31
Сегодня будет гифка юного Люка. (просто я установила приложение в телефон и много балуюсь теперь с двигающимися картинками)
Он и маленьким был ничё так. Впрочем, добро пожаловать в новую главу ❤️
Полулёжа на Альберте, я чувствую грудью, как бешено колотится его сердце, слышу частое дыхание, вижу довольную улыбку и ощущаю неимоверно сильное самодовольство.
Я делаю это с ним!
Это я заставила его стонать и содрогаться так, словно вселенная вокруг нас исчезла.
Мои тревоги, страхи и волнения смывает волна нежности. Несмотря на неуверенность и отсутствие опыта, я заставила Альберта разлететься на части. Я видела его лицо в тот момент, когда он был во мне. На нем была написана правда.
И он сделал то же самое со мной.
Чувствую себя вялой, удовлетворенной и слишком ленивой, чтобы пошевелиться или говорить. Поэтому молча наслаждаюсь видом прекрасного тела и вожу пальцем, рисуя невидимые узоры на его коже.
- Как так получилось, что ты никогда не занималась сексом? - с любопытством спрашивает Альберт.
- Пару раз дело почти до ходило до этого, - уклончиво отвечаю я.
- Но тебе не понравилось, - делает он вывод.
- Не нравится, когда что-то происходит не по моей воле, - сухо произношу я, желая как можно скорее закрыть эту тему.
- Это был твой парень? Кто-то из близких тебе людей?
- Мой парень был рядом в тот момент, - перебиваю я, - Когда всё происходило. Но это не был он.
Конечно, никто тогда не нанёс мне тяжёлую психологическую травму. Те события оставили неприятный след в моей жизни, но воспоминания о студенческой вечеринке, случившейся четыре года назад - не то, что я хотела бы обсуждать с Хиллом, а выражение его лица говорит о том, что он не отстанет, пока не выяснит все подробности.
- В тот вечер все мы много пили, танцевали, и как мне казалось в начале, развлекались. Это был первый и последний раз, когда я действительно хорошо набралась.
- Здесь не соглашусь, - замечает Альберт, вспомнив события начала нашего знакомства.
- Всё было гораздо хуже, - качаю головой и продолжаю, - Не помню, как всё произошло и не хочу вспоминать, но он стоял, смотрел, и ничего не предпринимал. Он просто испугался. Те парни, которые хотели сделать это со мной, были грозой округи. Все вокруг боялись их и не смели идти наперекор. Но чёрт возьми, он должен был предпринять хоть что-то.
- Согласен, - хмурится Альберт, - Я бы убил ублюдков.
- Именно поэтому, он не на твоём месте, - улыбаюсь, когда Альберт нежно целует меня после последних слов.
- И что же остановило их? - продолжает свои расспросы Хилл.
- Случайность, - отвечаю я, - Мимо проезжала скорая, пожарная или полицейская машина: звуки сирены напугали их. Это дало мне возможность убежать. С тех пор, как ты понял - алкоголь, вечеринки и парни не вызывают у меня такого дикого восторга, как у остальных девушек.
- Как долго ты встречалась с ним? - спрашивает Хилл.
- Шесть месяцев до того дня. После той ночи, я его даже не видела.
- Приличный срок для такого недоумка, - недоумевает Альберт.
- А ты? - улыбнувшись, интересуюсь я, лениво потягиваясь, - Твой первый раз соответствовал ожиданиям?
- О, да! - саркастично отвечает он и смеётся, - Первый раз длился две или три секунды. Второй - секунд пять. Но я всё равно ощущал себя половым гигантом. Мне было четырнадцать или пятнадцать.
Я привстаю на локте и с удивлением смотрю на него.
- Да, я начал довольно рано, - объясняет он.
- Богатый опыт, — удивлённо шепчу я, откидываясь на подушке.
Снова задумываюсь о том, как ему может быть скучно со мной. Должно быть у него была сотня женщин за прошедшие десять лет.
- На самом деле - нет, у меня было немного девушек, - отвечает он, слегка улыбнувшись.
Конечно, я не верю, но всё, что было в прошлом, не имеет значения, ведь так?
- Не думаю, что это имеет значения, - небрежным тоном говорю я вслух, но тревожные нотки в голосе выдают меня.
