестры, которой у меня никогда не было. «Ты прав, Джиу. Ты теперь Направитель. Равный мне. По чести». *Равный? Ты лжёшь, как дышит Демон Лжи. Я никогда не буду твоим равным, пока ты держишь мою семью,* — подумал я, но кивнул. «Спасибо, госпожа».
Она повела меня по коридору, её шаги были бесшумными, как тень. «Твоя задача — вырастить воинов. Как твой отец хотел от тебя». Я вздрогнул. Отец. Его слова — «Ты спасёшь нас, Джиу» — резали, как нож. *Проклятый мир, где отцы ломают сыновей, а ведьмы крадут души. Ты, Макима, хуже его,* — подумал я, но молчал. Она открыла дверь в комнату, где стояли двое мальчиков.
---
### Дети демонов
Первый был худым, с рыжими волосами, торчащими, как языки пламени. Его глаза горели, как угли, кожа была покрыта ожогами, будто он обнимал огонь. Кейта, контракт с Демоном Огня. Ему было лет двенадцать, но его ухмылка была наглой, как у якудза. Второй был ниже, с чёрными волосами, завязанными в неряшливый хвост, и бледной кожей, словно у призрака. Его глаза были пустыми, пальцы дрожали, как будто что-то сжимали. Сора, контракт с Демоном Сужения. Лет десять, но его взгляд был старше. *Два сломанных щенка, которых Макима хочет сделать волками. Проклятый мир,* — подумал я.
Макима улыбнулась, её голос был мягким, но резал. «Кейта и Сора. Твоя задача, Джиу, вырастить из них воинов. Как твой отец мечтал о тебе». *О, как мило, ты цитируешь мёртвого, чтобы ужалить? Проклятая змея,* — подумал я, но сказал: «Я понял». Она вручила мне ключ от квартиры. «Твой новый дом. Воспитай их. Не подведи». Она ушла, её кимоно шелестело, как крылья ворон. *Не подведи? Ты подведёшь себя, когда я найду способ сломать твои цепи,* — подумал я.
---
### Дорога домой: Ссоры и проклятия
Мы шли по Токио, я с ключом в кармане, Кейта и Сора за мной. Кейта шёл, засунув руки в карманы, его ожоги блестели под фонарями. «Эй, Сора, не трынди, что ты круче меня. Мой огонь спалит тебя в секунду», — рявкнул он. Сора, сжимая кулаки, огрызнулся: «Твой огонь? Моя удавка раздавит тебя, пока ты чешешь язык». *Проклятый мир, где даже дети грызутся, как псы. Вы хоть знаете, что вас ждёт?* — подумал я, но сказал: «Заткнитесь оба. Идите молча». Кейта фыркнул. «Ты кто такой, старик? Нам пятнадцать, а ты командуешь?» *Старик? Мне пятнадцать, ты, огненный идиот,* — подумал я, но сказал: «Я твой Направитель. Хочешь жить — слушай». Сора хмыкнул, его пальцы задрожали, и я заметил, как воздух вокруг Кейты сжался, заставив его кашлять. «Прекрати, мелкий!» — рявкнул Кейта, и искры вспыхнули на его руках. Я схватил их за шивороты. «Ещё раз, и я вас обоих в яму зарою». *Два идиота, а я — их нянька. Проклятый мир,* — подумал я.
---
### Квартира: Комедия в аду
Квартира была не люкс, но и не помойка. Деревянные полы, потёртые татами, стол, три стула, окно с видом на дымящие трубы. На кухне стояла новинка — микроволновка, диковина 1920-х, привезённая из-за границы. Я бросил ключ на стол, Кейта и Сора ввалились, всё ещё споря. «Мой огонь сожжёт эту халупу!» — хвастался Кейта. «Моя удавка сожмёт твою башку!» — огрызнулся Сора. *Проклятые щенки, вы хоть на минуту заткнётесь?* — подумал я, но сказал: «Сядьте. Едим».
Я достал рис и рыбу, решив попробовать микроволновку. Инструкция была на английском, которого я не знал. *Чёртова заграничная штука, кто это придумал?* — подумал я, тыкая кнопки. Кейта хмыкнул: «Старик, ты что, не умеешь?» *Огненный идиот, я тебе сейчас голову в эту штуку засуну,* — подумал я, но сказал: «Смотри и учись». Я засунул миску с рисом внутрь, нажал кнопку, и микроволновка загудела, как демон. Через минуту она заискрила, запахло гарью. Кейта заржал: «Ты её спалил!» Сора хихикнул, его пальцы сжали воздух, и миску чуть не раздавило. «Прекратите, оба!» — рявкнул я, выдергивая шнур. *Проклятый мир, даже техника против меня.*
Мы сидели на полу, жуя холодный рис. Кейта ткнул пальцем в микроволновку. «Давай я её поджарю, станет лучше». Сора закатил глаза. «Ты всё подожжёшь, дебил». *Два идиота, а я — их нянька в этом цирке,* — подумал я, но невольно хмыкнул. «Попробуете — будете полы драить». Кейта ухмыльнулся, искры вспыхнули на его пальцах. «Смотри, старик, я могу греть еду без этой штуки!» Он поджёг рис в своей миске, и пламя взметнулось к потолку. Я схватил ведро воды, вылил на него. Кейта, мокрый, как пёс, завопил: «Ты чего?!» Сора заржал, но я ткнул в него пальцем. «Ты следующий, если не заткнёшься». *Проклятый мир, но, может, с этими идиотами я не сойду с ума,* — подумал я, скрывая улыбку.Хоть что то простое в этом жестоком мире
Япония, 1922 год. Утро в клетке.
Токио просыпался в дыму фабрик и тени демонов. Утро было редким моментом тишины, когда кровь не лилась, а крики не резали уши. Я, Джиу, пятнадцать лет, встал с потёртого татами в своей квартире — не люкс, но и не помойка. Моя грудь ныла от старых ран, катана лежала у стены, винтовка — под кроватью. «Небесное проклятие» защищало мою душу от цепей Макимы, от проклятий, от контрактов, но тело помнило каждый удар. Я был Направителем, нянькой двух демонических щенков, Кейты и Соры, по воле Ризотто, этого железного хлыща, и Макимы, чья тень всё ещё висела надо мной, хоть ворона и исчезла с плеча. *Проклятый мир, где даже утро пахнет углём и предательством,* — подумал я, потягиваясь.
Кейта и Сора спали на татами, храпя, как два уставших пса. Кейта, с рыжими волосами, как пламя, и ожогами на коже, дёргался во сне, искры мелькали на его пальцах. Сора, с чёрными волосами в неряшливом хвосте, бледный, как призрак, сжимал кулаки, будто душил воздух. Я достал два смокинга из шкафа — чёрные, сшитые грубо, но лучше, чем их рваные обноски. *Пусть выглядят как люди, а не как якудза,* — подумал я, швыряя одежду им в лица. «Подъём! Надевайте это». Кейта сел, моргая, как ошалевший кот. «Это что, старик? Костюм для похорон?» Сора сморщился, теребя смокинг. «Это уродство. Я не надену»
Я нахмурился. *Маленький нытик, тебе двенадцать, а ноешь, как старик,* — подумал я, но сказал: «Не жалуйся, Сора. Тебя не заставляют надеть платье и танцевать на улице». Кейта заржал, чуть не поджигая татами искрами. «Танцевать? Ха, я б посмотрел!» Сора покраснел, сжимая воздух вокруг Кейты, заставив его кашлять. «Заткнись, идиот!» Я вздохнул. «Оба заткнитесь и одевайтесь. Или будете драить полы». *Проклятый мир, где я — нянька двух идиотов,* — подумал я, но сдержал ухмылку. Сора буркнул, но натянул смокинг. Кейта последовал, ворча: «Выгляжу как лакей». *Лучше лакей, чем обгоревший дурак,* — подумал я.
---
### Тренировки: Огонь, удавки и мучения
Мы вышли на улицу, в заброшенный двор за домом, окружённый ржавыми заборами и дымящими трубами. Небо было серым, как пепел. На крыше соседнего дома сидела ворона, её глаза сверкали, как угли. *Макима, проклятая ведьма, ты всё ещё следишь?* — подумал я, но отвёл взгляд. Осторожность — мой щит. «Мечи», — сказал я, бросая Кейте и Соре деревянные боккены. «Держите крепко. Сегодня учитесь драться».
