Глава 5
Колокол разбудил Оранжевый город с первыми лучами солнца. В это утро он не издавал те глухие ритмичные удары, к которым привыкли местные жители, нет звон сегодня был особенно тревожен. Колокол ревел. Ревел так, что не стало слышно ничего кроме этого шума, наполняющего всё вокруг. Земля дрожала под ногами. Дома тряслись. Постепенно к медным крикам присоединился человеческий голос - спокойный, настолько ровный, что казался мертвее колокольного надрыва.
- Внимание, - вещал он. - Мои дорогие оранжевые люди и красные гости, - нельзя было понять, откуда доносится этот голос. - Сегодня были убиты шесть жителей нашего города, - взял небольшую паузу. - Самое вероятное объяснение, - холодом несло от каждого слова, - за прошлые сутки демон добрался до нашего с вами дома.
- Эй, Герман, ты слышал? - ещё один голос стал частью, царившей вокруг какофонии.
Герман сжал губы. Липкий сон всё никак не отпускал его, хотя уже несколько минут в голове отчётливо звучали громыхание колокола и «...мои дорогие оранжевые люди...», которые постепенно умолкали и заглушались нарастающим в комнате гомоном из топота, ругани и прочей возни. А ещё это надоедливое «Слышал? Ты слышал?».
Открыв глаза, вперёд остальной суматохи Герман увидел два больших синих глаза, которые таращились на него со странным беспокойством.
- Хватит, - оскалился Герман и накрыл голову подушкой. - Я всё слышал.
«Мама в другом городе. Я в безопасности. Солнце уже восходит, - успокаивал он себя и вдруг быстро высунулся из-под импровизированного укрытия. - Этот тоже в порядке, - заключил он, зыркнув на своего новоиспеченного соседа, - значит всё не так паршиво».
- Если тебе интересно, сходи и посмотри, что там, на улице. Только спать не мешай.
Для большей убедительности он добавил: «Давай! Кыш!» и снова скрылся под подушкой.
Некоторое время стояла относительная тишина, состоящая из звуков копошения и сборов.
- Для полной звукоизоляции, - выдал Стас перед уходом и бросил на Германа свою подушку. Герман почти наверняка знал, что в этот момент он разразился своей ужасной улыбкой.
- Вот же, - хотел выругаться Герман, но дрёма настигла его быстрее.
Шум стих. Беженцы ушли вместе со Стасом. Солнце уже пробивалось через решётку, и клетка тени медленно ползла к кровати, когда в окне Герману привиделся живой отец в своём любимом красном пальто.
Вот он машет рукой, а потом вдруг срывает с рамы железную преграду и входит в комнату. Большие ладони тянутся к Герману. Он прижат к тёплому телу, от которого пахнет табаком и мёдом. Притворяется, что спит. Хочет, чтобы его донесли до кровати в настоящем доме. Отец большой. Или Герман вдруг стал маленьким? Хулиганы не станут снова его обижать?
А отец улыбается. Это Герман видит сквозь веки, пока они уносятся прочь от общежития. «Мы летим в Жёлтый город, к маме, - от знакомого шёпота всё внутри Германа таит. - Я купил лучшую квартиру на самом высоком этаже солнечного небоскрёба». «Того самого, про который ты рассказывал?» - хочет спросить белобрысый мальчишка, но не может - он спит. «Да, - почему-то всё же отвечают ему. - Ведь ты хорошо позаботился о маме».
- Мы на месте, - голос отца вдруг захрипел.
Герман проснулся. Через щёлку в одеяле он увидел, как в комнату вошли уже знакомый ему мужчина и седой парень.
- Свободных коек пока нет... но да... они тебя и не нужны... вас сегодня того... расфасовывать... расселять по семьям будут... вот.
Сопровождающий удалился. Парень постоял у порога и направился к кровати напротив Германа.
Задумчивый взгляд плавно прошёлся по комнате, притормозил на окне и долго оставался неподвижным. Потрёпанный балахон, лежал на незнакомце так плотно, что Герману показалось, будто одежда намотана на тело в несколько слоёв. Не без зависти был отмечен и рост незнакомца: «Громила выше, чем Стас, хотя тот тоже разве что воробушка с неба не хватает, - Герман шумно выдохнул, при воспоминании о соседе. - Странно только, что он не выглядит как человек, который может позволить себя хотя бы телегу со старой клячей. Как он добрался до города?».
Уставший, но явно не изнеможденный долгой дорогой парень абсолютно беззвучно опустился на кровать и вдруг посмотрел прямо на Германа.
