IDOL

Тяжело дыша, чувствуя, как по виску бежит капелька пота, Тэхён смотрел в потолок общежития, все ещё ощущая дрожь в ногах.

— Гукки...
— Да?

В одну секунду оказавшись сверху и оседлав чужие бёдра, омега даже не пытался скрыть блеск в глазах.

— Мне было хорошо!
— Правда?
— Да!

Поцеловав альфу в кончик носа, Ким снова вернулся на своё место, по правую руку от альфы, пристроившись на плече.

— Завтра снег обещали...
— Я люблю снег.
— Ты сможешь прийти к зданию компании вечером? Я хочу сводить тебя кое-куда после репетиции.
— Хорошо, я приду.

Водя пальчиком по груди парня, обводя контуры его мышц, Тэхён снова разрушил комфортную тишину ночи вопросом:

— Отчетный концерт уже послезавтра?
— Да. Я должен хорошо выступить и показать директору, что репетирую не зря.
— Конечно, не зря! Ты скоро уже пропишешься в танцевальной студии!
— Тренер сказал, что я могу ещё лучше... Да и с вокалом в последние время проблемы...
— Потому что нельзя петь, если горло болит! Я тебе говорил!
— Не бурчи.
— Я знаю, что ты хочешь дебютировать как можно скорее, но не забывай о здоровье. И учебе. Всего полтора года ведь осталось.
— Что будет, когда мы закончим школу?
— В смысле?
— Ты поступишь в университет. А я продолжу готовиться к дебюту... Но мы ведь будем так редко видеться. Поэтому я подумал... Может быть, будем жить вместе? Я найду работу. Ты получишь стипендию... Нам хватит на аренду! Давай?

Приложив указательный палец к чужим губам, Тэхён улыбнулся.

— Тшш. Поговорим об этом тогда, когда я поступлю. Слишком рано о таком беспокоиться. Вдруг ты дебютируешь раньше? И тогда нам нельзя будет жить вместе.
— Но мы ведь все равно будем встречаться? Да?
— Да.

******

Дыша на замёрзшие ладошки, Ким переминался с ноги на ногу у здания компании. Выбежавший из дверей альфа тут же стянул с себя шарф, оборачивая в него омегу.

— Дурак, зима на улице, почему ты без шапки?
— Я забыл.

Вытащив из кармана свои перчатки, Чонгук натянул их на чужие ладошки. Убедившись, что омега в тепле, Гук потянул его за руку к дверям, из которых только что вышел.

— Идём.
— В компанию? А тебя не наругают?
— Нет, я спросил разрешения у охранника.
— Хорошо, теперь я заинтригован.

Благодарно кивнув мужчине на входе, Чонгук потянул парня к лифту.

— Куда мы?
— Наверх.

Когда они вышли на крышу, на небе уже появились первые звёзды. Они не такие яркие, как в Тэгу, здесь, в Сеуле, увидеть звёздное небо почти невозможно, но в купе с мерцающими огнями машин и тянущихся ввысь небоскребов, выглядит это волшебно. Дыхание захватывает. То ли от красоты, то ли от высоты. Тэхён, если честно, боится. Не подходит к краю слишком близко, любуясь видом, выпуская изо рта пар. Чонгук подкрадывается к нему неслышно, обнимает со спины и кладет голову на плечо. Согревая. Ветер на такой высоте особенно сильный.

— Я подумал, что тебе понравится...
— Очень!

Улыбнувшись, альфа вложил в чужую ладонь горсть клубничных конфет.

Тэхён думает, что это намного приятнее ужина в ресторане.

— Мои любимые.
— По акции урвал.

Развернув одну, омега с удовольствием кладёт ее под язык. А потом целует.

Утонув в клубничном прикосновении, они не сразу замечают летящие сверху, тающие на коже белые хлопья.

— Снег...

Оторвавшись от губ альфы, он бросает взгляд на падающие над городом холодные, мерцающие звёзды.

— Словно бриллианты. Правда, Гукки?
— Да. И все для тебя.

