Глава тринадцатая. Фиамма
5 декабря. Второй Спальный район, находящийся ближе к окраинам Долиэстора. Десять часов утра.
Шип. Именно так называлось кафе, в котором я назначила две встречи на сегодня. Впрочем, вид заведения совершенно не соответствовал своему названию. Когда человек слышит слово «шип», в его сознании возникают разные ассоциации: одни думают о розе, другие о чем-то остром, колющем, доставляющем боль от соприкосновения.
Когда подобным именем именуют общественное заведение, то посетитель сразу
вообразит темное место, скорее вечерний бар в одном из лабиринтов Неоновых Кварталов, если мы говорим об общепите. Место, в которое сегодня занесло меня, стоило назвать «Роза». Коробка прямоугольной формы с балкончиком в самом конце. Я заняла столик у окна в противоположном слева от входной двери, что стоял прямо по центру огромного окна.
Официантка-андроид тут же подлетела ко мне, стоило снять одежду и опуститься на место. Все же их создатели, пусть и старались сделать машины точной копией людей, слегка переборщили. Слишком изящные движения, излишняя точность и четкость речи. Буклетик с меню мягко лег на деревянную поверхность передо мной. В спальных районах подобное стало приниматься за редкость. Все места общественного питания обслуживались запрограммированными андроидами, заказ производился заранее или через цифровую панель. Лампа ярко светила в мои модифицированные глаза, пробудившие интерес в искусственном мозгу официантки. Девушка чуть склонилась и принялась разглядывать узоры на радужке.
– Напиток?
– Я буду кофе. Обычный капучино, без сиропов, – я случайно проскребла каблуком зимних сапог по паркету и неловко сжалась в спине, когда она переключила свое внимание на резкий звук. – Вы можете принести его минут через пятнадцать? Ко мне подойдет компания.
– Конечно.
В кафе помимо меня было еще два посетителя: мужчина в возрасте пил свой кофе за столиком у балкона и женщина лет сорока, что ждала свой заказ минуты как четыре. Из колонок доносилась приятная мелодия. Мои ресницы упали на щеки, и в голове всплыла сначала мутная, потом чуть более яркая картинка.
Воображение унесло меня куда-то за пределы Долиэстора, в старенькую машинку, что ехала по бесконечной дороге, растянувшейся меж высоких гор. Зима стала теплой осенью, сентябрем, вероятно. Запах свежести, мокрой листвы, ели и сосны, прораставших вдоль трассы десятки лет. Кто сидел за рулем этой повидавшей жизнь машины? Хмм, наверное, Натаниэль? Да, на ум приходит только он. Уверена, предложи ему подобную авантюру, и дня через два я окажусь в месте своего воображения и потаенных мечтаний. Музыка начинала ускоряться, она становилась волнующей, захватывающей. Она цепляла какие-то тонкие струны моей окаменевшей души, и меня начала накрывать непонятная тоска. Я ни разу не бывала в местах, картинки которых всплывали в моей головной коробке. Это что-то из моей прошлой жизни, о которой я давно забыла? С момента моего пробуждения и реабилитационном центре я ни разу не покидала Долиэстор. Видела лишь фильмы, фотографии.
Отчего я могу тосковать?
Следующая композиция. Исполнительница с ангельским голосом и язык, которого мне было не дано знать. Северный диалект? Языки Керрикна и Сакрома, как мне сказали, практически не отличаются, имеются лишь расхождения в обозначении слов бытовой техники и в медицинских терминах. Северная часть отошла от общей системы, и пребывание там без переводчика или знания довольно затруднительно для людей, не дружащих с технологиями. Хм, да и как посмотреть. О государствах за пределами этих двух я знаю мало. Самым развитым считается как раз Сакром, Долиэстор и некогда Лайскёрт. В Керрикне сейчас его столица, Брен. А вот северные территории как жили, так и живут в отрыве от всего мира.
Интересно, официантка назовет исполнителя и трек, если ее вежливо попросить, когда она принесет мой кофе?
По правде говоря, мне очень не хотелось, чтобы очередной выходной день стал сумбурным, как это бывало последние два месяца. Я планировала встретиться лишь с Натаниэлем, как мы и договаривались, но мое внимание потребовали и другие люди. Утром мне позвонила Ферриер и сказала, что намерена передать мою медицинскую карточку сегодня. Обычно подобное делают лишь на стойке регистрации, однако, Агата заверила меня, что для нее не проблема сделать это за пределами больницы. Свое желание она обосновала тем, что неожиданно оформила отпуск, и если ей понадобится покинуть город на пару дней, а я ввяжусь в «очередную опасную авантюру», лучше мне передержать необходимые документы у себя. Раз мой медик посчитала подобную выходку верной, значит, я прислушаюсь к ней. Совпадение или нет, но она жила как раз в спальном районе, где располагался «Шип».
