2 Глава
Я стою перед самым опасным мужчиной в университете на коленях. Дрожу, словно осиновый лист на верту.
— Вот и умница, — упивается моим согласием. Ухмыляется, но глаза словно арктические льды, их невозможно растопить.
Секунду назад обещал выбить зубы, теперь хвалит. Чертов псих.
Воронов зарывается длинными загорелыми пальцами ко мне в волосы. Я тихо шиплю от боли, от того как пряди волос запутываются в массивных кольцах.
А потом он резко дёргает на себя.
Врезаюсь лицом в набухшую плоть, отделяемую от моих губ лишь тканью дорогих брюк. Он делает движение рукой — вверх-вниз, поддается вперед. Его пальцы сильнее сжимают волосы.
Как с собакой. На вот. Понюхай хозяина.
От мыслей передергивает. Я цепляюсь ногтями за накаченные ноги, силясь отодвинуть эту скотину от себя.
Воронов словно не замечая этого, говорит:
— Раздень меня. — хрипло, отрывисто.
Я сжимаю кулаки. Хочу врезать ему. Но сдерживаюсь.
Вместо этого дрожащими пальцами нашариваю ремень.
— Быстрее. — нетерпеливо.
Ничего не выходит. Руки не слушаются. На глаза наворачиваются слезы, я пытаюсь не трястись, успокоить себя.
— Бл-я-ять, — шумно выдыхает. — У тебя лапки, да? Сама нихуя не можешь.
Раздраженно стискивает мои руки своими, расстегивает ремень, снимает штаны, боксеры — словно показывая как надо.
Затем кладет мои руки на член. На мгновение задерживается. А после отнимает свои.
— А теперь соси.
— Подожди, стой, это... — лепечу. — Я...
Отвратительно. Мерзко. Страшно.
Живот скручивает. Артем смотрит сверху вниз не мигая, в глазах сгущается тьма, вокруг него такая пугающая атмосфера, словно даже воздух наэлектризовывается.
Пытаюсь что-то придумать, но не успеваю. Воронов не выдерживает. Берет инициативу в свои руки. И резко вдалбливает член мне в рот.
Я наотмашь бью кулаками в немом крике, по щекам текут слёзы.
Высунь. Высунь. Высунь.
— Это тоже не умеешь, сука? — издевательски осклабился. — Тогда мастер-класс. Только для тебя.
А дальше толчки. Хотя скорее рывки. Резкие безжалостные. Головка члена достаёт до горла. Меня тошнит. Живот сводят болезненные спазмы. Изо рта не останавливаясь течет слюна, капли падают мне на блузку. Я зажмуриваюсь.
Пожалуйста. Пусть все закончится быстрее. Пожалуйста. Только бы закончилось.
А это животное рычит от удовольствия, насаживая мой рот на свой член, как свинью на шампур.
— А ты... Хороша. — дышит рвано, сбивчиво. — Если... Рот занят чем-то полезным. — прикрывает глаза, содрогаясь всем телом от эякуляции.
А я больше не могу дышать. Из глаз носа и рта уже ничего не течет, перед глазами плывут чёрные пятна. В ушах звенит.
Проходит несколько минут, а по ощущениям целый час, прежде чем он наконец вынимает свою плоть. Я болезненно закашливаюсь, падаю на пол и обмякаю словно тряпичная кукла.
— Могла бы бабла срубить. — продолжает беззаботно, восстановив дыхание. Но я плохо слышу, сознание медленно уплывает. — Дать номер хорошего сутенера? — и не дожидаясь ответа, перешагивает через мое распластавшееся тело, выходит за дверь.
А я окончательно проваливаюсь в беспамятство.
###
Детдом. Белые облупившиеся стены. Серый пол. Дети верещат, бегают друг за другом, кто-то играет в салки, кто-то в «дочки-матери», а кто-то в прятки. Я сижу чуть подаль, в уголке. На ворсистом ковре собираю конструктор.
— Вот она. Даночка, познакомься. Это Михаил Александрович, он хотел бы поговорить с тобой.
— Здравствуй. Приятно познакомиться, Дана.
Я резко вскидываю голову, услышав чужой голос. Этого дядю я живу впервые.
Не люблю чужаков.
Воспитательница, стоящая рядом с ним, откашливается и косится куда-то вниз. Я прослеживаю за ее взглядом, замечая протянутую для рукопожатия руку.
Поднимаю голову.
— Не буду с ним говорить. — произношу громко. И вскоре забываю о нем, продолжая игру.
Я слышу как воспитательница начинает извиняться — но потом что-то резко меняется.
Щелчок. Сцена изменилась.
Я иду по коридору. Передо мной этот дяденька и Мария Юрьевна, воспитательница, они о чем-то переговариваются, но я не могу разобрать ни слова.
Хоть бы не узнали, что это я съела шоколад.
Начинаю нервно кусать ногти.
Но тут до моих ушей доносится звук. Едва уловимый. Будто далекое эхо.
Я останавливаюсь. Хлопаю глазами.
— Даночка, ну что ты? Идем же! — воспитательница приветливо улыбается, подзывая меня к себе.
Я делаю шаг к ней, как вдруг.
— Эй! — слышится откуда-то сзади. Я оборачиваюсь. Ничего.
И тут с грохотом открывается окно. Огромное. Во всю стену. Сверкает молния, завывает ветер. Меня подбрасывает как пушинку. Высоко-высоко. Кто-то кричит.
— Эй!!
Но в следующую секунду ветер ослабевает. И я с оглушительной скоростью лечу вниз.
— Эй!!! Очнись! Дана!
Я резко подскакиваю. Голова гудит.
— Фух... — кто-то облегчённо вздыхает. — Ты как? Дана?
Я смотрю на девушку, силясь вспомнить ее имя.
— Я Берта Баум. Мы с разных курсов.
И только сейчас я улавливаю в ее голосе акцент.
— Тебя вроде перевели? — спрашиваю и не узнаю свой голос. Севший. Хрипящий.
Горло раздирает.
— Да, но... — она умолкает. — Пойдем. Вставай потихоньку, ладно? Да... вот так.
Опираюсь на ее руку. Голова все еще гудит.
Берта ведет меня по коридору. Занятия давно закончились. Всюду ходят студенты. Стоит привычный гул голосов.
Мы заходим в уборную. Я вздрагиваю, когда вижу отражение в зеркале. Растрепанные волосы. Красные, налитые кровью глаза. И что-то белое застывшее на губах, щеке...
Черт бы тебя побрал.
Я беру мыло. Очень много мыла. Включаю кран. Не знаю сколько раз я ожесточённо терла свое лицо, пока не услышала тихое:
— Мне кажется уже достаточно.
Я вздрагиваю, успев забыть про Берту Браум.
— Слушай, спасибо тебе. Правда, если бы не ты... Спасибо, Берта. Но... — облизываю пересохшие губы. — Не могла бы ты уйти?
— А, да, конечно. — видно, что она нервничает. Будто чувствует себя виноватой. — Ну... Если что, зови. Третий курс. Берта Браум.
Я растягиваю губы в улыбке. А когда она уходит медленно сползаю вниз.
_______
P.S: на литнет бесплатные главы публикуются раньше: https://litnet.com/ru/book/ego-lgunya-b528900