Outcast: yes or no

  На экране монитора разворачивается настоящая драма, подлинная, живая, такая, какую не снимет даже самый виртуозный режиссёр, и взгляд цепляется за чужие лица, за стекающие по ним слёзы, за ломаные позы. Фоном уговоры и увещевания, доносящиеся из колонок, и искорёженный звук музыкальной шкатулки, деревянное основание которой судорожно сжимают жилистые пальцы до ломоты в суставах.

Почему?

Почему эти люди плачут, боятся, переживают, не хотят делать друг другу больно? Чужие люди, не связанные между собой ничем, кроме пары ночей вместе. Они - соперники, они - те, кто должен бороться друг против друга в попытке обрести долгожданную свободу, но почему же марионетки застыли на своих местах, роняя слёзы и шепча беззвучное «нет», как заведённые? В среде, где каждый сам за себя, в мире, где сильный унижает слабого, в этой отвратительной помойной яме, в которую превратилась жалкая планетка под названием Земля, эти двое должны были перегрызть друг другу глотки за место под солнцем в самом прямом смысле.

Мин Юнги и Ким Тэхён.

Дикий волк-одиночка и трусливый заяц, что по непонятной причине был пригрет под боком хищника. Чужие друг другу люди, но один защищает другого. Сильный бережёт слабого, где это видано? Почему? Почему Юнги, что так рвался на свободу, сейчас отступает, давая шанс выбраться своему сопернику? Разве не он шёл по головам, разве не он постоянно подкрадывался, желая нанести подлый удар со спины? Разве не Мин Юнги брыкался, пинался, кусался, матерился, орал, срывая голос, угрожал, что вот он выберется и тогда... Что тогда, всегда оставалось нераскрытым, ведь препарат ещё никогда не подводил, и чужое тело обмякало в удерживающих его руках «докторов», но сейчас... Почему сейчас Юнги улыбается, садится на корточки и уговаривает?

А Ким Тэхён? Этот трус, что готов был умереть сразу же, лишь бы не мучиться. Трус, что ни во что не ставил свою жизнь, становясь добровольной покорной жертвой. Почему он вдруг воспылал такими сильными чувствами к Юнги? Почему он старался быть полезным ему, почему он помогал, почему закрывал своим телом, почему рыдал, волосы на себе рвал в переживаниях за старшего? Откуда всё это? Откуда привязанность, тепло, желание защищать и эта чёртова жертвенность?

- Жребий был брошен, - голос вороньим карканьем отражается от стен, царапая слух владельца, но тот смотрит дикими глазами на монитор, не морщится даже, лишь сжимает всё крепче и крепче шкатулку в руке, что жалобно трещит.

Да. Жребий был брошен и выбор сделан. Пожалуй, удачный расклад, как на взгляд Кукловода. Тэхён бы не страдал так сильно, если бы мог поменяться местами с Юнги. О да, мужчина уверен, этот мальчишка сам бы выхватил зажигалку из чужих рук, он бы поджёг себя своими же руками, лишь бы Юнги не пришлось брать грех на душу, как они это называют, лишь бы Юнги не терзался муками совести и мог в будущем спать спокойно по ночам. Мальчишка готов был умереть ради того, чтобы Юнги оказался на свободе, но почему? Всё ещё считает свою жизнь бесполезной, а потому не жалко пожертвовать ею ради другого? Но Тэхён так боится боли, он ужасно её боится, так почему же? А что же Юнги? Ему не страшно умереть? Ему не страшно сгореть заживо? Как может он в такой ситуации оставаться спокойным, успокаивать, подбадривать? Неужели он всё-таки достиг своего предела? Неужели он всё-таки сломался и теперь плевать хотел на всё, что происходит с ним и вокруг него?

Почему они поступают так?

Звук музыкальной шкатулки режет слух, и вскоре та разбивается о стену, разлетаясь на части, затихая навсегда. Из груди рвётся рычание, пальцы впиваются в отросшие волосы, что лезут в глаза, дёргают пряди, а там, в голове, вновь разрастается знакомая с глубокого детства боль. Они защищают друг друга, они готовы пойти на смерть, готовы на всё, но почему, почему, почему она не была готова?

Мама.

Почему она не сказала копам, что происшествие с нянькой - всего лишь случайность, ужасное стечение обстоятельств? Разве не должна была она взять его на руки и отнести в детскую, успокоить и сказать, что ничего страшного не случилось? Почему она и мысли не допустила о том, что произошедшее - несчастный случай? Почему она смотрела на него, плачущего маленького мальчика, тянущего к ней руки, глазами полными ужаса и всё закрывала свой чёртов рот ладонью, будто едва сдерживалась от крика? Почему она сказала снующим по дому полицейским «я ничего не знаю, услышала грохот, пришла и...»? Почему она не соврала? Почему ничего не сделала, когда копы терзали расспросами и смотрели так страшно, когда доктора несколько часов терзали нежную детскую душу, подсовывая под нос эти жуткие изображения, картинки? Почему эта женщина, что называла себя его матерью, что говорила о любви, говорила о том, как сын ей дорог, не защитила его? Почему она до последнего билась за то, чтобы оставить его в доме, а после решила сбежать?

