признание при свечах
Зал заседаний Палаты Мормонов был освещен лишь дрожащим светом свечей. Фурина нервно теребила край мантии, наблюдая, как советники перешептываются за длинным дубовым столом.
— Вы точно хотите сделать это сейчас? — Линни, сидевший справа, наклонился к ней. — После вчерашнего землетрясения в порту...
— Именно поэтому и сейчас, — прошептала в ответ Фурина.
Дверь с громким скрипом открылась. В зал вошел Нёвилетт, но не в своей обычной судейской мантии — в простом синем камзоле, который подчеркивал цвет его глаз. В зале воцарилась тишина.
— Господа, — начала Фурина, вставая. Ее голос дрожал лишь слегка. — Сегодня мы собрались не для...
Внезапно пол под ногами затрясся. Со стен посыпалась штукатурка, а где-то вдали раздался глухой гул, словно проснулось что-то огромное.
Нёвилетт мгновенно оказался рядом, его рука легла на ее плечо.
— Продолжай, — сказал он тихо. — Я здесь.
Фурина глубоко вдохнула и распрямила плечи:
— Мы собрались, чтобы объявить, что отныне будем править Фонтейном вместе. Не как архонт и судья, а как... — она на мгновение запнулась, встречая взгляд Нёвилетта, — как партнеры во всем.
В зале повисла тишина. Затем где-то в подземельях Палаты раздался новый толчок — сильнее прежнего. С потолка упала люстра, разбившись о стол в метре от них.
— И первым нашим решением, — громко продолжил Нёвилетт, не обращая внимания на хаос, — будет поиск способа успокоить древнего стража, не уничтожая его.
— Потому что иногда, — добавила Фурина, сжимая его руку, — даже монстры заслуживают второго шанса.
Свечи погасли. В темноте только их гидро-метки слабо светились в унисон, как два маяка в бушующем море.