Кейта схватил боккен, ухмыляясь. «Я и так могу спалить всех!» Его пальцы вспыхнули, огонь лизнул траву. Я схватил ведро воды из колодца и вылил на него. «Контролируй это, или спалишь себя». Кейта, мокрый, завопил: «Ты чего, старик?!» Сора хихикнул, но его пальцы задрожали, и боккен в его руках треснул, сжатый невидимой силой. Я вздохнул. «Сора, перестань ломать всё. Сосредоточься». *Проклятый мир, лучше бы я резал якудза, чем возился с этими щенками,* — подумал я, но сказал: «Кейта, удар сверху. Сора, блок». Кейта замахнулся, огонь вспыхнул на боккене, и он чуть не поджёг себя. Я снова вылил на него воду. «Я же сказал — контролируй!» Сора заржал, но его удавка случайно сжала моё запястье. Я рявкнул: «Сора, меня не трогай!» *Мучения, а не тренировка. Проклятый мир.*
К полудню они вымотались. Кейта пыхтел, как загнанный пёс, Сора еле стоял, его пальцы дрожали. Я схватил их за ноги и потащил по земле к лавочке у дороги. Кейта вопил: «Ты жестокий, старик!» Сора бормотал: «Демон какой-то». Я бросил их на лавочку, как мешки. «Жестокий? Есть твари похуже меня», — сказал я, ухмыляясь, и бросил взгляд на ворону. «Представьте даму в кимоно с золотыми глазами. Улыбается, как сестра, а потом заставляет вас гавкать». Кейта хмыкнул: «Гавкать? Серьёзно?» Сора закатил глаза. «Ты выдумываешь». *Макима хуже демона, щенки, но вы ещё узнаете,* — подумал я, но промолчал.
---
### Лавочка: Рассказы из Америки
Мы сидели на лавочке, дым фабрик висел над нами. Кейта тёр ожоги на руках, Сора смотрел в пустоту. «Откуда вы вообще?» — спросил я. Кейта пожал плечами. «Из Америки. Жили в каком-то грязном городе. Потом что-то случилось, нас продали сюда». Сора кивнул. «Там не лучше. Люди те же — жадные, злые.
Только культура другая. Все орут, дерутся за доллары». Кейта хмыкнул. «А ты, старик, молод для мастера. Пятнадцать, а уже нас таскаешь за ноги». Сора добавил: «Нам двенадцать, а ты будто генерал». *Проклятый мир, где дети видят больше, чем должны. А я — их нянька,* — подумал я, но сказал: «Возраст не важен. Выживает тот, кто бьёт первым». Они переглянулись, Кейта ухмыльнулся. «Ты реально демон»
### Япония, 1922 год. Тень войны.
Токио задыхался в дыму фабрик, крови и гнили. Моя квартира — не люкс, но и не помойка — была единственным убежищем, где я, Джиу, пятнадцать лет, мог на миг забыть о демонах и Макиме. Катана лежала у стены, винтовка — под кроватью, грудь ныла от старых ран. «Небесное проклятие» защищало мою душу от её цепей, от проклятий, от контрактов, но тело помнило каждый удар. Я стал Направителем, нянькой двух демонических щенков — Кейты и Соры — по воле Ризотто, человека с глазами, как сталь, и Макимы, чья тень всё ещё висела надо мной, несмотря на исчезновение её вороны. День во дворе, таская вёдра воды, чтобы тушить Кейту и разнимать Сору, вымотал меня. *Проклятый мир, где я — нянька, а не убийца якудза,* — подумал я, но сдержал ухмылку, глядя на детей, спящих на татами.
---
### Дом: Радио и мобилизация
Мы вернулись домой, когда солнце клонилось к закату, окрашивая дым фабрик кровавым светом. Кейта, с рыжими волосами, как пламя, и ожогами на коже, рухнул на татами, ворча: «Старик, ты нас чуть не убил». Сора, бледный, с чёрным хвостом волос, пробормотал: «Жестокий демон». Я фыркнул. «Жестокий? Вы ещё Макиму не видели». *ненавижу её*, ворона всё ещё следит, я знаю,* — подумал я, вспоминая птицу на крыше.
Я включил радио — новинку, скрипящую коробку, что стояла на столе. Голос ведущей, холодный и чёткий, разрезал тишину: «Внимание, граждане. Правительство объявляет мобилизацию. Аннексия Маньчжоу-Го вызвала конфликт. Завтра начнётся вторжение по границам. Всем призывникам явиться в штаб-квартиру. Желаем здоровья и успехов». Радио зашипело, перейдя в шум. Я замер, глядя на татами. Война. Маньчжоу-Го. Меня заберут. *Проклятый мир, ты снова кидаешь меня в ад. Только я начал нянчить этих щенков, и вот — война?* — подумал я, сжимая кулаки. Кейта поднял голову. «Это что, драться будем?» Сора нахмурился. «Война? Как в Америке?» Они не понимали. Их тоже заберут, с их огнём и удавками. Дети-демоны на войне — что может быть хуже? *Этот мир сломает их, как пытался сломать меня. Харуно, Натоши, вы бы тоже ненавидели меня за это,* — подумал я, чувствуя, как вина за семью режет грудь.
Я сел, глядя в окно на дымящие трубы. Жизнь — мясорубка, и я снова в её челюстях. Два года назад я был мальчишкой, дрожащим перед Демоном Катаны. Теперь я — клинок, но всё ещё пешка. Макима, Ризотто, правительство — все хотят кусок моей души. А эти дети? Они даже не знают, что их ждёт. *Проклятый мир, где дети становятся оружием, а я — их надсмотрщик.*
---
### Стук в дверь: Призыв
Раздался резкий стук в дверь. Я встал, катана в руке, инстинкт сработал быстрее мысли. Открыв дверь, я увидел человека в смокинге — высокая фигура, тёмные волосы, металлические заклёпки на лацканах блестели, как лезвия. Не Ризотто, но его тень — тот же холод в глазах. *Ещё один железный хлыщ, пришёл за нашими душами?* — подумал я, но сказал: «Кто вы?» Осторожность — мой щит. «Все призывники вызываются в штаб-квартиру. Немедленно», — его голос был как скрежет металла. Он посмотрел на Кейту и Сору, спящих на татами. «И они тоже». Я кивнул, но мысли пылали: *Проклятый мир, ты не даёшь мне даже ночи покоя.*
Я пнул Кейту по ноге. «Подъём, щенки». Он заворчал: «Старик, дай поспать!» Сора сел, потирая глаза. «Опять тренировки?» Я бросил им смокинги. «Одевайтесь. Идём в штаб». Кейта фыркнул: «Серьёзно? Ночью?» Сора пробормотал: «Этот старик нас убьёт». *Убью? Нет, это война вас убьёт, идиоты,* — подумал я, но сказал: «Шевелитесь, или я вас за ноги потащу». Они оделись, ворча, и мы вышли в ночь.
---
### Путь в штаб-квартиру: Раздумья
Улицы Токио были пусты, только фонари отбрасывали тени, как когти демонов. Кейта шёл, засунув руки в карманы, искры мелькали на его пальцах. Сора плёлся, сжимая воздух, отчего камешки на дороге трещали. Я шёл впереди, катана на поясе, винтовка за спиной. Ворона сидела на фонаре, её глаза следили. *Макима, ты не отстанешь, да? Ненавижу,* — подумал я, но отвёл взгляд. Мои мысли были заняты: *Что ещё за сюрприз? Ризотто, Макима, война? Этот мир не устаёт ломать меня.
Харуно, Натоши, если вас заберут на войну, я…* Я не закончил мысль. Вина резала, как нож.
Штаб-квартира возвышалась впереди, её окна, как глаза демона, смотрели на нас. Чиновники, демоны, новые приказы — что ждёт меня там? Кейта и Сора переглянулись, их наглость сменилась тревогой. Они чувствовали, что война — не тренировка. *Проклятый мир, ты заберёшь даже их?* — подумал я, открывая дверь.
### Япония, 1922 год. Тени в толпе.
Токио тонул в ночи, дым фабрик душил улицы, фонари отбрасывали тени, как когти демонов. Я, Джиу, пятнадцать лет, стоял в штаб-квартире правительства, окружённый тысячей Направителей — марионеток, чьи глаза были мутными от страха или глупой надежды. Моя катана лежала на поясе, винтовка — за спиной, грудь ныла от старых ран. «Небесное проклятие» защищало мою душу от цепей Макимы, от проклятий, от контрактов, но тело помнило каждый удар. Кейта и Сора, мои демонические щенки, были уведены в боковые комнаты, их тревожные лица всё ещё стояли перед глазами. Радио объявило войну — Маньчжоу-Го, вторжение, мобилизация. Меня заберут. И их тоже. Макима, эта *змея с золотыми глазами*, обещала звание Стражей Святилища, но я знал: это ложь, а война — мясорубка. *Жизнь — кузница, где нас куют в оружие,* — подумал я, стоя среди ликующей толпы.
