Глава 9. «Всех цветов, форм и размеров»
Самые глубокие противоречия между людьми обусловлены их пониманием свободы.
Карл Ясперс
У меня обнаружили иммунитет от Капсулы.
Медсестра поздравила меня, когда сообщила результат, а после указала на дверь, за которой оказалась пустая душевая — принять тот факт, что у них здесь и мужская и женская совмещены, было сложно. В раздевалке за письменным столом сидела седая женщина и клевала носом — тогда я понял, что сейчас душ был просто подобием коридора и никем не использовался по назначению.
Подняла глаза на меня она только когда я кашлянул.
— Ваше имя? — прохрипела она.
— Феникс.
Старушка приспустила очки на нос и посмотрела на меня так, будто хотела убедиться в том, что линзы её не обманывают.
— Молодой человек, я не намерена обсуждать мифологию, какой бы занимательной она Вам не казалась. Вы должны выйти отсюда, пойти прямо по коридору, свернуть налево и оказаться в столовой. Положено записывать всех, кто туда проходит. С Вашего позволения, я хотела бы узнать Ваше и...
Её глаза неожиданно закрылись и голова бессильно повисла на шее. Неужели уснула!
Я бросил на спящую старушку быстрый взгляд, усмехнулся, взял ручку, лежащую на столе, записал в тетради со списком свои настоящие имя и фамилию и вышел за дверь. Пошёл прямо по коридору, свернул налево и оказался, как и обещала та сонная женщина, в столовой.
Это было большое помещение, освещаемое светом из открытых окон, где почти вплотную друг к другу стояли восемь длинных столов с тарелками. Здесь было шумно и людно. Со всех сторон галдели незнакомые люди. Все они были разного возраста и разных параметров. Казалось, эта комната сейчас кишила разнообразием человеческих рас. Даже цвета комбинезонов здесь присутствовали самые разные: бежевые, серые, чёрные, тёмно-синие — как у меня, — красные. Люди в чёрной одежде, я заметил, выглядели более подкаченными и больше других походили на солдат.
Окинув помещение беглым взглядом, я подумал, что было здесь кое-что, что объединяло всех этих людей: должно быть, иммунитет.
Я нашёл глазами стол со знакомыми лицами — за ним пока почти никого не было, кроме Сьюзан, Квентина и ещё какой-то незнакомой рыжеволосой девушки, уткнувшейся в свою тарелку.
Я уселся напротив незнакомки. Слева от меня сидела Сьюзан, а Квентин — справа. Выглядел парень ужасно. Должно быть, его до сих пор совесть мучила. К горлу подступил сухой комок, и я закашлялся, когда понял, что почти забыл о Мие.
Сью копошилась в тарелке, Квентин демонстративно игнорировал свою, а я рассматривал мясо неизвестного происхождения, лежащего вместе с макаронами. Аппетитно это не выглядело, но я слишком проголодался, чтобы привередничать. Когда я в последний раз ел горячее?
Недолго думая, я принялся за еду. Все молчали, и я наслаждался небольшой передышкой, пока в столовую не ворвалась неуклюжая девушка.
Эйприл, спотыкаясь, добралась до нашего стола и села напротив Сьюзан, по левую руку от рыжеволосой. Она пробежалась взглядом по всем нам, будто оценивая, кто из нас готов почесать языком. Видимо, никто не подошёл под категорию «болтливый», и девушка уткнулась в свою тарелку.
В столовой становилось всё теснее, ровно как и за нашим столом. Мне это абсолютно не нравилось, чего нельзя было сказать о некоторых из нас. Сьюзан, как и всегда, решила выставить себя максимально дружелюбной и милой перед новыми соседями:
— Ну что? — она улыбнулась и посмотрела на всех по очереди. — Давайте знакомиться.
— Кристоф, — отозвался какой-то рыжий паренёк на вид лет семнадцати.
— Я Эйприл, — подала голос девушка. Сейчас она определённо чувствовала себя не в своей тарелке.
— Я Сьюзан из Аризоны, — представилась Сью.
— О! Я была там с родителями полтора года назад, — сообщила Эйприл. — Ещё до...
— И как? — поинтересовалась МакМартин, и по её лицу было видно, что ей действительно интересно.
— Мне понравилось. Я навсегда запомню, как мы заглохли на сто шестьдесят третьем шоссе, и пришлось стоять там целых четыре часа, пока какой-то хороший человек не остановился, чтобы помочь. Впрочем, он был единственным, кто вообще за эти четыре часа проехал там, — с гордым видом сообщила Эйприл и захихикала. Я заметил, что она осваивалась в новой компании. — Мы тогда ехали в Долину монументов.
— И как, доехали?
— Да. Кстати, мне понравилась ваша фрукка. И стоит недорого. Всего три доллара.
Эйприл и Сьюзан сразу спелись. Первая, похоже, была счастлива встретить такого общительного человека, готового болтать до посинения, а последняя обрадовалась возможности отвлечься и вспомнить прошлое.
