Глава 25. Каменный коридор
Вэнь Хэн был поражен странными рассуждениями Сюэ Цинланя. Однако, после минутного размышления, он серьезно сказал:
- Это не невозможно.
Принц поднял факел в руке, осветив ближайшую к ним стену:
- Посмотри на гравюры на этой стене. Кажется, они изображают приемы боевых искусств. Если бы мне сказали, что предки секты Чунь Цзюнь хотели быть похороненными рядом со своими секретными текстами по боевым искусствам, я бы в это поверил.
Они оказались в длинном, широком каменном коридоре, стены которого с обеих сторон были покрыты гравюрами с надписями и картинами, местами четкими, а местами едва различимыми. Иероглифы было трудно разобрать, и, похоже, это был не язык Центральных равнин, но картины были довольно четкими. Вэнь Хэн разглядывал их некоторое время, но не мог понять, что они означают. Он только чувствовал, что они очень странные.
Внезапно свет факела покачнулся позади него, колени Сюэ Цинланя ослабли, и он чуть не упал. Вэнь Хэн поспешно обернулся, чтобы подхватить его:
- Что с тобой?
Грудь Сюэ Цинланя быстро поднималась и опускалась. Истинная ци в его теле бурлила, как будто готовясь к наступлению. Он хотел ответить, но затем в горле появился привкус железа, и он не смог удержаться, чтобы не выплюнуть полный рот крови.
- Шиди!
- Шисюн... - Сюэ Цинлань схватила его за рукав, говоря хриплым голосом. - Кхе, кхе... Не смотри на картины на стене, с ними что-то не так...
Вэнь Хэн немедленно ответил:
- Хорошо, я не буду смотреть.
Он поспешно усадил юношу у стены, чтобы тот мог сосредоточиться на медитации и стабилизации дыхания, дабы восстановить свою истинную ци.
В свете камина цвет лица Сюэ Цинланя был похож на бумагу, а губы бледны, как воск. На его лице было написано изнеможение, и было очевидно, что у него серьезные внутренние повреждения. Вэнь Хэн на мгновение закрыл глаза, но не почувствовал ничего необычного.
Он смотрел на изображения на стене примерно столько же времени, сколько и Сюэ Цинлань. Тогда почему он был совершенно невредим?
В сердце Вэнь Хэна закралось сомнение. Он еще раз повернулся, чтобы рассмотреть гравюры в деталях, на этот раз тщательнее пытаясь разобраться в них. Он смог найти в них какой-то смысл: на всех этих картинках действительно были изображены движения боевых искусств, причем такие, которых он никогда раньше не видел. Тем не менее, принц мог понимать только картинки, а не сопровождающие их слова. Возможно, эти движения нужно было тренировать вместе с построением своего нэйгуна. Без использования дыхательных техник и просто полагаясь на свою внутреннюю энергию, это было бы все равно, что поставить маленького пони тащить огромную телегу. Чем больше вы бы гнали его вперед, тем более измученным и паникующим он становился, и в конечном итоге, получил бы серьезную травму.
У Вэнь Хэна не было внутренней энергии. Даже если бы он практиковал изображенные движения от начала до конца, эти картины ничего не смогли бы с ним сделать. Это всегда было недостатком принца, но в этот раз, оказалось его защитным талисманом.
Вэнь Хэн снова наклонился, чтобы осмотреть Сюэ Цинланя, но обнаружил, что со лба юноши струится холодный пот. Его лоб был сильно нахмурен от боли, и он выглядел так, словно попал в ловушку ночного кошмара. Пытаться регулировать его дыхание было бесполезно.
Вэнь Хэн мгновенно понял, что одного взгляда на картины на стене, изображающие этот странный стиль боевых искусств, было достаточно, чтобы сознание человека помутилось до такой степени, что у него начиналось отклонение ци. Люди со слабыми навыками, или неуравновешенным сознанием, едва могли бы освободиться от этого наваждения. И коль они не могли справиться с этим, то чем больше вкладывали бы усилий в борьбу, тем глубже погружались бы в это состояние, пока не сошли бы с ума, и не умерли.
Вэнь Хэн не осмелился позволить Сюэ Цинланю бороться таким образом. Он опустился перед ним на колени, несколько раз позвав:
- Шиди!