– Нет, Иви, приехать к тебе в другой день я не могу. Раз тебе так важно вернуться к делам Гильдии и не потерять мое доверие, значит, карточку ты получишь до обеда. Я подъеду в любое место.
Будет прекрасно, если они с Натом не пересекутся. Я даже не сомневаюсь, что она зацепится за его модификации, и между ними развяжется спор. Учитывая, что все улучшения тела ставили далеко не медики.
На входной двери заведения висели металлические трубочки, издававшие уже поднадоевший звук при появлении каждого нового посетителя. Высокая женщина с темным каре утомленным взглядом осматривала ближайшие столики. Я видела ее лишь в рабочей одежде, и темно-синее платье на ней, не доходящее до колен, для меня выглядело чем-то странным. Серое пальто и кожаные сапоги. Минимальное количество пуговиц, застежек и полное отсутствие каких-либо узоров. Нет, все же две совершенно неожиданные детали бросились в мои глаза. Импланты. Левая ладонь и правая нога были механическими. Крайне необычная асимметрия. Когда люди в Сакроме выглядят подобным образом, не сложно догадаться, что в их жизни произошел несчастный случай. К примеру, мой товарищ Натаниэль. Одна рука живая, другая – нет. Обычный бы человек просто модифицировал живую плоть, не меняя кости с мясом на металл. Если житель Долиэстора делает это добровольно, то старается соблюсти симметрию и гармонию. Если пока не хватает средств на условную замену второй конечности, то уже модифицированной предпочитают не светить. Уж больно все любят лезть в кошелек чужих им людей.
Правая нога Ферриер была покрыта искусственной кожей, но стыки не слиты. Я видела темный просвет. Левое запястье же, наоборот, «голое». Оно очень походило на то, что изготавливают для рабочих андроидов, а не на классический для модифицированных протез. К моему огромному удивлению, обе модифицированные части тела двигались с плавностью, будто живые. В походке не было миллисекундной задержки, которая заметна голографическим линзам и глазам, подобным моим. В медкабинете на руках были перчатки. Я бы и подумать не могла, что одна из них механическая. Вероятно, «новая модель», как Агата любит выражаться.
Позади Ферриер шел ее механик, Эван. Его фамилию, к сожалению, выяснить мне так и не удалось. К Гильдии мужчина не принадлежит, в доступных мне больницах он не числится. К тому же, если он человек из Неонового Квартала, то и вся информация о нем, скорее всего, сокрыта от любопытных глаз. Усталый и бледный видок. На секунду я задумалась о том, что эта парочка выглядит довольно гармонично: темное и светлое. Их стили сильно отличались. Агата – это типичная строгая женщина, с достатком и ни в чем себе не отказывающая. Визуально, конечно же. Эван же больше походил на... Спортсмена? Легкая курточка с капюшоном, слегка потертые джинсы и ботинки на шнуровке и с резиновой подошвой, чтобы избежать промокания. Механик подцепил буклетик и протиснулся к окну. Мягко опустившись на диван после своего сопровождающего, женщина коротко попросила у андроида американо и быстро распаковала мою медицинскую книжку.
– Мне чай, девушка.
– «Девушка». Это машина, Эван, – Агата дождалась, когда официантка уйдет к барной стойке, и усмехнулась. – Она распознает лишь названия блюд из меню, на твою вежливость ей глубоко все равно.
Ферриер потянулась через стол и сдвинула ворот моей рубашки, обнажая шов на коже. Слегка розоватая полоска и едва заметные точки вокруг. В механической ладони женщины вспыхнули датчики, а после и ободки на ее голографических линзах.
– Хм, все в порядке, материал не разойдется. Полагаю, подобное ранение произошло впервые? Больше чтоб такого не было. Кожа приварена к «сосуду» внутри, заменить ее не выйдет. Лишь вшить инородные куски или стянуть, как это сделала я, – Агата отвлеклась на подошедшую к столику официантку, что осторожно выставила передом мной горячий капучино с пенкой. Ледяные пальцы грубо проскользили к ткани, закрывая ею шрам на ключицах. – Рука работает исправно?
– Да.
– Тогда ставлю подпись, вопросов у меня к тебе больше нет, – женщина выдохнула и потянулась в сумку за ручкой. – В памяти так и не всплывали фрагменты прошлого?
– Нет. Я ничего не помню. Ни того, кто меня собрал когда-то, – губы коснулись обжигающей жидкости, и я сделала крошечный глоток. – До Вас, как я и говорила, меня чинил механик из команды. Парень из «Крул».