---
### Штаб-квартира: Речь и наказание
Зал был огромным, стены из камня и стали, лампы шипели, как змеи. Макима стояла на сцене, её светлые волосы в косе сияли, как луна, золотые глаза с кольцами резали, как лезвия. Чёрное кимоно с алыми нитями струилось, как река крови. «Направители, — её голос был шёлком, острым, как игла. — Вы — клинки Японии. Маньчжоу-Го — наша земля. Победа в войне принесёт вам звание Стражей Святилища. Сражайтесь, и вы станете выше». Толпа взорвалась аплодисментами, их крики били по стенам, как молоты. Они не понимали, что половина сгинет в пепле. *Лживая кукловодка, ты кормишь их сказками, а они глотают, как рыбы наживку,* — подумал я, мой взгляд был холодным, как лёд.
Сквозь гул раздался грубый голос. Коротковолосый мужчина, с лицом, будто вырезанным из грязного камня, уставился на меня. Его одежда воняла, как канава. «Эй, длинноволосый, ты что, девка?» — рявкнул он, ухмыляясь. Толпа хихикнула. Я сжал кулаки, катана дрожала. *Вонючий шакал, ты тявкаешь, а сам пахнешь, как помойка,* — подумал я, но сказал: «Следи за языком, пока он у тебя есть». Он шагнул, замахиваясь. «Щенок, я тебе покажу!» Но его кулак замер. Макима посмотрела на него, её золотые глаза сверкнули, воздух стал свинцом. «Уведите его», — сказала она тихо, но её голос резал. Чиновники в чёрных мундирах утащили его в боковую комнату. Крики, хруст костей, стоны. Я почувствовал тепло в груди. Он заслужил. *Пусть корчится, этот грязный бродяга,* — подумал я, скрывая улыбку. Кто-то прошептал: «Этот длинноволосый псих». Другой: «Странный, раз ему это в кайф». Я не обернулся. *Шепчитесь, крысы. Война вас всех сожрёт.*
---
### Час отдыха: Новые лица
Речь Макимы закончилась, она ушла, её кимоно шелестело, как крылья ворон. Нам дали час до отправки в Корею. Толпа разбрелась: кто-то хвастался контрактами, выпуская искры или тени, кто-то шептался о званиях. Ворона сидела на карнизе за окном, её глаза сверлили. *Макима, ты, паучиха с ядовитыми нитями, всё ещё плетёшь свои сети?* — подумал я, отводя взгляд. Я отошёл к стене, где стояли деревянные скамьи, и сел, скрестив руки. Мои мысли кружились: Кейта и Сора, уведённые, как ягнята; Харуно и Натоши, всё ещё в её лапах; война, что сожрёт нас всех. *Этот мир — мясорубка, и я снова в её челюстях.*
Ко мне подошли четверо. Они выделялись из толпы — тихие, с усталыми глазами, будто жизнь их тоже выжала, как тряпку. Первый был высокий парень, лет семнадцати, с короткими тёмными волосами и шрамом через бровь. Его кимоно было потрёпанным, но аккуратным, а взгляд — спокойный, как у человека, взвешивающего каждый шаг. Акира, представился он, лидер группы. «Джиу, да? Я видел, как ты стоял в стороне. Мы тоже не любим эту толпу. Держимся вместе. Присоединяйся». Его голос был ровным, но твёрдым, как сталь. *Рассчётливый, как Ризотто, но без его железной спеси,* — подумал я, но кивнул. «Может быть».
Вторая была девушка, лет шестнадцати, с длинными чёрными волосами, заплетёнными в косу, и бледной кожей. Хана. Она улыбнулась, но её глаза были грустными, как у Соры. «Не слушай Акиру, он слишком серьёзный. Но он прав — вместе лучше. Этот мир… он ломает всех поодиночке». Она хмыкнула, пытаясь разрядить обстановку. *Шути, пока можешь, девочка.
Этот мир не любит смех,* — подумал я, но сказал: «Посмотрим».
Третий был парень, лет четырнадцати, худой, с растрёпанными светлыми волосами и хитрой ухмылкой. Такеши. «Эй, Джиу, ты тот псих, что радовался, когда того болвана избили? Круто!» — он засмеялся, но его руки дрожали, выдавая страх. *Шутник, но трусливый. Проклятый мир делает из нас клоунов,* — подумал я, но буркнул: «Он заслужил». Такеши подмигнул. «Точно! Давай держаться вместе, а то эти крысы нас затопчут».
Последняя была девушка, лет пятнадцати, с короткими каштановыми волосами и суровым взглядом. Мика. Она молчала, но её пальцы сжимали рукоять кинжала на поясе. «Я не доверяю толпе. Но тебе… тебе, может, стоит дать шанс», — сказала она тихо. *Молчит, но режет глазами. Как я,* — подумал я.
Акира посмотрел на меня. «Война близко, Джиу. Мы не герои, но поодиночке нас раздавят. Вместе — шанс выжить». Я посмотрел на них: Акира — спокойный стратег, Хана — мягкая, но сломленная, Такеши — шутник с дрожащими руками, Мика — молчаливый клинок. *Проклятый мир, но с вами, может, я не сойду с ума,* — подумал я. «Хорошо. Я с вами», — сказал я, вставая. Они кивнули, и я почувствовал странное тепло. Не доверие, но что-то близкое.
### Китай, 1922 год. Кузница боли.
Пекин тонул в дыму и хаосе. Штаб-квартира китайской армии, древняя крепость с потрескавшимися стенами, пахла порохом, кровью и углём. Узкие окна пропускали серый свет, отбрасывая тени, похожие на когти демонов. Война за Маньчжоу-Го, спровоцированная японской аннексией, подожгла границы, превратив Пекин в котёл, где варились интриги, смерть и новые оружия — не только сталь, но и плоть. Милитаристы, кланы и демонические контракты разрывали Китай, а в тени рождались создания, которых боялись даже демоны.
---
### Зал главнокомандующего: Рождение Гуаньси
Зал был мрачным, с чёрными лакированными балками и картой Китая, утыканной красными флажками, на стене. Угольные жаровни дымили, их свет отражался в глазах генерала Чжана, главнокомандующего, чьё лицо, изрезанное шрамами, напоминало старую броню. Его тёмно-зелёный мундир, украшенный золотыми пуговицами, блестел, но глаза были холодными, как зимний ветер. Он перебирал бумаги, когда дверь скрипнула, и вошёл Ляо, учёный, чьи эксперименты с демонами сделали его проклятым.
Ляо, худой и сутулый, в чёрном халате, пропахшем химикатами, сжимал свиток. Его лицо, похожее на потрёпанную бумагу, дрожало от лихорадочного возбуждения. Он поклонился. «Генерал Чжан, — его голос скрипел, как ржавые ворота. — Проект завершён. Она готова». Чжан поднял взгляд, его губы дрогнули в полуулыбке. «Она? Назови её».
«Гуаньси, — сказал Ляо, его глаза блестели. — В честь провинции, где мы её… вырастили». Он развернул свиток, показывая чертеж: гуманоид в гибридной форме, сотканный из дерева и стрел, с кожей, напоминающей кору, и конечностями, увенчанными острыми стрелами вместо рук. Тетива арбалета, вплетённая в её спину, дрожала, как живая. «Её контракт с Демоном Арбалета завершён. Испытания… были суровыми, но она — машина для убийств. Стрелы пробивают сталь, её скорость — как тень. Она подчиняется, но её душа… всё ещё сопротивляется». Ляо замялся, его пальцы сжали свиток. *Её глаза… они смотрят, как у живой, но я сделал из неё монстра,* — подумал он, но промолчал.
Чжан рассмеялся, хрипло, как скрежет металла. Он встал, подошёл к окну, глядя на Пекин, где факелы горели, как звёзды в аду. «Машина для убийств? Хорошо, Ляо. Пусть эта Гуаньси покажет себя на войне. Если она провалится, твоя голова будет следующей». Его голос был холодным, но в нём звенела жадность до разрушения. *Япония хочет Маньчжоу-Го? Пусть попробуют. Мы раздавим их её стрелами,* — подумал он, не отводя глаз от дымящегося горизонта.
Ляо поклонился, его лицо побледнело. «Она не провалится, генерал. Гуаньси — совершенство». Но его мысли были мрачнее: *Совершенство? Я сломал ребёнка, чтобы создать демона. Проклятый мир.*
---
### Гуаньси: Девочка и демон
Гуаньси было 11 лет, но её хрупкое тело несло тяжесть ада. Её внешность, как из манги «Человек-бензопила», выделялась даже среди теней Пекина: длинные тёмные волосы, спутанные, как после бури, падали на бледное лицо; большие тёмные глаза, полные боли и искр ярости, смотрели, будто видели слишком много. Её серое платье, пропитанное запахом пороха и крови, висело на ней, как саван. На спине она носила арбалет, слишком большой для её худых рук, но его тетива, вплетённая в её тело, дрожала, как живая, а стрелы, вырезанные из чёрного дерева, мерцали рунами Демона Арбалета.
