Глава VII
- Дурочка! Дурочка! - мужчина задыхался от растерянности, от гнева, бил ладонью в стену. Он был похож на дикого зверя, раньше вольного, но внезапно загнанного в клетку. Он ходил взад и вперёд. - Ты замужем! Черт возьми, замужем! Какой же я идиот! Идио-о-от! - это был отчаянный пронзительный крик человека, который узнал страшный факт, будто смертельный диагноз или приговор.
Он схватил девушку за голову и сильно поцеловал, всё ещё тяжело дыша носом.
1860 год
Скрежет ржавого металла. Совсем близко. Свет. Тусклый.
Господи! В дверном окошке через решетку мелькнуло светящееся изнутри лицо. Я быстро закрыла глаза, будто так не выдам своего существования. Ржавая перегородка вернулась на место. Опять темно. Опять страшно. Но я хотя бы опять одна.
Март 2014 года
Михаил
На прямые вопросы малознакомых людей мы не склонны искренно отвечать, не высовываемся из скорлупы.
С кем-то работает откровенность в ответ на откровенность. Бабушка в метро начинает рассказывать историю из жизни и вот, мы уже хотим её отблагодарить улыбкой и какой-то взаимностью, рассказать о себе.
Возможно, некоторые посчитают такое поведение непрофессиональным, но Татьяна иногда рассказывала пациенту какую-то личную «тайну»: про вредную привычку, смешной случай из детства. Это называется «ледокол». Создавалась иллюзия, что они с собеседником одного поля ягоды. Для особо доверительных бесед в кабинете были припасены рассыпчатое сахарное печенье и крепкий чай, которые врач покупала на собственную весьма скромную зарплату. Таких лакомств в столовой больным не видать. Татьяна воображала себя добрым полицейским из фильма, который в допросной предлагает подозреваемым стаканчик кофе и сигарету.
С мужчинами такой прием у неё срабатывал редко. Тогда в ход шел другой инструмент извлечения информации. У людей врожденная потребность в исправлении очевидных чужих ошибок и неточностей. Трюк остается незаметным для пациента. Достаточно озвучить возмутительно ложную гипотезу, как собеседник тут же бросится поправить вас и попутно выложит какие-то факты.
- Миша, я выслушала всё и полагаю, что у Вас не было душевной связи, раз никакой видимой причины для самоубийства Вам неизвестно. Боюсь, что она не доверяла Вам полностью, как бы прискорбно это не звучало. Но так часто случается. Не вините себя. Прогресс нулевой. Буду честна с Вами. И я всё больше склоняюсь к тому, что это серьезное психическое заболевание, требующее круглосуточного профессионального наблюдения. Здесь.
Шекспировская пауза.
Раз, два, три.
Красно-коричневые глаза вспыхнули. Негодование? Обида? Он готов вскочить со стула, но человек сдержанный со строжайшей самодисциплиной.
- Выключите, - брюнет взглядом указал на диктофон. - Это не для записи. Я смертельно вымотался. И на этом хочу закончить подобные встречи. А там уже делайте, что хотите с тем, что я сейчас расскажу.
Татьяна приготовилась к страшной истории. Но после вчерашнего рассказа Комарова о найденном в морозилке одной из квартир тельце двухлетнего малыша никакой кошмар уже не выведет её из равновесия. Наверное.
2012 год
- Малой, сгоняй в аптеку за супрастином. Только пулей. А то нашу Дездемону сейчас, чего доброго, задушит невидимый Отелло, - шепотом обратился Артём во время репетиции к Диме Столярову, не сводя глаз с брюнетки с розовыми пятнами на руках.
- Что? – тот нахмурился и ничего не понял.
- Что? Что? Не видишь, что ли? Девка сейчас задохнется от отека Квинке, вся пятнами пошла. Май. Клубника. Пыльца. Да, черт его знает, что ещё. Шуруй быстро. От меня она ничего не возьмет даже на смертном одре. Ты же знаешь, что мы с ней на ножах.
