Глава 22.
Когда Ассоль ушла, оставив на тумбочке бутылку с отваром, Анна лениво взяла её и сделала несколько больших глотков прямо из горлышка. Напиток был на удивление горьким, но теплым, и его действие не заставило себя ждать. Боль, которая ещё минуту назад расползалась по всему её телу, будто растворилась, оставив ощущение легкости и ясности.
Она потянулась, словно проверяя свои силы, и убедилась, что каждая мышца больше не болела. Теперь её мысли сосредоточились на том, что произошло той ночью, когда она, не помня себя, оказалась в комнате Илиодора. Что именно он сделал с ней... или, возможно, не сделал?
Анна резко поднялась с кровати, её решительность вернулась вместе с физической силой. Она уже знала, что идти к Илиодору и требовать ответы – это не только её право, но и необходимость. Всё, что он знал, он скрывал, и настало время для неё выяснить правду.
Не теряя больше ни секунды, Анна направилась к двери.
Она не знала, в какую сторону идти, и решила двинуться в противоположную от коридора с витражами. Дом выглядел огромным снаружи, но внутри казался меньше — словно всё пространство сжалось до размеров трёхкомнатной квартиры. Коридор, комната, хранилище, выход, лестница на второй этаж — все эти элементы были расположены рядом, будто в тесной головоломке.
Анна нашла лестницу, ведущую наверх, и неуверенно начала подниматься. Наверху оказалось всего три двери. Первая была заперта — Анна попробовала повернуть ручку, но она не поддалась. Вторая тоже была закрыта, и Анна решила, что это, скорее всего, комната Ассоль, поэтому оставила её в покое.
Третья дверь была приоткрыта. Она осторожно заглянула внутрь и увидела небольшую каменную комнату. На полу лежал большой красный ковёр, похожий на тот, что был у её бабушки в детстве. У стены стояла огромная двуспальная кровать из светлого дерева с алым одеялом и балдахином цвета красного вина. Витражные окна освещали комнату мягким светом.
Илиодор сидел в глубоком кресле того же красного оттенка, что и одеяло. Он был одет в свою привычную мантию, его поза выглядела расслабленной, но в ней чувствовалась скрытая напряжённость. Он держал книгу одной рукой, а другой опирался на подлокотник, поддерживая голову. Анна замерла, её взгляд был прикован к этой спокойной, но отрешённой фигуре.
Он мгновенно заметил движение в дверном проёме. Он отложил книгу и лёгким движением руки распахнул дверь. Анна растерялась, но, собравшись с духом, вошла внутрь. Как только она переступила порог, Илиодор снова махнул рукой — дверь за ними закрылась на защёлку. Он прошептал что-то себе под нос, и напротив него появилось второе кресло, идентичное его собственному.
Илиодор выглядел усталым. Его взгляд был мрачным, волосы слегка взъерошены, а на лице появилась щетина. Неохотно указав на кресло, он кивнул, приглашая Анну сесть. Она послушно опустилась в кресло и встретилась с его взглядом. Она заметила на его лице что-то, напоминающее саркастическую улыбку.
— Ну... я тебя слушаю. Похвально, что ты сама нашла мою комнату, — сказал он с самодовольной ухмылкой, откинувшись назад и снова подперев голову рукой. Его слова прозвучали насмешливо, будто он намеренно пытался её задеть. Он выглядел слишком уверенным в себе, его высокомерие буквально витало в воздухе.
Анна, удивлённая таким поведением, спросила с лёгкой агрессией в голосе: — Для начала, что ты делал в моей постели и почему без одежды?
Она попыталась говорить с таким же тоном, как и он, но дрожь в её голосе не ускользнула от его внимания. Ей было не по себе — она осознавала, что находится в его мире, где ему не нужно ничего доказывать. Он знал свою силу, и это начало её пугать.
Илиодор, сохраняя ту же самоуверенность, спокойно ответил: — Начнём с того, что это ты ворвалась в мою комнату посреди ночи. Дунула на меня порошок, который появился у тебя в руке... Я могу сказать тебе, что это был за порошок и откуда он, хотя это не так уж и важно. Это вещество, подобное наркотику. Вдохнувший его становится... куклой. Он будет делать всё, что ему прикажут, и раскроет все свои, а заодно и чужие тайны. И ты использовала это на мне. А теперь пытаешься сделать вид, что я в чём-то виноват?
