Глава 11.
Не успела моя шагнуть за порог, как первой вылетела мама, с опухшими от слез глазами и абсолютно бледным, даже белым как полотно лицом. Ее взгляд сразу нашел мой, и она двинулась в мою сторону, с вероятным намерением ударить или что-то еще. Вместо этого мама крепко обняла меня, не прекращая всхлипывать и сжимать мою кофту в своих кулаках. Ее приятный цветочный аромат ударил мне в голову, напоминая о детстве, когда мама часто обнимала меня, при моих истериках. Кажется, с того момента прошла целая вечность и я уже забыла о том, каково это чувствовать ее объятия. Чувствуя их сейчас, у меня самой навернулись слезы на глазах, а с губ сорвался предательский хрип. Мне так не хватало именно этого.
Момент уединения был нарушен бабушкой, чье не менее серое лицо появилось позади мамы. Она ничего не говорила, просто стояла и смотрела на меня, точно переживала, но я знала, что это фарс. Ее никогда не интересовало благополучие других, если это не касается бизнеса или денег. Потому я ни на секунду не поверила в фальшивое беспокойство в ее глазах; вместо этого предпочла прикрыть глаза, стараясь продлить момент объятий с мамой.
- Алиса, доченька, где ты была? - шептала мама, как заведенная, все никак не отпуская меня, - Я так испугалась. Ты не брала трубку и никто не знал где ты. Даже твой Влад понятия не имел. Никогда больше так не пропадай! Пожалуйста, Алиса!
- Все в порядке, - ложь, - Просто решила прогуляться и освежить голову, - еще одна ложь, - Не волнуйся, пожалуйста. Я просто потеряла телефон, потому не смогла отвечать на звонки, - колокольчики в голове зазвенели с такой силой, что в висках загорелась боль.
- Игорь ищет тебя! - запричитала бабушка, намекая на моего отчима, который, к слову, сломал себе ногу. Это случилось внезапно, на работе, но подробности он не рассказывал. Так что странно, зачем он, с переломанной ногой пошел искать меня, такую нерадивую падчерицу, - Ты нас всех напугала.
- Не стоит. - обрываю грубо, - Теперь я здесь и все в порядке.
- Я волновалась... - протягивает бабушка внезапно грустно, на что я смеюсь самым ядовитым смехом в своем арсенале. Шаткие нервы начинают постепенно сдавать, а странное безумие берет вверх над холодной логикой.
- Ты не волнуешься ни о чем, кроме своих денег! - выкрикиваю гневно, вырываясь из объятий мамы, - Будь все иначе, ты хотя бы извинилась за то, что выставила меня за дверь в свой день рождения, а не пришла бы потом, будто ничего не было, и привела свою подругу с ее чертовым внуком! Тебя никогда и ничего не волнует! Все люди и даже семья в твоем мире лишь марионетки, с помощью которых ты пытаешься добиться своих целей! Не пытайся доказать мне обратное! - истерично хихикаю, слетая с тормозов, замечая отголоски ярости и боли в глазах бабушки, - Если бы со мной что-то сегодня случилось, это помешало бы тебе в объединении бизнеса с твоей подругой! Ты волновалась не о моем благополучии, ты волновалась, что без меня твой бизнес скатится к чертям!
- Обострилась против бабушки, да? - буквально выплевывает слова моя родственница, которые я совсем не хочу слышать, - Забыла, что это только благодаря мне у тебя есть все, что ты сейчас имеешь? Если бы я в свое время не дала твоей матери денег, ты бы не поступила в университет. Если бы я не выделяла деньги на твое элементарное содержанием, где бы ты сейчас была? Тебе стоит благодарить мой бизнес и мои деньги, ведь это они тебя сделали той, кем ты являешься сейчас. Так что, в следующий раз, когда захочешь высказать свое мнение, помни с кем ты разговариваешь и кто стоит перед тобой. Впредь я не потерплю такой дерзости, Алиса!
