Жажда

12 Ноября.
23:51

В голове эхом звучала мелодия. Нечёткая, как сквозь воду, но пугающе знакомая. Голос — женский, тёплый, будто из другой жизни. Я попытался сосредоточиться, вытащить мотив из пелены шума в ушах, но он ускользал, как тень, скользящая по стенам.

Открыл глаза.

Сарай.

Я всё ещё был здесь.

Мутный свет луны проникал сквозь щели в досках, рисуя блеклые полосы на полу. Воздух был тяжёлым, влажным, пропитанным пылью и железом. Я лежал на полу, пистолет валялся где-то в стороне. Пальцы дрожали. Пульс грохотал в висках.

Я попытался приподняться, и в этот момент пространство вокруг дрогнуло. На мгновение мне показалось, что стены изменились — доски стали каменными, словно вместо сарая я оказался в бункере. Моргнул — и всё вернулось назад. Сарай. Тёмный, сырой, знакомый.

«Правда не поддается забвению», — всплыло в голове. Голос пленника. Или нет? Это была уже не его интонация. Чужой голос. Мой?

Я сел, обхватив голову руками.

Из темноты вдруг выступили силуэты. Трое. Лица скрыты. Один — в военной форме. Второй — в капюшоне. Третий... третий был ребёнком. Я моргнул, они исчезли.

— Бред... — выдохнул я. — Это просто... остаточное.

Я нащупал пистолет, сжал рукоять, как якорь. Металл был холодным, настоящим. Но даже он не мог прогнать ощущение, что я не один.

Стук.

Я резко повернулся. Там, где раньше стоял стул — теперь был человек. Он снова сидел там. Связанный. Смотрел прямо на меня.

— Ты забыл, — сказал он. — Мы договорились: ты не возвращаешься.

— Что ты несёшь? — прохрипел я, чувствуя, как стены начинают дышать. Да, именно дышать. Будто сарай был живым, смотрел на меня.

Пленник вдруг исчез, как будто его не было. Вместо него — Ариэль.

Она стояла в углу, босиком, в больничной рубашке. Лицо её было скрыто тенью, но я узнал её сразу.

— Помнишь? — спросила она.

— Ты же... ты в больнице. Ты...

Я моргнул — и в её месте лишь пустота.

Я закрыл глаза. Слишком много. Нужно проснуться. Это просто сотрясение. Галлюцинации.

Но когда я вновь открыл их, я увидел не сарай.

Я стоял посреди песчаного ландшафта. Вокруг — дюны, запах горелого металла и крови. Чей-то крик вдали. Знакомый.

— Мы потеряли его, — прошептал голос за спиной. Я обернулся — и увидел себя. Израненного, в бронежилете, с пустыми глазами.

И снова — вспышка. Вскрик. Тьма.

Сарай. Опять он.

Но теперь он казался совсем другим. Тишина здесь была слишком плотной, стены — слишком чужими. А я? Я уже не был уверен, проснулся ли вообще.

Я тяжело дышал, хватаясь за пол, чтобы не провалиться в бездну собственных воспоминаний. И тогда в темноте, где всё начиналось, раздался голос. Тот же самый, что шептал мне прежде:

— Мы здесь с самого начала. Просто ты слишком долго закрывал глаза.

Я лежал на полу, сжимая пистолет, как будто он мог меня защитить. В ушах всё ещё звенела тишина, а в голове продолжали круться те же слова: «Ты слишком долго закрывал глаза».

Я поднялся на ноги, шатаясь, как будто вся сила покинула меня. Мелькали тени, и с каждым шагом они становились всё ярче. Я прислонился к одной из стен, пытаясь понять, что происходит. Это не могло быть реальностью. Сарай... Я был здесь. Был ли я здесь? Я не знал.

Тот же скрип. Тот же звук шагов, которые как будто бы были за моей спиной. Я повернулся — никого. Ничего.

Стук в сердце. Паника. Мозг отказывался принимать происходящее. Все эти картинки, лица, сцены из прошлого... Или это было не из прошлого? Я не знал.