— А я ни разу её не пробовала, — пожала плечами Сью. — Вот ведь туристы!
— А я местная, — сказала Эйприл, слишком общительная для ньюйоркцев и их быстрого темпа.
— Я сразу поняла, что ты живёшь здесь. Вы, ньюйоркцы, по-особенному растягиваете гласные, — заметила Сьюзан.
— Правда? Я никогда не обращала внимания на акцент, — Эйприл поковырялась в своей порции, по-видимому, пытаясь расщепить мясо на атомы, и в конечном счёте отодвинула тарелку, которую тут же присвоил себе прожорливый Боб.
Ну, конечно! Ей не нужно было пешком передвигаться по штатам, кишащим зомби, и уж точно ей не приходилось голодать или изнывать от обезвоживания, и поэтому эта еда казалась ей отвратительной. Неужели ждала ресторан?
— Кстати, Эйприл, — обратилась Сьюзан к ней, прервав мою мысль. — это... Феникс, — и указала на меня, — Феникс, это Эйприл.
— Мы знакомы, — в один голос бросили мы с ней.
Я посмотрел на Эйприл и улыбнулся краешком рта. Та немедленно залилась краской и, кажется, собиралась уткнуться в тарелку, но на её месте оказался пустой стол.
— А я-то думала, что в Америке меня ждут вечеринки у бассейна и прочее, — рыжеволосая девушка, что сидела рядом со Сьюзан, неожиданно заговорила, и я сразу узнал русский акцент. У неё был умный вид. — Что-то пошло не по плану, — она поджала пухлые губы. — Я Ева.
— Ха! А где твой Адам? — выкрикнул Боб, и мне вдруг стало стыдно за него. Ева, явно шокированная его глупой выходкой, снова поджала губы, а её брови поползли вверх.
— О! Ты из России? — обрадовалась Эйприл, и Ева кивнула.
— Вот видишь, а ты говорила, что не обращала внимания на акценты, — улыбнулась Сьюзан. — Приятно познакомиться, Ева. Добро пожаловать в Америку.
Когда я был ребёнком, наши страны соперничали. Со временем ситуация постепенно улучшалась, и в итоге США и Россия стали сотрудничать. Потом пришла Капсула и разрушила все границы между нациями.
Больше не было американцев, китайцев, русских или финнов. Теперь мы все были просто выжившими.
— Я изучала молекулярную биологию в Гарварде два месяца, а потом пришла болезнь, и я отправилась на родину. В Нижний Новгород. Там всё было спокойно, поэтому родители не хотели отпускать меня обратно в Америку. Я едва убедила их в том, что место в университете слишком ценное, чтобы уходить с первого курса, а потом просто потеряла с ними связь. Они должны быть живы. Нижний Новгород в России сейчас вроде Нью-Йорка здесь — там собрались выжившие со всей России, Украины, Казахстана, Беларуси и Финляндии. Их количество обнадеживает, — поведала Ева. Что ж, хорошие новости сейчас были очень кстати. Я никак не прокомментировал её слова, но про себя отметил, что это стоит взять на заметку.
— И сколько там здоровых людей? — осведомилась МакМартин.
— В четыре раза больше, чем здесь.
— Ух ты! — Эйприл была в восторге. — А почему ты не можешь вернуться?
— Перелёты запрещены. Я могу привезти туда какую-нибудь дрянь, о которой мне самой неизвестно, и нарушить хрупкое равновесие в мире, к которому люди едва сумели прийти, — констатировала русская.
Она называет это равновесием?
— Что ещё тебе известно? — против воли я заинтересовался и задал вопрос.
— Большая часть Скандинавии выжила из-за холодного климата, однако всех людей оттуда эвакуировали. Теперь эти страны выступают в качестве штаб-квартир учёных, которые изучают Капсулу, — ответила она.
— Ещё что-то?
— В Вене сейчас около тысячи выживших. В Мюнхене столько же. В Гонконге и в Рио примерно две тысячи человек. В Австралии, в Аделаиде около семиста, — перечисляла Ева. Всё-то она знает. Откуда она всё знает? — Шансы человечества не велики, но всё же они есть.
— И откуда тебе всё это известно? — отсутствующим тоном бросил я.
— Я проходила проверку на наличие иммунитета два раза. В первый раз устройство определило меня как не иммунную, а во второй — выяснилось, что это ошибка, но я уже успела стать довольно-таки опытной ассистенткой учёных, поэтому наличие иммунитета просто дало мне защиту. Я буду жить и питаться вместе с вами, но работать буду на прежнем месте.
Значило ли это, что и наши тесты могли быть ошибочными?
— Не зря ты училась в Гарварде, — усмехнулась Сьюзан.
— Да, мне не придётся драться и учиться стрелять, чего не скажешь о вас, ребята, — Ева поджала губы.
— Да мы это и так умеем, — усмехнулась Сьюзан.
