Глава 2
Нижний город утопал в неоне и дожде, его пульс отдавался в лужах, где отражались багровые вывески. В тесной квартире Доминики пахло перегоревшим кофе и страхом, смешанным с озоном от её ноутбука. Она стояла перед тремя тенями — Кайденом, Элиасом и Рихардом, — их фигуры заполняли пространство, как хищники, загнавшие добычу. Но Доминика не была добычей. Её сердце билось, как барабан войны, и она решила драться.
Кайден, 195 сантиметров одержимости, шагнул ближе, его чёрные глаза горели, как угли, шрам через бровь пульсировал, как предупреждение. Его пальцы сжали её подбородок, и Доминика почувствовала жар его кожи, будто он мог поджечь её одним касанием. Она не думала. Её колено рванулось вверх, врезавшись ему в пах с такой силой, что он хрипнул, сгибаясь пополам. Его лицо исказилось, но в его глазах вспыхнуло не только боль, но и что-то тёмное, голодное.
— Чёртова… — прорычал Кайден, но Доминика уже рванула к своей комнате, её босые ноги скользили по холодному полу.
Рихард, 198 сантиметров хаоса, бросился за ней, его кожаная куртка скрипела, а ухмылка была острой, как нож. — Зайка, ты что, серьёзно? — его хриплый голос резал воздух, но Доминика не слушала. Она нырнула под кровать, схватила биту и, развернувшись, ударила его по голове. Глухой удар эхом отозвался в комнате, кровь потекла по его виску, но Рихард лишь рассмеялся, его глаза цвета виски сверкнули, как пламя. — Ох, зайка, ты мне нравишься.
Доминика бросилась к окну, пожарная лестница манила свободой, но Элиас был быстрее. Его 190 сантиметров двигались с пугающей грацией, светлые волосы блестели под неоном, голубые глаза — как лёд, но с искрой, что заставила её желудок сжаться. Она замахнулась битой, но он поймал её, как игрушку, вырвав из рук с холодной улыбкой. — Малыш, не надо, — его голос был ровным, но в нём звенела угроза, как натянутая струна.
Она рванулась, но Элиас был быстрее. Одним движением он толкнул её на кровать, матрас прогнулся под её весом, воздух вышибло из лёгких. Он навис над ней, его костюм пах дорогим одеколоном и дождём. Его пальцы сжали её бёдра, рывком перевернули её лицом вниз, и, прежде чем она успела крикнуть, он содрал её джинсы, обнажив кожу. Его рука опустилась — резкий, жгучий шлепок, от которого Доминика задохнулась. Кожа запылала, но это было не просто наказание. Это была власть, его способ показать, что она — в его клетке. — Ты думала, можешь играть с нами? — его голос был холодным, но пальцы задержались на её горящей коже, почти лаская, и Доминика стиснула зубы, подавляя стон — не боли, а чего-то, что она ненавидела в себе.
Ещё шлепок, сильнее, и её тело невольно выгнулось, пульс бился, как молот. Элиас наклонился, его дыхание коснулось её уха. — Бунтуй, малыш. Это делает игру интереснее.
Дверь скрипнула, и Кайден ворвался, его лицо — маска ярости, но глаза горели одержимостью, как угли, готовые сжечь всё. — Отойди, — прорычал он, и Элиас, с лёгкой усмешкой, отступил, оставляя Доминику на кровати, её кожу — пылающей, а сердце — в хаосе. Кайден сорвал ремень с её джинсов, его 195 сантиметров нависли над ней, как буря. — Миледи, — хрипел он, его голос дрожал от гнева и чего-то глубже, что заставило её кожу покрыться мурашками. — Ты хотела меня раз愉快
Ремень опустился на её кожу — жёсткий, обжигающий удар, от которого она задохнулась, её пальцы впились в простыни. Ещё один удар, и ещё, каждый — как его ярость, смешанная с болезненной страстью. Её кожа пылала, синяки расцветали под его ударами, но его пальцы дрожали, когда он касался её, и это было хуже боли. Он наклонился, его рука скользнула ниже, намеренно унижая, касаясь её ануса с медленной, пугающей нежностью. — Ты моя, — шепнул он, его голос — как яд, что отравлял её разум. — И ты это поймёшь.
Доминика задрожала, её тело предавало, отвечая на его касания, и она ненавидела себя за это. Его дыхание было тяжёлым, почти болезненным, и она видела, как его глаза — чёрные, как ночь — борются с чем-то, что он не мог контролировать.
Рихард вошёл, кровь всё ещё стекала по его виску, но его ухмылка была дикой, как у хищника. Его 198 сантиметров заполнили комнату, его зажигалка щёлкнула, и пламя осветило его лицо. — Зайка, ты чертовски упрямая, — хрипло сказал он, падая на колени рядом с кроватью. Его пальцы схватили её за волосы, рывком заставляя её посмотреть в его глаза цвета виски. — Но мне это нравится.
Он шлёпнул её — не так, как Элиас, не так, как Кайден. Его удар был хаотичным, как пожар, что сжигал её сопротивление. Его другая рука скользнула по её бёдрам, сжимая с садистской силой, и он наклонился, его губы почти коснулись её кожи. — Беги ещё раз, — шепнул он, его голос — как виски, что обжигал её изнутри. — Я хочу догнать тебя снова.
Её пульс был взрывом, комната плыла перед глазами. Кайден сжал её горло, не до боли, но достаточно, чтобы её дыхание сбилось. Элиас смотрел, его ледяные глаза горели странным огнём. Рихард щёлкнул зажигалкой, и пламя отразилось в его взгляде. Их тьма была повсюду — в их касаниях, в их голосах, в их глазах. Доминика задыхалась, её тело горело, а разум кричал, что она не должна хотеть этого. Но она хотела. И это было её концом.
Её взгляд затуманился, воздух исчез, и она рухнула в их тьму, теряя сознание.