Сейчас, как никогда остро, я ревную его к бывшим. Я не сторонница собственнических отношений, никогда не была ею, но внутри меня пробегает болезненный разряд при мысли, что его руки касались кого-то ещё, что он целовал не мои губы. Это дерьмовый побочный эффект от того, что наши отношения перешли на новый уровень. Старательно отбрасываю плохие мысли, концентрируясь на самом главном - на ощущении нереального счастья.
- Не имеет, - соглашается он, - Но это правда. Просто хочу, чтобы ты знала об этом. Я не тот, каким ты считаешь меня.
Снова улыбаюсь - ему важно, что я о нём думаю, и это говорит о многом. Не решаюсь завести разговор о той девушке, с фотографий: раз уж мне не удалось добиться информации от Чарли, нет смысла говорить о ней с Альбертом. Возможно, когда-нибудь, он сам расскажет мне о ней.
Хочу поцеловать его, но медлю - никак не могу привыкнуть, что того барьера, какой был между нами раньше, уже не существует. Не могу поверить в то, что он не оттолкнёт меня снова.
Видимо, я слишком долго пялюсь на его губы: Альберт направляет меня к себе так, чтобы я оказалась верхом на нём и мягко притягивает за шею. Целоваться с ним такое удовольствие - кажется, можно заниматься этим целую вечность.
В Альберте чувствуется невероятная сила, и я не имею в виду физические данные. Да, его тело крепкое и мускулистое, но его мощь заключена не только в этом. Его уверенность в каждом шаге и действии. Каждое слово, взгляд и жест — твёрдые, как камень, а его запах - невероятен! Эта внушительность слишком возбуждает - даже под страхом смерти я не смогла бы оторваться сейчас от Хилла: его губы, шея, грудь и руки заставляют кровь кипеть.
Уверенным движением, он переворачивает меня на спину, не прерывая поцелуя, и я ощущаю тяжесть его тела, которым он вдавливает меня в постель. Мы ласкаем друг друга, и я не хочу, чтобы это прекращалось.
- Ты не разочарована? - шепчет он, всматриваясь в мои глаза.
- Немного разочарована, - отвечаю я.
Он вопросительно и наклоняет голову вбок и кажется немного взволнованным.
Мысль о том, что Альберт переживает, заставляет меня улыбнуться.
- Речь не о тебе, - успокаиваю я, обводя пальцем контур его восхитительных губ, - Наверное, мне стоило подготовиться к этой ночи заранее. Если бы я знала, то сделала прическу, нанесла макияж и надела другое бельё...
С ужасом вспоминаю, что он видел зимний вариант моих «трусов-неделек» со Спанч Бобом, не говоря о том, что мне стоило добавить курс эпиляции и интенсивных тренировок, чтобы подтянуть живот.
- На тебе было бельё? - спрашивает он, недоумевающе пожав плечами, - Я и не заметил.
- Те восхитительные шёлковые трусики с тончайшим кружевом, которые я отложила для нашего «первого раза» ты бы заметил, - выгибаю одну бровь, пытаясь сохранить серьёзный вид.
- Ты бы не заметила, как быстро я их снял, Лотти, - хрипит он, раздвигая мои бёдра в стороны.
Никогда прежде так сильно не радовалась, что кто-то мешает мне спать. Не знаю, был ли это поздний вечер, ночь или утро - никто из нас и не думал смотреть на часы, когда мы, утомлённые друг другом, наконец, закрыли глаза. Рука Альберта всё время была на мне, будила меня поглаживаниями и тяжестью веса. Его дыхание щекотало кожу, его тело пылало огнём и нагревало моё, словно раскалённая печь, а сердце скакало галопом. Кажется, я не спала и минуты, но чувствую себя такой умиротворённой и отдохнувшей, будто проспала несколько дней.
Боюсь пошевелиться, чтобы не нарушить покой его сна, затылком ощущая размеренное дыхание, от которого внизу живота разливаются приторно-сладкие, немного болезненные ощущения.
Дневной свет проникает внутрь дома, и я могу разглядеть обстановку.
Стены у основания обшиты панелями из красного дерева, разделёнными резной рейкой с обоями из шёлка. Красивые птицы, будто живые, двигаются, взлетая с одной ветки райских цветов на другую и танцуют свой птичий танец. Хочется сделать набросок рисунка, так завораживающего меня, но сейчас, я просто пытаюсь запомнить детали, чтобы использовать образ позже.
