Растопить Лёд

На самом деле концентрация, кажется, помогает занятию пройти быстрее, но мне жаль, что я не остался, как только я замечаю Джей-Джея. С той минуты, как я встретил его возле его лаборатории, и до того момента, когда я подъезжаю к катку, он смеется надо мной.

К счастью, он решил позволить мне потерпеть неудачу наедине и обещает подождать в машине, пока остальные ребята не приедут.

«Clair de Lune» гремит из динамиков арены, когда я прохожу через двойные двери. Есть и другие фигуристы, но на льду только одна пара, а это значит, что я здесь в нужное время. Бросив хоккейную сумку на скамейку, я пробираюсь к краю площадки и вежливо здороваюсь с Брэди, когда она замечает меня, то хмурится.

Я никогда раньше не видел, чтобы Лалиса каталась на коньках. Обычно один из нас приходит, а другой уходит, поэтому я никогда не вижу ее во время работы, но сегодня я пришел на двадцать минут раньше.

Она чертовски завораживает. Я на льду с тех пор, как себя помню, и я никогда, никогда не двигался так, как она двигается сейчас. Она даже не выглядит так, будто катается на коньках, она выглядит так, будто плывет. Я не могу оторвать от нее глаз.

Ее руки тянутся к Дерьмоголовому, они даже не смотрят друг на друга, но все равно идеально соединяются. Прежде чем я успеваю понять, что происходит, она оказывается в воздухе, опираясь на одну из его рук, вращаясь, сжимая лезвие своего конька, чтобы удержать ногу над головой.

Я думаю, что он вот-вот уронит ее, когда быстро опускает ее, но каким-то образом она крутится в воздухе, комбинация конечностей, которую я даже не могу уследить. Я вытираю пот со лба, когда ее коньки снова стоят на льду, и выдыхаю, даже не подозревая, что задерживал дыхание.

Пара набирает скорость, безупречно летя по катку. Я могу сказать, что что-то вот-вот произойдет, по тому, как меняется поза Брэди, ее пальцы сжимают борт, и она задерживает дыхание.

Лиса и Аарон двигаются в идеальном ритме, поворачиваясь назад. Они ударяются носком ботинка об лед, вращаясь со скоростью, которую мой мозг даже не может уловить. Мои глаза даже не понимают, что происходит, когда Аарон приземляется, его нога грациозно вылетает, завершая движение, а тело Лисы скользит по льду, резко врезаясь в борт на другой стороне катка.

Блядь.

Я врезался в борт больше раз, чем я могу вспомнить, но это когда с ног до головы в хоккейной экипировке. Она в леггинсах и спортивном топе с длинными рукавами, ничего с того, что могло бы защитить ее, даже если она не ударилась об него с силой.

Музыка резко обрывается, когда Аарон поднимает ее на ноги, в безумии проверяя каждый дюйм ее тела, глядя на ее макушку, когда она указывает на нее. Она отталкивает его, когда он пытается подхватить ее, вместо этого принимая его руку, позволяя ему вести ее, пока они катятся к тому месту, где мы с Брэди стоим.

Мне кажется, что все хорошо, но мое сердце вот-вот вывалится из задницы. Мне нужно услышать, как она скажет, что с ней все в порядке, даже если не мне.

Короткое путешествие по льду кажется долбанной жизнью. В конце концов они достигают стороны, и она смотрит на меня, но она почти не понимает, что это я, потому что на ее лице нет никаких эмоций. Даже нет отвращения.

Должно быть, она серьезно ранена, если ее даже не раздражает мое существование. Бля.

Брэди сжимает ее лицо, почти защищая, как мать, наклоняя его во всех направлениях, пока она не удовлетворится. — Это уже слишком, Лалиса. Ты сделаешь тройку.

— Что? — пищит она, искренне выглядя сбитой с толку. — Все хорошо! Дайте мне минуту, мы попробуем снова. Я приземлюсь. Вы же знаете, что я могу приземлиться.

— Лалиса, я только что видела, как ты с силой врезалась в прочную конструкцию! Это не подлежит обсуждению.

