3 Глава
— Дане Астаховой. — шепчу еле слышно. Пальцы дрожат, буквы скачут перед глазами. — Ты следующая.
Красные корявые буквы. Ворон поедающий мышь. Черная квадратная метка, лежащая на моей парте. Это могло значить только одно.
Не может быть.
В аудиторию заходит лектор. Он что-то говорит, но я не понимаю смысла слов. Всё как в тумане.
— Астахова, вы почему не садитесь? — доносится будто через вакуум голос преподавателя. Оборачиваюсь. Однокурсники с интересом разглядывают меня.
Надо собраться.
Я сажусь на свое место.
Но как я могу собраться? Он заставил меня делать минет. Отвратительно. Мерзко. Унизительно. А сейчас дает черную метку — означающую, что все станет еще хуже. Теперь я их новая жертва. И все это в один день. Разве не слишком?
Я едва сдерживаю рвущуюся наружу истерику. Сжимаю ручку, так, что пальцы белеют. Машинально пишу. И в один момент понимаю, что я в аудитории одна.
Занятия закончились.
Заторможено собираю вещи в сумку. Иду к двери. И замираю, словно подстреленная.
В дверях, вальяжно привалившись к косяку, стоит Воронов, собственной персоны.
— Пиздец ты копаешься. — он взглянул на наручные часы. Прядь черных волос упала на лоб. — Идём, я не собираюсь торчать тут вечность.
Он раздраженно развернулся и ушёл. Словно был уверен в том, что я последую за ним.
Отмерев, я сразу юркнула за дверь, увидев его удаляющуюся спину, и не теряя времени понеслась в противоположном направлении. Я быстро затерялась в толпе. И теперь неслась со всех ног. Лишь бы спрятаться.
Самовлюблённый индюк.
Забежала в уборную и заперлась в кабинке.
Черт тебя побери, Воронов.
Сердце гулко стучало в груди. Я поджала ноги, обхватив их руками. И глубокого дыша, пыталась унять бешеный пульс. Но не успела даже этого. В следующую секунду дверь распахнулась, с шумом впечатавшись в стену.
А я задержала дыхание.
Тут послышалось тихое:
— Лучше бы тебя там не было. — но отчего-то звучало зловеще.
Он методично открывал дверь за дверью, с таким грохотом, будто вышибал их с ноги.
Хотя, наверное, так оно и есть.
Я сжалась еще сильнее. Мне было действительно страшно.
Непроизвольно вскрикнула, когда пинком, Воронов вышиб мою дверь. Крючок слетел, звякнув о пол.
Если бы я стояла там...
— Нашел. — улыбнулся. А потом молниеносно схватил меня за волосы.
— Нет! — начала отбиваться. — Нет! Нет!
И рывком выволок оттуда. Воронов тащил меня, как нашкодившего котенка за шкирку, пока я безуспешно плакала, кричала и отбивалась, просила остановиться.
Больно. Больно. Больно.
— Правило первое. — голос безэмоциональный, жесткий. — Игрушка беспрекословно слушается своего хозяина.
Тщетно пыталась вставать, чтобы не биться обо все подряд. Голова раскалывалась, несколько раз приложилась ей о пол. Руки и лицо саднило от заноз. Но он шел слишком быстро. Ноги заплетались. И я вновь падала.
— Правило второе. Игрушка не делает ничего без ведома хозяина.
Воронов свернул за угол, а я с силой ударилась об него, коротко вскрикнув.
— Правило третье. — он остановился. Мы были на улице, ветер хлестал по горящим щекам. — Когда игрушка нарушает правила, — потянул за волосы вверх, заставив встать. А после намотал их в кулак, развернув меня в сторону лестницы. — Её наказывают. — горячий шёпот обжег ухо.
— Шавка и та знает свое место. Ты слишком наглая, Девочка. Если захочу — отберу все, что у тебя есть — жизнь, тело, деньги. Похуй. И тогда ты полетишь с ебаной лестницы, оставляя кровавые следы на ступеньках. — глаза серые, практически белые, пустые.
Он не угрожал — констатировал.
— Я... Я... — задыхаюсь в слезах. — Простите... Я пон-няла! Пожалуйста, не делайте этого. Простите. Простите. Про... — закашлялась, больше ничего не сумев сказать.
Он убрал руку и я свалилась на спину дрожа всем телом от ужаса.
— Идём. На сегодня хватит. — коротко бросил Воронов, направившись к машине.
Я хватала ртом воздух, как рыба, выброшенная на сушу. Всё тело ужасно болело. В висках остро пульсировало. Но безумный страх перед Вороновым заставил меня подняться. Сначала на четвереньки. Затем пошатываясь на ноги.
В голове крутилась одна мысль:
Не хочу умирать.
Каким-то чудом мне удалось спуститься с лестницы, сесть в машину. Хотя заняло это довольно много времени, Воронов ничего не сказал когда я села в автомобиль, чёрный BMW. Он завел машину, включил передачу, выжал сцепление и мы тронулись.
Мы ехали в полной тишине. Я не спрашивала куда. Меня всё еще продолжало потряхивать, я надеялась только на то, что переживу сегодняшний день. Поэтому старалась абстрагироваться. Засунуть чувства, слезы, панику, ощущения, глубоко внутрь. Похоронить их там.
Вскоре мы приехали и я увидела свой старенький дом.
Он знает мой адрес — промелькнула равнодушная мысль.
Воронов повернул голову ко мне, сжав руль так, что на накаченных руках сильнее выступили вены.
— Приеду завтра. Ты должна быть здесь.
— Поняла. — сказала глухо.
Некоторое время мы сидели молча, потому что я боялась уйти.
— Это все, хозяин? — голос был до невозможности сухой. Не мой.
Воронов как-то странно посмотрел на меня. Минуту. Две. А после наконец кивнул. Тогда я вышла из машины. Сначала немного пошатываясь, после сорвалась на бег, а когда оказалась в доме без сил упала прямо в пороге — на меня обрушилась лавина эмоций, выбивающая последние силы из жалкого тела.