В Ист-Виллигоне

1

– П-повтори ещё раз.

– Никуда не ходить и никому не открывать дверь.

– Умница.

Билл Бёрнс и Инит Бёрнс уже несколько минут топтались в прихожей собственного дома, пока звуковой сигнал автомобиля не прервал их и без того затянувшееся прощание. Мужчина в последний раз заглянул в свой портфель, пошарил рукой между бумагами и затряс головой в знак того, что ничего не забыл.

– Буду завтра утром, – сказал он, теребя её за щёку, на что девчонка сделала недовольное выражение лица. – Люблю тебя.

Её губы зашевелись, произнося беззвучное:

– И я тебя.

После чего входная дверь захлопнулась и отозвалась глухим стуком. Инит выглянула в окно, наблюдая за тем, как её отец садился в чужую машину и уезжал в неизвестном ей направлении.

2

Их следующая встреча была назначена на одиннадцать часов вечера того же дня у моста, одиноко возвышающегося над водным зеркалом Ред-Си. Как и договаривались, Джимми прибыл на место ровно за час до полуночи. Инит опаздывала, и чтобы не томить себя мучительным ожиданием, парень решил ускорить этот процесс. Он достал из рюкзака холодную бутылку с яркой этикеткой в духе крафтового пива, зацепил крышку о металлический выступ перил и резко потянул вниз. Крышка поддалась и отлетела в сторону; по краям горлышка потекла обильная пена. Джим отхлебнул её излишки и облизал мокрые губы. Так-то лучше. Он сделал второй жадный глоток, потом третий, четвёртый, а спустя пару минут парень полностью опустошил бутылку. Он опустил руку, держащую "наркотический яд", вдоль тела и громко задышал через рот. Как вдруг в спину ударил жёлтый луч света. Это что ещё такое? Подросток повернулся и увидел, что этот луч исходил от ручного фонаря, который теперь слепил ему прямо в лицо. Бутылка выскользнула из рук, и звонкий звук стекла, соприкасающегося с каменной крошкой, заполнил тишину.

– Спокойно, это я. – Голос принадлежал Инит.

– Ты опоздала, – прошептал парень, когда она подошла вплотную и подсветила снизу своё лицо.

Так Джимми смог разглядеть знакомую чёрную толстовку. К слову, сам он облачился в похожую.

– Прости, отец немного задержался. У нас есть время до утра. –Девчонка вцепилась в его холодную липкую руку и повела за собой в тьму Ист-Виллигонских лесов.

Некоторое время они шли молча. Жёлтый свет фонаря освещал им дорогу на несколько метров вперёд, выхватывая из тьмы высокие силуэты деревьев и светоотражающие знаки дорожного движения. На одном из них Джим увидел крутой поворот направо. Дойдя до него, Инит погасила свет.

– Зачем ты выключила фонарик?

– Чтобы не привлекать внимание.

Подросток часто заморгал. Перестав ощущать пространство вокруг себя, – только твёрдую поверхность, на которой он стоял, и ничего больше, – Джим затрясся, как отбойный молоток. Выпитый алкоголь, циркулировавший по организму, наконец, ударил в голову. И весь коктейль, состоявший из одних неприятных ощущений, самым невыигрышным образом отразился на нём.

– Тебе нужно меньше пить, – заключила Инит.

Джимми почувствовал что-то похожее на укол совести, но это был не он.

– Я сделал это, чтобы пойти с тобой.

– Ещё не поздно вернуться, – сказала она. – Если ты боишься, мы можем...

– Нет, – оборвал её Джим. – Идём, как и договаривались.

– Хорошо. Тогда у меня к тебе одна просьба...

– Какая?

– Можешь не сжимать мою руку так сильно? Ты остановишь приток крови.

– Прости. Это как-то само, – сказал он растерянно и ослабил хватку.

– Ничего.

Тем временем они стремительно приближались к цели своего «путешествия» и уже через четверть часа увидели мерцающие впереди тусклые огни старого города. Джимми показалось, что издалека этот Ист-Виллигон ничем не уступал той части города, в которой жил он сам; однако дьявол крылся в деталях. Когда показались первые постройки: ветхие сооружения, мотель с потёртой надписью «Доб ожаловать» и уличный туалет, в котором справлял нужду всякий сюда приезжий, и от которого разило сероводородом, – Джимми отказался от своих слов.

Инит толкнула его в плечо:

– Задержи дыхание, – сказала она, демонстративно зажав нос.

