"Дневничок Ивон Миллер"

После того случая прошло довольно много времени. А точнее, после тех двух случаев. Мистер Хен к нам больше не заходил. Я думал, что он боялся нас. Однако, возможно, ему просто было тяжело понять, что я другой. Но если ему тяжело, то что говорить о моей маме, папе, Дестини и уж тем более мне. Хотя, если честно, способность беспокоиться о себе мне явно не была дана свыше, поэтому моё процентное соотношение тревоги о других превалировало над собственным.

Все четыре недели после моего, как врач установил, лунатизма и приступа эпилепсии мне было очень плохо. Моё физическое состояние не позволяло мне выйти за границы моей комнаты, не то что спокойно ходить по дому. Я почти не говорил. А психологически я был полностью опустошён. Как будто меня больше не существовало. Моя мама не знала, что может улучшить моё положение, ведь никакие таблетки и обычное человеческое общение мне не помогали.

— Дорогой, как ты? — спросила меня мама, заходя ко мне в комнату, и в надежде, что я что-нибудь съем, поставила поднос с едой на стол.

— Поешь что-нибудь, пожалуйста, если получится. Если нет, то я тебе в блендере измельчу, как всегда, — улыбнулась мне Синтия, но я увидел в её взгляде боль и жалость. — Хорошо, я, наверное, пойду. Я внизу.

— Мам, — заговорил я.

— Да? — с надеждой во взгляде обернулась ко мне она.

— Можно мне сразу в блендер, пожалуйста? Я не смогу это всё переварить...

В этот момент свет, который на долю секунды заблестел в глазах мамы, погас.

— А, да, конечно, солнышко.

На этом наш разговор с ней был закончен.

Я видел, как она уходила подавленной, но не мог ничего поделать.

На самом деле все эти четыре недели я не просто валялся, тратя своё бесценное время. Я отходил после того, что увидел. Конечно, я ничего не сказал своим домашним, чтобы заранее они не начали нервничать. Тем более я сам не особо понимал, что со мной происходило.

Я помню тот день, когда случилось моё короткое замыкание. Я лежал в своей комнате на кровати и читал преинтересную книгу. Было около полудня. Как раз хотел спуститься и взять что-нибудь перекусить, но почувствовал что-то странное. Как будто кто-кто стоял у меня за спиной. Я обернулся, и действительно, сзади меня парило в воздухе длинное белое облако, почти прозрачное, его едва можно было рассмотреть. Оно приблизилось ко мне и прошептало:

— Илай, Илай... почему ты забыл о том, что мы тебе говорили?

— Кто ты? — почему-то без страха ответил я.

— Я Сизиси.

— Сизиси?

После этих слов это облако загорелось яркими огнями и начало переливаться различными цветами: пурпурно-сиреневым, лазурно-голубым, янтарно-жёлтым. Я был потрясён красотой открывавшейся мне картины, однако почему-то не испуган. Присутствовало чувство чего-то далеко знакомого, но давно утерянного.

— Кто ты? — настойчиво повторял я.

— Я Сизиси. Твой ангел-хранитель, — не выражая никаких эмоций на его ясном и светлом, божественно красивом лице, ответило существо.

— Что ты здесь делаешь?

— Я пришёл напомнить тебе о твоей миссии. Твоя память о твоей прошлой жизни была утрачена посредством полного слияния с этой семьей, вследствие чего ты забыл, для чего мы сюда тебя послали.

— Так для чего же?

— Для проработки твоих ошибок, усвоения тобой уроков.

— Каких уроков?

— Если я тебе скажу, то смысла в твоем пребывании на Земле больше не будет.

— То есть сейчас смысл есть?

— Есть.

— А почему я потеряю смысл жизни, если ты скажешь мне о моих уроках сейчас?

— Потому что ты должен сам их осознать.

— Почему?

— Ты жил очень много жизней, однако не потому что никак не мог усвоить, в чём состоят твои задачи в той или иной жизни, а потому что ты всегда быстро находил ответы на вопросы. Ко всему прочему, ты помогал другим искать их смысл существования. Однако Ивон Миллер — твоё предыдущее воплощение — отличалось от других, так как в нём твоя душа подверглась атаке представителя негативных сил.

— Что ты хочешь от меня?

— Я ничего не хочу от тебя. Я лишь помогаю тебе. Я хочу тебе помочь.

— Почему?

— Я хочу тебе помочь, потому что я люблю тебя.

— Любишь? За что?

— Да. Не за что. Просто так.

После этих слов Сизиси попросил меня моргнуть три раза. Я, не колеблясь, выполнил его просьбу. А после того как я открыл глаза, его уже не было.

Некое чувство тепла в груди не покидало меня до конца дня, однако ясности ума не наблюдалось. Я был в смятении. То, что мне поведало это загадочное привидение, я не могу объяснить не то что другим, но и самому себе. Я долго прокручивал эту сцену у себя в голове. Снова и снова. Пока за столом спорили трое взрослых относительно странного случая с пятилетним ребёнком, я тем временем страшился выдать своим видом, что со мной произошло нечто более странное, чем обычное молчаливое бездвижное времяпровождение на кровати. Кладя очередную ложку овощного рагу себе в рот, я не понял лишь одного. Если мистер Хен, Синтия и Чарли утверждали, что я просто сидел на своей кровати и ничего не говорил, то как можно объяснить то, что я вёл диалог с существом из, казалось бы, совершенно иной реальности? Поразмыслив ещё чуть-чуть, я опять пришёл к выводу о том, что оно, возможно, применило свои фокусы, и таким образом я стал невидимым для всех остальных, как и оно, а мой клон-двойник из параллельной Вселенной сидел вместо меня. Конечно, есть вероятность, что я ошибаюсь, но она очень низка.