– Должно быть, талантливый паренек, раз не повредил своим вмешательством всю эту древнюю конструкцию, – кончик ручки со скрипом скользил по идеально белой бумажке. – Хотя, многие члены семейств талантливы, не имея при этом должного образования.
Официантка вернулась к нам с заказом Агаты и Эвана. Мужчина приложил свою карту к аппарату, слегка зацепив рукой голову женщины. Ферриер на пару секунд зависла над карточкой, медленно сомкнула веки, а после продолжила писать с еще более неприятным скрипом «пера».
– Глядя на тебя, я всегда задаюсь вопросом, – Эван наконец разобрался с застежкой на своем кошельке и вернулся к разговору. – У меня же есть причины полагать, что тебя достали из некой лаборатории? «Старые модели», к которым относится модификация твоего тела, не собирают в обычных исследовательских центрах и городских больницах. Агата сказала, что тебе снится Лайскёрт. До технологичного скачка Долиэстора, он был столицей возможностей и «будущего». Голографические линзы и технология совмещения виртуального мира с реальным пошли оттуда. Как и вся эта тенденция на протезы с модификациями. Вряд ли кто знает, чем там сейчас занимаются ученые и испытатели. Информацией и наработками они вряд ли делятся с посторонними, – алые глаза мужчины упали на чайничек, от которого исходил аромат жасмина. – Дошли ли они до изобретения бессмертия? Твой возраст стоит под вопросом, Иви. «Механическая оболочка». Ей может быть сколько угодно лет. Я... Если говорить честно, то я не совсем механик. Исследователь, если можно так сказать. Центр, в котором я раньше работал, занимался разработкой лекарства, способного запустить мгновенную регенерацию организма. Целью было добиться свойства излечения ряда болезней и замены умирающих органов. Если развивать эту идею, то человечество вполне может получить лекарство от смерти. Но, как ты могла заметить, прогресс остановился. Сейчас люди способны лишь за «совершенные» протезы и импланты. Киборги у нас есть, модифицированные и андроиды тоже, а вот людей, преодолевающих порог в столетие, нет. Ты – не андроид и не модифицированная. Не киборг. «Старые модели» – это проект Лайскёрта, свернувшийся шестьдесят три года назад. Как говорят, технология утеряна.
– Эван, прекрати. Я просила тебя не поднимать этот вопрос.
– Ты когда-нибудь задумывалась, можно ли перенести разум человека из одного тела в другое? – мужчина проигнорировал Ферриер и заговорил чуточку быстрее. – Ну вот смотри: в мозг человека можно вгрузить данные с помощью имплантов. Но можно ли этот мозг выгрузить со всеми имеющимися в нем знаниями? Живой, не модифицированный. Смена оболочек – это же ведь идеальный вид бессмертия! Если тело умирает, не разумнее ли не модифицировать его, а просто сменить на новое, более совершенное?
– Не совсем понимаю, к чему вы клоните, Эван.
– Я подозреваю, что твое тело – целиком искусственное. В плане, что ты ведь когда-то тоже была человеком? Почему эту модель называют «человекоподобной»? Функционирующие органы, но ведь они изначально не принадлежали тебе? В эту оболочку было загружено сознание и, неким образом, душа. Старая технология, которую не могут обуздать люди будущего. Как так вышло? И оболочка эта обновляется, случись с ней что. Твои ранения в тот день были смертельны. Будь ты обычной модифицированной или даже киборгом – ты бы погибла до приезда скорой.
– Вы считаете, что я не человек?
– Неужели ни один врач не заводил с тобой этот разговор? – Эван искренне удивился и набрал в легкие побольше воздуха. – Человек. Но человек в искусственной оболочке, не принадлежащей ему. От твоего прошлого тела остались лишь сознание и душа. Удивительно, не правда ли?
За столом повисла тишина. Мой взгляд скользнул на руку. Я в курсе, что вся кровь и материя под кожей искусственная. Все это работает по определенному механизму, идеально копирующему людской. Это так странно? Почему это должно быть чем-то удивительным? Слова Эвана поставили меня в ступор. Я никогда не задумывалась о том, что мое тело может быть чем-то вон выходящим за пределы современных технологий планеты. Я провернула запястье к потолку, осматривая едва проглядывавшиеся под тонкой кожицей синие венки. Если мое тело механическое, почему тогда оно движется с такой легкостью и пластичностью, не свойственной машинам? Я чувствую прикосновение. Тепло стоящей возле кружки с капучино. Холод, идущий с улицы при появлении новых посетителей. Боль.