***
После вечернего спектакля выйдя на полный ночных ароматов воздух, Артём вспомнил, что оставил за сценой наручные часы. Чертыхнувшись, вернулся. Свет ещё не погасили. Обычно костюмерши собирали наряды и аксессуары за кулисами и в гримёрных, уносили в цех, покидая театр позже всех остальных.
Войдя, актер замер. На сцене кружилась с веером в руках она. Легкая юбка, как раскрывшийся бежевый кружевной парасоль*, оголила молоденькие ножки до самых колен. На голове шляпка от сегодняшнего костюма актрисы Оболонской. Она была к лицу костюмерше. Артем увидел, какая она хорошенькая, забавная и даже с какой-то детской непосредственностью. Без капли высокомерия и наигранности. Видимо, такая она настоящая. Он бесшумно прыснул со смеху и замер за тяжелой бархатной бордовой шторой, продолжая наблюдать.
- Вы хитрый, коварный, низкий человек, Ретт Батлер. Вы прекрасно понимаете, что эта шляпка слишком хороша, что против неё невозможно устоять, - проговорила девушка.
Всё-таки она мечтает стать актрисой и, может быть, даже училась на каких-то курсах. Недурна. Пластична.
Потом брюнетка, имитируя ироничный мужской бас, ответила самой же себе, хитро изогнув одну бровь и поглаживая воображаемые усы:
- Мадам, - пауза, ухмылка. - Вы себе льстите! Я не хочу жениться на вас, да и ни на ком другом. Я не из тех, кто женится.
Артёма прибило к полу, смех разрывал изнутри на части, словно Комсомольскую правду. Это же он. Он точно так и думал.
Стоп! Но не его же она представляет сейчас на месте Ретта?
Март 2014 год
Анатолий
- В ночь происшествия Вас кто-то застал в её квартире? – Татьяна приготовилась терпеливо пропустить половину монолога мимо ушей.
Но прозвучал на удивление лаконичный ответ:
- Да, меня увидел Миша. Он внезапно вернулся из супермаркета, куда она его отправила с огромным списком.
1860 год
Я слышала каждый удар своего сердца. От холода сильно хотелось в туалет. Пыталась вызволить из глубокого колодца памяти последние воспоминания и разорванные кусочки услышанных разговоров.
И вот, что я вспомнила. Нервозный высокий мужской голос неуверенно спрашивал:
- А может, попробовать лучше Бат**?
Ему отвечал хриплый низкий бас. Наверное, этот лысый неприятный тип:
- Незачем волноваться. Это лучшее частное заведение. Смоль хорошо знает своё дело. Коллега, Вы согласны?
Подключился спокойный глубокий баритон:
- На самом деле я не...
Но его перебил бас:
- То есть, Вы полагаете, сэр Энтони, это норма? К чему тогда здесь Ваша подпись?
- Нет, но думаю, что...
Опять лишь клочки фразы.
Я не расслышала вопроса, заданного срывающимся, дрожащим тоном Уолтера, но помню ответ:
- Нет, посещения крайне нежелательны. Прекрасное место. Живописное, спокойное. Я Вас уверяю. Не хуже поездки на воды.
Через зазор между дверью и полом, и сквозь доски, которыми было заколочено окно, забрезжил дневной свет. Но даже в полутьме можно было разглядеть ядовито-желтый цвет стен в маленькой, словно коробка, комнатёнке площадью примерно полтора на два метра. Прям, как гроб, только с высоким потолком.
Руки, ноги и голову плотно удерживало что-то. Меня вдруг осенило, что это одно из двух мест: или тюрьма, или сумасшедший дом.
А что, если я не была на хлопковой плантации и не владела никакой хлопкопрядильной фабрикой? Вдруг я просто невменяемая с какой-то манией, бредом или больной фантазией, которая только сейчас на короткое, как блеск молнии, мгновение пришла в себя? И вообще, может быть, сейчас вовсе не 1860 год?
Шаркающие шаги за дверью. Звяканье металла. Поворот ключа в замочной скважине. Противный скрип несмазанных дверных петель. Яркий свет. Вот он момент истины.
______________________
*Парасоль - кружевной зонтик от солнца, вошедший в моду во второй половине 19 века.
**Бат - курортный город (Bath) в Англии с лечебными термальными водами.