- Я клянусь что верну тебе каждую копеечку, - тихо начинаю я, перебивая возмущение матери, не видя ничего, кроме ненавистного лица бабушки, - Клянусь отдам тебе с процентами, чтобы больше никогда не слышать твоих слов. Чтобы больше никогда не быть у тебя в долгу. Даю тебе клятву, что никогда больше не попрошу у тебя ничего. Ты мне омерзительна!
- Неблагодарное создание! - вскрикивает женщина.
На секунду я замираю на месте, оглушенная. Почему-то в левом ухе начинает непонятно звенеть, а щеку точно лизнуло пламя. Тупая боль вынуждает вздрогнуть и сделать шаг назад. Подношу руки к поврежденной части лица и смотрю на бабушку. Почему в ней столько ярости? Мама подбегает ко мне и прикладывает лёд к щеке. Но я не чувствую боли. По крайней мере физической.
Внутри разверзлась бездна. Я будто чувствую все и одновременно ничего. Ощущаю боль в щеке, в желудке, но больше всего на сердце. Бабушка ударила меня... Она подняла на меня руку... Откуда эта дикая боль внутри и снаружи? Откуда эти соленые слезы, которые напоминают кровь. Смотрю на женщину и не вижу ее. Эта не моя бабушка. Не та, которая рассказывала мне сказки о принцах перед сном. Не так, которая обещала всегда быть рядом со мной. Что случилось с этой женщиной?
Отталкиваю руки матери. Мне нужен воздух. В груди настоящий пожар. Хочу кислород, хочу перенасытиться им. Мне отчаянно его не хватает. Почувствовать головокружительные эмоции. Отвлечься от проблем.
Выбегаю из квартиры, слыша вдогонку крики мамы и бабушки, но меня это не волнует. Продолжаю бежать, ощущая боль на запястьях, на предплечье, на лице. Сколько еще мне придется пережить, чтобы наконец стать свободной? Почему все в этой семье хотят покалечить если не мое тело, так точно психику. Разве я не настрадалась еще в детстве, когда мама и папа развелись, и потом у меня прекратилось общение с последним. Разве издевательств отчима, что я брошенный ребенок, свалившийся на его голове, не достаточно? Не хватило ли наречений бабушки, что я обязана ей всем?
Она права. Это все благодаря ей. Она растила меня в детстве на свои деньги, когда зарплаты мамы еле хватало на пропитание. Она воспитывала во мне светлые чувства наравне с темными. Всегда учила, что у медали две стороны, и не бывает добра без зла, а зла без добра. Именно она одолжила деньги для покупки квартиры. Она подтолкнула к маме Игоря, моего отчима, который занимает неплохую должность в полиции. Все, что имеет моя семья, благодаря ей. Но это не стоит того, чтобы быть заложником ее желаний.
Не знаю откуда, но в моей руке появляется бутылка алкоголя, которую я успела уже опустошить. Черт, я даже пропустила момент, когда очутилась в магазине. Уж точно крыша едет. Еще и Колесников со своими двумя днями. Но об этом я подумаю утром, когда прекращу жалеть себя.
Шальная мысль приводит меня в отель, где я без труда проскользнула мимо охраны, не забыв подмигнуть знакомым сотрудникам. Меня никто не спешит остановить, но провожают с сомнительными взглядами, точно я какая-то преступница. Хотя выгляжу я именно так: потрепанные волосы, безумный взгляд и бутылка алкоголя (я так и не разобралась что купила, покуда не чувствую вкуса от слова совсем). Меня это не волнует. Я нажимаю на последнюю кнопку лифта, чувствуя, как взлетаю. Неуместный смех срывается с уст, когда до мозга наконец доходит что я задумала. Кажется, мои действия слегка опережают мозг. Могли ли нервы так подействовать? Если нет, тогда почему я оказалась напротив злополучной двери, не в состоянии поднять руку и постучать. Конечно, я могла бы выкрасть карточку с уникальным пропуском в любой номер, но это было бы более чем неуместно. Не думаю, что кто-то оценил бы это.