Лиса смотрит на Аарона, ее челюсть отвисает, слезы начинают наворачиваться на глаза. Он обхватывает рукой ее плечо, притягивая ее тело к себе, когда она начинает рыдать. — Тройной по-прежнему тяжело сделать, Лисе. Нет ничего постыдного в том, чтобы бросить четверной, так как многие не могут даже сделать тройной, а у тебя он идеальный.

Все ее тело дрожит, когда она подносит руки к глазам, чтобы вытереть слезы, морщась, когда поднимает левую руку, ту часть тела, которая приняла удар. — Но я могу сделать четверной. Я так долго работала над ним. Мне нужно попытаться снова. Я не правильно взлетела. Я могу исправить это.

Ее взгляд снова останавливается на мне, когда она вытирает слезы рукавом. Я пытаюсь утешительно улыбнуться ей, но погружаюсь в ужас, когда темная, красная струя крови вырывается из-под ее волос и стекает по виску.

Как будто мы все видим это в один и тот же момент. Аарон тянет ее к выходу между тем местом, где мы с Брэди стоим. Мы все одновременно бросаемся к ней, замешательство на ее лице усиливается, когда мы втроем осматриваем ее.

— Тренер, я обучен надавать первую помощь, — быстро говорю я. — Ей нужно в больницу, но открытую рану нужно промыть и перевязать, прежде чем она куда-то поедет

Губы Брэди сжаты в жесткую, озабоченную линию, но она натянуто мне кивает.

— Лис, — тихо говорю я. — Я подниму тебя и отнесу в медпункт, хорошо?

— Почему ты разговариваешь со мной, как с ребенком?

Аарон рядом с ней фыркает и вытирает лицо рукой, глядя в потолок со смесью веселья и отчаяния. Этот парень — придурок, но сейчас нельзя отрицать, что он действительно заботится о ней. Он выглядит взволнованным, и он даже не ругается со мной из-за того, чтобы я проверил ее.

— Я рад, что удар по голове не испортил твою очаровательную личность, — игриво говорю я. — Я понесу тебя, потому что на тебе нет защиты. К тому же, я боюсь, что если ты пойдешь и упадешь, а когда я буду тебя ловить, то причиню боль, и там будет большой синяк. Могу я поднять тебя?

Она бормочет себе под нос ругательства и нерешительно кивает мне, одновременно закатывая глаза. — Я тяжелая, — бормочет она, когда мои руки обхватывают ее ноги и талию.

Мы оставляем Брэди и Говноголового позади, а я иду к раздевалкам, где находится кабинет первой помощи. — Заткнись, Лалиса. Ты даже меньше половины моего разминочного веса.

Она ерзает в моих руках, и я понимаю, что она пытается толкнуть меня локтем в ребра. Я слишком занят, пытаясь открыть дверь своей задницей, чтобы беспокоиться о ее раздражении. Посадив ее на медицинскую кушетку, я делаю шаг назад, и как только наши тела расходятся, она бьет меня прямо в руку. — Ты не можешь сказать мне заткнуться, я ранена.

— Ты чертовски сильно ранена. — Я стону, сжимая свой бицепс. — Иисус Христос. Кто научил тебя наносить удары?

— Сабрина. У нее семь старших братьев.

Я беру из шкафа все необходимое — физиологический раствор, марлю и пакет со льдом — достаточно, пока она не отправится в больницу. Я тщательно мою руки, вытираю их и достаю перчатки. — У тебя нет аллергии на латекс, не так ли?

Ее глаза сузились, губы сжались в тонкую линию. — Нет, Чонгук. У меня нет аллергии на латекс.

Подавив фырканье, я отмахиваюсь от очевидных латексных коннотаций, из-за которых она смотрит на меня. — Рад это слышать. Мы не хотим добавлять опухшее лицо к твоему списку травм.

Кажется, я получаю улыбку, но, возможно, мне это показалось.

Я начинаю с полузасохшей крови на ее лице, тщательно очищая это место и работая над линией роста волос. Я, должно, дотянулся до пореза, потому что она вздрагивает и вытягивает руку, чтобы схватить мою толстовку. — Извини, — воркую я, стараясь работать как можно быстрее и непринужденнее.

