Спасение или новая клетка
Склад взорвался звуками выстрелов. София, съёжившаяся в углу своей камеры, вздрагивала от каждого звука. Крики, хруст ломающихся костей, звон металла — всё сливалось в какофонию, от которой её сердце билось в горле. Она прижалась к холодной бетонной стене, её длинные светлые волосы прилипли к лицу, а зелёные глаза метались в поисках хоть какого-то укрытия. Страх сковывал её, как ледяные оковы, но она заставляла себя дышать, пытаясь сохранить ясность ума. Дверь в её камеру с грохотом распахнулась, и в проёме появился Том. Его лицо было покрыто кровью, чёрная рубашка порвана на плече, обнажая напряжённые мышцы, а в глазах горел огонь, который мог сжечь всё на своём пути. В руке он сжимал пистолет, а за его спиной лежал один из её похитителей, неподвижный, с пустыми глазами, уставившимися в потолок.
— "Вставай," — рявкнул он, его голос был хриплым от ярости. Он шагнул к ней, и София инстинктивно отпрянула, но он был слишком быстр. Одним движением он перекинул её через плечо, как тряпичную куклу, и понёс через дым и хаос. Пули свистели рядом, кто-то кричал, но Том двигался с пугающей уверенностью, как будто он был неуязвим. Его рука крепко сжимала её талию, и София чувствовала жар его тела даже через ткань.
— "Поставь меня!" — выкрикнула она, брыкаясь, но её голос потонул в грохоте выстрелов. Её кулаки колотили по его спине, но это было всё равно что бить по камню.
— "Заткнись и держись," — прорычал он, не сбавляя шага. Он вынес её из склада, где уже пахло гарью и кровью, и бросил на заднее сиденье чёрного внедорожника. Дверь захлопнулась с такой силой, что София вздрогнула. Том сел за руль, завёл двигатель, и машина рванула вперёд, оставляя позади хаос.
София сидела, пытаясь отдышаться, её запястья всё ещё болели от верёвок, а волосы спутались, падая на лицо. Она посмотрела на Тома, его профиль был напряжённым, челюсть сжата, а пальцы так крепко сжимали руль, что костяшки побелели.
— "Ты думал, что я останусь там?" — выпалила она, её голос дрожал от смеси страха и гнева.
Том не ответил сразу, его глаза были прикованы к дороге. Наконец он повернул голову, и его взгляд, тёмный и тяжёлый, прошёлся по ней.
— "Ты моя. Никто не смеет тебя трогать, кроме меня," — сказал он, и в его голосе была не только угроза, но и что-то ещё — одержимость, которая заставила её сердце сжаться.
Машина мчалась по ночным улицам, и София почувствовала, как её тело начинает дрожать — не от холода, а от осознания, что она снова в его власти. Но теперь это было другое чувство. Он пришёл за ней. Он убивал за неё. И эта мысль, как яд, растекалась по её венам, смешиваясь с ненавистью и чем-то ещё, чему она не хотела давать имя.
—-