Сюэ Цинлань не отвечал, поэтому Вэнь Хэн стиснул зубы и изо всех сил надавил на меридиан лингтай у юноши на спине, одновременно зовя:
- Цинлань!
Сюэ Цинлань издал слабый стон, затем внезапно пришел в себя и безвольно упал в объятия Вэнь Хэна. Он с большим трудом пробормотал:
- Шисюн...
Как только Вэнь Хэн услышал его голос, его сердце сжалось от боли:
- Тебе очень больно?
Сюэ Цинлань был похож на птицу, у которой были сломаны крылья, и которая вот-вот умрет. Ему потребовалось много времени, чтобы набрать достаточно воздуха, и он сказал сокрушенно:
- Немного... С тобой все в порядке?
Даже сквозь одежду Вэнь Хэн чувствовал холод, исходящий от тела Сюэ Цинланя.
Юноша безостановочно дрожал, будучи настолько слабым, что это вызывало жалость. Вэнь Хэн снял свою верхнюю одежду и плотно завернул в нее Сюэ Цинланя. Держа его в объятиях, он успокаивал:
- Картины на этой стене - защита от тех, кто практикует боевые искусства. Вот почему ты пострадал, а я остаюсь невредимым. Такого рода обереги указывают на то, что создатель хотел заманить любого нарушителя в ловушку, оставив его здесь умирать. Поэтому выход отсюда, должно быть, плотно запечатан. Если мы хотим выбраться, нам придется продвигаться глубже.
У Сюэ Цинланя не было сил говорить. Он несколько раз кашлянул, и это вызвало сильную боль в груди. Ничего так сильно ему не хотелось, как свернуться калачиком и сжаться в объятиях Вэнь Хэна. Принц погладил его по голове, и сказал:
- Нам не следует здесь долго задерживаться. Я понесу тебя на спине, а ты поднимешь факел для меня. Не смотри больше на изображения на стенах, и не используй свою истинную ци. Мы найдем способ вылечить твои внутренние повреждения, когда выберемся отсюда.
Этот человек всегда был спокойным и решительным, с лицом, которое не изменилось бы, даже если бы гора Тай рухнула перед ним. Это заставляло людей чувствовать, что пока Вэнь Хэн рядом, в какую бы ситуацию они не попали, они обязательно с легкостью со всем справятся.
Стеснение в сердце Сюэ Цинланя несколько рассеялось, а вместе с ним и дискомфорт в груди. Юноша вцепился в одежду Вэнь Хэна, и хотя его голос был тихим, огромная пустота каменного коридора усиливала все звуки, отчего его слова были четко слышны:
- Мне не нужно, чтобы шисюн нес меня на руках... опусти меня, и мы потихоньку пойдем дальше.
- Какие могут быть сложности с тем, чтобы нести тебя, ты же почти ничего не весишь? - Вэнь Хэн рассмеялся ему в макушку. - В таком юном возрасте тебе не обязательно быть таким разумным.
Возможно, было бы лучше, если бы он промолчал, потому что Сюэ Цинлань вздохнул, как только услышал слова Вэнь Хэна:
- Судя по всему, я действительно совершил ошибку тогда. Я не только не помог, но еще и усложнил твою ситуацию.
- Цинлань.
Как только Вэнь Хэн заговорил, Сюэ Цинлань онемел. Это было так, как будто кто-то коснулся его меридианов, и он долгое время оставался парализованным, прежде чем недоверчиво произнес:
- Шисюн...?
- Что, ты не хочешь это слышать? Даже если тебе не нравится, я всё равно скажу, - беспечно ответил Вэнь Хэн. - Неважно, насколько близко мы общаемся, ты все равно держишь дистанцию от меня. Я не буду обсуждать, допустил ты ошибку или нет. Даже если ты это сделал, есть ли какой-нибудь смысл в том, что я покараю тебя за это, и буду молиться небесам? Позволит ли это мне мгновенно вернуться на поверхность?
Принц не проявлял никаких признаков резкости, он говорил с юношей мягким и теплым тоном, однако Сюэ Цинлань погрузился в полное молчание - эти слова повергли его в оцепенение.