Она родилась в провинции Гуанси, в деревне, разорённой войной милитаристов. Ляо нашёл её среди пепла в шесть лет. Её семья погибла, а она, с глазами, полными слёз, но без звука, привлекла его внимание. Он забрал её в лабораторию, где начались испытания — ад, который сломал бы любого. Ляо заставлял её голодать, сражаться с демонами, выживать под ударами кнута и огня, пока она не заключила контракт с Демоном Арбалета. Её тело трансформировалось: в гибридной форме она становилась гуманоидом из дерева и стрел, её руки превращались в оружие, а стрелы могли пробить броню. Её движения были быстрее ветра, но душа сопротивлялась, крича о боли, которую Ляо пытался выжечь.
Гуаньси не говорила много. Её голос, если звучал, был тихим, как шёпот ветра, но каждое слово резало, как её стрелы. Она подчинялась, но Ляо знал: её душа — как натянутая тетива, готовая лопнуть. *Она — машина, но что, если она повернётся против нас?* — думал он, глядя на её тень в коридорах штаб-квартиры.
### Маньчжоу-Го, 1922 год. Дорога в ад.
Грузовик трясся по разбитой дороге, его деревянные борта скрипели, как старые кости. Мы, Джиу и моя разношёрстная свора, сидели в кузове, окружённые сотней Направителей — их лица были смесью страха и хвастовства. Я, пятнадцать лет, с катаной на поясе и винтовкой за спиной, смотрел на Кейту, Сору, Акиру, Хану, Такеши и Мику. Грудь ныла от старых ран, «Небесное проклятие» защищало мою душу от демонических цепей Макимы, но тело оставалось уязвимым. Мы ехали в Маньчжоу-Го — мясорубку, куда нас отправила эта *паучиха с ядовитыми нитями* с её ложными обещаниями звания Стражей Святилища. *Жизнь — кузница, где нас куют в оружие,* — подумал я, сжимая кулаки.
---
### Грузовик: Контракты и тайны
Дорога была пыльной, ветер нёс запах гари. Кейта, с рыжими волосами и ожогами, ухмыльнулся, хлопнув себя по груди. «Мой контракт с Демоном Огня — лучший! Спалю любого!» — его пальцы вспыхнули, и один из Направителей отшатнулся. Сора, бледный, с чёрным хвостом волос, фыркнул, сжимая воздух. «Мой Демон Сужения раздавит твои огоньки. Хватит хвастаться». Акира, высокий, с шрамом через бровь, спокойно кивнул. «Мой контракт с Демоном Камня даёт мне защиту. Полезно в бою». Хана, с длинной косой, улыбнулась грустно. «У меня Демон Ветра. Быстрая, но… не люблю убивать». Такеши, худой, с хитрой ухмылкой, подмигнул. «Мой Демон Тени делает меня невидимым! Круто, да?» Мика, с короткими каштановыми волосами, молча провела пальцем по кинжалу. «Демон Крови. Режет, как надо».
Все посмотрели на меня. Я замер. Мой «Небесное проклятие» не давало заключать контракты — ни огня, ни теней, ни крови. Только мастерство боя и интуиция. *Если скажу, они назовут меня слабаком и бросят. Проклятый мир, где сила — всё,* — подумал я, но сказал: «У меня… свои методы. Не люблю хвастаться». Акира прищурился, Хана нахмурилась, Мика сжала кинжал. Такеши хмыкнул: «Секреты, да? Затеваешь что-то, длинноволосый?» Я отвёл взгляд. *Подозревают, крысы. Но я не расколюсь.*
---
### Комедия в кузове
Грузовик подпрыгнул, и Такеши, не удержавшись, стукнулся головой о стену. «Ай! Чёрт!» — завопил он, потирая затылок. Мика подошла, доставая меч с суровым лицом. «Ну раз болит, давай отрежу», — сказала она холодно. Такеши взвизгнул, пятясь назад: «Не надо, психичка!» Хана засмеялась, обнимая его. «Тише, Такеши, она шутит… надеюсь». Такеши мгновенно сменил гримасу, довольно улыбаясь. «О, Хана, ты добрая!» Я посмотрел на него, ухмыляясь невесело. *Любит, когда к нему клеятся девчонки. Этот шутник — просто клоун в аду,* — подумал я, качая головой.
---
### Граница: Трупы и тень страха
Грузовик остановился у границы Маньчжоу-Го. Мы открыли занавес, и радостные лица сменились мраком. Дорога была усеяна трупами — врагов и союзников, их тела гнили под солнцем, запах разложения ударил в нос. Кейта сглотнул, Сора побледнел, Акира сжал кулаки. Водитель, сухой, как палка, высунулся из кабины. «Дополнительная информация в лагере неподалёку. Держите уши востро». Я кивнул, но мои глаза заметили что-то. Хана, обычно мягкая, сжала кулаки, её глаза дрожали — не страх, а что-то глубже. *Тревога? Что ты скрываешь, девочка?* — подумал я, но промолчал.
Мы вышли, шагая по трупам, кровь хлюпала под ногами. Кейта и Сора смотрели по сторонам, Акира шёл впереди, Мика с кинжалом наготове, Такеши нервно хихикал. Я следил в оба, катана дрожала в руке. *Проклятый мир, ты кидаешь нас в мясорубку. Выживу ли я… выживем ли мы?* — подумал я, чувствуя, как тень войны накрывает нас.
### Маньчжоу-Го, 1922 год. Лагерь на краю пропасти.
Мы добрались до лагеря — жалкого скопления палаток, окружённых грязью и окопами, где запах гниющих тел смешивался с гарью. Грузовик остановился, и мы вылезли, всё ещё ошарашенные видами трупов на дороге. Я, Джиу, пятнадцать лет, с катаной на поясе и винтовкой за спиной, смотрел на Кейту, Сору, Акиру, Хану, Такеши и Мику. Грудь ныла от ран, «Небесное проклятие» защищало мою душу от демонических цепей Макимы, но тело оставалось уязвимым. Эта *паучиха с ядовитыми нитями* отправила нас в мясорубку Маньчжоу-Го, и я знал: выжить будет чудом. *Проклятый мир, ты кидаешь нас в пасть смерти,* — подумал я, сжимая кулаки.
---
### Лагерь: Генерал и план
Нас встретил человек в тёмном мундире, лицо скрыто маской орла — острый клюв и холодные глаза, вырезанные в металле. Его голос был резким, как лезвие. «Я генерал Цзинь, ваш командир. Добро пожаловать в ад». Акира, с шрамом через бровь, напряжённо смотрел на него, будто сравнивая свои лидерские способности с его. *Рассчётливый, как всегда, но этот орел может быть опаснее,* — подумал я. Такеши, ухмыляясь, сказал: «Эй, сними маску! Хочу посмотреть на твою морду!» Генерал хмыкнул с сарказмом: «Такого красивого парня вы никогда не увидите». Толпа засмеялась, но я заметил, как его пальцы сжали рукоять меча.
Цзинь развернул карту на столе. «Задача — взять крепость. Пулемёты на стенах, враг готов. План прост: атакуем ночью, прорываемся через главный вход». Акира шагнул вперёд, его голос был холодным. «Глупо. Послать одного на разведку — потеряем жизнь, но узнаем слабости. Потом захватим крепость». Мы посмотрели на него с неодобрением. Кейта фыркнул: «Ты хочешь кого-то подставить?» Хана покачала головой: «Это слишком рискованно». Акира сжал кулаки, но промолчал. *Стратег, но без души. Этот мир ломает даже лучших,* — подумал я.
---
### Обстрел и бой контрактов
Такеши попытался разрядить обстановку: «Ладно, если погибнем, скажем, что это был план орла!» — но его шутку прервал свист. Снаряд обрушился на дальний угол палатки, дерево и ткань разлетелись, подняв облако пыли. Мы бросились в окопы, сердца колотились. Враг приближался — артиллерия на повозках, солдаты с винтовками. Один из них, высокий, с протезом-винтовкой вместо правой руки, целился в нас. Я крикнул Кейте: «Вспомни тренировки!» Кейта кивнул, его пальцы вспыхнули, и он швырнул огненный шар. Огонь распространился, преградив путь врагу. «Сожгу их всех!» — заорал он, ухмыляясь.
Но из толпы врагов вышла женщина. Высокая, элегантная, с длинными чёрными волосами, собранными в высокий узел, украшенный серебряной шпилькой. Её белое кимоно с синими узорами струилось, как лёд, а глаза были холодными, как зимняя ночь. Она подняла руку, и земля под огнём Кейты покрылась инеем, потушив пламя. Её голос был мягким, но резким: «Ваши игрушки не спасут вас». *Ледяная царица, красивая, но смертоносная,* — подумал я. Мы поняли: битва контрактами началась.