И высота уже не страшит.

******

Наблюдая за падающим снегом, сидя в классе, Ким с удовольствием жевал клубничную конфету, думая о вчерашнем, волшебном вечере.

— Мой альфа подарил мне новую сумку!
— А мой косметику! Эй, Тэхён, а что тебе подарил твой малолетка?

Улыбнувшись на чужую злость, омега ответил:

— Бриллианты.

******

Лёжа на кровати, кидая небольшой мячик в потолок и ловя его обратно в ладонь, Хосок все никак не мог выкинуть из головы недавнюю встречу. Омега с ярким медовым запахом отпечатался в памяти невероятно прочно, вплоть до каждой родинки на чертовски милом лице.

— Ким Тэхён, значит..

Проехавшая мимо дома машина осветила окна его комнаты. Сильно уставшие за последние двое суток без сна глаза неприятно порезало светом.

Тук. Тук. Тук. Тук.

У мальчика по имени Тэхён лисьи глаза и красивые, длинные пальцы.

Тук. Тук. Тук. Тук.

У Тэхёна две фенечки на правой руке, проколы в ушах и дешевый блеск для губ.

Тук. Тук. Тук. Тук.

Тэхён пьет клубничный коктейль без пенки.

Тук. Тук. Тук. Тук.

У Тэхёна есть парень.

Поймав мячик, Чон тяжело вздохнул, крепко сжимая его в ладони.

Тихо. Прикрыв глаза, наконец-то дождавшись тишины в доме, альфа хотел поскорее провалиться в сон. Глубокий и сладкий. Но без чужого парня с медовым запахом в нем.

Из квартиры сверху вновь раздался скрип и громкие стоны.

— Суки.

Сжав зубы от злости, Чон снова ударил мячиком по потолку. Ударами пытаясь заставить соседей заткнуться.

Тук. Тук. Тук. Тук.

******

Зайдя в комнату, стянув с шеи вязаный шарф, Джин ждёт, пока альфа включит свет. Помещение небольшое, но с окном, здесь почти ничего нет, лишь полотна, мольберт, стол накрытый тканью для выставления экспозиций и диван. Большой красный диван.

— Я думал, что ты врал.
— Врал?
— Да, о том, что рисуешь.
— Думал, я хочу затащить тебя к себе домой, чтобы изнасиловать?
— Типа того.
— Я ранен твоей жесткостью в самое сердце.
— Я должен быть дома в восемь, успеешь нарисовать что-нибудь?
— Значит, у нас есть всего час... Не густо. Ты сможешь прийти ещё? И почему в восемь?
— В половине девятого вернётся муж.
— Ааа, комендантский час? Серьезно? Ты что, его собачка?
— Это не то, что я буду с тобой обсуждать.
— Извини. Я не должен был лезть. Хорошо, тогда начнём. Я пока поставлю холст, а ты раздевайся.

Кивнув, Ким снял куртку с обувью и сел на диван. Минхо засмеялся.

— Почему ты смеёшься?
— Сокджин, ты когда-нибудь был я картинных галереях?
— Конечно.... Подожди, нет! Я не буду! Ты не говорил, что натурщик должен быть без одежды!
— Я не прошу тебя раздеться полностью. И ты можешь прикрыться тканью, она лежит рядом.
— Нет.
— Почему? Ты стесняешься?
— Конечно!
— Я художник. И врач. Твоё тело для меня не объект сексуального влечения. По крайней мере не тогда, когда я работаю или рисую.
— А когда?
— Что?
— Где твоя грань? Между работой и личным интересом?
— Если я захочу тебя поцеловать - ты узнаешь об этом. Так... Ты разденешься?

Тактично изобразив, что занят поиском нужных карандашей, альфа отвернулся. Подумав пару секунд, Джин неуверенно потянул свитер вверх.

— Штаны тоже?
— Да.

Прикрыв тканью особо яркий синяк на левой руке и бедре, омега лёг. Кончики его ушей идеально гармонировали с цветом дивана.