Случаев, когда юноша имел физический контакт с Вэнь Хэном, было так много, что их уже невозможно было сосчитать. Но все они не были настолько сокровенными, чем сейчас. Тело и сердце - не единое целое, а между взаимно непостижимыми сердцами этих двух людей всегда стояла стена. В последний раз эта стена истончилась, когда они начали называть друг друга шисюн и шиди. Благодаря этим обращениям, их отношения стали намного ближе. Но Сюэ Цинлань никак не ожидал, что Вэнь Хэн будет настолько откровенен, что обратится к нему по имени. Одним словом принц снес половину стены, и оставил Сюэ Цинланя ошеломленно стоять в проломе, который тот проделал, не имея времени убежать или спрятаться, совершенно не готовый встретиться взглядом с человеком по другую сторону.[1]
Тогда юноша понял чувства мотылька, чьи крылышки были наполовину сожжены пламенем: огонь не довольствовался тем, что неподвижно тлел на фитиле, а продвигался вперед, сжигая его без предупреждения. Это действительно было слишком коварно.
- Почему у тебя такой ошеломленный вид? - Вэнь Хэн не собирался отпускать его.
Крепко обняв юношу, он опустил голову и спросил:
- Разве ты не достаточно красноречив? Ну же, скажи мне, где ты ошибся.
Сердце Сюэ Цинланя дрогнуло. Он больше не смел упрямиться, и послушно сказал:
- Учение шисюна мудро. Это я оговорился.
Вэнь Хэн хлопнул его ладонью по спине с силой, которая не убила бы даже комара:
- Итак, ты не слишком силен в боевых искусствах, но довольно быстро признаешь свою неправоту. Сейчас мы оба столкнулись со сложной ситуацией. Наша главная цель - выбраться из этого места, так почему ты так сосредоточен на том, что правильно, а что нет? Будь благоразумнее, всему свое время.
Принц повернулся, подсаживая Сюэ Цинланя себе на спину. При слабом свете факела они медленно продвигались вглубь каменного коридора.
Оказалось, что этот коридор был не слишком длинным. Стоило им преодолеть всего несколько сотен метров, как они достигли его конца, дойдя до трех тяжелых каменных дверей. Каждая из этих дверей была взорвана, оставив дыру размером с человека, что значительно сэкономило их усилия.
Сюэ Цинлань наклонился, и сказал на ухо Вэнь Хэну:
- Эти каменные двери толщиной в фут каждая, видно, что охрана здесь была строгой. По пути мы не наткнулись на ловушки, так что, должно быть, тот, кто пришел до нас, уже уничтожил их все.
От дыхания юноши у Вэнь Хэна зачесались уши, но принц удержался от того, чтобы увернуться, сказав:
- Думаю ты прав. Кроме императорской гробницы, я не могу представить себе другого подземного дворца, который был бы построен подобным образом.
Сюэ Цинлань поддразнил:
- Шисюн, твоя секта Чунь Цзюнь либо чрезвычайно богата, либо дерзка сверх всякой меры, основав секту над чьей-то гробницей.
Поскольку здесь никого не было, юноша не сдерживал себя, и показывал свой истинный характер.
Вэнь Хэн был приятно удивлен его поведением, и намеренно спросил:
- Если это действительно древняя гробница, то наше путешествие может быть только в один конец. Ты боишься?
Сюэ Цинлань безразлично ответил:
- Рано или поздно человек должен умереть. Что такого страшного в смерти?
Его тон, когда он сказал это, был слишком будничным, и какое-то мгновение Вэнь Хэн даже не знал, что на это можно ответить. Пока они разговаривали, Вэнь Хэн с юношей на спине прошел через последнюю каменную дверь. Перед ними больше не было препятствий, и яркий, жизнерадостный свет наполнил их зрение. Вэнь Хэн слишком долго шел в темноте. Ему пришлось на мгновение закрыть глаза, чтобы привыкнуть к внезапной яркости.
Перед их глазами открылся чрезвычайно широкий каменный зал, наполовину естественный, наполовину высеченный. Большая его часть представляла собой гигантскую пещеру внутри горы. Над их головами, в потолке пещеры, было несколько отверстий, через которые сфокусированными лучами падал солнечный свет. Внутри зала находились восемь каменных дверей, которые, по-видимому, совпадали с восемью триграммами[2]. В центре зала стояла каменная платформа, на которой находилась странная тень, которую было трудно разглядеть.
- Шисюн, посмотри на это. - Сюэ Цинлань спокойно указала на тень на платформе. - Я думаю, что это человек, и он живой.