---
### Бессилие Джиу
Кейта и Сора готовились — огонь и сужение против врагов. Акира призвал защиту Камня, Хана ускорилась с Ветром, Такеши исчез в Тени, Мика обнажила Кровь. Все вокруг использовали свои силы, а я… я стоял, сжимая катану. «Небесное проклятие» не давало мне контракта, и я скрывал это, боясь, что они сочтут меня слабаком. *Проклятый мир, я бесполезен без их магии. Они бросят меня, как сломанное оружие,* — подумал я, чувствуя, как стыд жжёт грудь. Акира бросил на меня взгляд, Хана нахмурилась, Мика сжала кинжал. *Подозревают, крысы. Но я не расколюсь,* — подумал я, поднимая винтовку, готовясь сражаться своими силами.
### Маньчжоу-Го, 1922 год. Битва за крепость
Окопы гудели от грохота выстрелов и криков. Враг наступал неумолимо: солдаты в серых мундирах, с винтовками и демоническими контрактами, шли вперёд, подобно неостановимой стихии. Среди них выделялись двое — солдат с протезом-винтовкой, чьи выстрелы разили без промаха, и женщина в белом кимоно, чья ледяная сила гасила любое сопротивление, замораживая землю под ногами. Группа Джиу из последних сил держала оборону, но враг был слишком силён.
Акира, стратег группы, взял командование на себя. Стоя в окопе, он внимательно изучал поле боя, его лицо оставалось холодным и сосредоточенным.
— Нам нужен план, — произнёс он, голос его был твёрд, как сталь. — Иначе нас раздавят.
— Какой план? — спросила Хана, её длинная коса развевалась на ветру, а в глазах читалась тревога.
— Рискованный, — ответил Акира, окидывая взглядом врагов. — Один из нас должен отвлечь женщину в кимоно, пока остальные разберутся с солдатом с протезом. Её заморозка — главная угроза.
— Кто пойдёт? — спросил Такеши, нервно ухмыляясь, хотя его руки слегка дрожали.
— Я, — сказал Джиу, крепче сжимая рукоять катаны. Его сердце колотилось, но в груди росла решимость. *Я докажу, что от меня есть польза,* — подумал он. Несмотря на то, что «Небесное проклятие» лишало его возможности использовать демонические контракты, он доверял своим навыкам и интуиции.
— Ты уверен? — уточнила Хана, её голос дрогнул.
— Да, — твёрдо кивнул Джиу.
Акира коротко кивнул в ответ. — Хорошо. Кейта, Сора, прикройте его огнём и сужением. Хана, Такеши, Мика — атакуйте солдата с протезом. Вперёд!
Группа начала действовать. Джиу выскочил из окопа, двигаясь быстро и бесшумно, словно тень. Он маневрировал между обломками и телами, приближаясь к женщине в кимоно. Она стояла в центре поля, её руки плели ледяные узоры в воздухе. Джиу подобрался сзади, готовясь нанести удар, но в последний момент она обернулась. Её глаза сверкнули, и мощная волна холода ударила его, отбросив на землю.
— Думал, что сможешь победить без контракта? — усмехнулась она, её голос был холоден и резок.
Джиу, тяжело дыша, поднялся. — Мне не нужны демоны, чтобы сражаться, — прорычал он, бросаясь вперёд. Он уклонился от одного ледяного шипа, но другой задел его ногу, и он рухнул, чувствуя, как холод сковывает тело. Жизнь начала покидать его, каждый вдох давался с трудом.
— Ты слаб, — сказала женщина, поднимая руку для финального удара.
Но тут вмешались друзья Джиу. Кейта метнул огненный шар, подняв завесу дыма, а Сора сжал воздух вокруг женщины, замедлив её движения. Хана, подобно вихрю, бросилась к солдату с протезом, Такеши ударил его из тени, а Мика вонзила кинжал, пропитанный силой Демона Крови, прямо в его броню. Солдат рухнул. Женщина в кимоно, раненая и ослабленная, крикнула: — Отступаем! — и враги начали отходить, оставляя за собой лишь остатки своих сил, которые группа Джиу вскоре перебила.
Джиу лежал на земле, его нога была заморожена, тело дрожало от холода. Он был на грани смерти, но друзья подоспели вовремя. После победы все обратили на него внимание — его решимость чуть не стоила ему жизни, но враг был повержен. Некоторые из группы, включая Кейту и Мику, получили ранения, но выжили. Хана и Такеши подхватили Джиу и потащили его в другой лагерь, чтобы оказать помощь. Генерал Цзинь с остальной частью группы отправился исследовать земли дальше, оставив их позади.
В лагере Джиу уложили на импровизированную койку, и ему начали оказывать первую помощь. Хана, с её мягким характером, смотрела на него с упрёком, её глаза блестели от слёз.
— Ты чуть не погиб! — сказала она, её голос дрожал. — Акира — сумасшедший, а ты — ещё хуже! Зачем ты так рискуешь?
Она наклонилась и обняла его, её тепло немного согрело озябшее тело Джиу. Он слабо улыбнулся, чувствуя её заботу, и вдруг заметил Такеши, стоявшего рядом. Лицо Такеши было недовольным, уголки губ опущены. *Он до сих пор ищет женского внимания,* — подумал Джиу, внутренне ухмыльнувшись.
Несмотря на боль и усталость, он понял, что эта битва стала для него испытанием — и он выстоял, доказав свою полезность, пусть и едва не заплатив за это жизнью.
### Маньчжоу-Го, 1922 год. Битва за крепость
Окопы утопали в сырости и смраде, словно сама земля стала могилой, впитавшей смерть и гниль. Зловоние разлагающихся тел смешивалось с едким пороховым дымом, от которого першило в горле. Небо, затянутое серыми тучами, нависало низко, давя на плечи, а холодный ветер выл, точно оплакивая павших. Земля под ногами чавкала, пропитанная кровью, каждый шаг оставлял за собой липкий багровый след. Враг наступал неумолимо: солдаты в серых мундирах, их лица — искажённые маски ужаса и пустоты, двигались как призраки, вырванные из преисподней. Среди них выделялись двое: солдат с протезом-винтовкой, чьи выстрелы разрывали воздух с механической точностью, и женщина в белом кимоно, чья ледяная сила обращала всё вокруг в мёртвую пустыню, усеянную острыми шипами.
Группа Джиу цеплялась за жизнь, их лица были серыми от истощения, глаза — пустыми от страха и отчаяния. Кейта, мастер огня, швырнул дрожащими руками огненный шар, но женщина в кимоно лишь взмахнула рукой — пламя умерло в облаке ледяного пара, оставив за собой лишь запах гари. Акира, чья каменная броня трещала под напором мороза, шагнул вперёд, отражая пули, но его движения замедлялись, словно он тонул в невидимом болоте. Хана, призвав силу Ветра, бросилась к флангу, но её крик заглушил стон раненого, чьи кишки вывалились на землю перед ней. Такеши растворился в тенях, но его прерывистый смех выдавал панику, дрожащую в груди. Мика, сжимая кинжал, пропитанный силой Демона Крови, рванула в атаку, но её лезвие скользило по ледяным щитам, оставляя лишь царапины. Сора сжал воздух вокруг врагов, но его лицо исказилось от боли, а дыхание стало хриплым, будто он сам задыхался.
Джиу стоял в окопе, сжимая катану так сильно, что костяшки побелели. Его тело дрожало от холода, плечо ныло от усталости, а сердце колотилось, словно пыталось вырваться из груди. Глаза застилал дым, смешанный с кровавой взвесью, и он едва различал силуэты друзей. *Я должен найти выход,* — мелькнула мысль, но тут же утонула в грохоте выстрелов и криках умирающих. Он заметил, как солдат с протезом прицелился в Кейту, и, не думая, бросился вперёд, толкнув товарища в грязь. Пуля полоснула по его плечу, оставив жгучий след, и он зашипел, чувствуя, как горячая кровь стекает по руке, смешиваясь с ледяной грязью.
— Огонь, Кейта, давай! — прохрипел он, голос сорвался от напряжения. Кейта, с лицом, искажённым страхом, создал стену пламени, но она дрожала, как и его руки, и быстро угасала под ледяным ветром.
— Я её отвлеку! — крикнула Хана, но её голос оборвался, когда ледяная стена выросла перед ней, чуть не раздавив её хрупкое тело. Такеши вынырнул из тени, крича:
— Чёрт, я чуть не сдох! — Его глаза были дикими, когда ледяной шип пронёсся в дюйме от его лица.
Джиу понял: лобовая атака — это смерть.