Любовь. Привязанность. Забота.

Всё это было ложью. Она не хотела рожать больного ребёнка, но врачи сказали, что второго уже в любом случае не будет, сказали, что всё будет не так уж страшно, и она согласилась. А потом, когда в детстве была куча проблем с растущим малышом, она наверняка хотела отдать сына в детский дом, но просто не осмелилась. Разумеется, все знали о том, что в семье родился ребёнок, ведь положение в обществе всегда лишает личной жизни настолько, насколько это возможно. Что было бы, избавься она от ребёнка? Ужас, позор, кошмар. Да её бы заклевали все эти напыщенные наседки, что оттопыривали мизинец за чашкой с чаем и постоянно смотрели на всех свысока. Разумеется, их мнение ей было важнее, чем всё остальное. И она оставила ребёнка в доме, оставила, хотя никогда не любила и не хотела связывать через него свою жизнь.

Да, он помнит её улыбки, её смех и тепло рук. Но была ли там нежность, была ли там ласка? Детское мировосприятие всегда всё искажает. Страхи невероятно сильные, обида распирает изнутри, слёзы сдерживать нет сил, а если смеяться, то уж во весь голос и до светящихся искр в глазах. Сколько раз она говорила «иди к себе в комнату, Джису», сколько раз смотрела тяжело, пристально, а маленький мальчик думал, что это забота, думал, мама просто хочет, чтобы он поскорее увидел красочные сны, а взгляды такие суровые, потому что мама устала, она ведь работает, так много работает. А после история с любовником, скандал и смерть няньки.

Тогда он ещё не знал о том, что бывают настолько страшные болезни, что не касаются тела, но калечат душу, разум, чувства. Тогда он ещё не понимал, почему мама шугается по углам, почему пристально следит за ним во время завтраков, обедов и ужинов, когда в маленькой ручке зажат нож. Он улыбался и говорил «мама, не волнуйся, я умею обращаться со столовыми приборами», а она улыбалась натянуто, кивала и всё равно косилась исподлобья. Она волновалась не за него.

Она волновалась за себя.

Сейчас, когда всё, что осталось в прошлом, можно рассмотреть будто со стороны, становится ясно, что женщина боялась собственного ребёнка. Она запирала дверь на ночь на ключ и старалась не оставаться с ним наедине. По дому передвигалась, прислушиваясь к каждому шороху, приглядываясь к каждой тени, а на громкий зов и смех, на звонкое «мама!» вздрагивала всегда, отшатывалась в сторону, а потом едва ли не кончиками пальцев касалась головы, лишь бы отвязался, лишь бы отошёл подальше. Но если так боялась, если так ненавидела, почему не отправила в больницу, наврав про санаторий всем этим мерзким тёткам, что приходили на чай каждый субботний вечер? Почему тогда ссорилась с отцом, отказываясь соглашаться на подобный шаг?

Глупая, глупая, глупая, бесконечно глупая мама.

Когда она упала, когда не отзывалась на крики и просьбы открыть глаза, когда кровь начала подбираться к ногам, он убежал в свою комнату и закрылся там. Было страшно, очень страшно остаться в огромном доме в одиночестве. Он долго сидел на кровати, кутаясь в одеяло с головой, а после кто-то постучал в дверь. Казалось, это мама наконец-то пришла, чтобы обнять, утешить, вытереть слёзы, вот только там оказался незнакомый мужчина. И тогда снова внутренности сковал страх. Мальчишка сорвался на бег, вереща, чуть кубарем не слетел с лестницы, но его подхватили крепкие руки. Оказалось, это водитель такси, что приехал за ней. Мужчина не первый раз возил семью этого дома, знал, что у них есть ребёнок, потому как только увидел распахнутую дверь и мёртвую женщину на пороге, тут же бросился искать мальчика, надеясь, что с тем ничего не случилось.

- Джису, тише, успокойся. Тише, тише, сейчас приедет полиция, всё будет хорошо. Ты цел? Тебя никто не тронул?

Тот мужчина волновался за него так искренне, он крепко прижимал притихшего мальчишку к груди и всё ощупывал голову, плечи, спину, тощие ручонки, надеясь, что не услышит стон боли, что нет на маленьком тельце синяков или порезов. Такой добрый, такой заботливый, вот только надолго его не хватило. Приехавшая полиция вымотала допросами сначала его, а после принялась за маленького мальчика, на которого уже знакомые следователи в этот раз смотрели ещё страшнее, ещё тяжелее. И когда мужчина кинулся защищать ребёнка, один из полицейских отвёл его в сторону и приказал не лезть в это дело.

