В Ист-Виллигоне

    Ненастоящее, которое хочет стать настоящим, часто становится более настоящим, чем само настоящее.
Терри Пратчетт.
"Вещие сестрички"

Это была обычная субботняя ночь. Такая же обычная, как и неделю назад, две недели, три, месяц. Столбик термометра в Ист-Виллигоне упорно продолжал держаться на отметке в девяносто пять градусов по Фаренгейту. Воздух здесь прогревался настолько, что земля шла трещинами размером с горох, а местные жители, чтобы спастись от жары, натягивали на оконные проёмы мокрые простыни, полотенца и прочие тряпки, которые только попадались под руку. При этом в каждом доме можно было наблюдать большие тазы с холодной водой, такие же, как и в доме семьи Маккинли.

Этой жаркой ночью Джимми Маккинли, сын Альфреда и Лиззи Маккинли, возвращался домой вдоль узкой Подземной улицы, той самой, на которой проживали исключительно семьи горняков и тех, кто участвовал в строительстве Виллигонской шахты. Почти два десятилетия назад в тридцати милях от теперешней Подземки было обнаружено около трёх миллиардов тонн залежей бурого угля. Находка стала настоящим спасением для этого города, особенно в разгар массовых отъездов коренных Виллигоннцев: рабочих мест не хватало, и уровень жизни здешнего населения стал заметно проигрывать уровню жизни в соседних городах округа Периш. Чтобы удержать местных жителей и привлечь рабочих с соседних городов, администрацией города Ист-Виллигона было принято решение выделить целую улицу для их проживания, которую позже назвали – Подземной.

Альфред Маккинли был одним из пришлых горняков, кто перебрался сюда в целях хорошего заработка. Здесь же он познакомился со своей будущей женой Лиззи Кравиц. В один из июльских понедельников она по ошибке пробила на кассе двойной завтрак в закусочной «Дарси».

–  Мистер, вы не могли бы подождать, пока я отменю второй заказ?

– Без проблем, – ответил Альфред, поглядывая на наручные часы японской фирмы «Сейко». Лиззи вытащила из верхнего ящика стола потёртый регистрационный журнал и принялась что-то деловито записывать.

– Чёрт, – выругалась она, когда на третьем слове в ручке как на зло закончились чернила. Лиззи спешно полезла в карманы своей униформы в поисках запасной, когда мужчина остановил её.

– Возьмите, – протянул чёрный пишущий предмет Альфред. – Карандаш будет надёжней.

И Лиззи расплылась в улыбке. В ту же секунду, как это свойственно молодым девушкам, она разглядела в Альфреде рассудительного парня. В ту же секунду она подсадила его на крючок, хотя Маккинли до сих пор склонен считать, что их знакомство – заслуга его личного обаяния.

Сейчас же супруги Маккинли растили четырнадцатилетнего сорванца по имени Джимми. Сегодня он изрядно выпил и возвращался домой, напевая под нос мотив любимой песни в то время очень известных «Ночных волков». Язык заплетался, он не попадал в такт, и это еще больше подзадоривало:

«Я брёл по ночной улице,
Пытаясь идти как надо.
Я услышал позади себя чей-то голос
И испуганно оглянулся».

Улица была совершенно безлюдна. Подземка погрузилась в сон, и только лишь в некоторых домах всё ещё горел свет, создавая иллюзию неспящего города. Джимми один бодрствовал в эту ночь. Ещё днём он выкрал у отца пару монет на две бутылки «Корса», что продавали подростку в одном местном магазине, а после пустился во все тяжкие. Джимми - настоящий сорванец. Джимми провёл всех. Он довольно подпрыгнул, хлопнув ногами друг о друга, как это делают заправские актёришки, и, ощущая внутреннюю свободу и безмятежность, быстрым шагом двинулся к дому.

Участок Маккинли представлял собой небольшое двухэтажное здание и гараж на заднем дворе, в котором отец хранил свои рабочие инструменты. Там было всё: двустороннее дедовское кайло, которое пылилось у Альфреда в качестве экспоната, гайки, шайбы и болты в жестяных банках из-под кофе, свёрла, дрель и куча других неинтересных Джимми предметов, начиная от старого пылесоса и заканчивая глушителем, снятым с чужого мотоцикла. Что он делал в их гараже, Джимми и сам не знал. По правде сказать, никогда и не интересовался.

Он подошёл к дому и обречённо облокотился на перила веранды, открывающей вид на задний двор. Внутрь ещё нельзя – две бутылки дешёвого пива давали о себе знать, и в случае разоблачения, Джимми грозила недельная отработка в гараже. Он не мог так рисковать. Ладно бы, если работёнка была ответственная: прокачать тормоза, заменить масло в двигателе или на худой конец помыть отцовскую машину, к которой Альфред строго настрого запрещал подходить. Джимми бы с удовольствием выполнил эту работу. Но Альфред знал, что отработка – есть наказание, и потому выбирал другой метод борьбы с проказами сына.

– Научись отвечать за свои поступки, – каждый раз говорил он, протягивая Джимми пакеты со всевозможной мелочёвкой, которую ему предстояло рассортировать по жестяным банкам, – потом протри пыль. Увижу, что мухлюешь – заставлю чистить весь гараж.

И Джимми чистил, а после снова напивался, и всё повторялось по новой. По-другому в этой дыре он бы лишился рассудка. Любой бы лишился. Настолько здесь тоскливо.

