История Slender Mais (OLD)

- Сегодня буду поздно, - с этой фразой Милли покинула свою квартиру, в который раз оставив Алису наедине со своими тревожными мыслями и белым котом по кличке Чёрт.

Ее фраза «Сегодня буду поздно» должна быть уже написана на табличке, которую она бы прибила на дверь. Последние три года дома раньше восьми вечера ее не было. Чёрт к этому привык, но все равно любил свою хозяйку, так как у нее, кроме него никого больше не было. И в ее квартире никаких мужчин не было с тех пор, как он был подарен хозяйке. Кроме одного. Высокого, в шляпе и плаще. Хозяйка тоже так ходила, но сегодня передавали жаркий денек. От этого мужчины пахло теми же цветами, что и любила хозяйка, но ему можно было приходить, так как он и подарил Милли этого кота, когда тот еще был месячным белым котенком с синими глазами. Да и тот мужчина был здесь два-три раза. О чем-то разговаривал с пышногрудой, сидя с ней на кухне, а потом уходил.

Алиса всегда была в восторге от своей старшей сестры и бывало так, что даже завидовала. Ну, а как же? С детства у той была такая фарфоровая кожа без каких-либо дефектов и пышные волосы с маленькими кудрями, напоминающие размотанное и вытянутое покрытие струны гитары, потому часто ее волосы она называла проволокой. Цвет же только немного отличался от цвета волос младшей - в них был пепельный блеск. Несмотря на то, что лицо Милли было немного круглой формы, она все равно была красивой для Алисы. Единственное, что иногда пугало зеленоглазую, так это черные глаза пышногрудой. В них изначально присутствовали некие холод и пустота. К холодному и грубому голосу Алиса привыкла уже очень давно. Милли редко улыбалась. Корцвей и к этому привыкла. Она ко многому привыкла. Грубость сестры, ее уверенность в себе. Даже то, что она не любила к себе прикосновения с детства. С этим она долго не могла смириться, так как ей приносило очень много боли то, что она ее отпихивала, когда та хотела обнять сестру в ее же день рождения. Да и сама Милли иногда не могла к себе прикоснуться. Тогда у нее начинались истерики, и чаще всего они случались в душе. Алиса до сих пор не понимала, почему такое случалось со старшей сестрой. Вроде бы родные, а такие разные.

Также Милли с детства училась играть на таком струнном инструменте, как скрипка. Уже в 13-14 лет ее из-за этого знали во всех школах города. Она всегда была опрятной и любила до ужаса чистоту. Руки у неё были нежные, несмотря на те домашние дела, которые она делала по дому. Это Алиса помнила всегда. И вот когда Милли исполнилось 18, а Алисе еще не было и 14, у нее появился молодой человек. Он был первым из всех, кто взял ее за руку. Это Алиса хорошо запомнила, потому что сразу его за это возненавидела. Но он был тоже таким же странным, как и Милли, у него даже глаза были разного цвета. Она до сих пор помнила - правый был просто голубым, левый - карий с двумя голубыми пятнами. Почти самое жуткое воспоминание Алисы, пока она не увидела Макса мертвым. Девушка хорошо помнила, как этот Даниэль откармливал ее сестру. Помнится ей еще то, что и у него была сестра, совсем маленькая, лет так 6-7. Упитанная. Видимо, этого тот парень и добивался, но потом что-то случилось. Что именно, младшая даже не поняла. Это уже случилось после того пикника, так что воспоминания немного затуманены, всё было запутано. Алиса поняла только одно - они расстались, и больше она их вместе не видела. С того момента ее старшая сестра и изменилась, сильно. Полтора-два года вся в черном. Сама и так бледная, как призрак с бездонными глазами, так еще и юбки в пол, корсеты, пышные рукава, ажурные рукавички с узорами в виде роз, жабо, и всё черное. Милли будто скрывала свое тело полностью. Тогда-то она и начала возвращаться поздно домой, уставшая. Иногда же не могла встать утром с кровати. Потом Алиса не виделась с ней год, но после она приехала к маме и в тот же день Алиса была у нее в гостях. Всё же она еще одевалась во все черное и косила под старинку, но она хотя бы научилась улыбаться и ее можно было обнять. Пышногрудая сестра стала стройной, уж это Алиса заметила сразу же. Тогда она и побывала впервые в квартире старшей.

«А что я?» - подумала про себя зеленоглазая, рассматривая книжную полочку над кроватью ее сестры и быстро прокручивая моменты из своей жизни.

