Глава 22. Уточки.
Прогуливаясь по залитому солнечным светом парку, вдали от пострадавшего от землетрясения города, казалось, ничего подобного и не происходило. Буйство стихии, как будто бы, прошло мимо и совсем-совсем не коснулось этих мест, где по дорожкам бегали белочки, перебираясь от дерева к дереву, идеальные газоны занимали нагловатые птицы, рыская в поисках червяка, а воздух наполнял звук песенки мороженщика издали. Именно она побуда Конана предложить подкрепиться холодной сладостью. Тон не отказалась.
— Вы какое любите, Тоннэр?
— С фисташками.
— Принято. — кивнул Конан и попросил три шарика фисташкового мороженого, один из которых был с шоколадной крошкой. Себе он взял два шарика пломбира и один шоколадного.
Вскоре прогулка продолжилась, но теперь еще больше походила на свидание влюбленных школьников. Тон все поправляла выбивающуюся из прически прядь волос и опускала взгляд, а Конан никак не мог решиться взять ее за руку.
— Расскажите о чем-нибудь? Например, почему именно 911? — наконец произнес парамедик.
— Я всегда хотела помогать людям.
— Похвально, но почему именно диспетчер? Почему вы не пошли, например, в спасатели, как наша Рав? Не подумайте ничего плохого, просто... Просто диспетчер службы 911 — это не самый очевидный ответ на вопрос: «Кем работать, чтобы помогать людям?».
— Это длинная история. — Тон лизнула мороженое и посмотрела в небо, а потом кивнула, решившись на небольшой рассказ о себе, и сказала. — Я раньше работала медсестрой. Потом решила переехать сюда, к брату... А он предложил пойти в 911.
— Брат? А где вы раньше жили?
— В Монте-Карло.
— Ого! Неплохо. Это... Ого. — Конан прикинул расстояние от Лос-Анжелеса, любимого им всей душой, до Монте-Карло. Перелет, должно быть, занимает не менее одиннадцати часов, а разница во времени составляет порядка девяти. Развитая инфраструктура, роскошные яхты и потрясающая индустрия развлечений как будто бы немного выигрывает в схватке с холмами Лос-Анжелеса, его тихим метро и знаменитой надписью HOLLIWOOD. — А зачем вы переехали?
— Там... — Тон покачала головой и нехотя призналась. — Сбежала, можно сказать. От прошлого молодого человека.
— Расскажете?
— Нет. — уверенно отрезала девушка и Конан, пусть и умирал от любопытства, тут же умыл руки.
— Ну что ж... Ладно. Как скажете. Не буду настаивать. Хотите к озеру? Тут полно уточек. Их можно кормить. Надеюсь, киоск открыт... А если нет, можно поделиться с птичками рожками от мороженого.
— Хочу. Пойдемте кормить милых уточек. — заулыбалась Тон, хотя в душе ее и остался неприятный осадок.
Непроработанные травмы часто оставляют след. Кто-то называет его шрамами, но вернее будет сравнить его с осадком на дне стакана, банки или даже моря. Все хорошо, пока он лежит внизу, но стоит его всколыхнуть каким-то образом, и он тут же превращает чистую воду в грязную, оставляет в ней неприятный привкус и долго-долго отказывается вернуться на свое место.
— Тогда идем кормить уточек. — засмеялся Конан и, наконец, решившись, взял Тон за руку и увлек ее за собой в сторону озера.
К счастью, лоток с кормом для уток, лебедей, рыб и прочих голодных обитателей озера, работал. Конан купил в нем пару пакетов еды и теперь, стоя рядом с Тон на зеленом берегу, пытался дотянуться рукой до водоплавающих птиц и погладить хотя бы одну, но у него никак не получалось.
— Конан, вы что?! — вскрикнула Тон, когда парень опустился на колени и, закусив кончик языка, протянул руку к крякающему во все горло селезню. Он такого внимания к себе не оценил, ударил крыльями по воде и обрызгал парамедика.
Мужчина из-за этого внезапного купания едва было не плюхнулся в воду, так тут еще и подружка селезня, коричневая утка, вдруг решила заступиться за приятеля и от души ущипнула наглого человека за палец.
— Ах ты ж! — вскрикнул Конан и встряхнул рукой, услышав заливистый смех Тон позади. Парень обернулся, задел пакет с едой для птиц, и она рассыпалась на траву рядом. Секундой позже подле ноги парамедика оказалась та самая уточка-драчунья, уплетала корм и, видимо, уже была совсем не против попасть в объятья человека. В конце концов, главное, чтобы эти нежности оплачивались едой и, желательно, щедро. — Какая же ты птица милая!
— Смотрите, укусит! — воскликнула Тон и в этот момент, словно по команде, оторванная от своей «кормушки» уточка, возмутилась, вскинула голову и щипнула парамедика прямо за нос.
— АЙ! — вскрикнул он и поспешил потереть пострадавшее местечко, центр своей физиономии, рукой. — Уже! Второй раз!
Тон снова залилась смехом и, когда все та же уточка, переваливаясь с лапки на лапку, добралась до нее, отсыпала ей корм, а потом погладила птицу по перышкам на ее спине, гладким и немного влажным после плавания, но очень теплым из-за солнца.
— Аккуратнее там! — воскликнул Конан, плохо скрывая смех за маской строгости. — Это вооруженный маньяк! Она только кажется милой! Опасна, как гепард!
— О! Хорошо! — рассмеялась Тон.
Вот и осел тот самый неприятный осадок, поднимающийся на поверхность. Тут надо сказать, что в усмирении бури в стакане отлично помогают отдельные люди. Иногда даже сложно догадаться, кто будет тем самым человеком, теплый смех которого согреет озябшую душу так же, как руки продрогшие плечи, но, когда он появляется, кажется, будто бы зажигается лампочка и мир, до этого мрачный и даже враждебный, больше не кажется таковым.