Монтаж памяти

2014 год
Михаил

- Продолжим, Миша? - коротко улыбнулась блондинка в очках, как-то по-новому взглянув на брюнета напротив. Он, как всегда, был верен своему стилю casual, с такой же короткой стрижкой и легкой небритостью. Каждая, каждая такая глупая встреча давалась мужчине с большим трудом - он заламывал руки и хрустел пальцами. Но несомненно вызывал уважение: был интересным рассказчиком, старался держаться спокойно и сотрудничал ради выздоровления. Его красно-коричневые глаза чаще всего смотрели за окно.

- Я не стал звонить ей на следующий же день. Кто согласится на свидание, ощущая жуткую головную боль после вчерашнего безудержного веселья с подружками? Но только номер телефона девушки, имени которой так и не узнал той ночью, появился у меня в контактах, инстаграм тут же выдал мне её профиль в рекомендациях. И очень кстати, ведь я понятия не имел, кто она и куда её пригласить.

Сам не заметил, как пролистал всю страничку до самого конца. Девушка плавала, любила танцевать в клубах, каталась на лыжах и на коньках и частенько появлялась на каких-то костюмированных встречах. Я так и не понял, что это за заседания клуба благородных девиц. Чертовски трудно было разгадать суть её натуры: то она в соломенной шляпке гуляет в ботаническом саду, то в белых рваных джинсах отплясывает под вспышки стробоскопа.

Догадался, что незнакомка любит шить (этим объяснялись ее необычные эксклюзивные наряды) и читать, судя по её постам. Завтракает стаканом кофе с розмариновой карамелью и лимонной булочкой. Гугл выдал только одну локацию с такими строчками в меню, но привезти ей оттуда прямо к дому горячий напиток не удалось бы  – далеко, остынет.

Если уж идти с ней на свидание, то хотелось сделать то, что обязательно вызовет улыбку или смех. Потому что в своих видео она так искренне и бурно радовалась.

На фото частенько рядом с ней светился голубоглазый парень с золотистыми слегка вьющимися волосами с прической а-ля «Мне нужно было к парикмахеру пару месяцев назад». Толян (так она его называла) постоянно корчил какие-то рожицы или ставил рожки девушке. Я тогда задумался. Это её парень? Зачем тогда дала мне свой номер телефона? Из благодарности, просто разок сходить на свидание? Может, и не стоит ей звонить тогда? Тем более я не звезда стендап-шоу. Шуточки мои, к сожалению, не выросли вместе с размером ноги, а ей, видимо, нравятся остроумные парни.

Хотя при детальном изучении понял, что клоун перестал мелькать больше трех месяцев назад. Расстались?

Я превратился в какого-то исследователя, но никак не решался позвонить девчонке. Времени было полно, потому что лето, универ позади, а работу архитектором пытался оттянуть как можно дольше. Пока иногда перебирал сломанные движки на тачках знакомых ребят у себя в гараже, и за это удовольствие мне платили.

Однажды вечером, выкурив две сигареты кряду, хотя бросил год назад, начал набирать заветные цифры. И что? Телефон отключен.

Попробовал в обед на следующий день – не ответила.

Статус в инстаграме и в ватсапе был скрыт, поэтому я не видел, когда она онлайн, да и казаться маньяком не хотелось.

Через день на звонок ответили. Не она. Её мама. Мне сообщили, что девушка забыла телефон дома.

Приглашать на свидание через соцсети или мессенджеры как-то некрасиво и, мне кажется, обесценивает девушку.

Удалось дозвониться лишь к концу недели. Она меня вспомнила. Удивительно. Но и вечер пятницы, и все выходные у неё уже были заняты. Я предложил увидеться в понедельник, но голубоглазая брюнетка настояла на следующей субботе. Получив заветное согласие, сразу же попрощался, пока она не передумала.

Целую неделю томился в ожидании, перебирая кучу сценариев нашей первой настоящей встречи и составляя остроумные диалоги в голове.

- Не разочаровались? – спросила психотерапевт.