— Кейта, Сора, прикрывайте! — рявкнул он, бросаясь вперёд через дым и обломки. Кейта метнул огненный шар, подняв завесу едкого дыма, а Сора сжал воздух, замедляя врагов, но его колени подогнулись от напряжения. Джиу, пригнувшись, обошёл поле боя, прячась за грудами мёртвых тел и разбитого оружия. Он подобрался к женщине сзади, но в последний момент она обернулась. Ледяная волна ударила его в грудь, швырнув на землю. Холод сковал лёгкие, каждый вдох был как нож в горле, а перед глазами поплыли тёмные пятна.
— Думал, что одолеешь меня без демона? — её голос резал, как осколки льда.
Джиу, кашляя кровью, поднялся, ноги подкашивались.
— Мне не нужны демоны, — прорычал он, бросаясь вперёд. Он увернулся от одного шипа, но второй вонзился в ногу, и он рухнул, чувствуя, как мороз раздирает мышцы. Стоны раненых эхом отдавались в ушах, а ворона, кружащая над полем, каркнула, точно смеясь над его слабостью.
Она подняла руку для последнего удара, но тут вмешались друзья. Кейта метнул ещё один огненный шар, подняв стену дыма, Сора сжал воздух вокруг женщины, Хана вихрем налетела на солдата с протезом, а Такеши ударил его из тени. Мика вонзила кинжал в щель брони солдата — тот рухнул с хрипом. Женщина, ослабленная, крикнула:
— Отступаем! — и враги начали отходить, оставляя за собой кровавый след.
Джиу лежал в грязи, нога онемела от льда, тело сотрясала дрожь. Друзья подхватили его, таща в лагерь. После боя их взгляды были полны ужаса и усталости. Кейта и Мика хромали, их раны кровоточили, а Хана и Такеши поддерживали Джиу, чьё дыхание было слабым и прерывистым. Генерал Цзинь, саркастично хмыкнув под своей маской орла, ушёл исследовать поле боя, оставив группу зализывать раны.
В лагере Джиу бросили на рваную койку, пропитаннуюміні
Хана, наклонившись над ним, дрожащим голосом прошептала:
— Ты чуть не умер… зачем ты так рискуешь?
Её глаза блестели от слёз, руки дрожали, перевязывая его раны. Джиу слабо улыбнулся, чувствуя её тепло сквозь боль и холод. Рядом стоял Такеши, хмурый, с опущенными уголками губ, явно недовольный её вниманием к Джиу.
### Маньчжоу-Го, 1922 год. Тьма предательства
Лагерь тонул в зловещем мраке, где тусклый свет факелов едва пробивался сквозь плотный туман, пропитанный смрадом гниющих тел и крови. Джиу лежал на рваной койке, его нога пульсировала от ледяной боли, а плечо кровоточило сквозь грубую повязку, пропитанную грязью. Хана склонилась над ним, её мягкие пальцы дрожали, перевязывая рану, но её лицо было искажено не только тревогой, но и чем-то более глубоким — страхом и виной. Её длинная коса, обычно аккуратная, растрепалась, а в глазах блестели слёзы, отражающие слабый свет.
— Ты чуть не умер… зачем ты так рискуешь? — прошептала она, её голос ломался, словно хрупкое стекло под тяжестью правды. — Акира — сумасшедший, а ты… ты ещё хуже!
Внезапно она крепко обняла Джиу, её руки сжали его дрожащее тело, будто пытаясь удержать что-то ускользающее. Её слёзы капали на его окровавленную рубашку, и она прошептала, задыхаясь от рыданий:
— Я этого не хотела… прости меня, Джиу…
Прежде чем он успел ответить, воздух в лагере взорвался напряжением. Половина солдат, окружавших их, сорвала серые мундиры, обнажив под ними чёрные униформы с красными иероглифами — знаками китайского шпионского правительства. Их движения были отточены, как у механических кукол, и в руках блеснули винтовки, направленные на Джиу и его группу. Акира замер, его каменная броня затрещала от напряжения, Кейта и Сора инстинктивно сжались, а Такеши, с его привычной ухмылкой, побледнел, отступая назад.
Хана медленно поднялась, вытирая слёзы грязными пальцами, её лицо было бледным, как смерть. Она повернулась к группе, её голос дрожал, но в нём чувствовалась решимость:
— Это было ради моей семьи… моего младшего брата. Они держат их в заложниках. Я китаянка… я была вынуждена. Прости меня.
Джиу открыл рот, чтобы что-то сказать, но слова замерли, когда солдаты шагнули вперёд. Их холодные глаза не выдавали ни жалости, ни сомнений. В руках у них появились шприцы, наполненные мутной жидкостью, и прежде чем кто-либо успел среагировать, острые иглы вонзились в шеи Джиу, Акиры, Кейты, Соры, Такеши и Мики. Холодная жидкость разлилась по венам, словно яд, и мир начал растворяться в тьме. Джиу почувствовал, как его тело тяжелеет, зрение затуманилось, а последние звуки — это слабый шёпот Ханы и тяжёлые шаги солдат.
— Прости… — донеслось до него, прежде чем всё погрузилось в безмолвную черноту.
### Маньчжоу-Го, 1922 год. Тьма предательства
Тьма окутала камеру, где Джиу и его друзья медленно приходили в себя. Сырой воздух пропитывал лёгкие, как яд, а каменные стены, покрытые мхом и кровавыми разводами, казались живыми, готовыми поглотить их. Через решётку над головой виднелся узкий клочок серого неба, где дождевые капли падали, смешиваясь с грязью на полу. Железные оковы стягивали запястья, оставляя ржавые следы на коже, а запах смерти витал повсюду, словно предвестник их судьбы.
Чёрт, где мы?! — прохрипел Кейта, поднимаясь и потирая шею, где остался след от шприца.
В ловушке, — мрачно ответил Акира, его взгляд скользил по стенам, ища выход.
Кейта сжал кулаки и выпустил огненный шар, но пламя тут же погасло, поглощённое камнем, словно тьма проглотила надежду. Сора сжал воздух, надеясь разрушить стену, но его сила растворилась без следа. Хана, уже отсутствующая среди них, оставила лишь эхо её предательства. Такеши растворился в тени, но даже невидимость не помогла — стены поглощали всё. Мика вонзила кинжал, пропитанный силой крови, но металл лишь скрежетал, оставляя царапины. Вскоре все рухнули на пол в отчаянии, их дыхание эхом отражалось от стен.
Это всё из-за Ханы! — заорал Кейта, его голос дрожал от гнева.
Она нас продала! — вторил Сора, стукнув кулаком по земле.
Из-за неё мы тут гнием! — добавил Такеши, его шутливый тон сменился яростью.
Джиу, сидя в углу, смотрел на пустое место, где должна была быть Хана. Он вспомнил свои дни, когда ради семьи был готов на всё, и его сердце сжалось. Он встал, прерывая крики.
Хватит! — рявкнул он, его голос отозвался эхом. — Она сделала это ради семьи, как и я бы сделал. Вы все слепы от страха!
Акира прищурился, его взгляд стал подозрительным.
А ты-то что скрываешь, Джиу? — бросил он. — Кто следующий предатель?
Могла бы быть Мика! — крикнул Кейта, указывая на неё.
Или ты, Такеши, с твоими шутками! — добавил Сора.
Напряжение нарастало, как туча перед бурей. Мика, сжав кулаки, вдруг бросилась к Джиу, её глаза горели безумным огнём.
Это всё из-за тебя! — зарычала она, её руки схватили его за горло, сжимая с силой, от которой хрустели кости. Джиу задыхался, пытаясь оттолкнуть её, но её одержимость была неконтролируемой.
Акира шагнул вперёд и схватил Мику за голову, с силой вдавив её в стену. Хруст камня и стон девушки разорвали тишину. Она обмякла, отключившись, и Акира бросил её на пол.
Одержимая, — буркнул он, вытирая руки.
Тишина повисла в камере, прерываемая лишь тяжёлым дыханием. Чтобы разрядить обстановку, они начали делиться мечтами — последней искрой надежды в этом аду.
Я хочу баб, море девчонок! — ухмыльнулся Такеши, но его смех был слабым.
Я управлю миром, — тихо сказал Акира, его голос был полон решимости.
Хочу вернуться домой, — прошептал Кейта, глядя в пол.
Свобода… просто свобода, — добавил Сора, его глаза были пустыми.
Джиу, глядя на друзей, тихо произнёс:
Я хочу спокойствия. Чтобы больше не было войн, крови… свободы для нас всех.