Вэнь Хэн так же тихо произнес:
- Почему ты так решил?
- Только что тень пошевелилась.
Стоило ему произнести эти слова, как тень быстро переместилась, исчезая с платформы. Почти в то же время Вэнь Хэн отпрыгнул назад, и поднял свой меч, чтобы блокировать удар. Раздался звон, и лезвие его меча было поражено вытянутым пальцем этого призрачного силуэта.
Внезапное онемение распространилось от пасти тигра до локтя принца, и меч практически вылетел у него из руки. Как раз в этот критический момент рядом с его ухом внезапно подул ветерок, и блеснуло алое пламя. Человек отпрянул назад, как будто обжегся.
Стал ощутим слабый запах чего-то горящего. Вэнь Хэн не хотел упускать эту возможность. Превозмогая боль в руке, он последовательно нанес три удара клинком, заставив человека отступить на три шага назад. В то же время он крикнул:
- Старший, пожалуйста, прояви к нам милосердие. Эти младшие вошли сюда по ошибке, у нас нет намерений причинять кому-либо вред!
Старый, хриплый голос произнес с холодным смехом:
- Какой высокомерный ребенок! Кому ты можешь навредить, со своими навыками владения мечом, похожими на лапшу?
Прежде чем Вэнь Хэн ответил, Сюэ Цинлань взорвался первым. Он использовал тот же странный, насмешливый тон, чтобы ответить человеку:
- Старый господин уже ранен. Ему наверно кажется, что недостаточно сильно?
Очевидно, пока этот странный человек был сосредоточен, нападая на Вэнь Хэна, Сюэ Цинлань быстро, как молния, протянул руку и поднес факел к лицу мужчины. Борода старика не подстригалась много лет, и стала густой и кустистой, поэтому сразу же загорелась. Даже при том, что человек вовремя отступил, огонь был быстрее. Часть бороды оказалась опалена факелом в руке Сюэ Цинланя.
Человек хмыкнул и мрачно сказал:
- Маленький ублюдок, даже на грани смерти у тебя хватает наглости насмехаться надо мной!
Сюэ Цинлань ни в малейшей степени не отступал. Он насмешливо сказал:
- Если бы я боялся смерти, я бы молил о пощаде. Раз хочешь убить меня, то убей, а не неси всю эту чушь.
Благодаря этому обмену оскорблениями, у Вэнь Хэна появилась возможность разглядеть внешность собеседника. Мужчине было по меньшей мере семьдесят лет, у него была неопрятная седая борода, закрывавшая половину лица. Та часть лица, которую можно было разглядеть, была худощавой, но не выглядела как лицо безумца.
Вэнь Хэн мог видеть, что ногти мужчины были неровно стерты, как будто их обкусывали, а его волосы и борода также выглядели так, словно их очень долго не подстригали. Было ясно, что старик пробыл здесь долгое время. Вэнь Хэн предположил, что он совершил ошибку, и был заключен здесь, словно в тюрьму. Но когда старик поднял голову, чтобы обменяться язвительными словами с Сюэ Цинланем, луч света совершенно случайно зацепился за его рукав. При этом движении вышитый узор замерцал в поле зрения принца, подобно струящемуся свету.
Вэнь Хэн внезапно заговорил, серьезно сказав:
- Юэ Чи, ученик старейшины Цинь Лина, главы пика Юй Цюань, отдаю дань уважения Старшему. Осмелюсь спросить, к какому пику секты и к какому поколению старейшин принадлежит Старший?
[1] Хочу со своей стороны просто акцентировать внимание, что в Китае не принято обращаться к людям по имени. Это разрешается делать только с позволения, и как правило такое обращение допустимо только между очень близкими людьми. К примеру, Мо Жань так обращался к учителю - Ваньнин. И все мы знаем почему )))
[2] Пасть тигра - промежуток между большим и указательным пальцами.
[4] Восемь триграмм - также известные как "восемь гуа", используются в даосской космологии, чтобы представить фундаментальные принципы бытия. Триграмма - особый знак гуа, состоящий из трех яо - линий, сплошных или прерывистых. Все возможные комбинации яо образуют восемь триграмм.
PS. Сэю Цинлань наконец-то начал демонстрировать свой истинный характер ))