Итак, философствуя о том, что мне рассказал Сизиси, я на какой-то короткий промежуток времени абстрагировался и не слышал разговоров, происходящих прямо у меня под носом. Однако в следующую же секунду я почувствовал, что что-то тянет меня за руки. И вдруг чернота. Абсолютная. Зажглась свечка. И вдруг звук шагов по скрипучей лестнице ошарашил моё уже и без того пошатнувшееся сознание. Это смахивало на очень реалистичный сон, а если быть точным — ночной кошмар. Тогда эта «тёмная лошадка» зажгла свет и уже перестала быть таинственной персоной. По иронии ею оказалась высокая девушка с длинными чёрными волосами и темно-карими глазами. Вдобавок ко всему на ней, как мешок, нависало длинное бесформенное платье в пол. Особо верующим людям могло бы показаться, что она — олицетворение самой смерти. Однако я не то чтобы испугался, а скорее был удивлён.

— Здравствуй, я Оливия. Я помощник ангелов, — молвила она мне.

— Здравствуй, я Илай, — я ответил.

— Мне было велено с тобой поговорить, — слегка улыбаясь, продолжила девушка.

— На какую тему? — а я продолжал делать вид, что всё это сон, точно также как хотел думать, что сном являлся и разговор с Сизиси.

— На тему проработки твоих ошибок.

— О-о-о-оу, нет, снова. — Отворачиваясь от Оливии, я упёрся в стену и ударился головой.

— Тебе не больно, а? — беспокоясь, спросила девушка в чёрном одеянии.

— Да... Я думал, что это сон. Хотел уйти отсюда. Кстати, где это мы? Что это за комната? И что это за такой сон, в котором мне два разных персонажа повторяют одно и то же? И, кстати, я даже не помню, чтобы ложился спать, — нечётко проговаривая слова, я обращался к своей собеседнице.

— Это не сон, дорогой. Мы в астральном путешествии. Точно так же, как ты был с Сизиси. Вышел за пределы своего тела. Сейчас твои близкие видят лишь, как ты дёргаешься, однако ты здесь.

— Что значит «я здесь»?

— Твоя душа здесь.

— А мы где?

— Это комната для тех, кто прекратил свою жизнь по собственной воле.

— Самоубийц?! — ошарашенными глазами я спросил.

— Да.

— Почему именно это место?

— Сюда попадают измученные души сразу после того, как они совершили это действо. Эта комната — своеобразный барьер между мирами. Она удерживает всю скопившуюся боль, обиду и страдания и не даёт им пройти дальше. Я привела тебя сюда, так как хотела, чтобы часть твоих негативных эмоций осталась здесь.

— Дальше — это... вверх по лестнице? — съязвил я.

— А ты юморной. Особенно для своих пяти-то лет. Хотя это не имеет значения. Важна лишь душа.

— Спасибо, сочту это за комплимент.

— Видимо, среди сверстников ты считаешься самым умным, не так ли? — поинтересовалась незнакомка.

— Да, а что? Я даже среди своих родных считаюсь интеллектуалом, — похвастался ей я.

— Интересно. Наверное, тебе было дано свыше.

— Свыше? Что значит «свыше»? Вы имеете в виду Бога?

— Вы называете его Богом. Мы не можем дать этому конкретное название. Это Высшая энергия. Что-то недостижимое и непостижимое для нашего сознания, но то, к чему мы стремимся и будем стремиться вечность.

— Значит, Бог, — опошлил я одухотворённые слова Оливии.

— Да.

— Но если я не верю во что-то высшее? Это плохо?

— Нет. Мы уважаем каждый выбор. Но вопрос в том, действительно ли ты не веришь.

— Я думаю, что нет. Мне рассказывали родители, что это такое, но я не могу поверить в тот факт, что Иисус Христос спас нас всех и теперь мы должны ему молиться и благодарить его за его благородство и бескорыстную любовь к нам.

— Я хочу спросить тебя. Если ты не веришь в это, то во что ты веришь?

— В теорию Большого взрыва. Я читал о ней. Я могу рассказать, хотите?

— Я осведомлена об этой теории. Спасибо, не надо. Мне просто интересно, как такое могло произойти... — Задумчиво склонила голову и закусила губу девушка в чёрном платье.

— Что? — удивлённо спросил я.

— В прошлой жизни ты верил, а точнее, даже чувствовал, что есть что-то Высшее, что направляет тебя. А в этой ты убеждённый атеист. Хотя в прошлой у тебя было много страданий, а в этой пока всё идёт прекрасно.

— Может, когда настанет чёрный день, тогда и протяну руки к небу.

— Возможно... Но удивителен тот факт, что ты уже обращался к Богу, но в воплощении Ивон Моники Миллер.

— Не хочу показаться грубым, но можно уже меня отпустить? Самому проснуться не получается.

— Да, думаю, мы закончили. Пока, Илай Джон Фостер.

— До свидания, Оливия. А я разве говорил тебе своё полное имя?

— Нет. — Кокетливо улыбаясь, помахала мне рукой она на прощание.

И волшебным образом я очутился уже около моих родителей и мистера Хена. Они выкрикивали моё имя поочерёдно. Я чувствовал, что всё моё тело немного ломит, но не более.

Первые три дня после этих событий я не думал особо о моих якобы снах. Однако после я стал задумываться о словах, произнесённых устами двух необъяснимых существ из моих снов. А позже и вовсе поставил под сомнение сам факт того, что это были сны. Особенно после того, как врач установил, что второй случай являлся приступом эпилепсии, а не лунатизмом, как в первом варианте. Но одно имя всё время всплывало у меня в памяти, но тотчас же исчезало: Ивон Миллер.