Парень кивнул и сделал то же самое. Но это не помогло отогнать накативший приступ рвоты, потому что волоски обонятельных рецепторов уже успели уловить запах и передать сигнал нервным клеткам и нитям в головной мозг. Ну, что сказать? «Говори, что видишь», – подумал Джим. Город купался в жёлтом свете, выставляя напоказ все свои слабые стороны: на каждом фонарном столбе, на стенах пустых переулков и даже на ржавых водосточных трубах красовались объявления с громкими заголовками «Ищу работу», «Работа на один день», «Срочно нужна работа». И только одному Богу известно, какая часть из этих объявлений получала реальный отклик от здешних работодателей.

– Эти объявления... Это нормально, что они расклеены по всему городу? – спросил Джимми, проходя мимо очередного фонарного столба.

Инит проследила за его взглядом и кивнула:

– Проблемы старого города. Здесь никогда не бывает работы.

– Но ведь это неправда! В Ист-Виллигоне полно работы. Моей маме, например, нужен человек на кассе. Пусть приходят...

Инит рассмеялась, отчего подросток подумал, что сморозил какую-то глупость. Но пока ещё точно не понял – какую.

– Джимми, они не станут работать на вас, – проговорила она и, встретив его недоумевающий взгляд, продолжила: – Когда я сказала «на вас», я имела в виду про всех приезжих. Отец рассказывал мне, что много лет назад этих людей жестоко обманули. И вы были тому причиной.

Речь шла о строительстве шахты. Администрация города дала людям обещание обустроить весь Ист-Виллигон, взамен на поддержку решения об «урбанизации». За чем логично последовали близлежащие сносы домов, бесконечная стройка, пыль и, как результат, чистые улицы, новые постройки, озеленение парков, и всё это великолепие прямо в Ист-Виллигоне, но, как оказалось, совсем в другой его части. А что же было с обманутыми людьми? Те, кто мог, уехали, как и планировали ещё до постройки, другие же остались здесь, чтобы по сей день вымещать накопившуюся злобу на тех, кто перерыл им земли и выжил их из своих мест.

«Понаехали!» – такой лозунг можно было встретить почти на каждом заборе старого города.

«Подземка роет не шахты, а собственные могилы» – было написано на стене одного из продуктовых магазинов с названием «У Майлза».

Джимми остановился возле него и по новой перечитал вандальную надпись.

– Зачем они это делают?

– Не бери в голову, Джим.

– Но мой отец...

– Пойдём, нам нельзя останавливаться, – шепнула она ему, смотря по сторонам. Не хватало того, чтобы кто-то разгадал в нём одного из пришлых.

Через десять минут безмолвной ходьбы девчонка встала напротив одноэтажной конструкции. Дом был обит сайдингом, слева располагалась небольшая пристройка, сколоченная на скорую руку, и прямо у двери красовалась прямоугольная табличка с цифрами «63».

– Мы пришли.

Она поднялась по ступеням и вставила ключ в замочную скважину.

– Ты уверена, что нужен ключ? – спросил Джимми, разглядывая одну из оконных рам без стекла, на которую натянули полиэтилен.

– Папа на днях всё исправит, – сказала она, толкнув от себя дверь. – Заходи.

Парень послушно вошёл внутрь. Загорелся свет, и он быстро осмотрелся. Небольшие комнаты с невзрачными обоями, низкие потолки и отсутствие межкомнатных дверей, кроме двери в санузел. Пока Инит мельтешила перед ним, бегая из кухни в гостиную и обратно, Джимми успел прийти к выводу, что этот дом отчаянно нуждался в женской руке, ведь в какую бы из комнат он не заходил, его встречали голые стены без малейшего намёка на декор. В гостиной на комоде он нашёл единственную фотографию, с которой ему улыбалась девушка лет двадцати, и на этом, пожалуй, всё.

Когда Инит закончила таскать из кухни еду, она выключила потолочную люстру и приземлилась на пол. Тусклый свет, исходивший от одного торшера, оттенялся цветом плафона и делал комнату красно-оранжевой. Будь Билл Бёрнс сейчас здесь, он бы точно решил, что застукал детей за интимным занятием.

– Если проголодался, можешь взять что-нибудь из этого, – предложила Инит, усевшись на пол.

Джимми посмотрел на раскиданные пачки картофельных чипсов, которые могли вызвать чувство голода разве что у человека, давно не державшего ничего во рту, и сказал:

– Нет, спасибо. Говорят, это вредно.

– Уж точно не вреднее, чем твоё пиво, – язвительно заметила она.

Парень приземлился рядом, взял самую ближайшую к нему упаковку и начал читать состав вслух:

– Картофель, растительное масло... Так, это всё не то. – Он пробежался глазами примерно до середины и остановился. – Вот. Усилители вкуса: однозамещённый глутамат натрия, двузамещённый инозинат натрия, двузамещённый гнули... Чёрт, гнуалиат натрия. Видишь, я это даже прочитать не могу. Не то что съесть.