Она-то никак не менялась. Сравнить ее фигуру с фигурой сестры - то же самое, что сравнить кукарача и павлина. Она мало ела, потому дошло это до анорексии, но вылечиться она не могла. Поэтому о пышных формах речи не могло и идти. Единственное, чем она была схожа с сестрой, так это черные, как смола волосы, но даже блеск у них был разным, не говоря уже о густоте. Лицо у Алисы было вытянутым, нос тоже, пухлости в губах не наблюдалось. Пирсинг она сделала сразу же после того, как вышел Макс. Большие зеленые глаза чем-то напоминали глаза Лары - такие же добрые, наивные, верящие во что-то хорошее. «Вряд ли убийца пожалеет жертву за красивые глазки».

Алиса вздохнула и, поднявшись в помятой постели, пошла на кухню, взяв там тетрадь, которую держала в руках сегодня утром, когда Милли была на пробежке. Если просто взглянуть на такой предмет, то сразу не скажешь, что в этой синей тетрадке советы на все случаи жизни. Открыв ее, девушка нашла место, где закончила читать, и продолжила оттуда чтение. Спустя несколько минут, она закрыла ее и подошла к подоконнику, на котором валялось еще несколько десятков таких тетрадей, отличаясь только по цвету. Вскоре все они аккуратно были сложены в стопочку. Может быть, любовь к чистоте, хоть и малая, но всё же часть предалась от сестры к сестре.

Сделав себе чашку чая, она отправилась обратно в комнату сестры, пригласив к себе белого кота, который даже не обратил на нее внимания, оставшись лежать на диване в гостиной. В комнате Милли были белые стены, но черные и плотные шторы, а весь подоконник был заставлен вазонами с черными розами, которые закрывали своими кустами почти что всё окно. Толстые тетради были и здесь, занимая половину прикроватной тумбы и одну из книжных полок над ней. У самой постели на полу красовался голубоватый коврик, часть которого была спрятана под самой кроватью. В комнате стоял большой темный шкаф, намекая своими размерами, что у хозяйки этой квартиры очень большой гардероб. Но самый загадочный предмет, который находился прямо над головой Милли, когда та лежала в кровати - это черная коробка, внутри которой Корцвей хранила засохший цветок по небольшим стеклянным куполом, словно от него зависела жизнь пышногрудой девушки.

Алиса допила чай и поставила пустую чашку на прикроватную тумбочку, а после залезла под мягкое одеяло. Незаметно для себя девушка уснула. Ей ничего не снилось.

Когда Алиса проснулась из-за шума в гостиной, то на улице уже темнело. Поднявшись, она прошлась по комнате и клацнула выключатель, но света не было. Привыкнув к темноте, Корцвей поняла, что сейчас точно не восемь часов, а намного больше. Выйдя в прихожую, она дошла до двери в гостевую комнату, но не открыла ее, а продолжила свой путь дальше. Через пару секунд она дошла до ванной и зашла, начав рыться тумбе под умывальником, найдя вскоре две свечи. После она отправилась на кухню, но остановилась после того, как открыла дверь: на столе лежала хрустальная роза с двумя сияющими лепестками. Младшая подошла и не сразу ее взяла, подумав, что ее сестра, наверное, приходила пообедать и оставила цветок на столе. Найдя спички, она зажгла сразу две свечи. Поставив одну на стол, она закрыла окно шторой и, взяв вторую, с розой направилась обратно в комнату. По дороге девушка заглянула в гостиную: посреди большой комнаты сидел белый кот с большими глазами, который светились в темноте. Вздохнув с облегчением, младшая пошла дальше в комнату. Розу она аккуратно положила на тумбу, на которую тут же поставила свечу. Алиса легла обратно на кровать и принялась смотреть на пламя свечки, но ее вновь начало клонить в сон, поэтому девушка, не сопротивляясь, закрыла глаза и снова начала погружаться в сон.

Но не успела девушка полноценно поспать, как из гостиной снова донесся шум. Приоткрыв глаза, она взглянула на пламя свечки, которое странно танцевало над небольшой свечой. Алиса прислушалась, но ничего не слышала, кроме своего дыхания. Полежав еще с минуту, она догадалась, что это пришла Милли и просто не захотела ее будить. Корцвей лениво поднялась с кровати и взяла свечу, после чего снова направилась в гостиную. Открыв дверь гостевой комнаты, она снова увидела того самого кота, сидящего в той же позе, но глаза того стали как-то иначе гореть. Заметила ли это девушка? Нет, конечно. Она лишь сердито зашла в комнату, чтобы прогнать животное и тут согнулась от резкой боли в груди. Свеча не успела долететь до ковра, как ее словила чья-то бледная рука. Вот свечка вновь переворачивается в вертикальное положение и ставится так на пол.