- У него серьёзные проблемы с головой. Не стоит думать, что он такой уж беспомощный. Сначала нянька, теперь мать. Вы понятия не имеете, что...

Шок, неверие, ужас, будто самого дьявола увидел, и несколько шагов назад. Этот мужчина уже не смотрел с заботой, уже не порывался защитить, когда грубые полицейские, не добившись и единого слова от словно воды в рот набравшего маленького мальчика, начали распускать руки. Не сильно, разумеется, но дёрганье за плечи, встряхивание и шипящее «ты будешь говорить или нет, маленький паршивец?» очень пугали. А ещё казалось, что это старая нянька вернулась в новом облике, потому что тряска, шипение, приевшееся «маленький паршивец» мерзким голосом. Голова от этого всего начала болеть тогда, из-за невыпитых таблеток боль была слишком сильной, непривычно сильной, и из глаз сами покатились слёзы. Полицейские разом отшатнулись, устыдившись своих действий, а может не желая нести наказание за издевательство над ребёнком. Боль, обида, страх смешались в коктейль, имя которому агрессия, и маленький мальчик совсем перестал себя контролировать.

- Жаль, что вы такой большой и много весите, дяденька, - оскалился мальчик, растирая по щекам злые слёзы. - Вы бы тоже забавно дёргались с верёвкой на шее. Намного забавнее, чем мамина домашняя собачка, что вечно лаяла по ночам и не давала спать.

Его забрали в клинику после. Отец, ворвавшийся в дом посреди ночи, сразу же подписал все бумаги, подсунутые успевшими приехать и осмотреть мальчишку врачами. Снова работал допоздна, как раз собирался домой, когда ему позвонили и сообщили о случившемся. А в клинике пусто, в клинике одиноко, страшно и дурацкий белый цвет вокруг. В клинике много лекарств и ещё больше болезненных уколов, в клинике бездушные врачи с глазами мёртвых рыб и совсем нет игрушек.

В клинике никто так и не объяснил маленькому мальчику, почему мама не любила его и хотела бросить.

***

Страх - понятие относительное. Страх - чувство многогранное. Страх может быть ненавязчивым, эфемерным, больше походим на внутреннюю нервозность, а может быть таким сильным, что слёзы текут по щекам и хочется бежать, бежать, бежать, не оглядываясь. Можно бояться несуществующего чудовища, спрятавшегося в шкафу, можно бояться пауков, что в большей своей части размером с крошечную монетку, а можно бояться высоты, когда только подходишь к окну на седьмом этаже, а голова уже кружиться начинает и тошнота подкатывает к горлу.

Люди часто боятся чего-то, ещё чаще лепечут пустое «ох, я так испугался» и тут же смеются, потому что на деле не почувствовали ничего. Но зачем-то нужно это брякнуть, зачем-то нужно картинно обмахнуться рукой и закатить глаза, шутливо ударить по плечу, прося не подкрадываться больше со спины, хотя тот, кто «подкрадывался» топал, как слон и дышал, как паровоз, что только глухой не заметил бы. Страх толкает на постыдные поступки, на подлые поступки, на низкие поступки. Кто-то подставляет другого, желая остаться невредимым, кто-то отмалчивается, потому что боится раскрытия правды, кто-то врёт, потому что эту самую правду боится раскрыть.

Тэхён думал, что испытывал страх, когда попал в этот проклятый дом, но так ли это? Сильный испуг, паника, непонимание происходящего, многочисленные «почему я?», «за что?», «что я сделал?». Больше мыслей о том, в чём провинился, мыслей о том, где в собственной жизни была допущена ошибка, раз путь завёл в это глухое жуткое место. Даже когда появились эти громилы со шприцами, то был не страх, то была истерия и паника. Но теперь... Теперь всё иначе.

- Тэхён, пожалуйста...

Юнги улыбается, впервые улыбается за долгое, очень долгое время. Улыбка у него красивая, смешная немного из-за виднеющихся немного дёсен, и Тэхён всхлипывает, размазывая слёзы по щекам. Как Юнги может улыбаться? Как Юнги может в такой ситуации оставаться спокойным, способным на уговоры? Разве не должен он психовать, материться, злиться, пинать всё вокруг и даже проклинать Тэхёна? Это ведь он должен был запнуться о ту леску и окунуться в бензин, это он должен был стать живым факелом, но судьба распорядилась иначе. И Тэхёну страшно. Это неясное чувство внутри заставляет желать сделать какую-нибудь глупость, и будь в этой гостиной канистра с бензином, Тэхён бы облился им и зажёг огонь. Страх не за себя терзает, а за Юнги, и дело не только в том, что тот может умереть жуткой смертью или остаться жить, но то будет лишь существование на больничной койке с ожогами той серии, когда живого место просто нет.

- Я не могу, - хриплый голос и жалобный взгляд оленьих глаз. - Пожалуйста, не заставляй меня. Лучше... Лучше просто используй пистолет и выбирайся отсюда.

- С ума сошёл?