- Меня в очередной раз ждал неожиданный поворот. Когда зашел за ней в назначенный час, её мать сообщила, что девушка не сможет пойти. Она днем помогала подруге в магазине. Девушки болтали за обедом, сидя на складе. На полу стояли бутылки шампанского. Подруга ножкой стула нечаянно задела одну из них. Не знаю, как такое возможно, но этой даме везет на приключения, как я понял позже. Короче, по стеклу пошла трещина, бутылка взорвалась, а горлышко от неё острым концом со всей силы вонзилось в голень девушки. Не вынимали из раны до приезда скорой, а потом начала хлыстать кровь, наложили швы, и теперь она не сможет пойти на свидание. Но меня любезно пригласили на чай.

С ней все планы катились коту под хвост. В самый последний момент.

1860 год

- Мисс, зачем мне Ваши украшения? Куда я их стала бы надевать? На свидание с рабом с соседней плантации?

Тут в перепалку, как хитрый шипящий изворотливый змей, влез Джеймс:

- Ты права, права. Носить его тебе некуда, - он поглаживал свои губы указательным пальцем. - А вот деньги лишними не будут, верно? - он обратился к Кэролайн с полным абсурда заявлением и усмешкой. – К ней сегодня жених приходил. Представляешь, букет цветов подарил. Неужели, у зверья тоже ухаживания бывают?

Девушке прекрасно был известен отправитель этих цветов, но признаваться в интрижке будущему мужу она не захотела. А я для обоих стала козлом отпущения.

- В этот момент я-то и заметил, как она вытащила из кармана передника золотые украшения и передала нигеру, - мои глаза чуть не вылезли из глазниц от такой клеветы. - Тот, наверное, в городе сдаст их каким-нибудь свободным черномазым дружкам за деньги и поделится с ней. А потом они однажды вместе сбегут в Канаду, имея достаточно средств.

Наглый лжец. Наверняка, сам же и стащил у Кэролайн серьги и подвеску в уплату карточного долга, но кто мне поверит.

- Мисс, клянусь я не делала этого. Вы же знаете, с каким человеком виделась сегодня. Да я даже имени его не знаю. Спросите самого, зачем приходил.

- Конечно, он не выдаст тебя, - с ехидством сказал Джеймс. – По-честному, надо её повесить или четвертовать, чтобы был урок остальным. Но что толку? Уж лучше продать, хоть какую-то сумму выручить.

- Тогда нам уже не получить назад драгоценности Кэролайн, - послышался голос мистера Хьюза, который на звук оживленного разговора вышел из библиотеки. – Нет, я буду бить её плетями до тех пор, пока она не сознается, куда её дружок дел золото.

Старик с силой пнул меня, а потом влепил такую затрещину, что тряпка с моей головы упала, а я прочувствовала весь ужас его угрозы:

- А ну шевели ляжками к выходу. Ноги твоей больше не будет в этом доме. Не хочу забрызгать здесь всё твоей кровью.

И действительно, из моего носа красные капли начали падать на шахматный пол крыльца. Видимо, от страха или удара осатаневшего хозяина по голове.

На улице я попыталась убежать, но Джозефу скомандовали сесть на коня и перехватить меня. Со стороны хижин темнокожий наездник направлялся за мной, пока я тщетно пыталась спастись. Мне связали руки и волокли вслед за конём по ржавой пыльной земле до самого невольничьего двора. Разодрали грязное платье, поставили на колени и привязали к столбу, пропустив грубую веревку через запястья и между ладонями.

Я кричала изо всех сил, что не делала этого, рыдала и умоляла, но будто никто и не слышал меня. Я говорила «пожалуйста» до тех пор, пока не поняла, что милости здесь не существует.

- Ну, дрянь, скажешь, где золото? – первый удар по голой коже.

- Почему Вы мне не верите? Вы звери, а не люди, - выплевывала я слова со злостью в ответ. Руки не хотели мириться с беспомощностью и вразрез с логикой и объективной реальностью больно терлись об веревки в попытке вырваться. Я рычала и вопила так, что любому нормальному человеку стало бы страшно или жалко.

- Где? – удар, мой неистовый крик, скованные судорогой ноги. – Драгоценности! – хлыст опять врезается в кожу. По бедрам, а затем икрам непроизвольно течет горячая жидкость.

