Глава 32. Первый снег
Это был восьмой день двенадцатого лунного месяца. По ежегодной традиции жена главы секты готовила кашу, и в сопровождении семьи разносила ее ученикам каждой вершины, в надежде, что наступающий год будет мирным[1]. Хань Цзыци воспользовалась случаем, и вместе с двумя маленькими учениками добровольно принесла коробки с едой на пик Юй Цюань.
Сначала девушка отправилась в зал Сун Ду, чтобы поприветствовать Цинь Лина, после чего раздала кашу его четырем истинным ученикам. Наконец, остался только комплекс на склоне горы. Хань Цзыци с улыбкой вошла во двор для почетных учеников, но обнаружила, что там присутствовали всего три человека.
Молодые люди сказали девушке, что Вэнь Хэн ушел очень рано утром тренироваться с мечом, и до сих пор не вернулся.
Глаза Хань Цзыци озарились, и она сказала:
- Пожалуйста, наслаждайтесь едой. Я пойду поищу Юэ Чи-шиди. Если найду его, то попрошу вернуться.
Регулярные визиты девушки к Вэнь Хэну не были тайной, и все знали что она испытывает к нему особые чувства, но, естественно, никто не мог акцентировать на этом внимание. Поэтому ученики только сказали с улыбкой:
- Спасибо тебе, шимэй, что не забываешь о нас.
Хань Цзыци однажды видела Вэнь Хэна, тренирующегося с мечом на склоне горы, и решила, что он сейчас там. Девушка пошла по маршруту который помнила, и вскоре услышала шум рассекаемого ветра, доносящегося вблизи. Восторг наполнил ее сердце, и Хань Цзыци ускорила шаг, собираясь повысить голос, чтобы окликнуть Вэнь Хэна. Однако прежде чем девушка успела это сделать, она услышала возглас юноши:
- Шисюн!
Хань Цзыци застыла на месте.
Звук рассекающего воздух лезвия прекратился. Голос Вэнь Хэна был нежным, какого девушка никогда прежде не слышала:
- Какую часть ты не понимаешь?
Хань Цзыци нырнула за большое дерево. Сквозь расщелину она выглянула наружу и увидела пустую равнину за лесом. Там стояли Сюэ Цинлань и Вэнь Хэн.
У обоих в руках были мечи, и девушка предположила, что они, вероятно, спарринговали.
Сюэ Цинлань спросил:
- Этот стиль рубящего удара вертикально вниз очень мощный, но если противник сможет его предвидеть и увернется, не оставляя мне времени на отступление, что я должен делать?
- Это хороший вопрос, - сказала Вэнь Хэн. - Если кто-то распознает эту технику, это безусловно будет твоим слабым местом. Тем не менее, решить эту проблему не невозможно. Давай попробуем.
Сюэ Цинлань выставил свой меч вперед, как ему было сказано, и они обменялись несколькими ударами. Вэнь Хэн воскликнул:
- Вот оно!
Принц взмахнул мечом вертикально вниз. Сюэ Цинлань немедленно уклонился, и острие меча Вэнь Хэна задело его волосы, фактически не задев юношу. Воспользовавшись этой возможностью, Сюэ Цинлань немедленно выполнил движение "Удар по воде посередине потока", намереваясь остановить Вэнь Хэна на полпути. Кто мог знать, что этот удар Вэнь Хэн на самом деле не доведет до конца. Его запястье развернулось на полпути, поворачивая меч в руке так, что рукоять оказалась перевернута, а затем мягко ударил ей по акупунктурной точке над правой частью груди Сюэ Цинланя.
Юноша никогда не думал, что принц способен на такое. Мгновенно половина его тела онемела, ноги подкосились, и Сюэ Цинлань упал навзничь. Вэнь Хэн устремился к юноше, чтобы подхватить его, и не в силах сдержать смех, сказал:
- Извини, я был неосторожен, это было слишком грубо.
Этот божественный удар пришелся точно в акупунктурную точку Сюэ Цинланя. Если бы принц использовал свою внутреннюю энергию, это могло бы поразить юношу на месте. К счастью, Вэнь Хэн намеренно сдерживался, но даже так без применения энергии он парализовал Сюэ Цинланя на довольно долгое время. Юноша обмяк на сгибе его руки. Он был так зол, что не хотел смотреть на Вэнь Хэна:
- Что это за движение меча?