Я снова посмотрел на стул. Он был пуст. Следы крови всё ещё тянулись по полу. Я стиснул зубы, пытаясь успокоиться, но каждый раз, как только взгляд останавливался на том месте, где только что сидел пленник, в голове всплывали обрывки разговоров. Слова, которые я не успел понять.

«Ты и сам знаешь», — звучало в голове.

Что я должен был понять? Кто это был? Я не мог вспомнить.

Шаги снова. На этот раз ближе.

Я резко развернулся, направив пистолет в темноту. Тот же голос, что шептал мне в ушах, словно из самого сердца ночи, снова раздался.

— Ты не выйдешь отсюда, пока не поймешь. Пока не вспомнишь.

Мои руки тряслись, и пистолет едва удерживался в ладони. Глаза скользили по темноте, но ни одного живого существа. Только тени, которые прячутся в углах.

— Что ты хочешь от меня?! — я кричал, но звук казался подавленным, как будто весь сарай поглощал мой голос. В темноте ничего не изменилось. Просто пустота.

Вдруг передо мной мелькнуло лицо. Сильно иссечённое, обожжённое, неестественно бледное. Я шагнул назад. Оно исчезло так же быстро, как и появилось.

— Ты забыл, кто ты? — снова этот голос. Он был так близко, что я мог почувствовать его на коже. — Ты не вернулся, ты никогда не уезжал.

Ноги подломились. Я опустился на колени, продолжая держать пистолет, но не знал, что с ним делать. Мои глаза метались, и я пытался вернуть ощущение реальности, как пьяный человек, пытающийся встать.

— Это не... Это не правда, — прошептал я, но сам не верил своим словам.

В голове раздался сдавленный смех. Смех, который я знал, но не мог точно вспомнить, откуда.

Я резко обернулся. Передо мной стояла тень. Я не мог разобрать, кто это. Мужчина, женщина, или что-то вовсе иное. Просто фигура, сливающаяся с темнотой, а голос, шепчущий что-то на грани слышимости, теперь был холодным, отчётливым.

— Не думай, что ты можешь уйти, — сказал голос, и всё в теле сжалось. — Ты в том месте, где всегда был. Ты уже сделал свой выбор.

Я сделал шаг назад, пытаясь вырваться из этой ловушки, но шаги, а может быть, голос, следовали за мной. Невыносимая тяжесть на груди. Я не мог дышать. Вижу лишь пустоту, слышу лишь этот голос.

Я снова посмотрел на стул. Он был пуст, но в моём сознании как будто бы начали появляться образы. Неясные, размытые, как забытые фотографии. В этих образах я был не один. Кто-то всегда стоял рядом.

Тени танцевали по стенам. Я медленно приподнялся на ноги, оглядываясь. Не было времени разбираться, что реально, а что нет. Я должен был выйти отсюда. Но как?

Голос снова. Тот же, что был в темноте, в голове, в этом мире, а может и в другом.

— Ты не уйдёшь, пока не ответишь на один вопрос, — сказал он, и я почувствовал, как его слова проникают прямо в душу. — Ты помнишь, как ты оказался здесь? Помнишь, почему ты здесь?

— Нет... — выдохнул я, но не был уверен, что отвечаю на вопрос. Я сам не знал.

И в этот момент, когда свет угасал, а темнота поглощала меня, я понял одно: я в ловушке. И эта ловушка не была просто сараем. Она была внутри меня.

Я стоял, стиснув зубы, будто пытаясь удержать этим напряжением остатки рассудка. Голова пульсировала, как после сильного удара. Шум в ушах сменился тягучей, липкой тишиной, в которой каждая секунда отдавалась тяжестью в грудной клетке.

Мрак — всё ещё вокруг. Тот же сарай. Те же гнилые доски. Запах плесени, сырости, засохшей крови. Но теперь всё казалось каким-то другим. Будто тени потемнели, а воздух стал гуще. Я делал медленные вдохи, стараясь прийти в себя, но разум упрямо плыл сквозь вязкие слои тревоги и спутанных воспоминаний.

Пальцы, всё ещё обхватывающие рукоять пистолета, подрагивали. Я взглянул на них. Как будто это были не мои руки. Слишком бледные, слишком напряжённые. Я с трудом разжал их, позволив оружию опуститься, и от этого стало чуть легче — будто я сбросил часть чужого веса с плеч.