Я покосился на Эйприл. Ну не сказать было, что она хоть раз автомат в руках держала.
Следующие несколько минут мы просидели в молчании. Никто из столовой не уходил, поэтому мы тоже оставались на своих местах, ожидая дальнейших указаний. Сьюзан, наевшись, накручивала локон на палец, Ева с умным видом рассматривала присутствующих, Эйприл барабанила пальцами по столовому покрытию и явно кого-то выискивала в толпе, а Квентин подпирал подбородок кулаком и в задумчивости стучал по столу в такт Эйприл. Что-то в его позе явно насторожило Еву, и она, неожиданно оживившись, спросила:
— Эй, парень, а тебя как зовут?
Квентин не сразу понял, что обратились к нему, но в итоге представился.
— Красивое имя, — заметила Ева. — А фамилия?
Квентин нахмурился и в недоумении глянул на неё. У меня вытянулось лицо. Я тоже был сбит с толку таким вниманием к нему со стороны Евы. Да, он, может, и кажется девчонкам симпатичным, но... Заметив выражение наших лиц, та хохотнула.
— Я знаю, о чем вы оба сейчас подумали, но нет, у меня есть парень, — сообщила она. — Просто стало интересно, но если тебе жалко... — девушка изобразила разочарование на своём хорошеньком лице и пожала плечами.
— Нет-нет, вовсе не жалко, — поспешно извинился Квентин. — Сарандон. Это моя фамилия, — сказал он, и я про себя отметил, что Ева та ещё манипуляторша.
Её зелёные глаза загорелись. Возможно, я себе это вообразил, но Ева именно это и надеялась услышать. Она точно спросила у него не просто так.
— Оу... Здорово... Эм, и откуда ты? — сначала она показалась мне растерянной, но это длилось ровно секунду.
— Из Кливленда.
Ева открыла рот, чтобы что-то сказать, но слов так и не произнесла. Я видел откровенную борьбу на её лице. Да что же с ней не так? Готов поспорить, когда Пржевальский нашёл в Монголии диких лошадей, его выражение лица было таким же.
От необходимости объясняться её спас сержант Янг, чьё появление просто нельзя было не заметить: неожиданно все, чьи комбинезоны не были тёмно-синими, поднялись со своих мест, отдавая честь, и мы последовали их примеру.
— Новобранцы! — его звучный тембр заполнил всю комнату. — Выйти вперёд.
Я и Сьюзан переглянулись, но все вместе мы выполнили его приказ. Я оглянулся. Вперёд вышли все до единого, кто носил тёмно-синий. Вот что значил наш цвет — новички.
— Я пришёл сообщить вам ваше расписание, — он оглядел всех нас. — Стоит начать с того, что вашим тренером буду я. Подъём у всех без исключения в шесть утра. Вместе со своим командиром, — он поманил меня рукой, как бы говоря: «подойди», — вы идёте на получасовую пробежку. После возвращаетесь сюда и идёте на завтрак. Далее у вас тренировка с восьми до двенадцати и перерыв на обед. С часу до трёх — тренировка. С трёх до четырёх — передышка. Слишком большая передышка, в будущем она будет сокращена. С четырёх до шести — стрельба. Потом ужин и свободное время. Отбой в десять. О дополнительных мероприятиях вам сообщит, — мужчина хлопнул меня по плечу, да так, что я покачнулся, — ваш командир, к которому будут поступать все приказы.
— А выходной у нас будет? — выкрикнул Боб.
Выражение лица сержанта Янга изменилось. Он усмехнулся и со злобной улыбкой указал на толстяка:
— Жирному нагрузку удвоят.
Кто-то сзади засмеялся. Остальные оказались умнее и промолчали.
— И тому весёлому парню тоже, — заметил Янг. Казалось, ситуация его забавляла, но неожиданно его тон похолодел. — Отныне вы все — одна семья. Я не потерплю, если кто-то из вас будет сдавать друг друга или как-то насмехаться. Провинится один — наказаны будут все. И это правило действует с этого самого момента, как только я его произнёс.
Мёртвая тишина. Все до единого молчали. Новобранцы выглядели ужасно напуганными, но только не Эйприл. Она была напряжена, но не удивлена. Оглядывая толпу, я заметил, что новобранцами считались только люди в возрасте от шестнадцати до двадцати пяти. По крайней мере, на вид. Остальные — те, кто старше, — из нашей группы были в серых комбинезонах.
— Надеюсь, вы всё усвоили, — бросил он и развернулся на каблуках. — В вашу комнату вас отведёт рядовой Фурлер, — он указал на мужчину лет тридцати шести в чёрном комбинезоне, что стоял за его спиной. — А ты, — Янг указал на меня. — подойди ко мне.
Пока сержант Янг объяснял мне о завтрашней пробежке, я заметил, как Ева, оглядываясь, чтобы проверить, не увязался ли за ней хвост, поспешно выскочила за дверь.