Все лицо принца осветилось улыбкой. Он убрал меч, который держал в руке, и очень естественно наклонился, чтобы поднять юношу, положив его на ближайший плоский валун.
Хань Цзыци наблюдала за этой сценой широко раскрытыми глазами. В глубине души она чувствовала, что в этом было что-то очень странное.
Вэнь Хэн не отодвинулся, а остался рядом с Сюэ Цинланем, внимательно охраняя его, одновременно придерживая, чтобы юноша не упал, и обучая его, как циркулировать свою ци, чтобы открыть акупунктурную точку. Принц сказал:
- Истинный смысл фехтования заключается в объединении клинка и владельца. Тебе нужно не просто знать, как пользоваться своим мечом, важно также уметь пользоваться его ножнами и рукоятью, и правильно использовать свои собственные пальцы, запястья, плечи и предплечья. Даже если в твоей руке нет клинка, он должен быть в твоем сердце. Если бы каждая часть твоего тела могла стать смертоносным оружием, ты бы все еще беспокоился о том, что другие могут найти твое слабое место?
Сюэ Цинлань закрыл глаза разогняя свою ци. Онемение постепенно исчезло, и чувствительность начала возвращаться к его конечностям. Он встал с руки Вэнь Хэна и беспомощно сказал:
- Только ты мог сказать подобное, шисюн. Кроме тебя, кто еще мог придумать что-то настолько высокопарное? Обычные люди вроде меня не могут даже полностью понять, как регулярно пользоваться мечом, не говоря уже о том, чтобы развить "клинок в наших сердцах".
Вэнь Хэн расхохотался. Он протянул юноше руку и сказал:
- Хорошо, если ты достаточно отдохнул, тогда вставай. Сегодня восьмой день двенадцатого лунного месяца, нам следует вернуться пораньше, и приготовить немного каши чтобы согреться.
Нежность в его действиях явно бросалась в глаза и была настолько чужой, что он совсем не походил на того Юэ Чи-шиди, которого знала Хань Цзыци.
С тех пор, как Вэнь Хэн вступил в секту Чунь Цзюнь, он был одиночкой, держа дистанцию от остальных. Принц жил словно в изоляции, что делало его дни на пике Юй Цюань одинокими. За все эти годы, даже своим соученикам, Вэнь Хэн никогда не объяснял работу с клинком в таких деталях, не говоря уже о том, чтобы обнимать и придерживать кого-либо из них.
Хань Цзыци когда-то тешила себя фантазиями, и много раз пыталась завоевать расположение принца, но ни разу не получила взаимности. Вэнь Хэн был настолько бесчувственным, что она поверила, что этот человек вообще не понимает, что такое романтика и любовь. Только сейчас девушка осознала, что дело не в том, что он не понимал, а в том, что она была недостойна.
Но как же Сюэ Цинлань сумел заслужить благосклонность, и пробраться в сердце Вэнь Хэна, чтобы принц обращался с ним так нежно?
Те чувства, которые испытывала Хань Цзыци те несколько раз, когда Вэнь Хэн отвергал ее, были ничем по сравнению с тем глубоким горем, которое она испытывала сейчас. В конце концов, она была молодой девушкой, которая ничего не знала о мире, а теперь все, что она видела и слышала, выходило за рамки того, что она понимала. Разум девушки был спутан, как клубок бечевки, и она не осмелилась задерживаться надолго, тихо уйдя тем же путем, каким пришла.
Хань Цзыци даже не потрудилась позвать двух маленьких учеников из резиденции на склоне горы, которые пришли с ней, и сама вернулась на главную вершину в оцепенении, как будто ее душа покинула тело.
С другой стороны, ни Вэнь Хэн, ни Сюэ Цинлань не заметили, что кто-то еще приходил и ушел. В свете постепенно темнеющего неба они вдвоем направились в сторону комплекса почетных учеников.