«Ты не уйдёшь, пока не вспомнишь...»

Этот голос. Он не звучал в ушах. Он звучал внутри, будто кто-то сидел глубоко в голове и повторял одни и те же слова, шепча их с таким спокойствием, от которого по коже шёл холод. Слова не исчезали, не отпускали. Они навязывались, врастали в мысли, как занозы в плоть.

Я закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться на настоящем, на том, что мог почувствовать. Осязаемое. Материальное. Под ногами — грубый, жёсткий пол, засыпанный пылью. Я прислонился к стене, ощущая под ладонью её шероховатую поверхность. Это было реально. Точно. Я здесь. Я стою. Я дышу.

Но... что, если это тоже обман?

В памяти всплывали обрывки. Образ стула, пустого, с тёплой струйкой крови, сбегающей по ножке. Капли, капающие на пол. Щелчок. Скрип. Слова, которых не должно было быть. Призрачный силуэт, стоящий надо мной перед тем, как я провалился в темноту.

«Ты не вернулся.»

Я резко обернулся. За спиной — только пустота. Но не та, что просто отсутствие чего-то. Это была живая пустота. Наполненная присутствием. Слишком тихая. Слишком выжидающая.

Я сжал зубы. Эти слова не давали покоя. Они настойчиво требовали ответа, но каждый раз, когда я пытался его сформулировать — он рассыпался, как пепел в ладонях. Что значило «не вернулся»? С войны? Из миссии? Из смерти?

Я не знал.

Я медленно присел на пол, рядом с местом, где ещё недавно был тот человек... если это был человек. Пыль взвилась, оседая на брюки. Ладонью провёл по полу. Пальцы оставили след. Это точно — реальность. Или я хотел, чтобы это ею было.

Я провёл рукой по лицу. Щетина. Пот. Боль в затылке. Всё говорило: ты живой. Но почему внутри было ощущение, что что-то во мне осталось там — по ту сторону сна? Или смерти? Или времени?

Я выдохнул, медленно, как будто бы с этим воздухом мог уйти и страх. В голове начали выстраиваться простые, сухие мысли. Осознанность медленно, неохотно возвращалась.

Сарай. Я здесь. Ночь. Что-то произошло.
Пленник исчез. Я слышал голос. Я видел фигуру.
Но я жив. Я ещё думаю. Значит, всё не потеряно.

Но даже с этой логикой оставалось что-то, что не укладывалось в картину. Ощущение, будто я пропустил что-то важное, проснулся не в том месте, не в том времени, не тем человеком.

Я поднялся, пошатываясь. Голова всё ещё гудела, но страх уже не захлёстывал — он стал отдалённым, глухим, почти стерильным. Теперь я двигался не потому, что убегал от чего-то, а потому что надо было идти. Куда — не знал. Зачем — тоже. Но стоять больше не мог.

Я подошёл к двери. Она всё ещё была приоткрыта. Сквозняк шевелил паутину в углу, пыль кружилась в воздухе, будто танцуя под ту самую мелодию, которую я больше не слышал, но помнил.

Я дотронулся до косяка. Дерево под пальцами — шершавое, тёплое. Всё здесь было... слишком настоящее, чтобы быть сном. Но и слишком зыбкое, чтобы быть жизнью.

«Ты не вернёшься. Ты уже здесь.»

Голос снова прозвучал. Я не испугался. Я даже не удивился. Словно он стал частью этого места, как скрип досок или капанье воды. И я уже не пытался найти его источник.

Я шагнул в коридор.

И в этот момент, впервые с тех пор, как всё началось, я почувствовал тишину внутри. Мою собственную. Голосов не было. Лишь я сам — со своими сомнениями, воспоминаниями, страхами. Я чувствовал, как что-то выстраивается, проясняется, но не до конца. Я был всё ещё в полумраке. Но уже мог идти.

Мир вокруг по-прежнему был изломан, словно треснутая линза, сквозь которую я смотрел. Но теперь я хотя бы видел дорогу вперёд.
И этого было достаточно. Пока что.