Анна сидела молча, слушая его монотонный, но твёрдый голос. Ей нечего было сказать в ответ, она действительно ничего не помнила — или, вернее, думала, что была в хранилище...
Илиодор продолжал, его голос стал чуть жёстче: — У меня не было выбора. Я был под воздействием этого порошка, был в забвении, и хотя моё подсознание било тревогу, я не мог сопротивляться. Ты, как ночной демон, увела меня к себе в комнату... Как ты думаешь, чем всё закончилось?
Анна почувствовала, как лицо вспыхнуло, кровь прилила к щекам. Ей вдруг стало жарко, хотя окна были открыты, и лёгкий ветерок должен был остудить комнату.
Она в ужасе пробормотала: — Ты хочешь сказать, что... мы... что-то произошло? Нет, я не могла... Это была не я...
Илиодор приподнялся в кресле, наклонился вперёд, уперев локти на колени, и соединил ладони. Его томный взгляд стал тяжелее, а голос стал глубже и мягче, почти бархатистым: — Это была ты. Ты начала меня раздевать, не позволяя даже прикоснуться к тебе. Причём всё это ты делала с помощью магии... Я удивлён, конечно, у меня есть вопросы, но это потом. Мы стояли в твоей комнате, в полумраке, полностью обнажённые, и ты начала подходить ко мне ближе...
Анна резко его перебила, подняв голос: — Хватит! Всё, прекрати... Я... Я не могла, нет...
Она нервно мотала головой, как будто пыталась стряхнуть с себя этот ужас.
Илиодор только усмехнулся, откинулся на спинку кресла с ещё более самодовольной улыбкой. — Ха, ты права, не могла, — его голос стал насмешливым, а в глазах сверкнула игривость. — Я — самое могущественное существо этого мира, и ты действительно думаешь, что какой-то порошок забвения мог меня одурманить? Ха-ха-ха!
Он рассмеялся, явно забавляясь ситуацией.
— Я пришёл в себя ровно в тот момент, когда мы вошли в твою комнату, — продолжил Илиодор с всё тем же насмешливым тоном. — Мне просто было интересно, куда это всё приведёт. Я мог вообще не реагировать на твой порошок, но мне стало любопытно.
Илиодор смотрел на Анну, как хищник на добычу. От этого взгляда ей стало ещё более неуютно. Она ощутила прилив раздражения, но оно было затушено странной апатией. Поднявшись с кресла, Анна холодно сказала:
— Не надо со мной играть. Я и так ничего не понимаю в том, что происходит... Прошу помощи, а ты... — её голос дрогнул, и в глазах промелькнуло разочарование. Она повернулась к выходу и потянулась к ручке двери, но защёлка не поддалась. — Выпусти меня. Открой дверь, — сказала она спокойно, но в её голосе звучала едва уловимая печаль. Анна уже не чувствовала злости, в ней не было гнева или обиды — только пустота.
Илиодор, не говоря ни слова, указал на неё пальцем и что-то прошептал. Анна почувствовала, как её тело подчинилось невидимой воле — словно тонкие нити тянули её обратно. Её движения стали механическими. Илиодор вновь указал на кресло, и она, не сопротивляясь, села на своё прежнее место. Она понимала, что их разговор для него ещё не был окончен.
— Я же сказал, у меня есть вопросы, — произнёс он спокойно, с едва заметной надменностью, как будто наслаждался своей властью над ней. — Что ты помнишь о той ночи?
Анна закатила глаза и глубоко вздохнула, стараясь унять странное чувство опустошённости.
— Я помню, что оказалась в хранилище. Смотрела на экраны с воспоминаниями, но ощущала себя призраком... Будто моя душа отделилась от тела. А затем меня снова затянуло в омут... но я не сопротивлялась, приняла боль и страх. И потом... проснулась утром.
Илиодор внимательно слушал её, но на его лице отразилось напряжение. Он молчал некоторое время, будто взвешивая её слова. Наконец, кивнув, сказал:
— Понял. Хорошо. Можешь идти.
С этими словами дверь заскрипела и открылась. Анна снова обрела контроль над своим телом. Молча поднявшись, с глазами, полными печали, она вышла из комнаты, оставив Илиодора наедине со своими мыслями.