– Прекрасно. Не будешь есть, тогда отдай это мне, – сказала она, выхватив пачку чипсов из его рук и бросив её к остальной горе из упаковок.

Джим вздохнул, признав своё поражение:

– Пойду на кухню. Поищу что-нибудь съедобное.

Он открыл настенный шкафчик рядом с холодильником. По каким-то сложившимся правилам люди хранили мучные и кондитерские изделия в одинаковых местах, чтобы каждый пришедший в гости человек мог без особых проблем найти чем подкрепиться, если хозяин дома занят или у него пустой холодильник. На нижней полке Джим увидел печенье в коробках, которые обычно продавали на развес. Он взял самую верхнюю и показался в гостиной.

Девчонка сидела к нему спиной, положив один локоть на диван и подперев ладонью левую щёку. К его удивлению, она не услышала шагов позади себя. Её взгляд был прикован к чему-то более важному чем Джимми Маккинли, и это что-то располагалась на столешнице комода, выполненного из массива дерева.

Он осторожно подкрался сзади:

– Это твоя мама?

Инит обернулась и столкнулась с ним взглядом.

– Да... Правда мы с ней не особо-то и похожи, – ответила она, наблюдая за другом. С коробкой в руках Джим напоминал ей работника из службы доставки пиццы; для полноты образа не хватало фирменной кепки, которая обычно прилагалась к униформе, и его лучезарной улыбки.

– С чего ты взяла? У вас много общего, – ободряюще сказал Джимми, обогнув диван и приземлившись рядом.

– Да? И что, например? – Ей действительно было интересно узнать.

– У вас у обеих тёмные волосы.

– Правда? Я раньше как-то не замечала.

– Да, а ещё у вас одинаковая фамилия.

– И мы жили на одной улице, в одном доме и пили из одной чашки.

– Серьёзно?

– Ну, иногда, – поджала губы девчонка. – Знаешь, твоё описание лишний раз доказывает, что мы с ней никогда не были похожи.

Что разумеется было не так. Инит Бёрнс и Оливия Бёрнс входили в число тех матерей и дочерей, про которых говорили «как горошины из одного стручка». Каштановый волос, оливковый цвет глаз и обаятельная улыбка, которая оголяла ровный ряд зубов. Инит всегда называла свою мать эталоном красоты, проверкой вкуса, воплощением женственности и утончённости. Но она никогда не считала себя таковой. Не до конца сформовавшееся тело, прыщи, что появлялись время от времени: всё это позволяло девочке полагать, что она худшая копия Оливии Бёрнс. Как будто бы были другие...

– Расскажешь, что с ней произошло?

– Разрыв аневризмы сосудов головного мозга.

– Это...

– Что-то вроде мешочка с кровью. Папа объяснял мне, что, когда он лопается, происходит кровоизлияние в мозг, и, если сразу не оказать медицинскую помощь, человек умирает...

Беседу прервал дружный хохот людей за окном, который послужил напоминаем о так называемой бреши в доме Бёрнсов.

– И вот скажите мне, чем постель – это не повод для знакомства? – промямлил пьяный мужчина, после чего все остальные громко его подхватили.

Джим закрыл глаза от неловкости. В следующий раз подросток посмотрел на Инит, когда голоса на улице стихли. Тогда-то он и вспомнил об истинной цели своего прихода. Парень закопошился в рюкзаке, что лежал по правую руку от девчонки, и протянул ей чёрный полиэтиленовый пакет с содержимым мистера «Тревор-красная-рожа».

– Это тебе.

Она с подозрением посмотрела на друга:

– Что это?

– Деньги, Инит, – уточнил Джим, пытаясь вновь всучить ей в руки пакет. – Возьми. Это всё, что у меня есть. На первое время хватит, а потом...

– Подожди. Я... Я не знаю, что и сказать.

– Попробуй сказать «спасибо», – предложил парень, улыбнувшись.

– Да, конечно. Спасибо, Джимми... – растерялась девчонка и бросилась к нему с объятиями. Подросток неуверенно положил руку на спину и похлопал по ней пару раз, пока не почувствовал мокрую теплоту на своём плече.

– Нет-нет-нет. Только без ваших девчачьих штучек, – с воплями отстранился он и поправил на себе толстовку.

– Прости, – пробубнила она, вытирая покрасневший нос. – Я не специально.

Поймав запоздалую улыбку Инит, подросток почувствовал в животе неприятную пустоту и вспомнил, что давно ничего не ел. Он посмотрел на коробку печенья, нахмурился и спросил:

– Ты будешь доедать чипсы?

– Наверно нет... А что?

– Ничего. Просто их доем я.

Привет! Отпишись, если читаешь это :)