Все кивнули, соглашаясь с его словами, даже в этом мраке найдя общий язык. Мика оставалась в отключке, её дыхание было слабым. Но разговор прервал оглушительный грохот — стена взорвалась, и в камеру ворвалась огромная змея, её чешуя блестела, как обсидиан, а глаза горели красным огнём. Это был дух, воплощение тьмы, и на её голове сидела Макима — её светлые волосы развевались, золотые глаза с кольцами сверкали, а чёрное кимоно с алыми нитями струилось, как кровь. В руках она держала Хану, привязанную грубыми верёвками, с кляпом во рту, подавляющим её крики. Её глаза были полны слёз и ужаса, а тело дрожало от страха, пока она висела, беспомощная в хватке Макимы.
Группа замерла, шокированная её появлением. Макима спустилась с головы змеи, её шаги были лёгкими, но каждый звук отдавался, как приговор. Она бросила Хану на пол, та рухнула, пытаясь вырваться, но верёвки держали крепко, а кляп заглушал её мольбы.
Направители, — начала Макима, её голос был шёлком с ядом, — всё это было задумано мной. Как-то так.
Все напряглись, их сердца забились быстрее. Она продолжила, её улыбка была холодной:
Я заметила шпиона в наших рядах. Хана и её поддельные документы были мне известны. Я позволила ей указать местоположение, чтобы вы оказались здесь. Это было необходимо. Прошу прощения, что вам пришлось так нелегко.Я специально впустила сюда шпиона чтобы она указала где находится база с заключенными.
Джиу, сжав кулаки, прервал её:
Как ты нас нашла?
Макима ухмыльнулась, её глаза блеснули.
Джиу, неужели ты забыл моих любимых воронов? — её тон был насмешливым, но в нём сквозила угроза.
Джиу, впервые за разговор, позволил себе слабую улыбку.
Чтож, теперь я наконец рад видеть твоего ворона, — сказал он, его голос был полон горечи и облегчения.
Макима рассмеялась, её смех эхом разнёсся по камере.
Отлично. Тогда все на змею. Пора возвращаться в лагерь.
Такеши, бледный как полотно, попятился.
Эй, я боюсь змей! Может, обойдусь? — попытался пошутить он, но его голос дрожал.
Макима взглянула на него с лёгким презрением.
Тогда иди пешком, — отрезала она, добавив нотку комедии в мрачный момент.
Группа, всё ещё потрясённая, неохотно забралась на змею. Огромный дух разрушил остатки стен, его тело извивалось, оставляя за собой хаос. Хану, всё ещё привязанную и с кляпом, Макима подняла и уложила рядом, её взгляд был полон мольбы, но никто не решился её освободить. Они поднялись в воздух, оставляя позади тюрьму, и направились к лагерю, где их ждала неизвестность.
### Маньчжоу-Го, 1922 год. Судьба на змеином пути
Змея скользила над разрушенной землёй, её чешуйчатое тело извивалось, оставляя за собой следы хаоса — обломки стен и мёртвые тела врагов, которые она пожирала с глухим хрустом. Тусклый свет луны пробивался сквозь плотный туман, окрашивая всё в серо-красные тона, а холодный ветер выл, словно оплакивая павших. Джиу и его группа — Кейта, Сора, Акира, Такеши и отключённая Мика — сидели на спине змеи, их лица были бледными от усталости и страха. Рядом, привязанная грубыми верёвками и с кляпом во рту, лежала Хана, её глаза, полные слёз и мольбы, метались между ними. Макима стояла впереди, её чёрное кимоно с алыми нитями развевалось, а золотые глаза с кольцами сверкали в темноте.
По пути Макима повернулась, её взгляд упал на Хану, лежащую беспомощно у её ног. Она слегка наклонила голову, её улыбка была холодной и отстранённой.
— Направители, — начала она, её голос был шёлком с ядом, — её судьба теперь в ваших руках. Решайте, что делать с предательницей. Как-то так.
Тишина повисла над группой, прерываемая лишь шипением змеи и стоном ветра. Джиу, сжав кулаки, первым нарушил молчание.
— Мы не можем её убить, — сказал он твёрдо, его голос дрожал от гнева и сочувствия. — Она действовала ради семьи, как и я бы сделал. Её вина — это не предательство, а отчаяние. Мы должны дать ей шанс.
Акира, скрестив руки, нахмурился, его каменная броня скрипнула.
— Она привела нас в ловушку. Мы чуть не погибли из-за неё. Её место — в цепях или под землёй.
Кейта кивнул, его рыжие волосы были слипшимися от грязи.
— Она продала нас китайцам! Я за то, чтобы избавиться от неё.
Сора, с бледным лицом, добавил тихо:
— Её брат или нет… она поставила нас под угрозу. Я с Акирой.
Такеши, нервно хихикнув, попытался разрядить обстановку.
— Ну, если её казнить, то хотя бы с музыкой? А то скучно будет умирать. Но… да, я тоже думаю, что она опасна.
Джиу встал, его глаза сверкнули.
— Вы не понимаете! Она жертва, как и мы. Если мы её бросим, то станем такими же, как Макима или те, кто её шантажировал. Я не допущу этого!
Спор становился всё жарче, когда змея внезапно замерла, её голова поднялась, и воздух наполнился металлическим звоном. Из тени выступил Ризотто — высокий, с бледной кожей и чёрным смокингом, украшенным заклёпками. Его глаза, холодные как сталь, остановились на группе, а в руках он держал кинжал, поблёскивающий в лунном свете.
— Интересный спор, — произнёс он, его голос был низким и резким. — Но у меня есть другой план. Хана — ключ к Гуаньси. Китайцы готовят её как оружие, и я хочу, чтобы вы уничтожили её. Хана знает местоположение их базы. Если вы её отпустите, она может привести нас туда… или снова предать.
Группа замерла, шокированная его словами. Макима слегка улыбнулась, её взгляд переместился с Ризотто на Джиу.
— Как интересно, — сказала она. — Два пути, одна судьба. Решаете вы.
Джиу посмотрел на Хану, её глаза умоляли о прощении. Он шагнул вперёд, но Акира схватил его за плечо.
— Ты с ума сошёл? Это может быть ловушкой! — прошипел он.
— Или шансом, — возразил Джиу. — Если мы используем её знание, мы можем спасти её семью и остановить Гуаньси без убийств.
Ризотто усмехнулся, его кинжал блеснул.
— Время истекает. Решайте, или я заберу её и решу сам.
Ситуация повисла на грани. Макима наблюдала, её змея шипела, а Хана, всё ещё привязанная, смотрела на Джиу с последней надеждой. Этот поворот — союз Ризотто и Макимы с их скрытыми мотивами — открывал новые пути: спасение Ханы, битва с Гуаньси или ещё более глубокое предательство.
### Маньчжоу-Го, 1922 год. Хаос на змеином пути
Змея скользила над изрытой войной землёй, её чешуйчатое тело извивалось, оставляя за собой следы разрушения — обломки стен и мёртвые тела, пожираемые её пастью с глухим хрустом. Туман, пропитанный кровью и гнилью, окутывал всё вокруг, а тусклый лунный свет окрашивал пейзаж в зловещие серо-красные тона. Джиу и его группа — Кейта, Сора, Акира, Такеши и отключённая Мика — сидели на спине змеи, их лица были бледными от усталости и страха. Рядом, привязанная грубыми верёвками и с кляпом во рту, лежала Хана, её глаза, полные слёз и мольбы, метались между ними. Макима стояла впереди, её чёрное кимоно с алыми нитями развевалось, а золотые глаза с кольцами сверкали в темноте.
Спор о судьбе Ханы накалял воздух. Джиу настаивал на её спасении, ссылаясь на отчаяние, движущее её действиями, в то время как Акира, Кейта, Сора и Такеши выступали за наказание. Напряжение достигло пика, когда из тени выступил Ризотто — высокий, с бледной кожей и чёрным смокингом, украшенным заклёпками. Его холодные глаза остановились на группе, а кинжал в руке поблёскивал.
— Интересный спор, — произнёс он, его голос был низким и резким. — Но у меня другой план. Хана — ключ к Гуаньси. Китайцы готовят её как оружие. Если вы её отпустите, она может привести нас туда… или снова предать.
Макима улыбнулась, её взгляд переместился с Ризотто на Джиу.
— Два пути, одна судьба. Решаете вы.
В этот момент воздух разорвал рёв артиллерии. Пуля, словно удар судьбы, вонзилась в змею, и её тело содрогнулось, сбросив всех на землю. Джиу ударился о камни, чувствуя, как рёбра хрустнули, а его друзья разлетелись в разные стороны, кашляя и стоня. Едва он начал подниматься, огромная стрела, вылетевшая из тьмы, пронзила пространство, нацелившись на Ризотто. Он успел воздвигнуть толстый щит из железа, но стрела разнесла его вдребезги, и Ризотто, с криком, улетел в даль, исчезнув в тумане.
