Intradrive

«Когда я был чуть младше, то время от времени со мной проводили сеансы психотерапии, чтобы снять напряжение, нервозность, гнев, ненависть к себе. И эти практики мне здорово пригодились. Рассказать, в чем их суть? О’кей, если будет слишком нудно – напишите в комментариях, и я постараюсь больше не выпускать своего психолога.

Итак, чтобы меньше страдать от того, что творится внутри, мой врач посоветовал мне относиться к своим чувствам, как к животным. Да-да, внутри каждого из нас есть целый зоопарк: клыкастые тигры, непокорные дикие лошади, хрупкие бабочки, скользкие змеи, ядовитые скорпионы… Может, вам бы и хотелось, чтобы внутри вас жили одни пушистые коалы и задорные лемуры, но это невозможно. Отрицательные эмоции были, есть и будут, и от них никуда не деться.

Но с ними можно научиться справляться, если относиться к ним, как к животным вашего собственного зоопарка: осторожно, терпеливо и с любовью.

Каждый раз, когда вы испытываете какие-то отрицательные эмоции, смело открывайте клетку и заходите внутрь к своему зверю. Вот он – лежит в углу и смотрит на вас огромными, светящимися в темноте глазами. Садитесь с ним рядом и:

1. Назовите свое чувство.

Допустим, это боль. Или ревность. Или обида.

Вы должны понять, кто перед вами.

2. Затем примите свое чувство. Не кричите на него, не пугайтесь, не топайте ногами. Положите к себе на колени, погладьте и примите, как дорогого гостя.

3. Возьмите на себя ответственность за это чувство. Оно ваше и ничье больше. Никто не знает этого зверя лучше вас. Разберитесь, что этому зверю нужно.

4. Расскажите об этом чувстве близкому человеку/людям. Впустите их в эту клетку тоже и подумайте вместе, что делать дальше.

Можно, конечно, рассердиться на свой зоопарк, впасть в истерику, доставать из клеток колючих ежей и морских звезд и швырять их в своих близких с воплями «Заберите их!» Но это вам ничем не поможет. Ведь это ваш зоопарк. И чем спокойнее вы будете обращаться со своими зверями, тем меньше людей вокруг пострадает.

Итак, попробуем? Я называю свое чувство: это боль.

Затем я принимаю это чувство и не бегу от него. Проходи, боль, извини, что не прибрано. Боль – это всего лишь реакция моего тела, которая призвана защитить меня от того, что опасно для меня. Боль спасает, боль помогает мне выжить. Сигнализирует о том, что от источника боли лучше держаться подальше.

Теперь я принимаю ответственность за свое чувство. Что я могу сделать, чтобы перестать испытывать боль? Либо убить его омегу [знаю, не смешно]. Либо дождаться, пока он разлюбит его [Пожалуйста, разлюби его!] Либо смириться с тем, что я до конца дней буду одинок.

И наконец я рассказываю об этих чувствах. Прямо сейчас. Вам. И надеюсь, что это был не самый занудный пост в моей Инсте…»

Комментарии (177):

«Ничего себе новости!»

«Чимин, держись! Сынмин»

«Его зовут Юнги!»

«Проговорился!»

«Кого зовут Юнги? Я не вижу никакого Юнгм. Чимин, ты отредактировал пост?»

«Да-а, Чимин отредактировал пост! Раньше тут было написано «Либо убить омегу Юнги»!»

Господи, как же я ступил…

* * *

Адель и Джи Вон заглянули ко мне после лекций. Я не пошел сегодня в университет. Не смог одеться, не смог привести себя в порядок, не смог сложить книги в сумку. Они выпили чаю, я – домашнего клубничного компота, причем Джи Вону пришлось надеть перчатки и налить мне его в чашку. Потом я вкратце рассказал им, что произошло. О сцене на крыльце университета и о том, как Юнги потащил меня под горячую воду…

– Это катастрофа… Поможете сменить повязки?