Делаю финальный глоток из бутылки и мягко, неуверенно стучусь. Мне приходится ждать несколько ударов сердца, прежде чем дверь отворяется. На пороге появляется Алекс, в расстегнутой до середины белой рубашке и штанах. Неужели он даже спит в своих костюмах? Но он определенно не выглядит так, словно спал. Немного уставший - да, но никак не спавший. Это придает мне уверенности, что он не с Илоной.
- I didn't call ( Я не позвонила ). - смотрю на него безо всякой улыбки, лишь только с напряжением, внезапно пронзившим все тело, - I just came ( Я просто пришла ).
Едва закончив предложение делаю шаг вперед, но Александр срабатывает быстрее. Его рука ложится грубо на талию, буквально втаскивая меня в номер. Отдаленным сознанием слышу, как хлопает дверь, но не обращаю на это внимания. Меня резко прижимают к стене, а руки скрещивают над головой. В открытой и беззащитной позе стою перед мужчиной, что так просто засел в мои мысли. Я так давно мечтала о его прикосновениях, что сейчас боюсь проснуться. Выгибаюсь в спине, желая быть ближе. Почувствовать вес его тела на себе. Поцеловать губы, что так манят меня.
— Ты будишь зверя, который тебе не по зубам, – шепчет мне на ухо змей искуситель. Сейчас мне плевать на просвет в русском разговоре. Я даже не сдерживаю стон, насколько необычно слышать его тембр голоса на русском.
— Так позволь мне с ним поиграть, – вкладываю всю страсть в эти слова, намеренно проводя языком по губам.
Слышу смешок Александра. Уже готова начать умолять его не стоять столбом, когда его губы соединяются с моими. Нет. Не соединяются. Они вгрызаются в мои. Поглощают целиком и полностью, не позволяя даже подумать о бунте. Дикий, необузданный поцелуй, уносящий за грань понимания. Чувствую, как взбираюсь на самую высоту, а после лечу прямо в пропасть. Наши губы ни на секунду не открываются друг от друга, пока мы, ослепленные страстью, разрываем единственную преграду к нашим телам. Наплевав на оставшиеся пуговицы на рубашке, развожу в стороны ее полы, открывая вид на голый торс Александра. Слышу настоящее рычание зверя, когда провожу ногтями по очертаниям пресса. Его ладони опускаются на мое бедро, задирая его выше, вынуждая обвить талию.
Алекс несет меня в другую комнату, ни на секунду не отрываясь от моих губ и от моего тела. А мне просто сносит крышу от того, насколько правильным кажется происходящее. Его руки и губы точно находятся в правильном месте, словно мое тело было созданы только для них.
Первый стон вырывается, когда мое тело приземляется на мягкую кровать. На голые участки кожи обрушиваются поцелуи граничащие с укусами, что сладкой болью отзывается внизу живота. Выгибаюсь навстречу ласкам. Не сдерживаю громких стонов, желаю чувствовать больше. Александр отрывается от своего дела, осматривая меня как настоящее произведение искусства. Смотрит с такой страстью и вожделением, что внутренности начинают плавиться. Проводит своими длинными пальцами по ногам, обводя колени и резко раздвигая их, доставляя такую нужную и правильную боль. Но рука не останавливается. Она движется выше, прямо к той точке, где я больше всего желаю ее чувствовать. Отдаюсь животным инстинктам, двигаюсь навстречу, совсем не стесняясь своей реакции. Прячу стыд в самый далёкий уголок, не позволяю ему мешать получать столь дерзкое и опасное, а от того не менее сладкое, удовольствие. Требовательные губы прижимаются к моим, выпивают каждый звук, издаваемый мною. Повторяет каждое движение языком так, как делает это внутри, ниже. Толкает в самую бездну порока, вынуждает запрокинуть голову и развести бедра еще шире, не смотря на напрягшиеся мышцы.