«Нет же, - вздрогнул Герман, - щель так мала, что меня никак не должно быть видно». Лицо незнакомца вдруг напомнило ему фарфоровую маску. Белые щёки без характерных для местных жителей конопушек явно выдавали в нём чужака, но на грязного загорелого представителя Красного города он тоже не походил. Даже сам Герман, который в отличие от сверстников не занимался изнуряющей работой под палящим солнцем и всегда выделялся светлой кожей, был далеко не так бледен. Но больше всего Германа удивляли седые волосы совсем молодого человека. Вернее, они удивляли его больше всего, пока незнакомец не достал из лохмотьев серебряный кинжал. Когда лезвие в первый раз чиркнуло об точило ему свело дыхание по-настоящему.
- Долго ещё подсматривать будешь?
- А..? что? - потягиваясь и зевая, Герман вылез из-под одеяла. Его уши горели. - Этот скрежет мёртвого разбудит. Что ты делаешь?
Незнакомец не ответил. Отсутствие хоть какой-либо реакции раздражало, но подсознательно Герман понимал, что с новым соседом лучше не ссориться.
- О, куда интересно все ушли, - последний раз попытался завести беседу Герман, но не получил в ответ ни кивка, ни короткого взгляда. Прерываемая лишь звукам стали тишина действовала на нервы. Кроме обычного раздражения появлялся страх. По-настоящему пугающей вдруг показалась перспектива остаться наедине с этим человеком в такой ледяной тишине.
Всё вокруг замолкает и когда застынет окончательно кинжал непременно окажется между рёбер. Больно и холодно.
- Умоюсь, - пролепетал Герман и почти выбежал из комнаты.
На цыпочках он отошёл от двери и лишь тогда смог выдохнуть. Его привычный настрой возвращался. Бредя вперёд по коридору, он уже не припоминал, отчего так напрягся. Просто утреннее помутнение, с кем не бывает? Долгий тяжёлый день, плохой сон, новая обстановка. Ещё бы ему не пугаться. Всё наладится. Те, кто был жив вчера, остались живыми сегодня, будут живыми и завтра. Нужно только сполоснуть лицо холодной водой.
Пройдя совсем немного Герман вдруг осознал, что понятия не имеет, куда ему нужно. Коридор казался бесконечным и уходил вдаль ободранными стенами с наслоением десятков одинаковых дверей. Ни души. Тихо. Только кинжал лязгает о точило.
«Кажется, у меня паранойя, - усмехнулся Герман. - Но куда всё-таки идти?».
Он несколько минут топтался на одном месте, пока не решился толкнуть одну из дверей. Комната, куда попал Герман, ничем не отличалась от той, где он провёл ночь: шесть кроватей, грязные стены, но вот запах отчего-то совсем иной.
- Привет.
От неожиданности Герман вздрогнул и быстро развернулся. На постели, прямо возле двери, сидела миловидная девушка с печальными глазами, под которыми залегли тёмные мешки. Опустив плечи, она часто моргала, и, когда это происходило, веки смыкались так надолго, что казалось, девушка на секунду засыпает. Герману стало жутко неудобно.
- Не заметил тебя, - сказал он, пытаясь придать голосу максимально небрежный тон. - Да... эм... привет, - выходило не очень хорошо.
Девушка кивнула и попыталась улыбнуться, но то ли от усталости, то ли от неловкости губы её не пошевелились. Взгляд, однако, стал теплей.
- Не знаешь, где у них здесь можно освежиться?
Девушка махнула головой, отгоняя накатывающий сон, и поднялась.
- Давай покажу.
Двое вышли из комнаты и прошли по левому коридору, оказавшись возле двух красных дверей. «Как символично» - усмехнулся Герман, и ядовитая злость ударила ему в голову.
- Если хочешь, заходи ко мне, как умоешься, - невероятным усилием девушка всё же вымучила улыбку. - Я Лолита.
- Герман, - бросил парень и захлопнул дверь в мужскую уборную, даже не оглянувшись. Перед глазами мелькал красный цвет.
«Вот, что они о нас думают».
Открыв кран, он сунул голову под ледяную струю и стоял так, пока разум вновь не прояснился.
Уже через минуту, он подкрался к двери, приложил ухо: хотел уловить дыхание или эхо лёгких шажков по коридору, чтобы тут же выскочить и объяснить, что он не настолько ужасен, как мог показаться. Но было тихо.
«Да какая мне разница», - подумал Герман, однако продолжал прислушиваться.