Юнги отшатывается, он даже не рассматривал такой вариант. Убить Тэхёна? Этого беззащитного слабого мальчишку, что только жить начинает, что всё это время готов был отдать свою жизнь за его? Нет, ни за что. У Юнги ещё есть совесть, Юнги всё ещё умеет ценить жизнь и быть благодарным за помощь, за неоценимую помощь и поддержку, которой в этом доме никогда не было, которая появилась вместе с Тэхёном, что вечно ревёт и падает из-за подкашивающихся коленей.

- Но выбраться сможет только один, верно? Юнги, ты здесь так долго, пожалуйста... Ты должен покинуть этот дом.

Юнги не выдерживает, рычит наконец-то, пинает тумбочку. Тумбочка отлетает в сторону, разваливается от удара о стену, Тэхён жмурится и в комок сжимается, а по ту сторону монитора Кукловод слушает их диалог и никак не может понять, почему бездействует. Таймер давно истёк, действие не выполнено, но мужчина оправдывает себя тем, что по ту сторону игры где-то в своей маленькой комнатушке сходит с ума от беспокойства и собственного бессилия Чон Чонгук. Стоит ли сейчас спуститься вниз и наказать обоих за непослушание? Стоит ли просто уйти, оставив их разбираться здесь до скончания времён?

- А может дать им поблажку?

Собственный голос кажется чужим, предположение такое дикое, что на лице отпечатывается удивление. Что? Поблажку? За что? За то, что без них было скучно играть? За то, что раскрылись в игре лишь тогда, когда игру приходится вынужденно заканчивать раньше времени? За то, что опутали с ног до головы вопросами, не давая на них ответов? За то, что подразнили лежащей на самом виду разгадкой человеческой природы, но не дали время исследовать её и понять мотивы поступков?

Чужие друг другу люди, готовые спасать, жертвовать, заботиться, опекать, отдать свою жизнь за чужую. Два человека, что знакомы несколько дней, что измотаны, избиты, исчерпаны под ноль, но всё равно не потеряли себя и готовы на всё ради спасения друг друга. Чон Чонгук тоже может принять участие в этой цепочке. Да, он знает этого Тэхёна, как оказалось, но совершенно не знает Мин Юнги, к которому так привязался. Почему он так боится за него, к чему все эти «прости» и «будь осторожен»? Он ведёт себя так, будто действительно на самом деле боится, жалеет, переживает, сочувствует и хочет помочь. Да даже взять Пак Чимина. Да, они с Чонгуком друзья, но разве дружба сама по себе не пустой звук? Даже если и нет, почему человек из-за неё не бросил игру, почему он принял условия, почему начал действовать осторожно по чужой просьбе? Любой нормальный человек даже ради великой силы дружбы не полезет самолично в дерьмо, и можно было бы считать, что Чимин просто не хотел рисковать собственной безопасностью, не желая оказаться на месте живой марионетки, но признать это будет ложью самому себе. Да, Пак Чимин не привязался к марионеткам так, как Чон Чонгук, но рисковал собой ради друга. А сам Чон Чонгук играет в рыцаря на чёрном коне возмездия, что ведёт себя так, будто добровольно согласен оказаться на месте марионеток, лишь бы иметь реальную возможность помочь, защитить.

Мама была не такой.

Родной человек, женщина, что носила в себе девять месяцев и пела колыбельные, что рожала в муках и рыдала от счастья, взяв на руки безвольный сморщенный кусок мяса. Дети всегда рождаются уродливыми, противными, сморщенными, похожими чем-то на детёнышей голубей, но в её глазах светился восторг, она шептала «привет, маленький» и целовала в красный, как и всё остальное тело, крошечный лоб. Она была своим человеком, близким человеком, самым дорогим во всех смыслах человеком. Но не защитила. Не защитила тогда, когда это было нужно, отмахивалась от проблем, потому что просто не хотела тратить на них время, после отмахивалась от ребёнка, которому нужны были внимание и забота, но которых он не получал. Она разлюбила его, если вообще любила дольше нескольких минут, когда детские феромоны заворожили, переполняя счастьем и наполняя душу бабочками, после начала недолюбливать, относиться с раздражением, после случая с нянькой - бояться. Она не делала ничего, чтобы избавиться от проблемы, она решила от этой самой проблемы сбежать.

Почему?

Почему родные люди, которых так сильно любишь, бросают на произвол судьбы, когда даже маленькая кошка может задрать собаку насмерть за своих котят? Почему чужие люди неожиданно связываются так крепко, что готовы друг ради друга на всё? Как работает эта связь, где берёт своё начало? Можно ли получить её искусственно или это ценная редкость на вес золота? Ответ был так близко, ответ почти всплыл на поверхность этой игры, но время, время работает против всего мира, всегда работало, а он всегда так плохо играл в прятки. Старая нянька всегда его находила, после находила мать, врачи и полицейские, когда удавалось сбегать из клиники в детстве. В этот раз удалось хорошо спрятаться, глупые людишки не смогли найти быстро, столько времени уже прошло, но всё хорошее рано или поздно заканчивается. И плохое тоже, если верить людям, но кто будет им верить, этим лживым, лицемерным кускам мяса, коптящим небо?