– Кое-кто отлично тебя перевязал, Чимин, – заключил Джи Вон, разглядывая мои ладони.

– Это Юнги…

– В универе только и разговоров о нем, Хосоке и тебе. Они же вроде как два года уже встречаются, а тут он вталкивает тебя в машину у всех на глазах и увозит. А Хосок остается рыдать на крыльце… Всем его жаль. А тебе, Чимин, как бы не пришлось туго…

– Ничего, он ему все объяснит, и звездная пара снова будет вместе, – вздохнул я. – А про меня все потихоньку забудут…

* * *

– Это он! Вы слышали?..

– Он уехал с ним… Хосок рыдал…

– Кстати, где Хосок? Его уже неделю нет…

– Вот так вот, захочет какая-то мразь твоего парня – и что ты сделаешь?..

– Пак Чимин. Сука.

Я недооценил масштаб бедствия. Драмы в отношениях звездных пар всегда привлекают внимание. А Юнги и Хосок были своего рода звездами.

Юнги – дико привлекательный, душа компании и тот, о котором всегда мало известно и ходит много слухов. Он говорит по-английски, по-корейски и по-норвежски. Его можно увидеть в серии документальных фильмов об экстремальном дайвинге. И у него шикарное тело. И чувство юмора. И улыбка.

Хосок – местный Тейлор Свифт. Только не поет, а фотографирует. Красивый, дерзкий, сын владельца сети дорогих магазинов. Ему всего двадцать три, но он до того талантлив, что за его фотографии уже дерутся глянцевые журналы.

Они встречаются два года. Хосок снял серию красивейших фото о глубоководном дайвинге, после которой прославился. А потом – серию фотоснимков о Норвегии, которая выставлялась в национальной галерее и называлась «Красота по-норвежски». На каждом втором фото был запечатлен Юнги на фоне дикой северной природы: плывет на лодке по водам горного озера, стоит на выступе скалы, глядя в дымчатую даль, погружается в ледяные воды Согне-фьорда, обнимает светловолосого красавца у выложенного из камней камина… После этой серии фотокартин несколько брендов спортивной одежды предложили Юнги стать их лицом, и он согласился.

Но потом появился Хосок. Некий Пак Чимин. О котором очень мало известно. Ну разве что он откуда-то из Атлона. У него каштановые волосы, белое личико и глаза Непорочного Принца. И губы – о-очень красивые: такие природа не делает. Только скальпель. Тише воды, ниже травы, но ездит на Ауди-S7 и встречается с огромным двухметровым качком. Встречался! Иначе зачем бы ему понадобился Юнги? Вот именно.

И так далее, и тому подобное…

Черт, как же я умудрился вляпаться во все это? Ведь я ничего не сделал. Только обнял его на парковке. И влюбился в него (но об этом никто не знает, а значит, это не в счет).

Куда бы я ни пошел, меня всюду окружали шепот, переглядывание, сплетни. Кажется, пора срочно звать на помощь Джисона. Пусть снова бросит к моим ногам букет роз у всех на глазах.

Хорошо, что о моем Инстаграме никто в универе не знает. По крайней мере, я очень на это надеюсь.

Я по-прежнему держу аккаунт приватным: за моей жизнью может следить только старая, преданная, проверенная временем аудитория, которая была со мной еще до того, как я пришел в университет. А незнакомцам я доступ не открываю.

Не хочу, чтобы о моей болезни узнал еще кто-то.

Не хочу, чтобы об этом узнал Хосок…

После скандала он перестал появляться в университете, и Юнги тоже. Тэ обмолвился, что он уехал в Австралию на неделю. Больше он ничего не сказал, а я не стал спрашивать. Было очень похоже, что они все-таки помирились и умотали вместе на курорт, чтобы это отпраздновать.

* * *

Вот оно – кошмарное очное обучение. У тебя куча друзей, куча дел и куча приключений, а знаний – ноль. Учился бы я заочно, я бы уже выучил наизусть стопку учебников.