— Твои красные щёки я нарисую первым.
— Я сейчас уйду.
— Неловко только первый раз, потом будет проще. Скажи, если будет холодно, я включу обогреватель.

Бросая на омегу взгляды, Минхо приступил к работе.

— Я могу разговаривать?
— Конечно.
— Ты живешь здесь?
— Нет. Но часто ночую.
— А что ты потом делаешь? Со своими картинами?
— Натюрморты и пейзажи иногда продаю. А портреты оставляю себе или отдаю натурщику.

Стараясь не обращать внимания на скользящий по его телу взгляд, Джин посмотрел в окно, наблюдая за качающимися от ветра верхушками деревьев.

— Тебя что-то беспокоит?
— Да.
— Что же?
— Что вы плохо меня нарисуете, доктор Ли.

Засмеявшись, мужчина поправил волосы, подмигивая омеге.

— Не волнуйся. Очень сложно облажаться, когда твой натурщик настолько хорош.
— По-твоему... Я красивый?
— Все люди прекрасны. Но ты, Сокджин, намного прекраснее всех остальных.

******

— Держи.

Протянув Чимину шлем безопасности, Юнги ещё раз проверил газ.

— Откуда у тебя мотоцикл?
— Арендовал.
— Это, наверное, дорого! Куда мы вообще на нем поедем?!
— К морю.

Улыбнувшись, помогая омеге застегнуть ремешок, он продолжил:

— Я отвезу тебя к морю.
— Почему... К морю?
— Мы ведь в Пусане. Нельзя приехать сюда и не увидеть море.

Сев позади, Чимин неуверенно скрепил руки на чужой талии.

— У тебя есть права?
— Да.
— И ты хорошо водишь?
— Очень. Боишься?
— Я никогда не ездил на мотоциклах.
— Я скорее убью себя, чем позволю тебе упасть.
— Никогда не говори так.
— Как?
— Что убьёшь себя.

Отъезжая от обочины, Юнги выехал на трассу, стараясь держаться подальше от других машин, чтобы не пугать омегу.

— Почему?

Чтобы услышать друг друга из-за ветра и шума, им приходилось почти что кричать.

— Потому что иначе я возненавижу тебя!

Улыбнувшись от слов Чимина, альфа прибавил газу. Крепче вцепившись в куртку Мина, омега прижался щекой к его спине, даже сквозь тысячи запахов улиц и выхлопных труб, слыша мяту и бергамот. Постепенно увеличивая скорость, давая пассажиру привыкнуть к ощущению полёта, альфе хотелось кричать. От счастья. Возможно. Потому что он здесь. Здесь. Не за тысячи километров. Не за экраном камеры и телефона. А здесь. Рядом с ним.

И он закричал.

Рассекая звуком потоки ветра, бьющего в лицо.

А Чимин засмеялся.

И это была самая красивая музыка на всем белом свете.

Поднимаясь все выше по крутой дороге находящейся на горе, Чимин открыл глаза, посмотрев вниз. У подножья скалы, среди огромных камней, о валуны билось оно. Море. У омеги перехватило дыхание. С такой высоты, открывшийся им мир был самым невероятным, что ему только удалось видеть.

— Так красиво...
— Что?!
— Тут красиво!
— Мужчина, у которого я взял на прокат байк, сказал мне ехать именно здесь!
— Теперь мы будем спускаться?
— Да! К пляжу! Когда поедем с горы, скорость будет намного выше!
— Ещё выше?!
— Не бойся, просто держи меня так крепко, словно я вся твоя жизнь!

******

— Ты сумасшедший! Придурок! Псих!

Ударяя альфу по груди кулачками после каждого слова, Чимин чуть ли не плакал от пережитого пару минут назад выброса адреналина.

— Но все ведь хорошо! Тебе не понравилось?

Перехватив запястья Чимина, Юнги заглянул в чужие глаза.

— Я чуть не умер от страха!
— Страх - это хорошо.
— Почему?!

Пытаясь успокоить, поглаживая большими пальцами мягкую кожу омеги, альфа все ещё держал его запястья в своих руках.