– Это... Трудно осознать, я понимаю. Я просто говорю о том, что ты – человек, выходящий за рамки возможного. Пусть тебя и зовут «старой моделью», но ты, по сути, технология будущего. То, к чему человечество придет где-то через пару десятков лет, если это вообще случится, – Эван наполнил бокал и размешал ложечкой кубик сахара. – Но ведь знаешь, есть же теории, что планета была куда более развита пару тысячелетий назад. Здесь и не такое могло быть. Что-то теряется, переписывается. Как история. В этом нет ничего странного.
– Тогда как...
– Тебе и правда может быть двадцать три года. Тело погрузили в «стазис», а после пробудили, когда пришло время. В мире много вещей, которые нам не дано знать. Память тоже, думаю, вполне реально стереть. Чтобы сокрыть важные вещи, к примеру.
– Это уже что-то из ряда фантастики, – Агата продолжала сидеть над полной чашкой американо, водя ногтями по ободку ручки. – Ах-х, все эти предположения из-за того, что о тебе нет никаких данных в базах. Кэддок – это семья, род которой прервался сотню лет назад. В их семейном древе нет ни единой «Иви», а на представителей ты не похожа. Каштановые волосы и изумрудные глаза против серебряных волос и серой радужной оболочки. Имя еще может быть реальным, но вот оболочка, тц. Уже иной вопрос, – Ферриер пододвинула медицинскую книжку ближе ко мне и продолжила. – На твоем месте я бы не стала забивать себе голову метаниями и поисками истоков. Если уж мы не нашли информацию – ее вряд ли найдет кто-то из ныне живущих в Сакроме людей.
Трубочки на двери вновь зазвенели. В помещении появился темноволосый парень и черном плаще и с таким же черным мехом. Он быстро нашел нужный ему столик и неторопливо приближался, уставившись в затылки сидевших к нему спиной посетителей. Спрятав правую ладонь в кармане, модифицированный шумно вздохнул.
– Смотрю, у тебя уже есть компания на сегодня, Иви?
– Агата Ферриер, личный врач твоей подруги, – женщина сухо ответила, даже не посмотрев на подошедшего к столику парня. – Пару минут, и мы вас оставим.
– А-а, нет, ну что вы! Врач – это дело важное, мест здесь на всех хватает!
Неловко всплеснув руками, Фарро улыбнулся. Сняв верхнюю одежду, он расположился сбоку от меня. Ферриер оторвала взгляд от кружки и внимательно изучала сначала торчащие механические пальцы из-под перчатки, после переключилась на модифицированные глаза, яблоко которых казалось сероватым на фоне сверкавших серебристым оттенком зрачков. Веселье началось, как я и предполагала, в момент открытия Натом рта. Он попросил у официантки не только фраппе, но и на три кубика льда больше в нем. Мой друг нервничал. Он медленно массировал левую ладонь и все же развернулся к мужчине у окна.
– Мы раньше не пересекались?
– В прошлом месяце в «Медузе». Вы были втроем, еще со светловолосой девушкой. Я тогда спрашивал о вашей шее. Сейчас материал имеет цвет кожи, в отличие от того раза, – голос мужчины слегка смягчился, а в алых глазах будто вспыхнула искра интереса. – Меня зовут Эван. Ты ведь Натаниэль? Приятно познакомиться.
– Да, приятно, – парень с неким сомнением пожал протянутую руку. – Насколько же мир тесен...
Внимание Ферриер перескочило на подоспевший к столу бокал с фраппе. Глядя на поблескивавшие под жидкостью цвета молочного шоколада кубики льда, врач поморщила нос.
– Не простудишься от такого количества? Не лето сейчас.
Уголки губ Натаниэля слегка скользнули вверх, он в упор смотрел в глаза сидящей напротив женщины. Его скулы дернулись, и модифицированный все же ответил на столь резкий вопрос.
– Я не могу пить горячее. Да и простужать мне уже нечего.
– Любопытно. Весьма любопытно. Какая-то редкая болезнь?
– Хуже. Модификация.
– Ну, хорошо, – Агата поднялась с места и вытянула из сумочки тонкую сигару с зажигалкой. – Прошу меня простить, но я отойду на пару минут.
Женщина неторопливо шла к веранде, стук ее каблуков был отчетливо слышен всем посетителям заведения. Она накинула пальто на плечи и громко хлопнула прозрачной дверью. Кажется, музыка пошла по второму кругу.
– Когда же она завяжет дышать этой гадостью...
Натаниэль покачивал головой в такт музыке. Пальцы левой ладони тарабанили по локтю правой руку словно по клавишам. Я ни разу не спрашивала, как именно он научился играть на пианино. Должно быть, кружок еще в школьные годы? Если да, то явно привычка, что тянется сквозь года.
– Если... Если когда-то понадобится съездить в Лайскёрт – ты скажи. Агата, наверняка, верит, что данные где-то хранятся, просто не хочет озвучивать свои догадки. Бережет тебя.