Молодые люди прошли совсем немного, прежде чем Сюэ Цинлань внезапно остановился как вкопанный, и сказал у принца за спиной:
- Шисюн, идет снег.
С темного, облачного неба падали нежные снежинки, похожие на крупинки соли, оседая на их волосах и ресницах, немедленно превращаясь в воду. В этот момент шум ветра стих, и все вокруг молодых людей погрузилось в тишину. Небо было широким и бескрайним. Вокруг них был только кружащийся снег, как будто мир был скован морозом.
Это снова был первый снег в году.
Пошел четвертый год с тех пор, как Вэнь Хэн потерял свою семью.
Небо, покрытое первым снегом, часто появлялось в ночных кошмарах принца. Иногда они сопровождались сценой крови. Порой это был огонь, который полыхал высоко, до самых небес. А еще чаще это была всего лишь бесплодная, пустая равнина. На далеком горизонте виднелось маленькое черное пятнышко, похожее на город Тяньшоу, но в то же время похожее на город Рунин. Вэнь Хэн брел по этой стране белого снега, всегда чувствуя себя так, словно потерял что-то очень важное, но никогда не мог попасть туда, куда хотел.
Каждый раз, когда принц просыпался от таких снов, где бы он ни находился, ледяной холод пронизывал его тело до самых костей.
Вэнь Хэн ошеломленно стоял, уставившись на горизонт. Казалось, что он не любовался видом, а скорее был захвачен ночным кошмаром. Сюэ Цинлань мог видеть, что что-то не так. Он подошел ближе и тихо спросил:
- Шисюн?
- А?
Вэнь Хэн внезапно пришел в себя. Остекленение в его глазах исчезло, а взгляд опустился к глазам Сюэ Цинланя только для того, чтобы увидеть, как юноша слегка привстал на цыпочки, поднимая руку, чтобы помочь принцу стряхнуть снег, скопившийся у него на макушке и плечах.
То, как Сюэ Цинлань выглядел, когда был так сосредоточен, заставило Вэнь Хэна подумать об А-Че. Меланхолия, которая сопровождала его все эти годы, внезапно стала реальной, и даже снежный день из-за этого стал казаться мрачным.
- Ты отвлекся? - тихо спросил Сюэ Цинлань.
- Да.
Взгляд Вэнь Хэна был нежным и отстраненным, очень красивым, но затуманенным неописуемой печалью. Сюэ Цинлань внезапно потерял всякое представление о происходящем, поэтому спросил:
- О чем ты думаешь?
В обычной ситуации Сюэ Цинлань никогда бы не задал этот вопрос. Однако снег, казалось, временно отделил их от остального мира, позволив юноше добровольно сбросить замки со своего сердца и осторожно сделать шаг вперед, на другую сторону.
Вэнь Хэн молча стряхнул снег со своих плеч. Сюэ Цинлань подумал, что он не хочет отвечать, но затем услышал, как принц сказал:
- Три года назад рядом со мной тоже был ребенок, - он указал на бедро Сюэ Цинланя. - Он был примерно такого роста, худощавый и маленький, не такой красивый, как ты, но довольно милый. Но, как и ты, он никогда не наедался досыта.
Сюэ Цинлань не знал, смеяться ему или плакать:
- Чепуха, когда это я не наедался досыта?
Вэнь Хэн слабо улыбнулся, словно насмехаясь над самим собой. Он не ответил, но продолжил, казалось, разговаривая сам с собой:
- Возможно, я родился неспособным смотреть на то, как люди голодают. Впервые я встретил этого ребенка в храме. Он воровал финики с дерева в гостевом дворе, и был похож на маленького серого воробья. Мне стало его жаль, поэтому я силой заставил его остаться. В то время я пообещал ему, что если он последует за мной, то сможет есть досыта и тепло одеваться, ему не придется страдать от голода или холода, и бродяжничать. Этот ребенок поверил мне, и я тоже думал, что мои планы пойдут так, как я хочу. Кто бы мог подумать, что на следующий день до меня дойдут кошмарные новости о смерти моей семьи, и мне придется спасаться бегством. Из всех обещаний, которые я давал этому ребенку, я ни одно не смог выполнить. Он последовал за мной во время моего побега, и много страдал находясь рядом.