Я шёл медленно, почти наощупь, по узкому, плохо освещённому коридору, где стены казались слишком близкими, а потолок слишком низким. Свет от луны пробивался сквозь щели, вычерчивая на полу бледные полосы. Они напоминали решётку. Или... след?

Шаг. Ещё шаг.

Скрип под ногами звучал глухо, будто дерево пыталось предупредить меня — не иди дальше. Но я шёл. Не потому что знал, куда, а потому что стоять на месте было страшнее, чем двигаться.

Каждый шаг давался легче. Тело начинало подчиняться, дыхание становилось ровнее. Я чувствовал, как напряжение отступает. Но это не было облегчением. Скорее — адаптацией. Мой разум просто начал принимать происходящее. Или подстраиваться под правила игры, в которую меня втянули.

На стенах висели старые гвозди, на некоторых — клочья паутины. Я провёл пальцами по одному — острый, ржавый. Почему-то это ощущение было особенно чётким. Как будто оно было подлиннее всего, что я чувствовал за последнее время.

Я остановился. Впереди — дверь. Закрытая. Простая. Пыльная. Но за ней... я чувствовал что-то. Тянущее. Безмолвное, но притягательное. Как будто внутри — ключ к разгадке. Или новое заблуждение.

Рука легла на ручку. Я замер. И тут снова:

— Ты ищешь то, что сам спрятал.

Я не вздрогнул. Не испугался. Я просто выдохнул, закрыв глаза. Этот голос... не чужой. Больше нет. Он звучал так, будто был частью меня. Словно говорил изнутри.

— Что я спрятал? — прошептал я. — Что я должен вспомнить?

Ответа не было. Но тишина говорила сама за себя — ты уже знаешь, просто не хочешь видеть.

Я толкнул дверь.

Внутри — тёмная комната. Полузаброшенная, с обрушенным потолком и окнами, плотно забитыми фанерой. Свет проникал лишь через трещины, отбрасывая странные, искажённые тени на пол и стены. Они шевелились, будто жили своей жизнью.

Я шагнул внутрь.

Сквозь полумрак проступили очертания: металлический стол. Пустая койка. Ржавые инструменты на полке. Я узнал это место, ещё до того как осознал, почему.

В памяти мелькнул образ. Я здесь уже был.

Койка. Ремни на ней. Стол. Кровь на углу. Всё знакомо. Слишком знакомо.

Я сделал шаг назад.

— Нет... — прошептал я. Но сам не знал, к чему это относилось — к месту или к воспоминанию.

На полу, у стены, лежала чья-то старая куртка. Военная. Пыльная. Потёртая. Я подошёл и присел, взяв её в руки. И когда пальцы коснулись ткани — короткая вспышка.

Я — на той самой койке. Зажат ремнями. Кто-то рядом. Лиц не видно. Я кричу. Звук приглушён. Меня что-то удерживает. Горло срывается на хрип. Свет ослепляет. И голос. Женский. Мягкий. Тихий.
— Он ещё не готов. Ему нужно время.
— Слишком много времени. — Другой голос. Мужской. Грубый. — Он уже теряется.

Я отдёрнул руки. Куртка выскользнула, упала на пол.

Что это было?

Всё внутри сжалось. Сердце колотилось, как будто я только что выбежал из горящего здания. Лоб покрывался потом, а ладони были ледяными.

Я медленно поднялся.

— Что вы со мной сделали? — произнёс вслух.
И никто не ответил.

Но я знал — этот вопрос не был новым. Я уже его задавал. Не раз. Просто раньше — не слышал себя.

Мир вокруг будто притих. Воздух стал плотнее. Даже тени застыли.

"Ты не вернулся."

Теперь я начал понимать, что это значило.
Возможно, я действительно не вернулся. Возможно, я так и остался где-то там, между. Время — просто иллюзия. Пространство — ловушка. А всё это... часть пути назад.

Но назад — куда?

Я закрыл глаза. Вдох. Выдох.

Осознание подкрадывалось медленно. Как хищник. Оно не нападало сразу. Оно ждало, когда я перестану защищаться.