Паркет, покрывающий поверхность пола, будто только что натёрт воском - блестит. Возможно, кто-то продолжает следить за домом. В углу, привалившись к стене стоит ковёр, завёрнутый в рулон. Кончик напольного покрытия раскрылся, и я могу увидеть красивый восточный орнамент.
Мебель немного сдвинута в сторону - ещё один признак того, что комната пустует, в отсутствие постоянных жильцов.
Дверь выглядит добротно и массивно, такая не позволит шуму извне проникнуть в спальню, или наоборот, выпустить звуки из неё. Я любуюсь дверной ручкой, вырезанной из бронзы, когда чувствую пробуждение Альберта.
Сначала замечаю это по тому, как он дышит, затем, он слегка касается своими губами моей шеи. Я замираю и прикрываю веки - хочется запечатлеть эти ощущения. Всё настолько хорошо, что кажется зыбким, как песочный замок. Становится страшно от того, что я до сих пор не могу поверить в то, что всё вокруг - не сон.
Альберт убирает руку с моей талии и осторожно поворачивается в постели, стараясь действовать как можно тише, чтобы не разбудить меня. Матрас подо мной отпружинивает вверх, когда парень встаёт с кровати, и только тогда я оборачиваюсь к окну.
Хилл стоит у окна в пол, потягиваясь, убирает руки за голову и рассматривает двор. Я не сразу замечаю какое здесь широкое и красивое окно в пол, и природу за ним. Не замечаю приятного дымчатого света, сочившегося с улицы, не вижу и маленьких хлопьев снега, медленно падающих на землю.
Всё затмевает восхитительная обнажённая задница Альберта, от которой я не могу оторвать своего взгляда.
Словно почуяв, он опускает руки и разворачивается ко мне лицом. Я не знаю, куда направлен взгляд Альберта, потому что уровень моей видимости находится ниже его живота. И чем дольше я смотрю, тем больше становится объект моего наблюдения.
- Боже, Лотти, подними свои глаза! - шепчет мне здравый смысл, но мозг отказывается слушать этот голос.
- Ты голый, - констатирую я, продолжая пялиться на парня.
- Не хотелось бы шокировать тебя ещё больше, - отвечает он, - Но ты тоже.
- Я имела в виду не это, - мямлю я, подбирая под себя одеяло, - В том смысле, что я вижу тебя.
- И? - Альберт едва сдерживает улыбку. Ему доставляет неописуемое удовольствие дразнить меня, заставляя смущаться. Он улыбается каждый раз, когда делает это.
- Нет, ничего, всё в порядке, - я быстро моргаю и перемещаю свой взор на его красивое и сонное лицо.
Альберт говорил, что мне понравится то, что я увижу днём, но картинка за окном впечатляет меня гораздо больше того, на что я рассчитывала.
Окна выходят в сад, огороженный живой изгородью, который одичал за явно долгое отсутствие здесь садовника и зиму, но выглядит, при этом, потрясающе. Аккуратная извилистая дорожка, усыпанная опавшими листьями уходит вдаль, к небольшому озеру, часть которого замёрзла по краям. За водоёмом виднеются холмы, слегка припорошенные утренним снегом, на которых растут высокие деревья.
Поднимаю голову выше и вижу, как в небе парят красивые и величественные птицы.
- Это красные коршуны? - интересуюсь я, и Альберт утвердительно кивает головой, - Быть не может.
Не верю, что мне посчастливилось видеть коршунов в полете. Наблюдаю за тем, как плавно они скользят по ветру, балансируя хвостом и делая очень редкие взмахи крыльями.
- Я так редко вижу их, - подхожу к окну максимально близко, прижав к стеклу нос, - Они напоминают мне о моём доме.
Звонок телефона заставляет меня вздрогнуть - это место насквозь пронизывает старомодной романтикой так, что звуки плодов прогресса кажутся здесь странными и неуместными.
- Да, - Альберт прижимает телефон к уху, несколько секунд слушает голос звонящего, затем снова говорит: - Какая, к чёрту, овсянка, Турецкий? Просто привези его сюда.
Я наблюдаю за тем, как меняется выражение его лица. Сейчас оно находится в той самой стадии, когда без посторонней помощи не получится закрыть отвисшую челюсть.
- Что за дерьмо? Он думает, я грёбанная Мэри Поппинс? - продолжает Альберт.