Как можно изучить сто пятьдесят кошачьих болезней и их симптомы, если вчера была вечеринка у Джи Вона? Сегодня – у Тэхена? А завтра – у Адель? В пятницу Джисон зовет на день рождения Минхо. В субботу у меня танцы. А в воскресенье ночь покера у бабушки в Донегале. Будут все ее знакомые старички и старушки. А я обожаю бабушкины вечеринки. Обязательно кто-то из стариков напивается и начинает травить байки из бурной юности. Будет джин и музыка из прошлого века. Как же это пропустить?

Нетерпеливый стук в дверь, и ко мне влетел Тэхен.

– Мы уже в Правде или действии по второму кругу пошли, а тебя нет!

Розовые волосы канули в прошлое. Теперь они были белыми. Чисто-ярко-белыми, как, блин, у Матери драконов!

– Кхалиси! – воскликнул я, падая на колени.

– Кхалиси желает видеть вас в своем тронном зале, – хохотнул Тэ.

– Тэ, прости, я сегодня учусь. Мне до выходных надо разгрести долги, – сказал я и многозначительно добавил: – Зима близко!

– Я помогу тебе потом, обещаю! И кстати, – подмигнул он, – Юнги вернулся.

Мое сердце затанцевало в груди, но я приложил максимум усилий, чтобы лицо не выдало меня.

– Тем более не стоит приходить, – вздохнул я. – Нет никаких сил снова бодаться с Хосоком. Он же обязательно устроит мне…

– Хосока нет. Они так и не помирились с Юнги после того… после того, как он увез тебя с парковки.

– Да ладно, – изумился я. – Не может быть. Я видел их вместе в университете.

– Они общаются, но в отношениях пауза. Он психует и злится, а Юнги не может убедить его, что увез тебя не ради страстного коитуса.

Чувство вины, большое и давящее, ударило меня под дых.

– Черт. И… как он?

– Фигово. Мучается.

– Где он?

– Был дома, но, кажется, вот-вот куда-то свалит. Не хочет веселиться.

Ох…

Я быстро оделся и побежал с Тэхеном в его квартиру. Правда или действие пошла по третьему кругу. Я переступил через омегу, изображающего на полу червячка (причем, не очень трезвого), и постучал в дверь спальни Юнги. Он тут же возник на пороге с курткой через плечо и ключами от машины в руке: мрачный, взведенный и явно не расположенный к разговору.

Я не видел его всего неделю, но он очень изменился: тени под глазами, небритый подбородок, заостренные черты лица, как будто ему было не до еды.

– Нужно поговорить, – запыхавшись, выпалил я.

– Я уезжаю. До утра подождет?

– Уезжаешь к Хосоку?

– К сожалению, нет, – бросил он и направился к двери, тоже переступив через омегу, все еще изображающего червячка.

Я побежал за ним, вышел на площадку и встал рядом у дверей лифта:

– Всего на пару слов…

– Время не самое подходящее, – холодно сказал Юнги.

Дверь лифта открылась, и он шагнул внутрь. Я проскочил вслед за ним. Он даже не посмотрел на меня.

– Вы расстались?

– Нет, – раздраженно сказал Юнги.

– Тэхен сказал мне, что…

– Чимин. – Он вдруг развернулся ко мне и схватил за плечи. – У нас все будет нормально. Он просто злится. А ты прекрати бегать за мной! Теперь ты знаешь, как предотвратить последствия! Теперь ты можешь выбрать любого! А не тупо бегать за тем, с кем ты совместим. Что тебе еще нужно?! Не позволяй, чтобы на слизистые попала слюна. Или сперма. Ты не сможешь выжечь их горячей водой. А все остальное – на здоровье. Пока в твоей квартире будет горячая вода – ты можешь делать все то же, что и нормальный человек. Не стоит благодарности.