- А потом?
- Мы бежали более десяти дней. Я серьезно заболел, и был на грани смерти. Этот ребенок рисковал своей жизнью, чтобы попасть в город и купить для меня лекарства, преодолевая бесчисленные трудности, чтобы доставить их обратно, но, к сожалению, умер от рук злого человека.
Сюэ Цинлань напрягся. Со странным выражением лица он спросил:
- Он... Твой маленький друг скончался?
Вэнь Хэн все еще был погружен в свои воспоминания и не обратил внимания на выражение лица юноши.
- После этого я отправил людей обратно в город, на его поиски. Аптека, в которой остался мальчик, и прилегающая к ней гостиница, были сожжены дотла.
- Тогда ты грустишь из-за того, что в день его ухода шел снег, - осторожно спросил Сюэ Цинлань, - или из-за того, что думаешь о нем, глядя на меня?
- Зимой того года было много снежных бурь. На всем моем пути шел снег, поэтому каждый год во время первого снега я не могу не думать о прошлом, - Вэнь Хэн опустил голову, чтобы посмотреть на юношу, и слабо улыбнулся. - Не думай слишком много об этом. Люди прошлого остались в прошлом. Ты - это ты, он - это он. Когда я говорю, что вы похожи, это лишь малое сходство. Я бы не перепутал ни одного из вас.
Сюэ Цинлань замолчал на мгновение. Не желая сдаваться, юноша спросил Вэнь Хэна:
- Это действительно так? Мы похожи лишь незначительно?
Разум Вэнь Хэна был полон печали, но этот вопрос так сильно взволновал его, что он не мог продолжать грустить. Опасаясь, что Сюэ Цинлань был излишне чувствителен, принц объяснил:
- Когда я сказал, что вы похожи, я имел в виду, что вы оба любите лазать по деревьям. Что касается всего остального, то здесь все совсем по-другому. Когда тот ребенок был маленьким, он легко плакал, а также он не был привередлив в еде.
Сюэ Цинлань, который не любил плакать и был разборчив в еде:
- Чепуха, когда это я был привередлив?
Вэнь Хэн:
- Ты любишь красные финики?
Сюэ Цинлань замолчал.
- Я также хотел, чтобы этот ребенок благополучно дожил до твоего возраста, - Вэнь Хэн погладил Сюэ Цинланя по волосам и серьезно продолжил. - Но то, что произошло, уже не исправить, и мечтать о нем, или доверять кому-то другому его память - бесполезно. Если я буду относиться к вам обоим как к одному, не будет ли это осквернением его и неуважением к тебе?
Итак, Вэнь Хэн молча проглотил все свое горе, отдалился от окружающих и был готов испытывать боль до глубины своего сердца каждую зиму, когда шел снег. Но он не шел на компромисс, и не мог позволить себе забыть.
Поселиться в сердце такого человека, даже если это был всего лишь квадратный дюйм пространства, было достаточно, чтобы пережить любые трудности.
Глаза Сюэ Цинланя внезапно зажглись. Боясь потерять самообладание, юноша быстро заморгал и сдержал слезы, потянув Вэнь Хэна за рукав и сменив тему:
- Снегопад усиливается, разве ты не говорил, что мы должны вернуться и сварить кашу? В провинции Минчжоу мы не празднуем восьмой день двенадцатого лунного месяца. Я до сих пор не знаю, какие у вас здесь обычаи.
Пока молодые люди разговаривали, на их плечи упало немало снега, и его тонкий слой также покрывал землю. Вэнь Хэн знал, что Сюэ Цинлань не желает больше говорить о грустных вещах, поэтому любезно подчинился и сказал:
- Хорошо, тогда давай вернемся.
За впечатляющей снежной картиной простирались далекие горы. Две пары следов на земле тянулись до конца леса, а затем оказались скрыты под слоем свежего снега. Земля оказалась покрыта чистым, безупречно белым ковром.
[1] Восьмой день двенадцатого лунного месяца, также известный как Фестиваль Лаба - это культурный праздник, во время которого едят кашу Лаба - рисовую кашу, которую подают с орехами, фасолью и фруктами.