– Нечего так волноваться за чужого человека.
– Она врач, Иви. Твой случай, вероятно, единственный на сотню, а то и на сотни тысяч. Так или иначе, любого человека вполне реально пробить в какой бы то ни было и найти, нужно просто уметь. Невозможно стереть информацию насовсем. Только магией, которой в нашем мире не существует. Что-нибудь да отыщем.
На слова механика я лишь кивнула. Натаниэль знал об этой проблеме и тоже как-то предлагал проехать в Лайскёрт. Я отказалась.
– Нат, точно не стоит собраться группой?
– М? – он на секунду задумался и, не отрывая взгляда от бокала, быстро сообразил. – Нет, не стоит. По мне особо никто скучать не будет. И так пересекался с остальными раза два в месяц, мое отсутствие никому ни тепло, ни холодно не сделает.
– А Нортон?
– Что «Нортон»? Меньше придется шастать по «Крул» в поисках всего того, что я от него так настойчиво требую. Клиентов много, найдет еще кого-то, с кем работать проще. Вот увидишь, как придет от меня сообщение через месяцок, скривит лицо и вам нажалуется.
– Хм, куда-то уезжаешь? – Эван совершенно неожиданно влез с вопросом, когда мой товарищ вернулся к своему фраппе.
– Наконец нашел, как бы сказали люди из А-271, «достойную работу». Больше ничего не могу сказать. У меня договор.
– Сайласу объяснить, как мы с тобой договорились?
– Можешь добавить, что его сранный отдел платил за мою работу слишком мало, – Фарро усмехнулся и прокрутил в руке практически пустой сосуд. – Палачи то же самое поди за куда большую сумму выполняют. Чтобы не задавал вопросов, «люди из «Крул»».
Скажи Элу такое, он сто процентов разозлится. С другой стороны, упомяни последний кусок просьбы, и А-271 лишь молча проглотит это. С-291 еще ладно, но вот коллеги Сайласа, как и всех других пунктов, совать свой нос в дела этого проклятого района не имеют ни прав, ни разрешения.
Я не особо интересовалась вопросом взаимоотношения верхушки «Крул» и администрации города, но насколько мне известно, все слегка натянуто. Никто не знает, какое оружие или технологии прячут у себя члены семейств, и стоит влезть дальше нужного даже одному простому работяге – проблем не оберешься. Переговоры они согласны вести лишь с С-291, в частности с подразделением так называемых палачей.
– А Итан? Вы же все еще работаете вместе?
– Итан уехал. Взял перерыв. Поди лечиться будет, а то раз-два, и сердце не выдержит. Получил по заслугам.
Последний раз я видела Итана в июне этого года. Бледный, бедолага сильно схуднул, а в темных волнистых волосах появились седые прядки. Можно сказать, что механик Натаниэля стал походить на скелет, обтянутый болезненного вида кожей. Он дергался, заикался, отвечая на вопросы Фарро. Когда мой друг ушел из мастерской в дом в поисках коробки с деталями, Итан сел за рабочий стол и судорожно копался в ящике в поисках некого лекарства. Его трясло, колотило, как это случается при высокой температуре. Для меня загадка, почему Натаниэль продолжал работать с ним после такого предательства, и почему механик не постарался сбежать из города хотя бы для того, чтобы укрыться от ледяных глаз модифицированного.
– Он, вроде, из Керрикна? Старкс?
– М-да, – парень протянул буквы и оставил свой бокал в покое. – Прекрасный городок, особенно в августе-сентябре. В технологичном плане Керрикн, центральная и южная части, отстают от Сакрома. Неклс как раз та самая черепаха, что не может и не хочет поспеть за всем миром. Киборгов и модифицированных там нет. Сейчас все назовут тот регион «закостенелой деревней», несмотря на сохранившиеся исторические памятники и крупное число населения. Все же третья по величине территория в государстве. Больше только Брен и Север, – он вновь задумчиво приспустил веки, темные ресницы почти касались бледных щек. – Высокие горы на правом берегу, леса и прозрачные реки. Лавандовые поля и мельница за ними. Слишком романтичный и тихий уголок нашей планеты.
Из рюкзака, валявшегося к ног Фарро, раздался звонок. Модифицированный в спешке потянулся вниз и извлек жужжащий мобильник. Он коротко глянул на экран и, извинившись, поднялся с места.
– Мне надо ответить.
Он покинул помещение, попутно просовывая руки в рукава плаща. Вышел Нат, естественно, не на веранду.
– Кто там?
– Не знаю. Номер без имени. Обычно он игнорировал звонки, когда у нас были встречи. Видимо, кто-то важный.