— Потому что он означает, что ты все ещё жив. И можешь выбирать. Можешь меняться. И менять других. Можешь бежать от всего или давать отпор.
— Но это так сложно... Выбирать.

Смотря в глаза альфы, Чимин видел в них лишь своё отражение. Такое четкое, словно фото с того самого полароида, что он ему подарил.

— Знаю. Но не выбирая ничего, мы не решаем проблему.
— Закат... Красивый.

Вырвав руки из его ладоней, Чимин подошёл ближе к воде.

— Очень красивый.

Сказал Мин, не смотря ни на что другое, кроме него, и сжал в кулак руки, что ещё хранили на коже чужое тепло.

Нельзя. Трогать. Обнимать. Целовать.

Нельзя.

Потому что вопрос про чувства, заданный им ещё в том кафе, остался без ответа.

******

Ковыряя пальцем песок, Чимин вглядывался в даль горизонта, туда, где солнце медленно опускалось под воду, изредка ловя глазами низко летающих чаек.

— Почему все наши разговоры сегодня только об этом?
— О чем?
— О смерти.
— Потому что так или иначе все склоняется к ней.
— Но это грустно.
— Я не думаю об этом, как о чем-то грустном. Люди не должны избегать этих разговоров и считать это чем-то запретным.
— Почему?
— Потому что, если ты не говоришь о ней, это не значит, что ее нет. Когда я учился в школе, мой учитель однажды сказал, что страх смерти делает нас внимательным к жизни.
— Звучит красиво.
— Да, я даже начал им восхищаться, а потом узнал, что это цитата из книги. Но это не сделало сами слова менее ценными. Чем чаще я вспоминаю о смерти, тем правильнее расставляю приоритеты. Я думаю, буду ли жалеть о том, что сделал или не сделал сегодня, если завтра умру?
— Когда ты ехал ко мне... Ты тоже так думал?
— Да. Я не хотел ни о чем жалеть. А если бы я не увидел тебя, то жалел бы очень и очень сильно. Наверное, больше, чем о чем-либо ещё.
— Почему ты любишь меня?
— А что такое любовь,Чимин?
— Я не знаю.
— Я тоже. Но я знаю, что хочу быть только с тобой.
— Значит, ты врал? Когда говорил о любви? Как ты можешь сказать, что любишь кого-то, если не знаешь, что такое любовь?
— Для каждого это что-то своё. Сама по себе любовь - это лишь слово, и человек сам наполняет его своим особенным смыслом.
— И какой смысл ты вложил в свою любовь?
— Желание оберегать. Касаться и... Мне нравится твой смех. Нет, больше, чем просто нравится. Я бы хотел слышать его каждый день. Когда ты смеёшься, я чувствую себя счастливым.
— Ты приехал сюда из Сеула из-за моего смеха?
— Да.
— Совсем дурак?
— В смысле?
— Я мог тебе и онлайн посмеяться!

Поджигая фитиль сигареты, Юнги глубоко затянулся. Его лицо, в последних лучах заката, казалось очень уставшим, но при этом все равно не переставало быть красивым.

— Почему ты начал встречаться с ним? С Субином?
— Он предложил... А мне хотелось...
— Чего?
— Чувствовать себя нужным.
— И как? Чувствуешь?
— Время от времени.
— Отношения ради отношений еще никому не принесли счастья.
— Почему это?
— Встречаться с кем-то нужно ради чувств. Ради поиска своего места в жизни и осознания, что оно рядом с этим конкретным человеком.
— Юнги... Зачем все это? Чего ты добиваешься?
— Тебя.
— Ты красиво говоришь. Но Субин тоже это умеет. Когда мы начали встречаться, он обещал, что будет носить меня на руках. И ни разу этого не сделал. Может быть, я и выгляжу глупым и маленьким, но это не так. Я не настолько наивен.
— Ты любишь его?
— Нет. Но и тебя... Я не люблю тоже.