И я чувствовал — оно уже рядом.

Я начал выбираться из этого проклятого места. Шаги эхом отдавались по заброшенному коридору, и с каждым из них воздух становился тяжелее. Где-то в глубине этого гнилого лабиринта, среди рухнувших стен и ржавых металлических конструкций, чувствовалось присутствие чего-то — или кого-то. Я шел медленно, чувствуя, как под ногами скрипят доски. Стены дрожали от сквозняка, и всё это — запах старого дерева, пыль, тени — казалось фоном для чего-то большего, чем просто кошмар.

Внезапно раздался звук — мягкий, едва различимый, словно шелест ткани или движение пальцев по бетону. Я остановился. Сердце вновь забилось чаще.

— Ты ищешь не то, — сказал голос за моей спиной. Он не был похож на тот, что звучал в моей голове. Этот был плотный, усталый, с лёгкой хрипотцой, но живой. Реальный.

Я резко обернулся. В нескольких шагах от меня стоял человек. Высокий, сутулый, с гладко выбритым черепом и бледной, почти мраморной кожей. Глаза его — тускло-серые, как утренний туман над полями после войны — смотрели прямо на меня, но не изучали. Будто уже всё знали.

Он был одет в длинный, пыльный плащ, под которым едва угадывались старые армейские ботинки и потрепанные брюки цвета пепла. На поясе — кожаная сумка, странного вида прибор в кобуре и, кажется, записная книжка, исписанная до последнего листа.

— Кто ты, чёрт возьми? — спросил я, не поднимая пистолет, но готовый в любой момент это сделать.

— Моё имя неважно. Но если тебе нужно что-то, чтобы уцепиться за реальность, зови меня... Элиас.

Я прищурился.

— Не звучит как настоящее имя.

Он усмехнулся.

— Потому что не настоящее.

Я молчал, напряжённо вглядываясь в фигуру перед собой. Ни страха, ни враждебности он не излучал. Наоборот — было ощущение, что он сам здесь застрял, как и я. Или хуже — знает, как выбраться.

— Ты знал, что я здесь?

— Я знал, что ты вернёшься. Всё, что происходит, уже произошло. Ты просто догоняешь своё собственное эхо.

— Прекрати говорить загадками, — резко бросил я. — Я не понимаю, что здесь происходит. Голоса. Воспоминания. Исчезнувший пленник. Кровь. Я... я не могу отличить реальность от бреда.

Элиас кивнул, как будто ожидал этого.

— Это не просто бред. Это — швы. Разрывы. Ты начинаешь вспоминать то, что было закрыто. Заперто. Возможно, насильно. Возможно, по твоей воле. И теперь, когда завеса начинает спадать, ты находишься между.

— Между чем?

Он подошёл ближе. Его движения были спокойны, отточены.

— Между правдой и версией, в которую ты поверил. Между тем, что произошло, и тем, как это было подано. Ты помнишь теракт? — он пристально посмотрел на меня. — Тогда ты знаешь, что-то не совпадает. Не стыкуется.

Мои пальцы сжались.

— Я все видел... но ничего не помню. Только обрывки. Взрыв. Глаза Ариэль. Вой... и огонь.

— Именно, — Элиас кивнул. — Но ты не спрашивал, почему всё обрывается на одном и том же моменте?

— Я...

Он сделал шаг, протянул мне старую потрёпанную папку. На обложке — выцветший штамп и рукописная пометка: «Сведения. Класс: серый».

— Здесь то, что осталось от официальной версии. Но я могу показать тебе нечто большее. Настоящее. То, что тебе не хотели оставлять.

— Почему ты?

Он снова усмехнулся — но без радости.

— Потому что я прошёл через это раньше. Я тоже слышал голоса. Видел тени. И однажды понял: чтобы собрать себя обратно, нужно пойти глубже. Туда, где всё началось. Ты ещё не готов увидеть всё. Но ты уже не тот, кто может вернуться назад.

Я взял папку. Бумага была шершавой, холодной.

— Тогда что теперь?

Элиас посмотрел в темноту позади меня.

— Теперь ты идёшь со мной. И когда в следующий раз ты услышишь голос — не отворачивайся. Иногда он говорит правду.