Тем временем еще один лепесток хрустальной розы начал ярко светиться в соседней комнате, только уже синим цветом, освещая всё своим сиянием. Жгучая боль в груди не покидала Алису, которой становилось дышать всё труднее и труднее, словно ее легкие сжимались с каждым вдохом. Девушка сразу поняла, что если начнет кричать или просто говорить, то ей точно не хватит воздуха, но боль не позволяла ей встать, чтобы добраться до телефона и вызвать медпомощь. Ноги стали ватными, и брюнетка повалилась на пол, начиная задыхаться. Боль в груди медленно перешла в легкое жжение, а белый кот, что спокойно за этим наблюдал, начал как-то странно ходить перед Алисой, оставаясь при этом сидеть на месте. В ее зеленых глазах отражалось танцующее пламя свечи, когда девушка медленно начала расслабляться, понимая, что это конец.

Спустя некоторое время в гостиной лежало бездыханное тело Алисы, и вот его уже переворачивали те же бледные руки, а белый комок со светящимися глазами наблюдал за этим зрелищем. Вот кот поднялся, выгнул спину, снова сел и начал тщательно вылизывать свой белый хвост. Но вскоре он, вздрогнув, резко повернулся и уже смотрел на тело теми же глазами, свечение которых вновь изменилось. Он наблюдал, как с него стягиваются майка и штаны, а после надевается оранжевая ночная рубашка. Пижама старшей сестры ложится аккуратно возле Алисы. Чёрт быстро поднялся и подбежал к одежде, а после улегся на майку в области груди. По его не очень длинной белой шерсти прошлась бледна рука, погладив животное. Свернувшись клубочком, он, держа поднятой голову, наблюдал за гостем.

Вот его глаза следят за рукой неизвестного ему человека, на которого он не шипит, как лают собаки на незнакомцев.

Вот его взгляд упал на пламя.

Вот он смотрит на него, вывернув голову.

Вот оно тускнеет и исчезает.

Свеча догорела.

***

- Мне действительно пора...

- Не опаздывай на тренировки, Милли Корцвей.

- Хорошо, Ричард, больше не повторится. Обещаю вам.

- До завтра, Милли...

- До завтра.

Пышногрудая девушка зашла в огромную арку. Она продолжала чувствовать взгляд своего собеседника, пока не зашла в подъезд. Не так часто ее провожает тренер после очередной тренировки, но Корцвей это устраивало. В подъезде было очень темно, и у девушки появились мысли о том, что во всем доме отключили свет. Достав телефон из сумки и посветив включенным экраном, Милли подошла к двери своей квартиры и вставила в замочную скважину ключ, провернула его за часовой стрелкой и дернула ручку двери, открыв ее. В квартире было тихо. Она закрыла дверь, как обычно закрывают дверь подростки, приходящие ночью домой, чтобы не разбудить родителей, зная, что их будут ругать. Милли никто же ругать не собирался. Она это сделала, чтобы случайно не разбудить младшую сестру.

Дверь в гостиную была заперта, а в ее комнату открыта и из нее шел голубоватый свет. С кухни же шел желтоватый. Сняв туфли, она положила аккуратно ключи и телефон на тумбочку под зеркалом, поставив сумку возле нее, после пошла на кухню, но никого там не нашла. Взяв вторую догорающую свечу, она клацнула выключатель на кухне, понимая, что глупее ничего нельзя придумать в подобной ситуации, но комнату тут же обдало ярким светом, ослепив на секунду пришедшую. Не задув пламя свечи, она направилась к источнику голубого света. Зайдя в свою комнату, она обнаружила распахнутые шторы и среди своих любимых черных роз одну хрустальную с одним сияющим лепестком синего цвета. Поставив свечу на тумбу, она подошла к вазону и слегка сердито взяла особенный цветок. Бросив розу на кровать, она открыла дверь и вышла на балкон, вдохнув ночной воздух. Ее собеседника не было. Вернувшись обратно и оставив дверь балкона открытой, она взяла свечу и направилась в гостиную, так как и в комнате ее сестры не было.

Внутри начала биться крыса тревоги о металлические прутья клетки, и чем ближе пышногрудая подходила к двери, тем сильнее она пыталась выбраться, но по внешнему виду девушки не скажешь: то же выражение лица, те же холодные глаза. Вот она положила руку на дверную ручку, надавила на нее и отпихнула дверь. Та бесшумно открылась и теперь в глазах старшей появились... Нет, не страх и ужас, а боль со злостью.