– Значит, Старкс? Занятно, – Эван расплылся в улыбке и подлил чай в свою наполовину пустую кружку. – Я, как и многие жители Долиэстора, приезжий. Тоже Керрикн. Только я из Брена как раз, сейчас там столица.
– А Агата?
– Бевквуд, северная часть Сакрома. В сравнении с Долиэстором, довольно мерзкая погода в этом удаленном региончике. Вечно слякоть и дожди.
– Начальник А-271 тоже оттуда.
– Эл? А-а, так моя жена с ним друзья детства. Ну, были когда-то друзьями.
Я почувствовала, как брови подлетели на лоб на слове «жена». Да, стоило догадаться. Слишком уж они вели себя непринужденно рядом.
– Ха-ха, ну что за удивленное лицо? – Эван бросил взгляд на дверь веранды, убедившись, что мы еще можем говорить наедине. – Хотя, сложно сейчас говорить об этом, учитывая, что мы практически не видимся, да и документы не оформлены должным образом. Впрочем, как и у многих в наши дни.
– Ну да. Понимаю, – сделав глоток и едва не подавившись от проскочившего в голове вопроса, я пододвинулась ближе к столу. – Они оба не ответят мне прямо. Не знаете, отчего у Агаты и Сайласа конфликт? Ваша жена не очень-то рада была видеть его в своем кабинете.
– До А-271 Эл работал в С-248, как и Агата. Отдел уже расформировали, а сотрудников раскидали по месту прописки. Сайлас получил повышение и перешел на свое нынешнее место, а жена перевелась в больницу «Дриады» и полностью посвятила свое время медицине. Там... Кажется, был какой-то несчастный случай с их общей коллегой. Эл перепутал адрес, не успели вовремя приехать. Двоюродная сестра Агаты, Джоанна, погибла от пули прямо в сердце. За миссию отвечали начальник А-271, Сайлас и женщина по фамилии Бекслейн. Пусть она и говорит, что время лечит, но она явно не простила их.
Неожиданно возле столика замелькали голографические колебания, прервавшие монолог Эвана. По фрагментами выстраивался силуэт, который в конечном итоге принял вид высокой девушки. Ее длинные волосы переливались от василькового к сиреневому как неоновые трубочки на окнах зданий в Неоновых Кварталах. Темное платье до колен с такими же васильковыми вставками и пышным рукавом с узорами созвездий. Первая ассоциация, проскочившая в голове, «кукла». Слишком хрупкая и нежная, людей с такой утонченной внешностью можно встретить, разве что, в северной части Керрикна. Характерные для людей того региона черты. Голограмма сцепила ладони перед собой и заговорила спокойным, относительно тихим голосом.
– Натаниэль, тебе пришло сообщение от... – она наконец обратила внимание на сидящих за столом людей и запнулась. – Хм. Где он?
– А-а, это оператор, – Эван вновь опередил меня. – Натаниэль вышел. Отвечает на звонок.
– Ясно, – кажется, она не собиралась покидать нас. Голограмма замолчала и скосила на меня свои глаза цвета морской волны. Хотя, они опять же переливались на васильковый, как и все в ней. – Иви Кэддок.
– Ты знаешь меня?
– Да. Как и всю команду Натаниэля.
– Не знала, что он работает с оператором. Как тебя зовут?
– Запрещено.
Ясно. Значит, кто-то с новой работы? Конечно, если дело действительно пришло из «Крул», все будет засекречено.
– Вы очень красивая, «леди незнакомка». Никогда не видел подобные модели операторов. Они почти все сейчас в офисных костюмах с минимальным набором цветов в палитре. Если это, конечно, не индивидуальный заказ. По стилю и, даже лучше сказать, настроению вы очень подходите нашему ледяному другу.
– Благодарю за комплимент. Он давно вышел?
Голограмма медленно перевела голову на подошедшего к столу Фарро. Она пробежалась по нему взглядом и склонила голову к плечу. Натаниэль швырнул слегка побитый телефон в рюкзак.
– Что-то срочное?
Девушка ткнула указательным пальцем чуть выше сережки, и парень подключил торчащий из уха темный наушник. Она двигала губами, но с них не слетело ни единого звука.
– Ну, хорошо. Он мне то же самое сказал. Я предупредил, что я сегодня «чист».
Голограмма ответила, опять же, беззвучно. Нат тяжело вздохнул и почесал затылок, а после отключил устройство.
– Да, без проблем. Ты ему передашь? Я не буду второй раз звонить. Я предупреждал, что до вечера занят. Совесть-то надо иметь...
– Передам. Тогда, до связи, Натаниэль. Хорошего времяпровождения.
Девушка с неизвестным мне именем распалась на мелкие кусочки, которые, как снежинки, медленно падали на паркет и исчезали. Мой друг лишь дернул бровями, а после вернулся на свое место.