Пальцы касаются клавиатуры, без звуков музыкальной шкатулки стук клавиш звучит совсем уж как-то громко, будто кто-то по голове стучит молоточком.

«Время на исходе. Эту игру пора заканчивать. Чон Чонгук, персонажи не могут выбрать действие без твоей помощи. Твой ход. Чья жизнь станет платой за свободу другого? Должен ли Ким Тэхён поджечь Мин Юнги или Мин Юнги стоит использовать пистолет?».

- Посмотрим, что ты выберешь, - неприкрытое глумление и «отправить».

Голова ноет всё сильнее, таблетки давно кончились и ногти уже поскрёбывают кожу, что является своеобразным сигналом. Контролировать это не получается, никогда не получалось, потому и лицо в жутких шрамах, потому и на губах живого места нет. Разумеется, большую часть этих шрамов нанёс огонь при успешной попытке устроить пожар в собственной палате, но и собственные пальцы нанесли телу немало ран.

- Что ты выберешь? Что ты выберешь, Чон Чонгук? - безумный шёпот в темноте. - Что ты, такой жалкий и беспомощный, будешь делать?

Кукловод не знает, не видит, что по ту сторону экрана таблетки рассыпаны по полу, истерика давно затихла, а сам Чонгук судорожно долбил пальцами по сенсорной клавиатуре, вслушиваясь во всхлипы Тэхёна и грохот всего, что летит в стену, ломаясь, разбиваясь. Минута давно прошла, новых команд от игры не пришло, а в голове мини-Чимин надавал по лицу, смотря тяжело исподлобья, как бывало в те моменты, когда Чонгук не давал сдачи обидчикам в детстве, а после робко улыбался другу и прикрывал ладонями в очередной раз разбитые коленки. Голос друга в голове заставил взять себя в руки, заставил вспомнить о том, что эта игра - в руках Чонгука. Вся игра, а не только жизни персонажей. Не маньяк по ту сторону экрана принимает решения, их принимает Чонгук. Чонгук, что прошипел полное ненависти «чтоб ты сдох, тварь», читая пришедшее сообщение. Чонгук, что спешно допечатал своё и нажал кнопку «отправить».

Разумеется, собраться в такой ситуации непросто. Когда пришло сообщение с игрового номера, Чонгук просто сжался в комок и разрыдался. За всю свою жизнь он почти никогда не плакал, но не потому, что считал, будто мужчина не имеет права проявлять слабость, а потому что поводов просто не было. Да, его часто задирали и пихали, толкали, даже били, мать могла отвесить хлёсткую пощёчину, отец мог одарить подзатыльником, но это всё не то. Да, глаза щипало, да, было чертовски неприятно, обидно, порой и стыдно, но это не то, совсем не то. Да и как можно плакать, если после жаловался Чимину, а тот писал «забей, они все придурки» и обещал купить тот огромный вкусный бургер, съесть который было настоящим приключением, ведь рот у человека просто не может так широко раскрываться, а ещё огурцы и помидоры вечно вываливались и шлёпались на футболку или джинсы Чонгука, лицо которого под конец трапезы всё было в соусе.

Сейчас же всё по-другому. Это слёзы боли и безысходности, слёзы несправедливости и собственного бессилия, слёзы потерянной веры. Нет ничего хуже, чем когда теряешь надежду. Разумеется, в каждой ситуации свои заморочки, но здесь Чонгук верил, искренне верил, что справится. Да, сначала он отрицал и боялся, глаза закрывал, бегал, отмахивался, но после принял ответственность, принял правила, решил довести всё до конца. Чонгук обещал Юнги, что спасёт, Чимин обещал Тэхёну, что поможет. Да, в итоге оба парня оказались в руках Чонгука из-за стечения обстоятельств, но Чон всё равно верил, что может спасти обоих. Даже не верил, нет, чувство это было больше похоже на знание, будто всё происходит по сценарию. Ему никто ничего не обещал, ему никто ни на что не намекал. У этой игры даже правил нет, Чонгук понятия не имел, сколько ночей ему придётся вариться в этом адском котле, полном вязкого страха и желания сбежать, сколько ещё придётся терпеть раздирающие изнутри противоречия.