Он прикрывает глаза и трёт переносицу, затем делает глубокий вдох:
- Хорошо, встретимся на Трафальгарской площади.
- Что случилось? - спрашиваю я, когда Альберт, отшвыривает телефон в сторону, - Какие-то проблемы?
- Нет, крошка, никаких проблем, - он натянуто улыбается, - Наз в Лондоне.
- Ох! - восклицаю я, - Это здорово! Он хочет купить ещё золота?
- Он хочет купить всё, Лотти, - отвечает Альберт, - Но только после того, как доест свою овсянку и купит билеты на Хогвартс-Экспресс.
- Поверить не могу, что мы делаем это, Турок, - шепчет Альберт сквозь зубы, практически не открывая рта, стараясь, при этом, улыбаться Назу и его спутнику - тому самому громиле из ювелирного в Нью-Йорке.
- А по-моему, неплохо, Альби, - отвечает Турецкий, - рассматривая улицу, - Я и не знал, что «Рутмастеры»* до сих пор на ходу.
Мы заняли места на верхнем этаже даблдекера**, идущего по маршруту «15», практически сразу, как встретились с Назом у Колонны Нельсона. Автобус уже практически отходил, и нам пришлось ускориться, чтобы успеть, так что никто так и не объяснил мне и Альберту, что здесь творится.
Единственное, что мы успели понять - это то, что «наша овсянка» оказалась жидким коровьим навозом, заправленным козлиной мочой, и Наз недоумевал, как мы можем питаться таким дерьмом.
Я бросила попытки убедить гостя в том, что никто, на самом деле, уже лет двести её не ест, но образ характерного англичанина в голове заезжего американца был сформирован так чётко, что все мои потуги не имели никакого смысла.
* «Рутмастеры» - это старые двухэтажные автобусы, вот те самые, типичные красные. На самом деле, их осталось немного, потому что были заменены более современными **даблдекерами ( двухэтажный автобус ), но, как я понимаю, несколько штук остались колесить по центральным улицам города. Я не ездила на них вообще так что пришлось выдумывать)))
По всей видимости, Назу доставляет неописуемое удовольствие ощущать себя типичным туристом, и он воспринимает нас как гидов, а на лице Турка, как обычно, вообще ничего не написано. Может быть, и ему нравится эта обзорная экскурсия, в отличие от Альберта - по выражению его лица, как раз, можно догадаться о том, как он зол.
- А вот это просто восхитительно! - восклицает ювелир, хлопая в ладоши, когда мы выезжаем на Олдвич.
Я хмыкаю и поворачиваю голову в сторону Хилла, закатывающего глаза.
- Красиво, - соглашается Турецкий, - Кстати, здесь неподалёку есть замечательный паб, - мужчина задумчиво всматривается в даль, и Альберт незаметно толкает его в бок.
- Думаю, для начала нам стоит заняться делами, - с нажимом говорит Хилл.
- Конечно, ведь я совсем не устал от утренней прогулки по сраному Вестминстеру в поисках идеального английского завтрака, - Лысый укоризненно смотрит на друга.
- Сначала дело, Турецкий, - непреклонно отвечает Альберт, - Выпьем пиво на пути в солнечную Испанию.
Тучный спутник Наза заметно напрягается, рассматривая спорящих мужчин, видимо, в планах у американцев нет ни дел, ни пабов.
- Альберт, - Наз наклоняется к парню и тычет пальцем в лацкан его пиджака, широко улыбаясь и всматриваясь в узор «гусиная лапка», - Я хочу познакомиться с твоим портным.
Лицо гостя излучает радость, освещающую серость пасмурного дня. Кажется, что остальные пассажиры и не смотрят в окна - все их взоры направлены на странную компанию в виде нас.
- Я предлагал паб, - пожимает плечами Турецкий, когда Хилл со вздохом откидывается на спинку кресла и обречённо поднимает глаза наверх.
- Эй, достопочтенный! - громко кричит Наз куда-то к лестнице, направляя голову в сторону водителя, сидящего внизу, - Сударь! Притормози у собора Святого Павла!
- Денёк обещает быть насыщенным, - думаю я, успокаивающе пожимая руку Альберта.
Эта глава такая... ммм... «Ни о чём» моя муза снова где-то пропадает. В следующей, хочу прогуляться по Лондону в компании с Назом ))) Надеюсь, будет весело. Люблю ❤️