0
Пролог
Это был вечер: на улице сгущались сумерки, солнце уступило место луне, прохлада легким ветерком окутывала высокие деревья и траву. Дэни, зевая, прогнулась в спине и потянулась. Последний покупатель ушел ещё час назад. Она вышла из-за кассы, потирая поясницу. Мисс Ньюфель, пышногрудая хозяйка магазина, оставила ключи на крючке у комнаты персонала. Так что, не особо церемонясь, она просто перевесила вывеску обратной стороной, взяла из той же кассы пару долларов, и закрыла здание на железку. В пальцах все еще чувствовалось стекло. Кажется, уже вошло в традицию касаться холодных стен.
Асфальт освещали редкие фонарики. Дэни вздохнула, осмотрелась и пошла. Ещё недавно в газетах писали про череду убийств, давали интервью, помечали места, даже поставили комендантский час! — а сейчас, в чертовы одиннадцать, она идёт... домой. Надо же, как интересно.
В голову сразу ринулись мысли пройтись дворами. Это будет и быстрее и незаметнее. Дэни взялась руками за горло, теребя кольцо умершей матери. Оно было из сапфира, с серебряной кромкой. Блестело в темноте. Девушка спрятала его под кофту, натягивая на руки рукава, прямо до пальцев.
В ушах были наушники. Она специально включила что-нибудь веселенькое, чтобы не было так страшно. Перешла на быстрый шаг, чуть ли не срываясь бежать.
Бежать от темноты. Такой тягучей, манящей, зовущей поиграть.
Страшной. Холодной. Темной.
Дома отец опять открывает бутылку бурбона, думается ей, пьёт, заедая всякой дрянью. А её комната пылится. Уже давно пылится. Времени нет даже протереть пыль. Только открытое окно так привычно впускает холод.
Дом — работа — учеба — работа — дом — магазин... и так по кругу. Сил нет, чтобы просто порисовать. Взять карандаш и бесцельно поводить по бумаге.
Каждый день она приветливо улыбается посетителям, слушает лекции по плееру. Смотрит противные программы, которые помогут в учебе.
Была бы она... они... живы. Все было бы хорошо. Все было бы...Не так плохо.Не так...
Отец бы не пил. Она бы нашла время, чтобы поспать без страха. Не ходила бы одна. Не готовила. Не продавала голые фотки без лица, чтобы только заработать на хлеб.
США — страна возможностей.
США — страна больших цен.
США — страна крыс.
Ебаных крыс, наседающих на плечи.
Стены покрашены в граффити. Стены пахнут дерьмом. Мусорные баки перевернуты.
Дэни останавливается, над ухом сиплое дыхание. Перед горлом чертов холодный скальпель. Перед глазами надежда на будущее...
Которого нет.
Это произошло в мгновение. От твари за спиной несло гнилью, потом, чем-то металлическим, чем-то гадким. Она тряслась. Может это наркоман?Внизу кольнуло, кажется там, где были почки. Рот зажали рукой. Грязной, противной, в крови.
— Нет. Нет, Нет!!! Отпу... фтиии. — она визжит как свинья. Конечно, режут ведь заживо. Без обезболивающего. Скальпель протыкают дальше. Упирают в живот, поднимая кофту. Оттаскивают в конец стены дома, чтобы не быть на виду. В самый темный угол.
Перед глазами только белая вспышка. Дэни провалилась в темноту, от которой так долго убегала. В которой жило безумие. Может, это даже к лучшему? То, что её убили? То, что её больше нету...
Правда отец будет...
Будет...
Что? Пить дальше?
«Тут кто-нибудь есть? Где я? Что... происходит?»
Внутренний голос плачет, захлебываясь криком. Истошно вопит. Хочет жить. Да только... поздняк. Надо было быть поумнее. Он вырывается, зовет на помощь, молит о пощаде. Тварь не слышит. Тварь не видит этих ярых криков. Этих стонов, жестов, страданий. Тварь слепа.
Дэни вылетает из оболочки, смотря на асфальт. Недоумевает. Дрожит, пищит, визжит.
Там, на теле, — уже не её, чужом, — восседает оно... или он. Мальчик, скорее мужчина, в синей маске. Из его глаз течёт что-то странное, похожее на кровь. Капюшон слетел, открывая вид на грязные сальные волосы. Он разрезает Дэни. Нет, не ту, что в воздухе, ту, что на земле. С бледнецко-мертвой кожей. Закатанными глазами, пеной крови изо рта. Ту, чьи кишки на асфальте.
Дэни в воздухе тошнит, она хочет уйти, не смотреть, забыть, но двинуться нельзя. Как будто к месту пригвоздили.
Она сгибается, застывает в немом крике, рвёт свои покрашенные волосы на голове, царапает ногтями.
А та Дэни, что на земле среди помоев, уже выпотрошена. Человек (можно просто тварь?) вгрызается в органы. Скулит, будто побитый щенок, и ест, томно рыча. Это точно зверь. С серой кожей, шапкой волос, и... человеческим мозгом.
Все таки её рвет. Она захлебывается в этом невидимом воздухе. Пытается откашлять. Желудок жжет, точнее то место где он находится.
— П-п... П-рос... Ти... Я не. Не... Н-не хотел. — тварь хныкает. Дрожит. Трясется. Даже не от холода или омерзения. От голода. А зверь внутри рычит-рычит.