Кровь впиталась в ее волосы, и каждый раз, когда я прикасаюсь к ней, марля впитывает все больше. Ее рука все еще сжимает меня, а нога двигается вверх и вниз в воздухе, и ясно, что ей не нравится то, что ей это нравится.

Мне нужно отвлечь ее, но я не могу придумать, что сказать, чтобы она не вспомнила, что избегает меня. — Ты феноменальный фигурист, Лис. Я не мог перестать смотреть на тебя.

— Пока я, играя в боулинг, не пересекла каток и не попыталась снести борт своим телом, ты имешь в виду?

Ее глаза поднимаются, чтобы встретиться с моими, на ее лице стопроцентно подтвержденная улыбка, определенно не воображаемая. — Да, до тех пор, пока не появился человеческий боулинг, от тебя захватывало дух.

— Спасибо, — бормочет она, оглядываясь на свои руки. — Почему ты здесь так рано?

Я собираю использованные марлевые тряпки, теперь ее рана настолько чиста, насколько я мог очистить ее, и выбрасываю их в мусорное ведро для медицинских отходов. Я не знаю, как ответить на ее вопрос, не испортив этот приятный, полунормальный момент, который у нас сейчас есть.

— Я хотел увидеть тебя. Ты избегала меня, и я хотел убедиться, что ты в порядке. Можешь поднять для меня левую руку? Это та сторона, которая приняла на себя удар, верно?

— Верно, — повторяет она в ответ, игнорируя все, что я сказал. Она слегка морщится, но в целом движения в порядке, насколько я могу судить, ничего не сломано. Я привязываю пакет со льдом к ее плечу, где больше всего воспалений, и в последний раз осматриваю ее.

— Пакет со льдом с интервалом не более десяти минут, хорошо? У тебя кружится голова? — Она качает головой. — Где-то болит? Может головная боль? Кружится голова и/или чернеет в глазах? — Она снова качает головой, на этот раз скептически приподняв бровь.

Я наклоняюсь, чтобы расшнуровать ее коньки, стягивая их с ее ног и ставя позади нее. — Я хочу, чтобы ты поехала в больницу. Они должны проверить тебя, чтобы удостовериться, что ты в порядке, и тебя нужно отдохнуть в эти выходные.

Она громко фыркает, поднося руку ко рту, чтобы прикрыть это. — Извини, это было грубо. Просто завтра у меня соревнования, я не могу отдыхать.

— Лалиса …

— Все будет хорошо. Вы закончили, доктор Чон? — говорит она, отпуская меня и пытаясь спрыгнуть с кровати. Мои руки инстинктивно сжимают ее бедра, чтобы удержать на месте, но я отпускаю ее, как будто она сделана из лавы. Ее глаза встречаются с моими, в них плавает что-то неопределенное. — Чонгук, я…

Дверь за нами открывается, и входит Говноголовый с розовой спортивной сумкой в руках. Как будто у меня уже не было достаточно причин, чтобы хотеть задушить его. Он кладет ее сумку за спину, протягивая ей кроссовки, которые она натягивает. Он исследует ее голову, как будто у него есть ключ к тому, на что он смотрит.

Член. Я думаю, он изучает историю или что-то в этом роде.

Ради Лис я временно отложил в сторону наши разногласия и был вежлив. — Ты можешь отвезти ее в больницу?

Кивая и невнятно бормоча «ммм», он даже не смотрит на меня и снова лезет в ее сумку, доставая для нее толстовку UCMH. — Не позволяй ей уснуть до больницы, и тебе нужно сказать Сабрине, чтобы она проверила ее позже, когда она будет ложиться спать.

— Я проверю ее, — небрежно говорит он, бросая ее коньки в сумку, застегивая.

— Нет, я имею в виду ночью, когда она ложится спать.

— Ага, — говорит он, растягивая слово, как будто я его не понимаю. — Я проверю ее. Ты же знаешь, что мы живем вместе, да? Моя спальня так же близка к ней, как и спальня Брин.

Какого хрена?