   Джимми пробежался взглядом по родному участку. И тут никаких изменений. Всё оставалось ровно на тех же местах, где и было вчера. Стабильность во всём: одна и та же обстановка, одно и то же окружение. Словно чётко налаженный механизм управлял миром Джимми. Он чувствовал, будто придавлен неподъёмной бетонной плитой – вроде не умирает, но дышит, увы, с трудом. И разве это жизнь? Кому нужна такая жизнь.

– Какого чёрта! – его размышления прервал играющий от фонаря свет в стороне гаража. Если это отец – у него проблемы. Джимми тут же прислонился к окну первого этажа и пригляделся. Фигура Альфреда неподвижно лежала на диване, рука обнимала спящую рядом мать. Кто же тогда решил их навестить? «Кто бы то ни был, это незваный гость», – подумал Джимми. Он взял в руки недопитую бутылку пива и, с временно появившейся от спиртного смелостью, направился к отцовскому гаражу.

–  Эй, кто здесь? – как можно увереннее крикнул Джимми, учитывая, что его язык всё ещё заплетался. Шаги внутри затихли; свет вмиг потух. Неплохо. Его внезапное появление заставило этих гадов понервничать.

–  Выходите по одному! Я вооружен! – продолжил Джимми, скрасив действительность.

   Тишина. Руки немного вспотели. Теперь нервничал он. Сколько их там, двое или трое? Сможет ли Джимми уложить амбалов одной полулитровой бутылкой? А если они вооружены, и в их случае это реальное оружие, способное повлечь за собой летальный исход? Сжав покрепче бутылку, он снова сделал шаг вперёд и прислушался. Никаких признаков чьего-либо присутствия. Всё та же нагнетающая тишина, способная заставить любого обливаться холодным потом. «Может разбудить отца?», –  подумал Джимми, но в ту же секунду поморщился от собственных мыслей. Он сделал второй шаг и замер. Чего они добиваются? Маккинли знает об их присутствии, а они знают о его. Им не спрятаться, равно как и не убежать. Джимми продолжил медленно подбираться ко входу. Он чувствовал приятное возбуждение вперемешку с тревогой. Учащённый пульс отбивал в висках, будто Джимми получил прямой укол адреналина в сердце. Руки немели, но подросток продолжал идти. Сейчас он откроет боковую дверь и нос к носу столкнётся с грабителями. Джимми потянулся к ручке. Медленно. Осторожно. Вот так.

   Неожиданно дверь резко распахнулась, отбросив парня в сторону. Тёмная фигура сорвалась с места и проскользнула мимо него. Сознание тут же пришло в норму. Человек, незаконно пробравшийся к нему во двор – его враг, и он должен с ним расквитаться. С этими мыслями Джимми ринулся вдогонку.

   Вместе они спешно пересекли Подземку и выбежали на соседнюю улицу. Освещения здесь было гораздо больше. Джимми бегло попытался определить примерные габариты незнакомца, но бесформенная толстовка не давала сделать это наверняка. Телосложение казалось худощавым и физически плохо развитым. Рюкзак, болтавшийся на спине, доставлял ему массу неудобств при движении, от того и бежал он вполсилы. Джимми окликнул беглеца и попросил остановиться, но тот и не думал сдаваться.

Погоня продолжалась ещё минут пять, пока оба не оказались на заброшенном пустыре. Дальше бежать некуда: впереди простиралось многокилометровое пустынное поле, а позади летел обезумевший парень с бутылкой в руках. Вор на ходу скинул рюкзак в надежде, что тот прекратит преследование, но Джимми было важно проучить беглеца; важно оставить пару ссадин на его наглой морде. Пусть запомнит эту встречу, пусть впредь обходит его дом стороной. И как только расстояние между ними сократилось до двух метров, Джимми швырнул бутылку ему в голову. От удара его ноги подкосились, и обмякшее тело повалилось на землю. Догнал.

– Ты кто такой? – спросил Маккинли, налетая на незнакомца и разворачивая его к себе, но тот всё пытался увернуться. – Смотри на меня, ублюдок! – закричал Джимми и в следующую же секунду ослабил хватку.

Перед ним лежала девчонка. Она крепко зажмурила глаза, будто готовилась к удару. И этот страх перед неизвестностью передался парню. «Ударить девчонку – да никогда», –  подумал Джимми. Но как тогда поступить?

–  Что ты делала в моём гараже? – грозно спросил Маккинли, нависая над ней. Она приоткрыла глаза, но не издала ни звука. – Отвечай! – крикнул парень, пытаясь заставить её говорить, но в ответ получил сильный толчок в грудь. Дальше всё было как в тумане. Джимми почувствовал жгучую боль в глазах и, схватившись за лицо, с криками упал на землю. Его веки загорели так, будто в них залили горячий воск, и эта боль быстро переросла в судорожную. Обжигающая жидкость теперь чувствовалась на всём лице, словно с него сняли кожу. И главный вопрос крутился в его голове: сможет ли он когда-нибудь видеть?

   Спустя двадцать минут зрение постепенно стало возвращаться, но держать глаза открытыми было по-прежнему больно. Джимми встал на ноги и огляделся. Девчонки не было видно, как и того рюкзака, ради которого она сотворила с ним такое.

– Только попадись мне, – прошипел Джимми и быстрым шагом двинулся к дому, - и ты пожалеешь.