Часть 13
Мой Хозяин сидел в кресле около камина в своей просторной комнате, где находились большая кровать, книжный шкаф и несколько музыкальных инструментов. Перед ним на коленях покорно сидела я, ожидая приказов с его стороны.
Шу с горящими глазами осматривал подаренную мне несколько минутами ранее коробку: черный ошейник с маленькими шипами внутри, где при неосторожном движении они могли впиться в кожу, как клыки вампира, собачьи уши и анальная пробка, переходящая в пушистый хвост.
— Я в детстве мечтал о собаке, — сказал он перед тем, как вручить подарок.
Задницу разрывало от инородного тела, было больно сидеть, пусть даже и на коленях. Тело опасалось новых увечий, принесенных Хозяином за непослушание, но внутри что-то все же не давало мне покоя. За все три дня мы выходили из спальни лишь на обеды, на которые нас деликатно приглашал Рейджи, предварительно громко постучав в дверь и что-то пробубнив себе под нос.
— Кнуты и пряники, помнишь? — повторял Шу прежде, чем принять решение: наказать меня или похвалить.
Мне начинали нравится методы его воспитания: я хотела быть униженной Им, хотела, чтобы этот вампир, сидящий передо мной с властным взглядом синих глаз, потянул за ошейник, заставляя сесть сверху, и окунуться в пучину греха и порока.
Сладостная боль, которой он одаривал меня последние дни в спальне, расползалась по телу приятными мурашками и дикими воплями наслаждения.
Мне было известно, что некоторые люди, имеющие отклонения в психике, могут наслаждаться доминированием над собой в сексуальной сфере. Таких людей называют мазохистами.
Позвольте напомнить, что эти люди, как и все, боятся физической боли, но желание безраздельного господства над своим телом и душой — непреодолимое желание, испытываемое каждым мазохистом. В ответ на Его власть приходила полная покорность с моей стороны. Порой мне казалось, что Шу знает меня лучше, чем я сама. Он видел мои настоящие пристрастия даже тогда, когда я понятия не имела об их существовании. Господин раскрепощал меня, подстраивал под свою натуру, окуная в сладкое, греховное наслаждение.
— Я заберу тебя с собой в ад, — шептал он на ухо, кончая в меня и впиваясь клыками в шею, которая была украшена его метками.
Я полюбила его грубые толчки, полюбила грязные словечки, которые он говорил мне, находясь в экстазе; полюбила укусы и его власть над собой.
Он глубоко залез в израненную душу и докопался до того, что можно вытащить наружу. У кого-то это был бы психоз, постоянная истерика, у меня же — мазохизм.
Естественным партнером для мазохиста является садист. Главное — найти своего, и я нашла. Вернее, Он нашел меня.
Вы не подумайте: любить само чудовище я не собиралась. Я лишь испытывала необузданную страсть к моральной боли и унижениям, которые он дарил мне.
Верно говорят, что плоть нам дана от дьявола, а душа от Бога. Если душу сильно ранить, то она будем уже неспособна бороться с желаниями тела, которые имеют «красивую обертку» и представляют собой что-то до безумия сладкое и вкусное. Грех прекрасен, слишком прекрасен для человека, поэтому мы и будет расплачиваться за право воспользоваться им, горя в гиенне огненной.
Моя жизнь разделилась на ночную и дневную. Ночь раскрепощала и вытаскивала самые изощренные потребности человеческого тела, потому что дьявольское создание было активно в это время суток. День старался загладить раны, оставленные после жесткой порки, награждая меня прохладным воздухом из окна и позволяя слушать тишину, пока Шу посапывал на измятой постели.
Вампир ясно давал понять не только мне, но и окружающим, что он Хозяин, и все остальные ничто, даже перед его прихотями.
Рейджи ужасно злился, когда старший брат во время обеда заставлял меня садиться перед ним на колени, попутно вытаскивая свой член и запихивая его в мой, уже недевственный рот.
— Приятного аппетита, лучик, — ухмыляясь, говорил он, поглаживая по голове большой рукой.
На паре таких обедах я питалась исключительно естественным белком.
Аято и Райто с особым упоением вслушивались в похабные звуки под столом, которые издавала моя глотка, когда мне приходилось заглатывать орган Шу до основания, борясь с рвотными позывами, потому что после того, как меня вырвало в последний раз, он заставил меня съесть содержимое желудка.
После такого представления они брали в охапку Кейт и отправлялись в одну из свободных комнат, чтобы сбросить напряжение. Райто был прирожденным льстецом, который знал, за какие веревочки нужно потянуть, чтобы его эгоцентричный старший брат поделился добычей.
Канато что-то шептал своему медведю на ухо и скрывался, кидая напоследок, что перекусит сладостями у себя в комнате.
Субару еще не до конца окреп после расправы Шу, поэтому он ел у себя, не выходя оттуда.
Плотоядные желание — это, конечно, хорошо, но я не помню, когда спала последний раз нормально: больше двух часов.
Условие, при котором он отпустил бы меня выспаться в свою комнату, было таким: сегодня работаю лучше, чем обычно, принимая подарок, а он дает ночь отдыха от его присутствия.
— Заведи меня, — приказал он, после долгого рассматривания моего оголенного тела.
Я подползла на коленях к Нему, пытаясь положить руки на бедра, но мои движения были перехвачены,
— Собака не должна трогать Господина без должного разрешения, — уголки губ приподнялись, — поласкай себя.
Он приподнялся и стал подходить к небольшому музыкальному центру. Нажав на кнопки, заиграла до боли приятная мелодия, которая встречалась мне еще в детстве, играя в различных музыкальных шкатулках.
— Знаешь, что за произведение? — спросил он, присаживаясь в кресло.