- Фу, мерзкая свинья. Ты ещё тут и обоссалась.

- Это ты свинья! А-а-а! – я продолжала изрыгать проклятия и выть до хрипоты между ударами. Слёзы  намочили щеки, шею и голую грудь. - Вы все свиньи, гады, скотины, недостойные жизни! Чтоб Вы сдохли.

Мистер Хьюз уже не мог остановиться. Он ничего не говорил, пыхтел, как озверевший бык. Промежутки между ударами стали настолько короткими, что я не могла произнести ничего. Дышала, как собака, хватая ртом воздух сквозь стоны. Тело изнемогло, стало мокрым. Я поняла, что сейчас он меня просто убьёт. Руки и ноги обмякли, болтались и непроизвольно тряслись. Боль притупилась. Перед глазами всё замедлилось – куры и индюки будто замерли без движения. Начало тошнить, а потом вырвало.

Я слышала мужской голос, но будто через толщу воды, никак не могла разобрать слов, да и не было желания. Невыносимо хотелось только пить, хотя казалось, что вокруг резко стало жутко холодно.

Дальше я ничего не помню. Очнулась, когда вокруг было светло, одна в хижине, лежа на животе на земляном полу. Было ли это следующее утро, или я была без сознания уже не один день? Не знаю. По-прежнему, голая. Держать глаза открытыми было слишком тяжело. Опять отключилась. Ни снов, ни боли, ни одной мысли.

Ночью Роуз привела меня в чувства и заставила попить из чьей-то полевой тыквы. Рабы носили воду для питья на поле внутри этого выскобленного овоща, ведь нормальную посуду никто нам не давал. А купить её в городе было не так просто - заработать можно лишь за недозволенную Богом работу в выходной. Такой грех рабу оплачивался хозяином золотыми монетами. Но не всякие услуги нужны были белым в день Господень.

- Кормить тебя не позволили, Нелли. Но без воды ты умрёшь. Зачем тебе понадобились эти чертовы серьги?

- И ты... - я не смогла закончить свою мысль, которая крутилась в голове. Сколько же сил нужно, чтобы заставить язык шевелиться. Неужели даже Роуз считает меня воровкой. Боже...

Не знаю, сколько дней и ночей я так провела в хижине, брошенная умирать. Роуз обливала меня какой-то жидкостью из ведра, от которой я испытывала настолько сильное жжение, что ей приходилось предварительно засовывать платок от тюрбана мне в рот в виде кляпа.

Платье надевать нельзя было, так же как и укрываться, иначе всё прилипло бы к кровоточащим ранам.

Голова кружилась даже лежа. На одной воде долго не протянешь.

Как-то ночью Роуз, нарушив приказ, отдала мне свой паёк. Я попросила принести мне хоть какую-то тряпку, чтобы укрыть ноги или дать моё второе платье. Теперь оно стало единственным. С утра женщина забежала с одеждой. Оказывается, наступил выходной. Стояла солнечная погода. Господа уже отправились на служение в церковь, а Роуз торопилась готовить обед к их приезду. Хотя чувствовала себя гораздо лучше, решила притворятся и дальше умирающей.

Что будет, когда мне полегчает? В дом не пустят. Хлопковое поле и ежедневные побои?

Или, может быть, они думают, что я помру от голода, и уже поставили крест на мне. Или опять вздумают допытываться до правды новым способом? Стоит начать разборчиво говорить, допрос продолжится. Мне рассказывали, как рабов с других плантацией хозяева подвешивали и разводили под ними костер, пытая.

Я не хотела умирать. Я могла уже стоять на ногах. Реализовать продуманный до мелочей план побега не получилось бы – в дом допуска больше не было. Оставалось надеяться, что доберусь до какого-нибудь укрытия до девяти часов вечера.

Озираясь по сторонам, я зашла в свою прежнюю хижину, стащила с гвоздя на стене остаток недельного пайка Роуз - кусочек бекона. Всё равно завтра с утра всем выдадут новую порцию на семь дней. И направилась к реке. В крайнем случае скажу, что собираюсь стирать свою одежду. Все рабы так делали, но обычно уже после церковной службы. Двинулась вдоль русла по топкому берегу. Как мне хотелось поскорее убраться отсюда, но каждый шаг давался с трудом из-за слабости, боли в костях и головокружения. «Бог Майкла, если Ты есть, скрой меня от посторонних глаз», - молила я.