Пожалуй, тот человек прав. Финальная ночь, отсутствие как таковых препятствий, и Чонгук расслабился, позабыл резко о том, через что пришлось пройти для того, чтобы оказаться в этой чёртовой гостиной. Чонгук поверил, что вот он, счастливый конец, что Юнги с Тэхёном просто найдут ещё один ключ, отопрут замок и выбегут на улицу, не веря происходящему, но нет, нет. Человек по ту сторону игры ясно дал понять, что эта игра была, есть и будет жестокой, кровавой, беспощадной до самого конца. Но Чонгук тоже учился на своих ошибках, Чонгук методом проб и расхлёбыванием косяков осознал, что у него в руках тоже есть многие ниточки, за которые можно подёргать. Это знание придало сил, это знание заставило выпить успокоительное, чтобы не расшибить в случае чего ноутбук, экран которого по контуру крышки и так уже покрылся размытыми пятнами из-за цепкой хватки пальцев, когда Чонгук носом к нему прилипал, и взять себя в руки. Это знание помогло выдохнуть, набрать полные лёгкие воздуха и судорожно обшарить гостиную взглядом, придумать не такой уж тяжёлый план, который, если всё получится, спасёт две жизни, и набрать сообщение почти без ошибок.

«Прости Тэхён, но тебе придётся поджечь Юнги, иного пути нет. Но сначала сорви с окна штору и положи её на диване. Юнги должен стоять в центре комнаты и не двигаться, не касаться ничего руками, чтобы не оставлять масляные пятна. Ким Тэхён должен поджечь Мин Юнги ногу в районе ботинка, а после, когда Мин Юнги загорится, закутать его в шторку, чтобы к огню не поступал кислород. Технически задание будет выполнено, ведь поджог был совершён. И игра будет окончена».

Как только сообщение отправилось на игровой номер, Чонгук нервно сжал мобильник в руке, переводя взгляд на экран ноутбука. Лишь бы команда прошла, лишь бы всё получилось.

- Надо же. Оказывается, в критической ситуации мозг способен выдавать что-то подобное...

Кукловод читает команду, вскинув брови в искреннем изумлении, а после переправляет её на устройства Юнги и Тэхёна. Оба парня дёргаются, ощущая вибрацию, читают сообщения и...

- Нет!

Тэхён вскакивает на ноги и отскакивает к стене, смотрит полными ужаса глазами на устройство, на Юнги, на камеру под потолком.

- Ты с ума сошёл?! Ты что творишь? Он же сгорит! Это же...

- Тэхён!

Юнги смотрит тяжело на сжавшегося от его рычания парня и делает шаг навстречу.

- Это грёбаная гениальная идея, ты хоть понимаешь? Во-первых, если я убью тебя, всё будет кончено сразу, а если ты подожжёшь меня, у нас будет время! Немного, конечно, но оно будет! Огонь снизу вверх - лишняя пара секунд. Штора, чтобы быстро его затушить. Ты хоть поним...

- Замолчи! Замолчи, Юнги, - взвыл Тэхён, обхватывая себя руками и вновь роняя слёзы. - Ты облит бензином, господи, да никакой кислород огню не нужен будет. Твоя одежда будет гореть из-за химии, она слипнется с обожженной кожей в единое целое и будет гореть, гореть, гореть, а ты будешь метаться в агонии, и я ничем не смогу тебе помочь!

- Тэхён...

- Нет! Нет, не заставляй меня, я не смогу, я не буду!

Вот он - тот момент, когда Тэхён ломается окончательно и не может держаться даже ради другого. Вот он - этот момент, когда в Юнги в последний раз вспыхивает яркое пламя решительности. В один прыжок парень оказывается возле груды хлама в углу и поднимает зажигалку под полным ужаса взглядом Тэхёна, что порывается вперёд, но не успевает.

Один щелчок и чужое тело вспыхивает пламенем. Чонгук вскрикивает и в ужасе смотрит на то, как пламя распространяется по руке Юнги, как достигает груди, плеч, как перекидывается на грудь и мокрые пряди волос, касаясь кожи лица. Одновременно с этим Тэхён воет не своим голосом и бросается-таки к чёртовой шторе, срывая её и накидывая на мечущегося в пространстве парня, вот только что-то идёт не так, потому что ткань загорается, диван, на который Юнги налетел, загорается, пол под ногами визжащего от страха, боли и ужаса Тэхёна загорается.

«Упс. Мышки снова угодили в мышеловку, пропитанную особым раствором. Вспыхивает от одной только искры. Впрочем, в оранжерее есть огнетушитель. Спасти Мин Юнги, отдав последнюю жизнь, или приказать Ким Тэхёну бежать?».

«Отдать жизнь!».

Чонгук ненавидит себя за то, что трясётся, за то, что телефон чуть не падает из рук, пока он печатает ответ, едва попадая по кнопкам, за то, что пока он тупит и медлит, Юнги вопит не своим голосом от боли, а Тэхён срывает голос от паники и страха, полной дезориентации в пространстве. Но вот парень каким-то неведомым образом всё же читает сообщение, вот он несётся в оранжерею и хватает огнетушитель, что стоит на самом видном месте, вот несётся к Юнги. Секунда, и тело парня покрывается с ног до головы молочной жижей, как и пол вокруг, часть дивана и сам Тэхён, что отбросил под конец баллон, продолжающий шипеть и плеваться пеной или что там внутри. Секунда, и Тэхён подхватывает кое-как безвольное тело на руки, срываясь в сторону выхода, запинаясь о свои же ноги, с трудом уворачиваясь от вспыхивающих на пути языков пламени, что стремительно охватывают стены, потолок, пол, всё вокруг.