— «К Элизе». Бетховен.
— Правильно. Нравится?
— Да, одно из любимых.
— Прекрасно, начинай.
Пытаясь перетерпеть боль от анальной пробки, я села на задницу. На лице изобразилась гримаса боли, что не укрылось от пристального взгляда. Услышав смешок напротив, я посмотрела в его глаза с вызовом, попутно разводя ноги и засовывая два пальца в рот. Левая рука упиралась в пол между ногами в то время, когда я с фанатизмом заглатывала то указательный, то средний пальцы, обильно смазывая их слюной.
Вытащив их изо рта, я медленными движениями спускалась от губ до груди, которая покрылась мурашками. Закусывая нижнюю губу, левая рука поглаживала внутреннюю часть бедра, плавно перемещаясь к интимному месту.
В глазах Шу читалась нескрываемая похоть, на лице присутствовала полуулыбка: он доволен происходящим.
Поглаживая половые губы, пальцы правой руки оттягивали и щипали сосок, в последствии захватывая всю грудь. Глаза неотрывно смотрели перед собой, на щеках вспыхнул нездоровый румянец. Развратные стоны вырывались из полуоткрытого рта. Это мерзко и гадко, но чрезвычайно приятно. Каждое действие сопровождалось до одури красивой мелодией.
Дыхание участилось, а в глазах появился похотливый блеск.
Облизав еще раз пальцы правой руки, я спустилась ниже, ставя за спину левую, чтобы держать равновесие. Ниточка слюны тянулась от пухлых губ до шаловливой руки, раздвигающей набухшие и красные от постоянных ласк створки, скрывающие за собой особую точку, прикоснувшись к которой, я запрокинула голову наверх, томно выдыхая и издавая громкий стон.
Круговыми движениями поглаживая клитор, я перестала обращать внимания на то, где нахожусь и что делаю. Опустив тело на пол и выгибаясь дугой так, что бы ошейник не сильно давил шипами, я шире развела ноги, чтобы Шу в мельчайших подробностях видел все, что я делаю с собой. Левая рука свободно перемещалась по всему телу, порой крепко хватая и оттягивая кожу на бедрах и животе. Извиваясь перед Ним, я решила, что больше не стоит медлить.
Прикусив губу до крови и подбираясь к дырочке, я приподняла тазовую часть, чтобы немного унять боль в анусе, затем вставила в нее средний палец, выкрикивая что-то невнятное.
Трахая себя уже тремя пальцами, я не скупилась на стоны, смешивающиеся с произведением Бетховена, для него, что разлетались по всей комнате. Держа левой рукой себя за шею, чуть ниже ошейника, и сжимая ее, руку пришлось ускорить, ведь оргазм был не за горами.
Резко перевернув меня лицом к полу, Шу не сдержался и поставил меня на четвереньки, удобно пристраиваясь сзади. Взглянув на него из-за плеча, я увидела в свете луны прекрасного обладателя атлетического тела, который с нескрываемой жадностью разглядывал мое красное лицо, затуманенные похотью глаза и ушки, все еще держащиеся на моей голове.
— Хвост, — задыхаясь, прохрипела я.
— Пусть останется.
Надавив сильнее на поясницу, он ударил меня по заднице, оставив красный отпечаток от ладони. Проведя между половыми губами детородным органом, Шу приблизил головку члена ко входу во влагалище.
Резкий толчок, и я бы упала, если бы не рука, крепко вцепившаяся в мою талию до синяков.
Слышать его стоны было приятно. Как он где-то наверху громко выдыхал, шлепая меня периодически по ягодицам.
— Жестче, — крикнула я, не сдерживаясь, — прошу Вас! Жестче!
— Хах, моя маленькая мазохистка, — схватив длинные волосы и намотав их на кулак, он потянул переднюю часть тела на себя, насаживая сильнее. Шипы вцепись в шею, разрывая нежную кожу, но не заходя глубоко, чтобы не задеть жизненно важную сонную артерию.
Кровь маленькими струйками стекала по шее, колени болели, но было абсолютно плевать: меня с головой накрывал оргазм.
Почти сгибая мое тело пополам, он несколько раз входит до упора, и мы одновременно с громкими стонами кончаем.
Пол был прохладным, оттого приятно было лежать на нем в сладкой истоме, переводя дыхание.
Шу одной рукой приподнял мою нижнюю часть туловища, вытаскивая хвост. После снял уши и расстегнул ошейник, сажая меня к себе на колени и вылизывая шею, по которой текла кровь, прихватывая кожу клыками. Полумрак охватывал нагие тела, крепко прижатые друг к другу. Так продолжалось до тех пор, пока кровь не перестала идти.
— Я доволен, — сказал он, поднимаясь, — можешь сегодня отдохнуть, — выключил мелодию, стоявшую на повторе.
— Благодарю, — все еще не в силах встать ответила я, — может, Господин смилуется и донесет меня до комнаты? — с мольбой в голосе прошептала я, зная, что он меня отлично слышит.
— Сама дойдешь.
Окончательно успокоившись, я на корячках принялась надевать оставленные в его комнате вещи, чтобы по дороге в другое крыло дома не возникло ни у кого вопросов.
Светало, а значит жители особняка были в своих комнатах, засыпая. По крайней мере, я надеялась на это.
Аккуратно открыв дверь, пошла к своей комнате маленькими шажками. Ковер расположился под босыми ногами, позволяя наслаждаться своей мягкостью.
Слабость во всем теле давала о себе знать, поэтому я прислонилась к стене, оседая на пол.
— Лишь пару минут, — прошептала я, закрывая глаза.
Тьма окутывала меня, сопровождаясь мелодией знаменитого композитора, игравшей на задворках сознания.