Каждый твой шаг

Убирая растрепанные пряди волос с лица, Венера поправила проводок наушника. Тургеневский парк,или, как его любят называть местные люди— Тургенев парк, был совсем тихим и безлюдным. Ленивые порывы ветра бросали на каменистую дорожку желтовато—красные листья. Мелко накрапывавший дождик, едва слышно барабанил по земле. Солнце спряталась за густые пористые тучи, не решаясь показываться. 

Французская певица Индила пела о том, что она танцует с ветром и дождем, что каждый день и ночь она призывает небеса, её боль проходит, и она доверяет Парижу. А ещё летит, летит и летит. Не сказать, что Венера была большим фанатом французских песен, но почему—то именно эта композиция пришлась ей по душе. Было в ней что—то... проникновенное. Что—то, что заставило её в очередной раз утереть подступившие слезы, рукавом старой толстовки. Часы на таймере телефона, с треснувшим стеклом в уголке экрана, показывали начала обеда.

Студенты первой смены наверняка уже покидают душные аудитории и с радостью идут по домам. Сегодняшний день, Венера решила прогулять полностью. Утром совершенно неожиданно накатила жуткая тоска. С таким паршивым настроением не то, что на учебу идти нельзя, даже помирать не охота.

Прогуливаясь с раннего утра по скверам и широким улицам города, Венера то и дело ловила себя на мысли, что все проходящие мимо люди, куда—то спешат. Они не останавливались и не оглядывались по сторонам, не обращали на погоду и друг на друга никакого внимания. Суетились как муравьи, перебегая с одной стороны на другую.

Сам город казался каким—то серым и совсем не красочным. Не спасали даже многочисленные рекламные щиты и яркие витрины магазинов, что заманивали к себе покупателей. В городе совсем не чувствовалась души, казалось, что его полностью захватил серый, непроходимый туман. Настолько густой и едкий, что не было видно ни начала, ни конца границы города. Абсолютно все: и люди, и дома, и магазины, и машины —всё было серым. Просвета совсем не видать. Конец связи, господа. Мы на грани. Прощайте.

Выкинув пустой стакан с логотипом Sturbaks, Венера почувствовала неприятное жжение в районе груди.Слишком уж часто её одолевают столь мрачные мысли. Поселились и засели в голове настолько, что по не воле становилось страшно. Страшно от самой себя и своих дурацких мыслей, что переваривались в голове, каждый раз, стоило ей только открыть глаза и встретить новый день.

Почему—то этого нового дня всё не было и не было. Одна сплошная рутина. Гнетущая тоска разъедающая стенки сердца, заставляя его клапана тревожно стонать. Головой Гайне понимала, что жить подобными мысли уже нельзя. Что пора бы уже отпустить своё прошлое, не цепляться за него, как за спасательный круг, а отпустить и позволить себе наконец почувствовать себя человеком. Почувствовать себя живой.

Может, Юра был прав? Что если попробовать жить, по—настоящему жить, а не существовать, словно пустая ракушка, одиноко лежащая на старом пляже? Может, стоить попробовать открыться людям? Найти нечто новое? Попробовать что—нибудь наладить связь с внешним миром? Увидеть всё несколько иначе?

Совсем рядом хрустнула ветка. Развалилась напополам и упала прямо возле ног Гайне. Обломок дерева выглядел совсем сухим и безжизненным, на хрупкой, качающейся от ветра стебельке, едва—едва держался один единственный листочек грязно желтого цвета. Венера расценила этот знак, как довольно хорошую пощечину.

«Пора бы тебе очнуться Гайне! Тебе не место среди людей. Однажды, ты доверилась им, и что же на деле вышло? Тебя смешали с дерьмом, растоптали и уничтожили. Неужели думаешь, что теперь что—то измениться и пойдет к лучшему? Да ни хрена не измениться! Все вокруг как были грязными подонками, такими и остались ими! Смирись уже со своей участью и продолжай своё жалкое существование дальше!» — да, порой собственный голос, раздающейся на самом краешке человеческого сознания, бывает очень убедительным.

Всё верно. Да, так пожалуй, даже лучше будет. Люди—ничтожества, которое по ошибке сотворил Господь Бог. Если когда—нибудь, Венере представиться шанс увидеть Бога, то она задаст только один вопрос: » Чувак, ты что курил, когда создал людей? Ты вообще чем думал?»