Чёртова комната превращается в пышущий жаром Ад, и Чонгук воет, царапает собственные руки в бессилии и вновь молится, молится всем богам, какие только есть, чтобы чёртова дверь была открыта, ведь иначе Тэхён и Юнги окажутся в ловушке и сгорят заживо.

- Давай же, давай, давай! - шепчет беззвучно парень, когда Тэхён добегает до маленького коридорчика, а после... - Блять!

Ноутбук летит со стола, экран ударяется об угол тумбочки, изображение расплывается пикселями, но ещё видно открывшийся рабочий стол и несколько окошек, свидетельствующих о каком-то удалении, после чего шум в колонках стихает, а иконка игры пропадает с рабочего стола. Телефон, звякнувший входящим сообщением, едва тоже не отправился в стену, но в последнюю секунду Чонгук перехватил его уже в полёте, падая из-за этого на пол и отбивая голову к чертям, но плевать на боль, плевать на всё, важно лишь...

«Поздравляем, «Gold_kook», вы только что дошли до конца игры «Outcast»! Вы - единственный, кто когда-либо одерживал победу в этой игре, поздравляем! Оба персонажа были успешно доведены до выхода. И до своего предела. Вы использовали свою последнюю жизнь, чтобы спасти Мин Юнги. Последняя жизнь Пак Чимина, к сожалению не сумевшего насладиться этой прекрасной игровой ночью, потрачена на здоровье Ким Тэхёна. Вы потеряли свои жизни, проиграв, но при этом оба выиграли. Удивительно, не правда ли? Не волнуйтесь, игра удаляется автоматически. Были рады видеть вас в игре!».

«Чтоб ты сдох, грёбаный ублюдок!».

«Ошибка доступа. Данный номер не существует. Проверьте правильность ввода».

Телефон всё-таки летит в стену, теряя крышку и аккумулятор, а сам Чонгук оседает на пол. Секунду спустя он уже сворачивается в позе эмбриона и зарывается пальцами в волосы, несильно их подёргивая. Всё кончено, кончено, кончено...

Всё кончено.

***

Люди всегда думают о том, что в плохие моменты их жизни время просто останавливается, давая возможность всем вокруг увидеть эту невероятно крупную проблему. И неважно, действительно ли эта проблема важна или стоит поставить кавычки. Все так зациклены на себе, что и мысли не допускают о том, что их проблемы, страдания, переживания могут быть пустым звуком, ничем по сути своей. Бросил парень, убежала собака, поссорился с другом, поцарапали машину, не хватило денег, чтобы купить любимое пирожное - типичные события. И каждый раздувает из этого что-то невероятное, что-то настолько грандиозное, что даже мировые теракты с немыслимым количеством жертв просто меркнут на их фоне. Конечно, что уж там до взрывов в метро или цунами, накрывшим небольшой жилой остров, когда «боже, как он мог со мной так поступить?!» и «я ей верила, а она просто нож мне в спину воткнула!». Столько криков, столько слёз и упрёков, будто действительно взяла и воткнула точнёхонько промеж лопаток.

Чонгук слушает бубнёж матери в трубку, слушает всхлипы, упрёки, мольбы, снова упрёки, снова всхлипы, а внутри впервые ничего, пустота. Она требует вернуться домой и упрекает за то, что уехал, давится всхлипами, жалуясь на то, что отец снова пить начал, а после снова это полное затаённое злобы «вот если бы ты остался!». А что было бы, что? Отец бил бы его, а не мать? Или не начал бы пить? Так это вряд ли, с таким-то дерьмовым образом жизни, с жалкой работой, за которые гроши платят, с вечно скандалящей дома женой, которая всегда и всем недовольна. Раньше Чонгук мирился с этим, потому что не имел другого выбора, а после сбежал. И ему совсем не жалко мать и отца, потому что он за них не в ответе. Они всегда говорили, что поумнее его будут, так какие к нему могут быть вопросы?

- Чего ты ждёшь от меня? - усталый выдох, и мать на том конце провода замолкает от выплеснувшегося на неё через эти слова безразличия и бесконечной усталости. - Чего? Чтобы я вернулся, бросив учёбу? Чтобы пошёл работать в местный фастфуд? Чтобы начал высылать вам деньги, потому что отец всё пропивает? Чтобы дрался и ругался с отцом, когда он пьян, вместо тебя? Чего ты хочешь от меня, чего ты ждёшь, раз за разом звоня мне и по кругу повторяя одно и то же?

- Как ты можешь быть таким бессердечным? Как ты можешь, Чонг...