Дэни убегает. Метра три. И боль хватает лапами. Она опять вопит. Но никто не слышит, а органы как будто сжимают, выкручивают наизнанку. Рвут, как-то существо недавно. Он проходит мимо, а потом её опять хватает боль. В слезах, через силу, она поднимается и бежит за ним. Сталь в воздухе рассеивается. Ей легче, но всё ещё страшно. Дэни, шмыгая носом, идет за ним.
Тварь, скрываясь от машин, перебегает дорогу, как кошка обходит фонари, пробираясь через кусты двигается в лес, углубляясь в чащу.Дэни, обхватив себя за плечи, следует на той грани трех метров, еле поспевая за черным. Так она обозвала тварь по пути. Наверное потому, что он был весь в этом...
Черные ботинки, вроде берцы, штаны и такая же кофта. А ещё эта жижа из глаз... все течёт и течёт.Он заходит в заброшенное здание, и, отбросив скальпель к стене, валится на диван, шепча что-то про шаги.
Дэни садится в углу, мнется, обхватывает руками колени и продолжает плакать. Кажется, она села рядом с крысиным пометом. Хочется опять проблюваться. Может призраки не должны чувствовать, но в нос упорно бьется аромат фекалий, мочи и гнили.
Пожалуйста, только не говорите, что это навсегда... что теперь она будет жить со своим убийцей, и видеть... видеть...
— Нет. НЕТ! А-а-рх! — голос рвёт, горло жжет. Дэни хрипит, истерично корчась.
— Д... Дэни... Дэни Картер. Восемнадцать лет... а, нет...Дэни Картер, восемнадцать лет, из родителей только отец Джонни, время смерти 23:02. Черт бы побрал эти круглосуточные магазины и Лэсли, который заболел. И этого человека (тварь), и город. Почему из всех штатов именно её?!
Десять.
Судорожный вдох.
Девять.
Выдох.
Восемь.
Нужно успокоиться.
Семь.
Очень нужно.
Шесть.
Те кишки, её кишки, желудок, почки... ох черт.
Пять.
Не выходит!
Четыре.
Как тут можно успокоиться?!Три...
Это же невозможно! Сами попробуйте! Какое к черту спокойствие?! Вы видели свои кишки, видели как вас жрут, как... как.!
Два...
В темноте блестит кольцо. Дэни не верящими глазами смотрит на безделушку. Шарит по шее, ничего не находит.Убийца трогает его пальцами, щупает, пробует на зуб и, разочаровавшись, пихает обратно в карман. Голубые волосы закрывают обзор. Челка падает на глаза.Ни за что она к нему не подойдет, и хер с этой реликвией, жизнь ценнее...
Правда её уже нет.Точнее оболочки, будущего и чего-то там ещё.Но это нюансы, не такие уж и важные... которые хочется вернуть.Девушка устало прикрывает глаза, падает головой на пол, держась всё ещё в воздухе. Призраки могут проходить через стены? Ах, да, она даже не заметила, что проходила сквозь кусты. Что ещё они могут?..
Часть 1.
Джек не видел с рождения, разве что в школе, да и то размыто, так что это не считается. Он не видел ни своих глаз, не родителей. И когда ему говорили про цвета, он тоже не понимал, что это и зачем нужно. Он не считал, что терял многое, ведь взамен у него развился хороший слух и чутье (хотя когда Бекки брызгала на себя эти отвратительные духи, он жалел. Они въедались в легкие, сжигая те... так ему казалось. Но он не помнит ни духов Бекки Робинс, ни саму Бекки.)А ещё, после последнего убийства, вроде то была девушка, он чувствует какой-то холод, сверлящий спину. Признаться, жертва была... как и все. Немного пресная, пахнущая потом и железом. Как и все люди. Но, что-то все-таки не так...Ещё орехами. Пахнет орехами. И кровью. Сладкой, манящей, такой притягательной.
Желудок урчит, Джек поднимается (наша игра до сих пор продолжается) и, снова посчитав шаги, коих всего пятнадцать, на ощупь находит скальпель. Дэни вздрагивает, хлюпает носом, поднимается следом, давясь запахом фекалий.И замирает в проходе. Джек, вздрогнув, проходит сквозь. Только лёгкий холодок по спине пробегает.
***
Она стоит за деревом, не смотрит. Черная тварь убивает третьего человека. Зверь никак не насытится.
— Сука, чтоб ты сдох... да поскорее. — она трет плечи. Это никак не поможет, но привычка из... мира людей? В общем, осталась.Парень, последний из компании, что встретилась им, ну или ему, не суть, по пути, падает в глухом крике. Скальпель ровно проходит по сонной артерии.А может он все-таки не слепой? Или это случайность? Нет. Джек чувствует. Чувствует человека под собой, как и себя. Каждый раз. Давно привык.
Парню на подбородок капает черная жидкость, перемешиваясь с вытекающей кровью. Он смотрит. Впивается взглядом в шатена, пока его глаза изумрудики блестят в свете луны. Но ничего. Безуспешно. Попытка неудачна. Можно было даже и не пробовать. Как и всегда, в глазах туман, ничего не видно. Только тьма. Кромешная тьма без цветов.Зверь внутри брыкается, кувыркается, трет глазницы, чтобы увидеть. И, стоит дать сигнал, он срывается. Впивается — о, нет, это не зубы! — клыками в кожу, рвёт, грызет, и только вкус крови поглощает.
— Извини... — захлебывается... — Я не хочу, но... — хватит! Хватит повторять как робот, крутить шарманку, это глупо.
Мне надо.
Два слова, переворачивающие всё внутри.