И он резко меня отпустил. Едва ли не оттолкнул. Я почувствовал, как краска залила лицо. Стыд, гнев, и обида затопили разум.

– Я не бегаю за тобой! Да сдался ты мне! – едва сдерживая ярость, проговорил я. – Я только хотел сказать, что… Что если ты не сказал ему правду о моей болезни, потому что это моя тайна, то – я разрешаю тебе сделать это! Расскажи ему, как все было, расскажи, что просто спасал меня. Чтобы он успокоился. Я готов пожертвовать своей тайной, если это спасет твои отношения!

Дверь лифта открылась на подземной парковке. А потом снова закрылась. Юнги так и не вышел. Он стоял рядом, прикрыв глаза и запустив руку в волосы.

– Теперь я чувствую себя полным дерьмом.

– Бывает, – отвернувшись, сказал я. И быстро вытер предательские слезы.

– Прости.

– Прощаю. Но неужели со стороны любая моя попытка просто поговорить выглядит как преследование? Тогда это последний раз, когда я обратился к тебе.

– Вовсе нет… Чимин, я полный придурок…

– Все, проехали. Скажи ему! Скажи ему, чем я болен. Я не против.

– Спасибо, – кивнул он. – Я подумаю. Хотя, боюсь, это не слишком поможет. Это бомбанет его еще сильнее, чем текущая версия.

– А какая у нас текущая версия?

– У тебя редкая болезнь и… тебя начинает сильно тошнить от волнения. Прямо-таки ужасно тошнить. И чтоб этого никто не увидел, я решил увезти тебя с глаз долой.

– Что?! – нервно рассмеялся я. – Господи, лучше бы ты сказал правду! Вот это стыд… Теперь весь универ будет думать…

– Хосок никогда не насмехается над болезнями. К кому-кому, а к больным людям он очень лоялен.

– Вот как! И почему ты не сказал раньше? Мне как раз не хватает его лояльности. Катастрофически.

Мы встретились взглядами. Как же хорошо было снова постоять с ним рядом и просто поговорить…

– Юнги, я правда не хочу, чтобы у тебя были проблемы из-за меня. Я готов снова поднять вопрос о своем переезде. Если от этого всем станет лучше. Представь, насколько проще все станет. Мы не будем встречаться на лестничной площадке. Не будем трогать одну и ту же… кнопку домофона. Не будем говорить поздно вечером, стоя в закрытом лифте, и… прочие развратные, отвратительные вещи, – с комично-серьезным лицом сказал я.

Юнги рассмеялся, и что это был за смех… Я бы многое отдал, чтобы слышать его снова и снова.

– Хочу прокатиться по городу, нужно проветрить мозги. Хочешь со мной?

Моя челюсть чуть не упала и не проломила пол.

– Даже если хочу, то не буду. А твой мозг в этом лифте получает слишком мало кислорода, если ты предлагаешь столь… развратные, отвратительные вещи, мечтая при этом вернуть своего омегу обратно, – сострил я.

– Я не видел Хосока уже три дня. Он игнорирует меня, не отвечает на звонки, не желает говорить и обходит десятой дорогой в университете. И это после того, как я ползаю за ним которую неделю.

Я притих, ошеломленный таким количеством подробностей. Видать, нехило его все это прижало. Юнги выжидающе смотрел на меня, и тут я снова заметил, каким измотанным и уставшим он выглядел. Словно не спал несколько дней. Словно все это время кто-то втыкал иголки в его куклу вуду. И вдруг отчаянно захотелось не оставлять его одного этой ночью.

Конечно, он взрослый человек и сам несет за себя ответственность, но что, если я проснусь завтра утром и узнаю от Тэхена, что он не вернулся ночью? Или что его машину нашли пустой на берегу. Или…

Тогда что со мной будет?

Я просто присмотрю за ним сегодня. Присмотрю, пока он не помирится с Хосоком. А это обязательно рано или поздно случится.