Боль - ее сестра теперь лежит мертвой на полу посреди гостиной, а возле нее, на пижаме своей хозяйки, свернувшись клубком, лежал Чёрт. Тело младшей лежало в виде креста: ноги вытянуты к двери, руки раскинуты в стороны, кончик заостренного носа смотрит в потолок. Милли всмотрелась и увидела две черные дыры вместо глаз. Кровью, уже засохшей, были нарисованы две полосы, идущие от глаз до подбородка, изображая слезы, и дуга, изображающая улыбку, что окрасила губы Алисы в кровавый цвет. Блестящий шарик был явно выдран из губы резким движением и вбит в лоб. Если бы у девушки там был бы глаз, то этот гвоздик с круглой блестящей головкой, наверное, был бы вбит в самый зрачок. Ночная рубашка была разрезана от груди до пупка. Над пупком образовалось кровавое пятно, а в разрезе можно было углядеть колбу, помещенную в тело Алисы. Капельки крови засохли на висках девушки, волосы были раскинуты в стороны так же, как и руки. Челка же лежала так же, как и у Милли: правая половина всё еще прикрывала лоб, а левая была откинута назад, открывая его. На груди вырезано сердце и надписи «I am» и «Jealous».

Злость - она оставила ее одну. Милли злилась сама на себя за это. Может быть, это даже не злость, а чувство вины. Клялась оберегать ее, а сама сидела в кафе и мило разговаривала со своим тренером тогда, когда она нужна была больше всего. Нужна была, чтобы по-настоящему защитить. Теперь Милли ненавидела себя. Она не смогла. Будто это месть за то, что она спасла жизнь Николь. Что Николь? Кто она для Милии? Всего лишь студентка, угрожающая ей показом жесткого гей-порно. Но ее же Милли спасла, несмотря на угрозы и унижения перед ее тренером. А всё потому что когда-то она была ею спасена. А чем же спасла Алиса свою сестру? Тем более Милли ей уже помогла.

Теперь чувство вины отступило вместе с ненавистью, а крыса затихла. Она тихо подошла к холодному телу и, поставив свечу возле догоревшей, присела и аккуратно положила голову сестры на колени. Всё же слезы смогли пробить толстый шар серьезности, холода и, главное, гордости, и теперь они тихо и медленно капали с ресниц девушки на лицо младшей сестры. Сцепив зубы, она сгорбилась над головой сестры. Её губы расплылись в улыбке. Но не в улыбке радости... В ней была боль. Милли улыбалась сквозь слезы, слегка подергивая внутренними уголками бровей. Она вновь будто вернулась в прошлое, когда так же тихо плакала над букетом черных роз, подаренных на прощание. Когда так же хотела кричать, но нельзя было. Когда так же сдерживала в себе весь поток чувств.

- Чёрт... - тихо она прошептала, но кот даже не шевельнул ухом.

Одна. Первое, что она после этого почувствовала. Но нельзя кричать. Ни за что нельзя - услышат. Поймут, что она врала. Теперь она чувствовала страх. Страх, что все поймут, что она соврала полицейским. Страх, что все поймут, что она не та, за которую себя выдает и никогда ею не была и вряд ли бы стала. Холодные люди тоже могут плакать, когда у них действительно отбирают самое дорогое. Она действительно любила сестру больше за жизнь, за всех своих детей. Тихо взвыв, она прикрыла рукой рот, но после сама же себя ударила по щеке. Теперь она смотрела вверх, кусая нижнюю губу. Смотрела вверх заплаканными глазами со слипшимися ресницами от слез. Смотрела так, будто спрашивала: «За что?».

Вот она глубоко вздохнула и вновь опустила голову, а после положила левую руку сестры на холодное тело. Теперь она лежала возле Алисы, лбом упершись в холодное плечо.

Тишина.

Может она хотела умереть, лежа возле, казалось, двух трупов. Позабыв совсем о Николь, которую тоже полюбила, позабыв о цветах, которые ей были детьми, о тренере, который был для нее самым лучшим другом и тем, к кому она, как школьница, скрывала свою легкую, как пушинка, симпатию. Если бы не отец, всё было бы по-другому. Она это знала. И с этими мыслями она уснула на полу гостиной.

И в тот момент в гостиной стало темно. Трое в темной комнате, в тихой квартире.

Вторая свеча догорела.