– Ты не говорил, что пользуешься услугами оператора. Еще и личного.
– А разве должен? – парень отодвинул свой бокал к центру стола и перекинул правую ногу поверх левой. – Это рабочий вопрос, о котором я предпочитаю не распространяться.
– Как скажешь, Нат. Как скажешь.
Агата все также шумно хлопнула дверью и неторопливо шла к столику. Эван обернулся на шум и пожал губами.
– На тебе и лица нет.
– Звонили из «Дриады». Лиона и Мериду просят в исследовательский отдел в «Пламени». Хотели и меня подтянуть, но, уж извольте, у меня оформлен отпуск, – женщина сложила вещи в сумку и выпрямилась. – Поосторожнее бы вам обоим. В очередной раз какую-то группу порешали наемники из «Неонового». А нажить себе проблем сейчас куда проще, чем выйти в магазин за хлебом. Ладно, Эван, поехали. Еще надо забрать вещи из мастерской.
– Ну, хорошо, – Эван с неохотой поднялся и махнул официантке, чтобы она убрала со стола посуду. – Удачи, ребята. Может свидимся еще.
И на этой ноте мы остались вдвоем. Натаниэль сменил место и сел напротив. Я же попросила андроида принести воду.
– Наверное, это по тому делу, с которым сейчас возится А-271.
– С чего ты это решила?
– Лира и Энзо пересеклись с Хромом на неделе. В «Неоновом» убили модифицированных из группировки «Сверд». Оружие не могут опознать, есть лишь догадки. Наверное, поэтому и решили пригласить Лиона. В «Дриаде» как раз он и Мерида отвечают за подобную экспертизу. Может и скажут что дельное.
– Энзо?
– Ты не проверял чат? Лира и Герти пересеклись со снайпером из спальных районов, пригласили в команду, – глаза Ната скользнули вбок, он скривил губы. – Сайлас подумывает, чтобы передать дело С-291.
– Вас они тоже в это подтянули? Эх, может эта женщина, Ферриер, все же права? Эл и Бекслейн не думают о последствиях и о том, что будет с охотниками, доверием которых они так пользуются. Взять хотя бы тот день, когда мы застали похищение Флоэна. Мы трое не подумали о том, что нас видели. Раз видели – пробили по всем базам. Начнем мелькать у людей Лекса перед глазами – нас устранят. Мы не члены отдела по делам модифицированных. Если нас тронут, то никто не станет поднимать шум из-за каких-то детишек Гильдии.
– С чего бы в тебе, Нат, так неожиданно заиграло это чувство осторожности?
– Потому что меня рядом не будет ближайший месяц?
И вновь тишина. Официантка поставила на столик два бокала и все с той же доброжелательной улыбкой удалилась. Мой друг постукивал механическими пальцами по столу, продолжая смотреть в упор на меня. Я же не желала пересекаться с этими ледяными глазами.
– Хах, ну либо давите на Эла, чтобы устроил всю компанию в свой отдел. Все равно к каждой проблеме вас подключает...
– Вряд ли он сделает это. То начальство не разрешит, то еще чего, – на мои слова Нат просто покачал головой. – Не знала, что у тебя есть оператор. Ты не говорил... Что проводишь время в такой компании.
– В компании обычной программы? Ты прекрасно видела таких в торговых центрах и в том, как его, Архиве.
– Но не в таких платьях. Она так нежно на тебя смотрела.
– Тебя это как-то задевает? – он перестал стучать пальцами и откинулся на спинку. – Только не говори, что ревнуешь, Ив. Это же ведь не андроид, да и между нами... Ничего нет. Хотя, да, жаль, что она не может попробовать раф. У меня он удачно получается. Она в компании не отказывает.
– У нас будет возможность переписываться?
– Вряд ли.
– Тогда буду надеяться, что с тобой будет все в порядке, Нат. Так неожиданно получилось, что ты покидаешь группу.
– Мне замена уже появилась в виде снайпера. Полагаю, у него, в отличие от меня, окажется больше времени в запасе на собрания и общение то с Сессилом, то с Элом и Бекслейн.
Почему он так говорил? Неужели был в какой-то степени рад, что не сможет видеться с нами? Да, может с ним и были проблемы, но Натаниэль не только часть команды, но и ее основатель. Все началось с нашего знакомства осенью два года назад, когда мы с Лирой пересеклись с ним. Фестиваль ночных фонарей, не было места за столиком, сели вместе. Разговорились, после пересеклись еще пару раз, так и основали команду.
Я прекрасно знала, что мы ему дороги. Что случилось в этом месяце? Разумеется, он мне не ответит. Неужели эта его новая работа насколько важна, что он, по сути, вычеркивает нас из своей жизни?