— Окей. — Я стараюсь, чтобы в моем голосе не было никаких признаков шока. — Поправляйся, Лис. Удачи завтра, ребята.

Тебе тоже, — отвечает Дерьмо.

Странно.

Лалиса оглядывается через плечо и бросает на меня последний взгляд, прежде чем уйти. Когда я прибрался в комнате и направился туда, где меня ждали парни, они уже слышали, что произошло, и все бросали на меня фальшиво-сочувствующие взгляды.

— Бедняжка скорее получит сотрясение мозга, чем заговорит с тобой, Чон. Это грубо, приятель, — говорит Робби, заслужив хор хихиканья от остальной команды.

— Эй, смешной парень, — рявкаю я в ответ. — Ты знал, что у твоей девочки семь старших братьев?

Его лицо бледнеет. — Пожалуйста, скажи мне, что ты шутишь.

— О, я бы не стал шутить над чем-то столь забавным.

Pov | ЛИСА

Если и есть дни, когда я очень благодарна Аарону, так это дни соревнований.

В отличие от моего беспокойного и паникующего «я», Аарон спокоен и расслаблен, мягко заверяя меня, что все будет хорошо. Тем временем меня рвет от беспокойства.

Что неудивительно, но по его словам, все в порядке, ведь мы собираемся на отборочные. Брэди даже пошутила, что я катаюсь лучше, чем обычно, сославшись на серьезную травму головы.

Это надо проверить.

Я такая каждый раз: чем старше я становлюсь, тем больше поставлено на карту и тем сильнее становится тревога. Аарон так же спокоен, если не спокойнее, чем был, когда мы начали кататься вместе на первом курсе. Я думаю, разница в том, что Аарон раньше не проходил квалификацию, и он никогда не падал и не летал через каток, и, к счастью, он никогда не ронял меня.

Он никогда не давал себе повода быть не уверенным.

Мы справились сегодня, но давление на отборочные в следующем месяце еще больше. Если мы справимся с этим, мы отправимся на национальные соревнования в январе.

Брэди с самого первого дня злилась на меня за то, что я не прошла дальше когда была младше. Она говорит, что у меня есть талант, и не понимает, почему я раньше не была на международных соревнованиях. Честный ответ заключается в том, что мой тогдашний партнер, Джеймс, был не готов к этому, и я не хотела искать кого-то нового, потому что любила его.

Абсурд — ее любимый способ описать это.

— Ты была великолепна сегодня, — говорит Аарон, глядя на меня с водительского сиденья. Обычно мы ездим с Обри, но сегодня поехал Аарон, так как соревнования уже близко. — Не могу дождаться, когда Брин увидит видео.

После чего-то такого, Сабрина всегда пошагового разбирает наши видео с выступления. Ранее она сказала, что будет наблюдать за нами вживую, так как отбор проходил не так далеко, но Робби попросил ее посмотреть, как Титаны играют свою первую домашнюю игру в сезоне.

Я ожидала, что Аарон снова будет сукой, когда она выдвинула эту идею этим утром, но он был на удивление позитивен и сказал, что она всегда может поехать с нами в следующий раз.

— Ты тоже. Без тебя я бы не справилась.

— Мы хорошая команда, Лис. Иногда мы спорим, но мы не можем делать то, что делаем, с другими людьми. Это было бы не то же самое.

Раздражает, но он не ошибается. — Я знаю.

— Мы дойдем до конца. Я чувствую это. Если мы будем продолжать в том же духе, ты будешь придерживаться своего плана питания. Мы сможем сделать его.

— Хочешь перекусить или что-то в этом роде? Я сомневаюсь, что Сабрина вернулась с игры «Титанов» против «Вашингтона».

— Я не могу, извини. У меня есть планы с Кори и Дэйви, мы собираемся выпить.

Мой телефон гудит в подстаканнике, и я тянусь к нему, видя, как всплывает имя Брин.

БРИННИ

БРИННИ: Твой мужчина чертовски хорош, чееееееееерт.

ЛИСА: Он не мой мужчина.

БРИННИ: Он должен быть. Он только что впечатал кого-то в стену, и я клянусь, я вздрогнула.