В то же утро ещё до начала колокольной тирады на главную площадь отправились Виктор и Саша.
- Я тоже пойду, - скулил Антон и тёр глаза.
- Нет, парень, - Виктор растрепал сыну волосы и подмигнул. - В такое опасное время в доме должен оставаться мужчина. Кто будет охранять маму и Аню?
Саша с отцом прослушали объявление на полпути от дома. Они уже знали новости в отличие от всей остальной толпы, что успела собраться на площади. Рыжая масса, разбавленная в несколько последних дней кучками беженцев, пребывала в ужасе.
Солнце поднималось всё выше, слепило глаза. Рассмотреть служителя Луку на трибуне стало почти невозможно. Ясно было лишь одно - он один. Нет рядом привычного хвостика, Флуды, и этот факт почему-то заставлял людей тревожиться сильнее.
- Ладно вам, я же извинился...
Саша повернулась на звуки ругани. В паре метров от места, где стояли Львовы двое рыжих толкали рослого парня. Знакомая картина. Разглядывая лица, Саша почти рассмеялась, узнав в одном из них мальчишку, которого боялась встретить с семи лет. Того, самого, который поджидал её в подворотни, а потом и вовсе влез в окно. Парень всё ещё кутался в тот же подранный шарф и носил кепку, которая до сих пор была ему велика. Он вообще мало вырос со своих тринадцати и был почти на три головы ниже бедолаги на которого кричал и фыркал. Несмотря на это, он выпячивал грудь и плевался так дико, что, наверное, Саша и сама бы испугалась, если бы хохот не разбирал её.
- Мне правда жаль. Хотите, я отойду от вас подальше?
- Ага, чтобы ты и там всем нашим ноги отдавил? - ухмылялся второй рыжий.
- Так ведь, а как же? - виновато пятился парень, но на него тут же наступали.
- Слишком много вас развелось...
- Что случилось? - решила вмешаться Саша, когда к словесным издевательствам прибавились толчки.
Заметив Львовых, знакомый Саше парень отступил, но другой рассвирепел ещё больше.
- Этот вот, - он сплюну в сторону, - своими здоровыми грязными лапами вздумал нормальным людям по ногам ходить.
- Нечаянно же я, - повторил беженец и Саша легонько подтолкнула его к отцу.
- Встань с нами, а на них внимания не обращай. Детство в одном месте не утихло. Вечные обиженки...
- Понимаю, - Саше улыбнулись. - Меня Стас зовут. Я из Красного.
- Я Саша. Это мой отец - Виктор Петрович.
- Приятно познакомиться, Виктор Петрович. Я Стас.
Стас смутился, когда взгляд мужчины остановился на его лице. Но уже в следующую секунду гладкая рука с короткими горячими пальцами трясла его мозолистую загорелую руку.
- Просто Виктор, - голос мужчины звучал мягко и дружелюбно. - Не думай о нас плохо, Стас. Злые люди есть везде.
Заметив то, как новый знакомый выпрямился и просиял, Саша почувствовала себя странно. Трепет и волнение вдруг охватили всё её тело: сердце забилось сильнее, даже желудок свело.
«Опять... снова, - Сашино лицо перекосило. - Гордыня пришла».
Лука заговорил неожиданно и тут же атмосфера изменилась. На смену смутной тревоге пришёл ужас. Шок сковал толпу.
Сегодня ночью зверски убиты несколько человек: четыре в баре и ещё двое на улицах. Ни у кого не оставалось сомнений, что в Оранжевый город явился демон.
Пока Лука оглашал списки погибших, люди оправились от шока и теперь тряслись в некой прострации, подавляемые мучительными мыслями о предстоящих днях. За подобным мандражём последует паника.
- Сейчас большая толпа начнёт эмигрировать обратно в Красный город, - задумчиво произнёс Виктор.
- Но, чтобы пересечь Рыжие горы понадобятся сутки! Демон никого не выпустит, - понимание этого вдруг навалилось на Сашу, и она вздрогнула.
- Красные всё равно захотят вернуться.
- Не проще будет на время остаться здесь? В Оранжевом городе достаточно крепких домов, а ведь демон охотится только ночью, потерпеть будет не сложно.
- Да, Саша. Но оранжевые люди будут охотиться и днём.
- В каком смысле охотиться?
Отец и дочь мигом оглянулись на Стаса, про которого уже успели забыть.