И с этими словами он развернулся и пошёл по коридору, не оборачиваясь. Я смотрел ему вслед, чувствуя, как в груди поднимается тяжесть. Это было безумием. Или, возможно, первый шаг к чему-то большему. К пониманию. К разгадке. Или к краху.

Но выбора не было. И я пошёл за ним.

Мы шли молча, сквозь коридоры, заросшие временем. Пыль висела в воздухе, как туман, и каждый шаг отзывался глухим эхом в стенах, будто здание не забывало звуки боли и крики, запечатлённые в его бетоне. Элиас шёл впереди уверенно, не озираясь, не говоря ни слова. Казалось, он знал здесь каждый поворот, как человек, уже не раз проходивший этот путь — или тот, кто сам его создал.

Пыль липла к лицу, одежде, оседала на языке. Воздух был тяжелым, будто напитанным тем, что нельзя было увидеть. Я не задавал вопросов. Пока.

Коридор вывел нас в широкую зону — прежний обеденный зал, а теперь мрачное, обугленное пространство, затянутое паутиной теней. Когда-то здесь были окна, но теперь от них остались только рамки, стекло выбито, словно кто-то хотел вырваться наружу и не успел. Сводчатый потолок в одном месте провалился, и сквозь него виднелось ночное небо, холодное и далёкое.

— Где мы? — голос мой прозвучал глухо, будто не в реальности, а в каком-то заброшенном сне.

— Пока что? — Элиас обернулся, его лицо наполовину терялось в темноте. — В последнем месте, где ты был целым.

Я нахмурился.

— Что?

Он ничего не ответил. Просто продолжил идти вперёд. Я последовал за ним.

Мы прошли через кухонный проём. Старые плиты, раскуроченные шкафы, жир, въевшийся в стены. Словно время застыло, но не по своей воле — его кто-то задушил и оставил умирать в этой комнате. Потом ещё один проход — узкий, как горло, и вот мы оказались в помещении, которое в прошлом, вероятно, служило служебным офисом. Небольшое, с железным столом посреди. Пахло гарью, металлом и пеплом.

Элиас щёлкнул тумблером на переносной лампе. Свет зажёгся с треском, и стены ожили. Я замер.

На бетонных панелях — надписи. Слова, начертанные чёрной краской. Некоторые выцветшие, другие — свежие. Ряды формул, обрывки фраз, стрелки, даты. И в центре — жирными, размашистыми буквами: «ТЫ ПОДПИСАЛСЯ НА ЭТО. ТЫ ЗНАЛ.»

Сердце будто пропустило удар.

Я подошёл ближе. Почерк. Он был... мой.

— Это... моё?

Элиас кивнул.

— Мы нашли это место после взрыва. Никто не знал о его существовании. Но ты знал. Здесь всё началось — и здесь ты всё забыл.

Я обернулся к нему.

— Я не понимаю. Какого чёрта здесь происходит?

— Ты был частью проекта. Не просто наблюдателем, не просто жертвой. Ты — один из тех, кто стоял внутри круга. Ты должен был не выжить.

— Это безумие.

— Это реальность, — Элиас подошёл ближе. — Те образы. Голоса. Это не галлюцинации. Это — остатки. Утечки. Ты сам заблокировал себе доступ к определённым частям памяти.

Я сжал виски руками. Голова гудела, в затылке кололо. Воспоминания всплывали, но обрывками, рваными, словно кто-то перемешал и поджёг плёнку с моим прошлым.

— Я... я не мог.

— Мог. И сделал, — сказал он мягко. — А теперь всё начинает возвращаться.

— Почему?

— Потому что система снова активна. Цикл запущен. Ты знал, что так будет. Поэтому и пытался остановить это заранее.

Я сел на край стола, чувствуя, как подгибаются ноги. Сталь обожгла бедро.

— Ариэль... она...

— Она тоже была вовлечена. Только её память пока ещё спит. Но ты сам сказал: пока. Как только она начнёт вспоминать — процесс станет необратимым.

Я смотрел в пол, чувствуя, как внутри нарастает паника. Что-то важное ускользало. Что-то, что я должен был помнить. Имя. Число. Последние секунды перед вспышкой...