Конечно же, это богохульство. Но кто в наше время не без греха, верно? Пожалуй такого человека и нету. Да и не будет такого никогда.
Наклонившись, сорвала листок со старой ветки, поглаживая его кончиками пальцев. Совсем один остался на старой трухлявой ветке,имел ведь все возможности сорваться и улететь. Цеплялся за эту ветку, как за спасение. Не смог сделать следующий шаг в своей жизни и почувствовать нечто новое.

Убрав в карман не большой осенний презент, Венера вновь вернулась к своим мыслям— размышлениям. Одна мысль сменялась другой, одна проблема заменяла и дополняла другую. Казалось, вот схватилась за одну проблему, так держи её, реши и действуй! Но гораздо проще помусолить её в голове. Поварить в собственном соку, а затем отправить в долгий ящик, на следующий раз, когда приспичит снова изнасиловать свой мозг.

Телефон в кармане прокукарекал три раза, оповещая о том, что Венере пришло новое сообщение. Не хотя полезла в карман, извлекая от туда целую гору фантиков из—под карамелек, наконец дошла очередь до связки ключей от дома, и....Нашёлся! Разблокировав находку, глаза прошлись по сообщению, которое прислала мама.

Мама:«Венера скорее возвращайся домой! Тебя ждет сюрприз!»

Из губ непроизвольно вырвался смешок. Они всё-таки решили— после стольких её уговоров— купить ей собаку? Или мама наконец разрешит кушать в своей комнате? А что? Это было бы не плохо.
Посыпанная гравием дорожка вела в сторону металлических ворот: главному выходу из парка. Над головой тревожно прокаркала ворона. Сделав круг, пролетела мимо Гайне, и присела на ветку старой сосны. Пожалуй, стоит расценивать это, как не очень хороший знак.

***

Серая, не много хмурая восьмиэтажка наконец замаячила в поле зрения. Венера прибавила шаг, так как получила ещё несколько сообщений от мамы, с просьбой поторопиться. Подъезд встретил её весьма дружелюбно, привычно запаха табака и кошачьей мочи не было, с тех пор, как жильцы всего дома решили сделать капитальный ремонт на собственные деньги и поставили домофон.
Добравшись до пятого этажа, Венера остановилась возле двери родной квартиры. Не хотя нажала кнопку звонка, и молилась, не дай Бог там сидит тетя Зина и её идеальная дочка Яночка!

Дверь открыла мама, непривычно улыбчивая с искорками веселья в голубых глазах, таких же, как у Венеры.

— Ну наконец-то ты пришла Венерочка! Давай, заходи—заходи, не стой столбом, тебя заждались уже.

Теперь Венеру затопил нереально жуткий интерес: кто же это мог прикатить к ним, раз мама такая довольная? Женщина поправила свои осветленные, постриженные под каре волосы и что—то мыча себе под нос, ушла в сторону кухни. Сбросив кеды и сняв джинсовую куртку, Венера не обнаружила своих любимых тапочек. Ну ладно, носки теплые, да и дома не так уж и холодно, наверное, в комнате просто валяются, опять забыла их на место поставить.
Едва Венера переступила порог кухни, как тут же пожалела, что явилась домой.

За прямоугольным столом, уставленном все возможными блюдами и угощениями, друг напротив друга, сидели двое молодых людей. И если одного из них, того, что сидит в черной рубашке и с аппетитом уплетает курицу, Венера захотела бы увидится, не смотря на недавнюю ссору, то вот со вторым гостем, она не намерена видится ближайшие лет десять. Сидящая напротив Юры девушка, пила апельсиновый сок, и из—под ресниц взирала на своего будущего супруга.
В её темно—карих глаза, плескалась нежность и обожание, а самое главное—любовь. Сама Юля напоминала Белоснежку из сказки братьев Гримм. Стройная девушка с белоснежной кожей, похожей на первый снег. С ярко—алыми губами, причем от матушки природы, а не от результата дорогой помады.Чёрными как смоль волосами, затянутыми в данный момент в высокий, тугой хвост. Самая настоящая принцесса, только одета она была отнюдь не по —королевски, в обычные голубые джинсы и тонкий белый свитер, а ещё в любимые тапочки Гайне, с белыми ушастыми кроликами.

— Венерочка, проходи, садись давай! Юрочка с Юлечкой приехали к нам, чтобы официально отдать приглашение на свадьбу! Ребятки, как же я за вас рада!
Вы чудесная пара!