- Понимаешь, - начал Виктор Петрович, после долгого молчания, - об этом обычно не рассказывают красным, чтобы они не поднимали лишний шум. В Оранжевом городе начинают появляться группы жертвенников - оранжевых людей, которые отлавливают красных, связывают и по вечерам оставляют на улицах города. Так называемые антикрасные группировки.
- Но о демоне в Оранжевом городе узнали только сегодня!
- Жертвенники готовились к этому ещё до прихода демона. Но убивали красных сами. Мы расследуем это дело несколько недель.
Лицо Стаса потемнело.
- Они не делают этого из злости, - Виктор свёл брови, потирая переносицу, - только от страха. Они считают, что демон быстрей насытится и оставит город.
- Папа, не оправдывай их.
- Страх рождает самые тёмные пороки человеческой души, - Виктор наклонился к Стасу, взвалив тяжёлые ладони на его плечи. - Я вижу, ты парень умный, сообразительный. Не распространяй информацию среди беженцев.
- Врать?
- Ни в коем случае. Просто молчи. Если спросят - расскажи, прямо как я сейчас. Я ведь сам до глубины души испытываю отвращение ко всей неправде. Но, пойми, город делает всё возможное, чтобы искоренить группировки. Если среди красных поднимется паника, делу это не поможет. Ненависть с обеих сторон будет только нарастать. Знаете, - Виктор притянул детей ближе и зашептал, - мне кажется, люди могут вырезать этот город быстрее любого демона...
В это время, Герман, насколько мог, привёл себя в порядок и уже вернулся в спальню. Запах комнаты, где ночевали тридцать уставших тел, опять ударил в нос. Новый сосед сидел всё там же. И тишина.
- Как зовут? - Герман снова решил проявить инициативу. - Откуда будешь?
Последовала небольшая пауза. Седой пристально разглядывал Германа, который уже успел пожалеть о своём вопросе и дать себя обещание не задавать больше ни одного.
- Никон. Из Красного.
Герман кивнул и, решив не ждать ответных вопросов, снова вышел из комнаты. «Та ещё атмосферка, - подумал он. - Напряжённо...». Размышляя о Никоне, он сам не заметил, как ноги привели его к уже знакомой двери. Выбирая меньшее из двух зол, он решительно прошагал в женскую комнату и сразу же обернулся к кровати Лолиты. Девушка лежала на одеялах и тихонько посапывала. Из закрытых глаз по щекам текло, губы дрожали.
- Этого ещё не хватало, - нахмурился Герман.
Он подошёл к Лолите и положил ладонь на её смуглое плечо. Девушка вздрогнула, но не проснулась. Из-под её майки на секунду вылетела удивительной красоты подвеска - прозрачный сверкающий кристалл, и тут же скользнул обратно.
Да нет, у беженки из красного города не может быть такой драгоценности. Герман придвинулся ближе. Он хотел рассмотреть украшение, как вдруг сухие губы девушки перестали дрожать и зашептали. Этот неразборчивый шёпот манил, представлялся песней дикой птицы, что щебечет тайны в лесных стволах, но которую никто никогда не видел. Белые пальцы оставили плечо и потянулись к лицу, но лишь только для того, чтобы убрать пару кудрявых прядей. Может быть тогда шёпот станет чётче? Пытаясь разобрать хотя бы пару слов, Герман склонился над спящей, но в этот самый момент из коридора послышались быстрые шлёпающие шаги. Через секунду дверь распахнула босоногая девчушка и закричала так, словно, комната была полна людей и её могли не услышать: «Завтрак!». Герман отскочил от Лолиты. Непонятная досада обрушилась на него, и он уже было бросился к ребёнку, чтобы дать пару подзатыльников, но застал лишь уголок серого платья, прежде чем дверь захлопнулась прямо перед его носом. По коридору зашлёпали. И противный голосок снова звал на завтрак, а маленькие кулачки стучали в закрытые двери. От шума проснулась Лолита.
- Зашёл, чтобы позвать тебя на завтрак, - ляпнул Герман первое, что пришло в голову. - Не знаю, где искать столовую.
Лолита кивнула и прислушалась к нарастающему в коридоре шуму. Уже десятки босых ног шлёпали по полу, а голоса смешивались в один сплошной гул. Дети выходили на завтрак.
Выждав, когда гомон стихнет, Герман и Лолита тоже покинули спальню. Вместе с ними из других комнат вышли Никон и пара стариков. «Все, кто не ушёл на площадь» - смекнул Герман.
В столовой сидели несколько десятков детей. Между ними бегали две пышные женщины, расставляя подносы и помогая самым маленьким. Старики подсели к поварам, а трое остальных прошли за свободный стол.