Затушив фитиль о камень, Юнги поднялся, отряхиваясь от песка.

— Если думаешь, что это заставит меня отступить, то ты ошибаешься. Я вижу, что нравлюсь тебе. Да. Может быть, это ещё не любовь. Но глубоко в душе ты хочешь попробовать. Хочешь быть со мной. Так зачем тогда... Бегаешь от себя?
— Я...

Сжав в пальчиках ткань собственных джинс, омега опустил взгляд, закусывая губу.

— Что?
— Боюсь.
— Субина?
— Нет. Но и этого тоже. Я боюсь того, что ты разочаруешься. Говоришь обо мне так, словно я какая-то реликвия. Смех мой ему нравится... Хах... Но правда в том, что я... Ничего не стою.
— Ты хочешь быть нужным кому-то, но не можешь научиться быть нужным самому себе. Кто сказал тебе эту глупость? Кто вообще посмел тебя оценивать?
— Никто. Я сам. Сам это знаю. Ничего толком не умею, никогда не выигрываю, щеки вон какие отъел... И даже собственным родителям неинтересен.
— Темнеет. Я отвезу тебя домой.

Тяжело вздохнув, альфа сделал шаг к мотоциклу, но остановился, услышав всхлип.

— Зачем ты вообще приехал? Со всеми этими своими речами? Любовью? Уезжай обратно в свой Сеул! Слышишь?! Проваливай!

Омега уткнулся лицом в коленки, задыхаясь между словами.

Присев на корточки рядом с плачущим Чимином, Мин грубо взял его за щеки, вытирая пальцами скатывающиеся вниз слёзы.

— Не реви.
— Я сказал тебе проваливать!
— Сначала я отвезу тебя домой.
— Не хочу я домой!
— Тогда к Субину.
— И к нему тоже не хочу!
— А куда ты хочешь?
— Никуда не хочу!

Протянув последнюю «у», все ещё захлебываясь слезами, омега неосознанно потянулся ближе к тёплым рукам Юнги.

— Тогда поедем в отель. Не плачь. Смотри, все лицо красное.
— Не нравится? Теперь я для тебя некрасивый?
— Ты всегда красивый. Даже когда истеришь, словно ребёнок.

Утерев рукавом его сопли и слюни, Юнги успокаивающе прижал омегу к себе, поглаживая по содрогающейся от всхлипов спине.

— Мы не сядем на байк, пока ты не успокоишься.
— Юнги...
— Что?
— Не уезжай, пожалуйста...

Заплакав ещё сильнее, Пак вцепился пальчиками в чужие плечи.

— Не уеду.

Просидев так какое-то время, дождавшись, пока дыхание Чимина станет ровнее и глубже, а слёзы перестанут идти, Юнги отстранился, заглядывая в его немного припухшие глаза.

— Легче стало?
— Да...
— Хорошо. Голова не болит?
— Болит.
— Поспишь и все пройдёт.
— Вот видишь.
— Что?
— Я ещё и плакса. И истеричка... Зачем тебе такой нужен?

Улыбнувшись, Юнги накинул на плечи парня свою ветровку и, наклонившись ближе, оставил на кончике носа омеги маленький поцелуй.

— И сам не знаю. Но нужен. Очень и очень сильно. Дурак, наверное.
— Точно дурак.

******

Счастливо болтая ногами, сидя на диване, Чонгук с аппетитом уплетал пирог его матери.

— Правда, я молодец, хён?!
— Ага...

Помешивая чай в кружке, Намджун слушал рассказ школьника об очередном свидании, иногда морщась от кипятка. Но от кипятка ли?

— Как думаешь, а Тэхё...
— Чонгук.
— Что?
— Мне не интересно.

Застыв с куском выпечки в руках, Чон пару раз хлопнул глазами, пытаясь переварить то, что услышал.

— Не интересно?...
— Да. Слушать о твоих свиданиях. Твой омега меня бесит.
— Почему? Тэхён хороший, хён, он...
— Мне плевать. Давай сменим тему. Не хочу больше о нем слышать.