ЛИСА: Что происходит?

БРИННИ: Не знаю. До сих пор не понимаю хоккей. Робби одет в костюм-тройку и кричит на людей, но что это делает со мной *беременный смайлик*

ЛИСА: О боже. Они выигрывают?

БРИННИ: Ага! Чонгук продолжает вставлять им так легко, как он это делал с твоей кошечкой.

ЛИСА: Я тебя ненавижу

БРИННИ: Позволь ему засунуть его клюшку тебе рот, Лиса.

ЛИСА: Удаляю твой номер.

БРИННИ: Хочешь пойти сегодня вечером, чтобы отпраздновать?

ЛИСА: Нет, если придется идти с хоккейной командой.

БРИННИ: Я с нетерпением жду, когда ты передумаешь *ухмыляющийся смайлик*

Я знаю Сабрину достаточно хорошо, чтобы понять, что сегодня нет смысла пытаться избегать парней. Это может быть весело, потому что, к сожалению, многие из них мне нравятся.

Я сказала ей, что ни при каких обстоятельствах не пойду с ней на вечеринку по случаю дня рождения Робби на прошлой неделе, а потом мне пришлось сидеть, глядя на ее самодовольную улыбку, пока она делала мне макияж для вечеринки, на которую я определенно не собирался.

Если она идет тусить, и Аарон тоже идет, мне нет смысла оставаться дома одной, верно?

— Это окей. Брин написала, что все равно хочет пойти куда-нибудь, — говорю я, запихивая телефон обратно в подстаканник.

— Доверится Сабрине, если она, из всех людей связалась с хоккеистом, — цыкает он, проверяя свои зеркала, прежде чем свернуть на нашу дорогу. — По крайней мере, Ротвелл не полный придурок.

Я делаю мысленную пометку запомнить это. Райан будет в восторге от того, что он всего лишь немного осел, а не полный.

Независимо от того, какие чувства я испытываю или испытывала к хоккеистам, Робби великолепно ведет себя с Сабриной. Он вдумчивый и добрый, но самое главное, он относится к ней с уважением, которого она заслуживает. И даже его родители были очень милы с ней во время ее импровизированной встречи с ними, доказывая, что Робби был воспитан правильно.

В отличие от некоторых людей, которых я знаю.

— Он делает ее счастливой, и это не наше дело.

— Это до того, когда она залетит и станет призраком для него.

— Это не… сильный аргумент. — Я уверена, все будет хорошо.

— Тебе следует держаться от них подальше, Лис. Они – это как плохие новости. Ты же знаешь, что не всегда нужно идти туда, куда велит Сабрина.

Слова вертятся у меня на языке, но я проглатываю их, отчаянно пытаясь не испортить прекрасный день. — Хорошо.

Я не стала говорить ему, что проведу вечер именно с теми людьми, которых он хочет, чтобы я избегала. Несмотря на то, что он сам не хочет проводить со мной время, он должен хотеть этого и от других.

— Я пытаюсь присмотреть за тобой, Лис. Я забочусь о тебе. Мы партнеры, и это выходит за рамки фигурного катания. Я знаю, что ты сделала бы то же самое для меня.

Я делаю скидку на Аарона, отчаянно цепляясь за те прекрасные моменты, которые мы разделяем. Он заботится обо мне, и он заботится о Сабрине. Но иногда, как сейчас, он говорит что-то, что заставляет меня усомниться в его истинных мотивах.

Бывают моменты, когда мысль о том, что он скажет что-то плохое о любом из нас, кажется невозможной. Когда он яростно предан и защищает, не будучи ядовитым, и когда мы втроем сидим в гостиной, смотрим фильмы и смеемся.

Потом бывают такие времена, как сейчас, когда его неприятная полоса просачивается сквозь щели. Иногда это происходит так ниоткуда, что это похоже на удар кнутом, что заставляет меня задуматься, знаю ли я его вообще.

Я жду, пока машина остановится возле нашего дома, прежде чем наклониться, чтобы обнять его. — Я тоже забочусь о тебе, Аарон.