Не успевает волна адреналина от полученного наслаждения сойти на нет, как ласки Александра возобновляются. Его холодные руки продолжают скользить по трепещущей коже, оставляя горящий след за собой. Притягиваю мужское лицо ближе, проводя по усмехающимся губам языком. Пробую на вкус чужое безумие. Делюсь своим собственным и играю с самой судьбой. Сдерживаю всхлипы, когда пальцы сжимают грудь. Ощущаю тонкую границу между болью и наслаждением. Теряюсь в догадках что испытываю сейчас. Боль на грани наслаждения. Или наслаждение на грани боли. Не хочу останавливаться. Хочу больше. Грубее. Жёстче. До потери сознания. И Александр даёт мне это. Доводит до состояния, когда ты не понимаешь кто ты. Единственное, что тебе нужно — это получить желаемую разрядку.
- Good girl ( Хорошая девочка ), - хвалит и запрокидывает мою голову, наблюдая за удовольствием в широких зрачках, - Tu es belle ( Ты прекрасна ), - продолжает окидывать комплиментами, не останавливая движения своей рукой, от которых кружится голова, а сердце ходит ходуном.
Слышу звук от пряжки ремня и внутренне сжимаюсь. Меня не должно быть здесь, но почему тогда мне так удобно находиться здесь: под Александром, ощущать его вес на своем теле, гореть в этом взгляде, полном безудержной страсти.
Член внезапно упирается в меня, а взгляд следит за каждой эмоцией на лице. Входит резко, безо всякого предупреждения. Боль вспыхивает, как пожар, заставляет закричать, если бы не губы Алекса, которые впитали каждый крик, стон, всхлип. Машинально пытаюсь отстраниться от источника боли, но руки на моих бедрах не отпускают, держат крепко, оставляя синяки на коже. Слезы появляются против воли.
Он слишком большой для меня. Боже, мне кажется, что я никогда не смогу взять его всего, потому прижимаю руки к твердому животу, в надежде хоть немного ослабить это неукротимое давление. Александр не останавливается, вознамерившись, видимо, разорвать меня на две части. Горячие слезы сильной боли скатываются по щекам, когда он, заметив их, слегка наклоняется и начинает в буквальном смысле играть с моим телом, вновь приводя его в нужное положение. Его руки проходятся по груди, сжимают ее, посылая маленькие искорки вниз, туда, где соединяются наши тела. И это слегка расслабляет меня.
- Speciale ( Особенная ). - шепчет мужчина, начиная медленно двигаться.
Стараюсь отвлечься от режущей боли, обвиваю могучую шею и впиваюсь в губы яростным поцелуем, с привкусом крови. Даже не знаю кому она принадлежит: мне, ему - но это не важно. Важно ощущать его внутри себя, не смотря на боль; слышать тяжелые вздохи; выгибаться под требовательными прикосновениями. В каждом скользит отчетливое: "Моя", от которого мозг совершенно отключается. Не хочу, чтобы это когда-либо заканчивалось; желаю остановить время, продлить момент до скончания своих дней.
Странные вспышки наслаждения вспыхивают, когда пальцы Алекса начинают вновь играть с центром удовольствие. Глаза расширяются от того, как мир начинает менять краски, а боль постепенно отступать, трусливо уступая место сокрушительной стихии. Это даже близко не стоит с тем, что я делаю сама. Совершенно другое чувство, вынудившее громкий стон сорваться с трепещущих губ. Вижу самодовольную ухмылку Алекса и едва не кричу, когда впервые достигаю того самого крышесносящего оргазма, о котором так привыкли трепаться девушки. Сжимаюсь вокруг него, и слышу утробное рычание, когда его собственный оргазм взрывается во мне, а губы прижимаются к моим удушающим поцелуем.
Мое тело все еще дрожит, пока Алекс опирается на свой локоть рядом с моей головой и пытается прийти в себя. Когда же это происходит, меня отпускают в столь желанные объятия Морфея. На грани сознания чувствую первое и, кажется, единственное мягкое прикосновение к моей щеке. А после выключаюсь.