Не знаю, сколько прошло времени, пока я, обливаясь липким потом, дошла до каких-то высоких зарослей. Похоже, город был ещё очень далеко, а моя миссия казалась невыполнимой за один день. Небо затянуло плотными тяжелыми тучами. Если пойдет дождь, то глинистая земля станет просто непроходимой. С другой стороны, в таком случае господский экипаж тоже застрянет где-то на дороге, выигрывая для меня время.

Руки и лицо хлестали стебли каких-то высоких, плотно растущих растений, которым не было конца и края. Потом началось кукурузное поле. Чтобы подкрепиться, я пожевала прямо на ходу сырые желтые зерна с початка.

Подул сильный ветер. Роуз рассказывала, что двадцать лет назад в этой местности прошел мощный торнадо, погибло много людей. Пока я представляла себя болтающейся в воздухе перед смертью, с неба начал лить дождь сплошной завесой. Не моросящий, а хлестающий, сильный, частый, такой, что трудно было держать глаза открытыми.

Оглушал грохот грома со сверкающими молниями, которых я раньше не видела в жизни. Ещё один сценарий смерти – умереть поджаренной. Мне казалось, что я просто оглохну от звука, который был похож на выстрелы какого-то адского оружия, раздающегося каждые пару минут. Причем молнии били даже по речной воде, то тут, то там, освещая резкой вспышкой света потемневшее металлическое небо. Искры летели после каждого такого разряда, отдаваясь эхом, за ним приближался к земле следующий извивающийся то белый, то фиолетовый ломаный луч. Размокшая грязь засасывала по щиколотку ноги, отчего скорость передвижения стала невыносимо медленной.

Когда уже совсем ничего не было видно, кроме рассекающих поминутно воздух молний, я набрела на какой-то низенький водопад, чуть выше меня. За ним виднелось углубление. Больше укрыться было негде, кроме как в этой сырой неглубокой пещере. Не думала, что кто-то из диких зверей стал бы там ночевать среди брызг воды, поэтому забралась внутрь переждать непогоду до утра. Мне казалось, что я далеко ушла от нашего имения, судя по дикой местности.

От усталости задремала, облокотившись спиной о влажную поросшую мхом поверхность пещеры. Мне виделись добрые глаза цвета крепкого чая, которые улыбались. Блаженный сон прервала резкая боль в голени правой ноги. Из кожи сильно сочилась кровь, а к выходу уползала жирная пятнистая коричневая змея. Видимо, заснув, я задела её случайно.

Дождь и ураган закончился на улице, но не внутри меня. Слезы отчаяния и поражения потекли по щекам. Я изо всех сил пыталась освободиться, а в итоге умру от змеиного яда. Неужели, и вправду от судьбы не убежишь. Невыносимая пульсирующая боль в ноге уже не позволяла двигаться. Затем началась одышка. Никуда я теперь не уйду.

Но за что? За что все эти наказания? Почему я не родилась какой-нибудь Кэролайн? Жила бы себе в тепле, в сытости и беззаботности. Майкл рассказывал притчу о бедном Лазаре, который при жизни лежал весь изъязвленный, в струпьях у ворот купца, и хотел поесть хотя бы крошки, падающие со стола богача. Так и умер бедняга. И оказавшись в месте блаженства, позднее увидел того самого человека, который при жизни пиршествовал каждый день. Богач теперь мучился от страшной жажды и пекла. Может быть, хоть на том свете восторжествует справедливость. Возбуждение и паника, которые я ощутила сразу после укуса, начали сменяться сонливостью.

Темнота. Я приказывала глазам открыться, но они не слушались. Уловила звук приближающегося собачьего лая. Всё-таки выследили, заразы. Уши заполнил какой-то неприятный писк, а потом долгожданная полная тишина.

За час до Нового 2014 года

Увидев текст сообщения на дисплее перламутрового смартфона, который он отобрал у неё, Михаил решил вернуться домой, где отсутствовал не больше часа.