Элиас положил на стол обгоревший пластиковый конверт.

— Это видео. С наружной камеры. Секунды до взрыва. Посмотри.

Я уставился на чёрную плёнку. Она словно дышала. Не решался прикоснуться.

— А если я не хочу знать?

— Уже поздно. Вопрос не в том, хочешь ли. Вопрос — готов ли ты вспомнить, кем ты стал.

Тишина повисла тяжёлым покрывалом. За окном чернота ночи тихо гудела. Город спал. Но внутри этого здания память просыпалась. И вместе с ней — правда, которую я когда-то решил нести один.

— И что, — спросил я, — теперь?

Элиас пристально посмотрел мне в глаза.

— Теперь ты вспомнишь. Всё. Или погибнешь, не вспомнив ничего.

Я не знал, какой из вариантов пугал больше. Я продолжал смотреть на плёнку, как будто от этого взгляда она могла бы рассыпаться в пыль — исчезнуть, раствориться, унести с собой правду, которую я не был готов принять. Она казалась ненастоящей, но в то же время — слишком реальной. Знакомой. Как старый шрам, который ты не замечаешь, пока кто-то снова в него не ткнёт.

— Я не могу, — выдавил я наконец. — Не сейчас.

Элиас кивнул, как будто ждал этого ответа. Он не стал уговаривать. Просто забрал плёнку со стола и положил обратно в карман.

— Не сейчас — не значит никогда, — сказал он тихо. — Но учти, чем дольше ты отталкиваешь это, тем сильнее оно будет возвращаться. И когда оно вернётся — может не спросить, готов ты или нет.

Я отвёл взгляд. Снова посмотрел на стены. На эти каракули, формулы, слова, оставленные мной самим — или тем, кем я когда-то был. Это было похоже на сцену преступления, где преступник сам себя предупреждал.

"Ты подписался на это. Ты знал."

Я встал, чувствуя, как ноют колени, будто я провёл здесь не несколько минут, а несколько лет. Всё тело ныло, как после битвы, но самой битвы я не помнил.

— Почему ты мне помогаешь? — спросил я, и сам удивился, что только сейчас задал этот вопрос.

Элиас, уже повернувшийся к выходу, замер, но не обернулся.

— Потому что я был рядом. Тогда. Когда всё случилось. И я тоже хотел забыть.

Он провёл пальцами по одной из стен, чуть наклонив голову, будто вслушивался в звук, в память самой структуры.

— Только в отличие от тебя, я не мог. Я не был в системе, — он повернулся. — Но я потерял всё из-за неё.

Мы молча вышли обратно в коридор. В кафе повеяло сквозняком — будто само здание выдыхало. Я чувствовал, как воздух становится холоднее, будто снаружи нас что-то ждало. Или кто-то.

— А если я вспомню... всё это, — я шел за ним, чуть замедлив шаг. — Что тогда?

— Тогда ты поймёшь, с чего начать. И, возможно, почему до сих пор жив.

Я усмехнулся, глухо, без радости.

— Вряд ли мне это понравится.

— Это и не про то, чтобы нравилось, — бросил Элиас. — Это про то, чтобы закончить то, что ты сам начал.

Мы вышли в небольшой, разрушенный холл у главного входа кафе. Здесь всё было усыпано осколками стекла. Часы на стене остановились в момент взрыва. 21:46. Я почему-то запомнил это. Запомнил, хотя не знал, почему.

Элиас достал старый КПК и включил экран. На нём — карта. Схема города. Несколько точек, отмеченных жёлтыми маркерами. Одна — мерцала красным.

— Это... — начал я, но он перебил:

— Точка активации. То, что пошло не по плану. Там всё началось раньше, чем должно было. И если ты действительно хочешь понять, что произошло — мы пойдём туда.

— Сейчас?

— Нет. Я с тобой свяжусь.

Я кивнул. Впервые за долгое время — почти с облегчением.

Но внутри уже зарождалось ощущение, будто я на краю чего-то большего. Бездны. Или истины. И что бы я ни вспомнил — назад пути не будет.