Гудки сброшенного звонка, взгляд на часы, показывающие одиннадцать утра. За окном с самого утра воет ветер, и снег постепенно заметает город. В квартире холодно, темно и не прибрано, батареи опять не работают, отчего руки не чувствуются, и даже кот, что пригрелся на груди, не желая покидать хозяина, который наконец-то оттаял и обратил внимание, совсем не спасает от пробирающей до костей дрожи.

- Я плохой сын, да, Кимпаб? - негромкий шёпот и тычок кончиком пальца в мокрый нос.

Кот мяукает, ластится к руке, мурчит, а на губах впервые за долгое время расцветает робкая улыбка. Вжавшись губами в пушистую макушку животного, Чонгук прикрывает глаза, стараясь абстрагироваться. У него совершенно не осталось никаких сил, совершенно не осталось жалости, сострадания или чего-то подобного. Эта ночь забрала у него всё, а после безвозвратно ушла, оставляя разбитого, беспомощного.

Чонгук телевизор не выключает ни на секунду, каждый час смотрит выпуск новостей и всё ждёт, надеется, верит. Но никакой информации нет. Точнее, она есть, конечно, и даже та, что касается игры, ведь найдено ещё несколько пропавших человек, они тоже в больнице без сознания в критическом, но нашлись же. Чонгук верит и надеется, что скоро найдут и Юнги с Тэхёном, что с ними всё будет хорошо, что они выжили, вскоре доберутся до дороги или какой-нибудь заправки, а после действительно всё закончится.

«А теперь к новостям за прошедший час. Сегодня утром был найден и задержан пациент психиатрической клиники До Джису. Мужчина сбежал из больницы шестого сент...».

Чонгук смотрит на экран телевизора, кривится, завидев уродливое лицо мужчины, покрытое шрамами, ёжится, когда этот псих безумно лыбится прямо в камеру, и отворачивается к окну, ведь наблюдать за падающими холодными хлопьями, что скроют под собой грязь этого мира, намного приятнее.

Где-то взлетают самолёты и сходят с рельс поезда, где-то рождаются и умирают люди, где-то люди женятся, выпускаются из школ и институтов, где-то праздники и веселье, где-то слёзы и смех. В психиатрической клинике в маленькой комнатушке с белыми стенами вернувшийся самовольно, что бы кто ни говорил, пациент сидит в углу комнаты и рассуждает о том, почему и как люди привязываются друг к другу, а в далёком Пусане Пак Чимин ссорится с матерью, вырывает из её рук вещи, кидая их в чемодан, и припечатывает сквозь стиснутые зубы, что ничего с его учёбой и с ним самим не сделается, ему срочно нужно увидеть друга, что живёт в Сеуле. В небольшой квартирке на окраине города женщина, что за прошедшее со дня исчезновения сына время постарела почти на десяток лет, в который раз тщетно пытается накормить маленького пса с забавными «бровями», что тоскует по хозяину, лёжа на его постели и жалобно поскуливая.

От кого: Чиминни-хён.
«Чон Чонгук, надеюсь, у тебя есть дома аптечка, потому что я уже сажусь в поезд. И только попробуй меня не встретить, одним разбитым носом не отделаешься! Кретина кусок, я чуть сердечный приступ не схлопотал, когда ты перестал отвечать на звонки, а чёртова игра просто самоудалилась без объяснения, а после стёрся и игровой диалог! Я надеру твою задницу так, как в школе не надирали, так, как мать твоя должна была драть тебя ремнём, маленькая ты паскуда!».

Гневные сообщения от Чимина всё приходят, приходят, приходят. Чонгук читает каждое и понемножку в душе зарождается былое тепло и улыбка становится всё ярче и ярче.

От кого: Чонгукки.
«Хён, я так люблю тебя. Правда. Приезжай поскорее...».

От кого: Чиминни-хён.
«Не в тот этот раз, Чон Чонгук! Ты не разжалобишь меня всеми этими милостями, чёрт возьми, да я просто не знаю, что сделаю с тобой, да я...».

Очередная гневная тирада, и Чонгук вообще-то уверен, друг действительно очень зол на него и без всяких колебаний разобьёт нос при встрече, но Чонгуку не жалко. Чонгук даже готов вправить нос и снова подставиться, лишь бы Чимин был рядом, лишь бы не оставаться в одиночестве, чувствуя, как давит со всех сторон неизвестность, заставляя изъедать себя изнутри.

- Нам нужен кофе, Кимпаб. Кофе и нормальная еда, - шепчет парень и слезает с подоконника, опуская кота на пол.

Шумит бурлящая вода в чайнике с зелёной подсветкой, пальцы набирают номер круглосуточной доставки, где невероятно вкусная пицца.

Где-то на загородной заправочной станции в небольшой магазинчик вваливается потрёпанный парень, несущий на спине безвольное тело с ужасными ожогами на лице, шепчет сипло «пожалуйста, помогите» и падает без сознания, переполошив всех людей, что находились внутри.

-to be cont%372#!-