«Каша, облепиха, кусок хлеба с маслом и чай. А ты говорил, что здесь вкусно кормят» - мысленно ворчал Герман, однако тарелку опустошил довольно быстро, во многом из-за того, что не приходилось часто отвлекаться на новых знакомых. Хотя они пытались разговаривать, беседа эта была дёрганная и неловкая. Никон отвечал скупо, односложно, да и Герман быстро утратил интерес и ворочал языком только потому, что Лолита отдала ему свой кусок хлеба.
Через несколько минут дети начали вскакивать со своих мест и с криком «спасибо!» разбегаться. За столы садились вернувшиеся с площади. Одним из таких оказался Стас. Светясь улыбкой, он сообщил Герману, что договорился с замечательной семьёй о их временном проживании.
- И когда ты успел?
- Познакомились на площади. У них большой дом и их семья как раз хотела поучаствовать в программе временного жилья для беженцев.
- Ну хоть на что-то ты способен! - воскликнул Герман. Он воодушевлённо запихнул в рот последний кусок хлеба и только тогда вспомнил про своих новых знакомых.
- Это Никон и Лолита. Она помогла мне утром... э-э-э... сориентироваться в местном пространстве.
- Ты потерялся?
- Нет, конечно, - покраснел Герман. - Ты виноват в том, что сначала притащил меня сюда, а потом бросил, ничего не объяснив.
- Какай ужасный я, - подавился смехом парень и, пока обвинения в его адрес продолжались, обратился к Лолите:
- Спасибо за помощь. С ним бывает нелегко.
- Да кто бы говорил... - скривился Герман и хотел было снова заворчать, но Стас перебил его:
- Семья, которая предложила нам комнаты как раз берёт человека три-четыре. Если хотите, я могу попросить за вас.
- А меня ты спросил? - не успокаивался Герман. - Думаешь, если сказал, что мы будем жить там, значит решено? Сто раз! Всё равно куда-нибудь расселят.
- Не отказывайся, - встрял в перепалку Никон. - Едва ли везде условия будут хорошими. Да и велика вероятность, что такого как ты никто не возьмёт и придётся остаться в общежитии. Я лично не имею ни малейшего желания провести хотя бы ночь в этих затхлых гробах с решётками на окнах.
- Все в городе ставят решётки на окнах, - на автомате продолжал спорить Герман, но уже без напора. Спорить с человеком, носящим нож под одеждой, хотелось меньше всего.
- Пожалуйста, давай поедим, - запросила Лолита и Герман сдался:
- Ну что я с вами сделаю...
***
Целый день в доме Львовых царил запах мыла и шорканье щёток. Комнаты распределили таким образом, что Львов младший переезжал к родителям, а три другие комнаты разделялись между остальными.
Маргарита Сергеевна переживала, что беженцам не хватит одеял и отправила дочь с мужем на рынок за постельным бельём и решётками, а сама занялась уборкой.
Антоша играл в песочнице на заднем дворе, когда перед ним вдруг возникла Аня.
- Солнце загораживаешь, - возмутился мальчик. - Хочешь поиграть?
Аня мотнула головой.
- Может лучше поможешь маме? - спросила она. - Вот если бы у меня была своя мама, я бы ей во всём помогала.
- Но у тебя нет «своей» мамы, есть только «моя». Помоги ей. А у меня много дел, - Антон отвернулся. - Пока папы нет, я охраняю вас от демона. Точно! Сейчас построю гигантскую стену. Тогда никакой демон до вас не доберётся.
Аня вздохнула и вернулась в дом. Она верила, что у неё обязательно будет своя мама.
- Тётя Марго, вам помочь?
- Анечка, солнышко, было бы здорово.
Ближе к вечеру, когда Саша с отцом уже вернулись домой и устанавливали на окна решётки к особняку подходили четверо беженцев.
- Точно здесь?
- Вроде...
- У тебя всегда всё «вроде».
- А у тебя всегда раздуваются ноздри.
- Ах ты...
- Ребят, успокойтесь. Кому-то нужно постучаться и спросить.
- Я пойду, - безэмоционально бросил Никон. Холодные глаза ничего не выражали, и лишь по крохотным морщинкам возле век можно было понять, как сильно ему осточертели непрекращающиеся перепалки.
Но стучаться не потребовалось. С заднего двора к ним вышел конопатый рыжий мальчишка. Увидев беженцев, он дёрнул носиком и фыркнул:
- Это вы наши гости?