– Ты же вернешься к нам, как все эти твои секреты закончатся?
– Посмотрим. Не могу ничего гарантировать.
После обеда мы прогулялись по местному парку ровно до того момента, как поднялась пурга. Прогноз обещал солнце, но, увы, природа сама решает, что ей делать с этой планетой. Я собиралась съездить в торговый центр и присмотреть себе куртку поудобнее. У Натаниэля были свои планы на вечер, он отказал составить компанию.
Мы поспешили спуститься на станцию метрополитена. Состав раскачивался, несся с юга на север Долиэстора. В этот раз мне повезло — по прямой девять станций, а вот Нату придется сойти на границе первого Спального района и «Дриады». На какую ветку пересядет – «уже его забота», как он сказал.
– Нат, когда ты вернешься, не хочешь составить компанию и съездить, к примеру, в Керрикн? – мы стояли у дверей, мои лопатки терлись о мутные стекла. – Я не бывала за пределами Долиэстора, и если ехать с кем-то... Думаю, с тобой это куда интереснее, чем с остальными. Как тебе предложение?
Он не отвечал. Натаниэль смотрел поверх моей головы, спрятав ладони в карманах темного плаща.
– Тебе сейчас выходить. Ладно, Нат. Удачи. Надеюсь, еще увидимся.
– Береги себя, Иви.
На этом мы разошлись. Станция на границе первого спального и «Дриады» обычно немноголюдная. Пересадочная, которой мало кто пользуется, ведь пересадка идет до «Крул». Основной же путь туда лежит в противоположной стороне района, ближе к центру города. Отступив от дверей, я прошла к правой стороне и села практически напротив выхода. Сбоку от меня сидела девочка лет семи, рассказывавшая своей матери про какую-то куклу со светлыми волосами и золотистыми глазами. Девушка напротив читала книгу. Удивительно, что печатную. В метро сейчас такое редко встретишь, еще и среди молодежи. Незнакомка поправила очки, два бледных зрачка устремились прямо ко мне. Я быстро отвела взгляд, посчитав, что доставляю ей неудобство.
Со своего места мне было видно, как Натаниэль медленными шагами подошел к колонне и начал переминаться с ноги на ногу. Его механические пальцы проскользнули под ворот, он потер шею и задержал пальцы у корней волос. Из-за угла к нему подступил высокий мужчина с пепельными волосами. Алый шарф был приподнят до подбородка, а тканевые полосы плаща доходили по щиколоток. Зимняя, но нетипичная одежда для обычного жителя Долиэстора. Рукава облегали тощие руки и доходили до костяшек пальцев.
Раздался сигнал, двери вагона медленно закрывались.
Это тот человек, который ему звонил в кафе? О нем говорила та голограмма с неизвестным мне именем? Натаниэль сказал ей, что он сегодня «чист». Я не видела оружия у этого мужчины. Ни единой сумки или чехла. Будь что-то под верхней одеждой – оно бы выделялось, но плащ плотно прилегал к его худощавому корпусу. Этот человек быстрым движением сложил руки на груди и заговорил. Естественно, я ничего не слышала.
Приятная внешность. Слишком аккуратные черты лица. Немного вытянутое, прямой нос, миндалевидные глаза с длинными, светлыми ресницами. Альбинос? Нет, не похоже. Хотя... Бледный, как и Фарро. Хм, странно. С противоположной стороны прибывал состав, и висевшие на потолке лампы ярко вспыхнули. Лицо мужчины покрывали тонкие, едва заметные полосы. Неравное количество, справа есть уходящие на лоб, а слева больше тех, что идут от глаза и до подбородка, на переносице и от тонкой нижней губы вниз. Словно шрамы или стыки на модифицированной коже. Если этот мужчина киборг, то неужели она сшита подобным образом? Или вся его голова, за исключением внутреннего содержимого — сплошная модификация?
Возле них мелькнула очередная вспышка, и крошечные неоновые фрагменты выстраивали фигуру того оператора из кафе. Она сменила платье на более короткое. К моему удивлению, в этот раз сверху была курточка с мехом, а на ногах светлые сапоги. Вероятно, в программу встроен некий каталог, который сменяет наряд на новый при очередном появлении. Насколько же она реалистична... Если бы тело не просвечивало через определенные отрезки времени насквозь, я бы приняла ее за такого же, как и мы, человека. За модифицированную. Мужчина переключился на оператора и достал из кармана телефон.
Мы тронулись с места. Последнее, что я успела разглядеть сквозь грязноватое стекло дверей – это сменившийся цвет его глаз. В полутусклом помещении станции два серых зрачка вспыхнули алым.
Завораживающе.
И слегка пугающе.