— Спасибо, Анжела Михайловна, — покраснев, Юля не смело улыбнулась девушке, с растрепанной светлой косой.

—Привет Венера. Как дела?

Гайне промолчала. Нахмурившись прошлась по холодному линолеуму, села за стол, избегая взгляда Юли.

— Привет. Нормально.— потянулась к чашке с картофельным пюре, наложила пару ложек в свою тарелку и вернула обратно.

— Венера просто устала после учебы, — извиняющим тоном, заявила Анжела Михайловна, набирая в чайник воды.— Столько всего задают, просто кошмар!

— А как колледж? Тебе нравится?— поинтересовалась Юля, убирая тоненькими пальцами прядь волос за ухо.
Теперь очередь настала куриных котлет и крабового салата. Глядя на стол, Венера и не думала, что нагуляла столь зверский аппетит.

— Нормально. Всё нормально, — выдавила из себя Венера, игнорируя недовольный взгляд мамы.
Юля хотела спросить что—то ещё, но увидев отстраненность на лице девушки, промолчала. Взяла своими тонкими пальчиками арахисовую вафлю, разломала на пополам и медленно жевала. Не успела Венера приступить к еде, в долгожданной тишине, как звук отодвигающего стула со стороны Юры разбередил тишину.

— Можно тебя на минуточку? — голос сдержанный, лицо серьезное, так и просится кирпича.

Засопев от злости, Венера отодвинула свой стул и вышла из кухни, слыша, как за ней тихо идёт брат.

В просторной светлой гостиной было тепло. Телевизор работал без звука, показывая свежий выпуск новостей. Плотно закрыв за собой дверь, Юра спрятал руки в карманы брюк. Нервно провел рукой по волосам, от чего несколько прядей падали ему на глаза.

— Я знаю, что мы как снег на голову. Извини, что не предупредили. Подумал, что ты найдешь миллион оправданий, чтобы не придти домой.

— Ты прав, — вздохнула Венера, ногами забираясь на диван. Похлопала рукой, приглашая Юру присесть рядом. Он сел рядом с сестрой и прикрыл глаза, откидывая голову на спинку дивана.

— Наш последний разговор был не совсем удачным.— начал Юра, спустя пару минут молчания.— Я понимаю, что обидел тебя. Прости. Сам не понимаю, почему наговорил тебе всего этого дерьма. Я очень счастлив с Юлей. Правда.И я рад, что она скоро станет моей женой.

Безошибочно найдя стиснутую в кулак руку Венеры, Юра осторожно сжал её, поглаживая пальцы.

— Я знаю, что обещал тебя оберегать и помогать. Это не изменится, Ви. Ты останешься моей сестрой, и Юля это не в силах изменить. Я люблю вас обеих, но по—разному. То, что произошло с тобой— ужасно. Я до сих пор переживаю за тебя и боюсь, что ты вновь натворишь глупостей. И твои родители тоже волнуются, просто, они не показывают этого.Хотят тебя уберечь. Отпусти это всё,Ви. Отпусти, и попробуй по жить иначе.

Это был финиш. Определенно, тот ещё финиш. Из глаз бесконтрольно полились слезы. Венера старалась украдкой стереть их, но сидящий рядом парень не позволил. Притянул хрупкое на вид тельце Венеры, и крепко обнял, поглаживая волосы рукой. Хоть и знал, как она ненавидит, когда трогают её волосы. Венера плакала, от собственной жалости к себе и эгоистичности. Понимала, что не заслужил к себе Юра такого отношения, что он всегда был рядом с ней, и всегда принимал её сторону и правду. Теперь настал черёд отплатить ему той же монетой. Да и Юля эта, вроде как, не такая уж и плохая.

Заметно успокоившись, Венера шмыгнула на по следок носом и отстранилась от брата. Утерев мокрые щеки ладонями, взглянула на Юру, сказав хриплым голосом:

— Ты прав, извини меня.

— Ты тоже.

Они молчали ещё какое—то время, до тех пор, пока Юра не услышала шорох и возню за дверью. Молча встал,пересадив сестру со своих колен на диван, вышел. За дверью слышались голоса, но не понятно, кому они принадлежали. Венера убрала волосы с лица, стараясь переварить всё сказанное Юрой. Ручка входной двери дернулась, и в комнате снова оказался Юра, держа в руках конверт нежно—персикового цвета с белым бантиком по середине.

—Это твоё приглашение на свадьбу. Ты ведь придёшь?