Когда Джиу, шатаясь, встал вместе с остальными, перед ними возникла фигура — Гуаньси в своей гибридной форме. Её тело было соткано из чёрного дерева, покрытого глубокими трещинами, из которых торчали острые стрелы, мерцающие рунами Демона Арбалета. Кожа напоминала кору, шероховатую и тёмную, а её лицо, всё ещё детское, искажалось болью и яростью. Руки превращались в арбалеты, из которых вылетали смертоносные снаряды, а спина украшалась живой тетивой, дрожащей, как нерв. Её глаза, огромные и тёмные, смотрели сквозь них, словно видя что-то далёкое и ужасное.
Рядом с ней стояли пятеро китайских стратегов, их силуэты выделялись на фоне мрака. Первый, психопат с безумной ухмылкой, крутил в руках окровавленный нож, напевая что-то себе под нос. Второй, умный стратег с острым взглядом, держал свиток, его движения были точными и холодными. Третий, дерзкий лицемер, скалился, размахивая кинжалом и бросая насмешки. Четвёртый, с вечно гневным лицом, хмурился, сжимая кулаки так, что костяшки побелели. Пятый, с хитрой улыбкой, напоминающей лису, наблюдал за всем с лёгким прищуром, будто выжидая момент для удара.
Стратег скомандовал:
— Гуаньси, этого достаточно! — Его голос был резким, и она, как послушный раб, опустила арбалеты, её тело застыло.
Макима, не теряя времени, подняла руку, готовясь использовать свою силу Bang. Но в этот момент снаряд артиллерии врезался в неё, разорвав половину тела. Её грудь и рука исчезли в кровавом взрыве, но оставшаяся половина осталась стоять, поддерживаемая невидимой силой, её улыбка не дрогнула. Группа замерла в шоке, их крики заглушил рёв битвы.
Стратеги и Гуаньси ринулись в атаку. Психопат с ножом начал вытворять безумие — танцевал вокруг Кейты, оставляя порезы на его руках, и хихикал, пока тот отбивался. Лицемер подхватил Джиу, притянув его к себе, и начал нюхать, словно зверь.
— Не чую от него контракта, — пробормотал он, его голос был полон презрения. — Что-то он странный.
Джиу понял, что у него отличная чуйка, но прежде чем он успел отреагировать, психопат подскочил, тыкая его пальцем.
— Сумасшедший! Сумасшедший! Сумасшедший! Сумасшедший! Сумасшедший! Сумасшедший! Сумасшедший! Сумасшедший! Сумасшедший! Сумасшедший! — орал он, его глаза горели безумием. — Пошёл на войну без контракта!
Группа застыла, их лица исказились от удивления.
— Без контракта? — выдохнул Кейта.
Но ты же говорил, что у тебя есть контракт!? — добавил Сора, его голос дрожал.
Джиу, тяжело дыша, посмотрел на друзей.
— Это было… чтобы вы не считали меня слабым, — признался он, его голос был полон стыда.
Но в тот же миг психопат нанёс ему удар кулаком в лицо, сбив с ног.
— Нелепо! Нелепо! Нелепо! — орал он, склонившись над Джиу и крича ему в ухо, пока его слюна не брызнула на лицо. Наконец, он успокоился, отступив с безумной ухмылкой.
Стратег, сохраняя хладнокровие, шагнул вперёд.
— Вырубите их всех и тащите в штаб-квартиру. Пленные пригодятся.
Хана, лежащая на земле, начала мычать сквозь кляп, её глаза умоляли о помощи. Психопат наклонился к ней, его лицо исказилось злобной радостью.
— Ты привязалась к этой кучке мусора, да? Мы в тебе разочарованы… Хочешь, я покажу, как я вырываю ногти твоему брату? ХААХАХАХАХАХАХА! — его зловещий смех разрезал воздух.
Хана замычала громче, её тело выгнулось в отчаянной попытке вырваться, но человек с лисьей улыбкой подошёл и ударил её ногой в висок. Она обмякла, её мольбы стихли. В тот же момент Джиу почувствовал новый удар — по голове, и темнота накрыла его, унося в неизвестность.
### Маньчжоу-Го, 1922 год. Прозрачная клетка
Джиу медленно открыл глаза, его сознание выплывало из тёмной пучины, как корабль из шторма. Голова гудела от боли, а тело ныло от ушибов. Он находился в прозрачной комнате, стены из толстого стекла окружали его, отражая тусклый свет единственной лампы, висящей над головой. Пол был холодным, покрытым тонким слоем влаги, а воздух пропитан запахом химикатов и плесени. Сквозь стекло он увидел старого деда в потрёпанном халате, его лицо, изрезанное морщинами, напоминало высохшую кору дерева. Старик смотрел на Джиу с любопытством, его глаза блестели за толстыми очками.
— Меня зовут Ляо, — произнёс он хриплым голосом, словно его горло давно не знало воды. — Я изучаю демонов и тех, кто выделяется среди обычных людей. Ты — интересный экземпляр.
Джиу содрогнулся, его мысли закружились в агонии. Он вспомнил хаос битвы: артиллерийский удар, половины тела Макимы, исчезновение Ризотто, шок друзей. Половина его напарников, возможно, уже мертва, а Макима или Ризотто могли разделить их судьбу. *Опять, как только что-то налаживается, сразу обрушивается новая беда,* — мелькнуло в голове, и его грудь сжалась от отчаяния.
Ляо выдернул его из мрачных размышлений, его голос резанул тишину.
— Гуаньси, принеси мне кофе.
В следующий миг дверь в углу комнаты отворилась, и вошла двенадцатилетняя девочка. Её белые волосы, словно снег, ниспадали до плеч, а повязка на левом глазу придавала ей зловещий вид. Она молча подошла к Ляо, держа поднос с чашкой, и поставила его перед ним, не поднимая взгляда. Джиу замер, узнавая её черты. Это была та самая Гуаньси, чья стрела отправила Ризотто в неизвестность. *И это всё сделала двенадцатилетняя девочка?* — пронеслось в его голове, и он не мог поверить своим глазам.
— Кто она? — спросил Джиу, его голос был хриплым от напряжения.
Ляо отхлебнул кофе, его губы скривились в слабой улыбке.
— Гуаньси — мой шедевр. Гибрид с Демоном Арбалета. Её тело — оружие, созданное для войны. Я вырастил хорошее орудие, — он сделал паузу, затем резко сменил тему, его взгляд впился в Джиу. — Но давай поговорим о тебе.
Ляо нажал на кнопку на пульте, и соседняя дверь с лязгом открылась. Из тени вышло нечто уродливое — демон слизи. Его тело было бесформенной массой, пульсирующей зелёной субстанцией, с глазами, горящими яростным светом. Щупальца, словно живые, извивались, оставляя за собой липкие следы.
— Заключи с ним контракт, — повелел Ляо, его тон не терпел возражений.
Джиу колебался. Его «Небесное проклятие» не позволяло заключать контракты, но Ляо об этом не знал. Демон слизи повернулся к нему, его взгляд был полон злобы, и прежде чем Джиу успел что-то сказать, существо атаковало. Щупальца метнулись к нему, и началась схватка. Джиу уклонялся, используя катану, но слизь обволакивала лезвие, ослабляя удары. Он прыгнул, пытаясь нанести решающий удар, но поскользнулся и упал, чувствуя, как холодная масса облепила его ноги. Схватка была проиграна — демон был слишком силён.
— Гуаньси, помоги, — приказал Ляо, не отрывая глаз от сцены.
Дверь снова открылась, и Гуаньси ворвалась в комнату. С молниеносной скоростью она прыгнула, целясь ногами прямо в морду демона слизи. Удар был точным — её ноги, усиленные арбалетной силой, разнесли голову существа на куски. Мелкие капли слизи разлетелись по комнате, и демон, издав последний булькающий звук, растворился, уходя на покой.
Джиу, тяжело дыша, посмотрел на Гуаньси.
— Спасибо, что спасла, — сказал он, надеясь на хоть какой-то отклик.
Но она не ответила, не моргнула, её лицо оставалось пустым, словно она не осознавала своего поступка. Ляо хмыкнул, потирая подбородок.
— Раз ты выбрал драться с демоном, значит, не можешь заключить контракт. Интригующе, — его глаза загорелись любопытством. — Давай проверим твои возможности.
Джиу, не имея выбора, подчинился. Ляо подверг его серии тестов: бег, прыжки, удары по мишеням. Каждый раз Джиу удивлял себя — он двигался быстрее обычного человека, его удары пробивали доски, а выносливость не иссякала. Наконец, Ляо остановился, его лицо озарилось удовлетворением.
— По результатам ты быстрее и сильнее обычного человека, — объявил он. — Это новое открытие. Твоя аномалия… она уникальна.
Джиу смотрел на свои руки, ощущая странную смесь гордости и страха. *Моё проклятие… или дар?* — подумал он, пока Ляо уже строил новые планы.