9
Арина погрузилась в пучину раздумий. Слова Дани, словно настойчивое эхо, множились в её сознании, переплетаясь с вихрем собственных чувств, потаённых желаний и терзающих страхов. Неделя тянулась невыносимо долго, каждый день казался годом, наполненным тягучим ожиданием. Она вновь и вновь прокручивала в памяти их общие мгновения, словно пытаясь разглядеть скрытые знаки, анализировала мимолётные взгляды, едва уловимые жесты, полутона в его голосе. Даня был искренен, это она чувствовала нутром. Его вина перед Денисом была осязаемой, почти физической, словно тяжёлый груз, давящий на плечи. И это, вопреки всему, подкупало. Подкупало, потому что говорило о его порядочности, о его способности к глубокой эмпатии, о его умении чувствовать чужую боль.
Но этого было недостаточно. Ей нужно было нечто большее, чем просто порядочность, пусть даже и безупречная. Ей нужна была уверенность, непоколебимая, как скала, уверенность в том, что их чувства – это не мимолётное увлечение, не игра гормонов, подвластная приливам и отливам, а нечто настоящее, глубокое, способное выдержать испытание временем, противостоять бурям и невзгодам.
И вот наконец наступило 1 июня – день, когда она решила расставить все точки над "i", день, когда она должна была принять решение, которое могло кардинально изменить жизни всех троих, словно брошенный камень, порождающий круги на воде.
С самого утра Арина ощущала прилив энергии, словно весенний поток, смешанный с нервным трепетом, как у бабочки, бьющейся в ладонях. Она проснулась с чётким планом в голове, словно архитектор, разработавший детальный чертёж. Сначала – в парикмахерскую. Она долго всматривалась в своё отражение в зеркале, в фиолетовые пряди, ставшие уже привычными, почти родными. Фиолетовый – цвет бунтарства, цвет свободы, цвет её прошлой, беззаботной жизни. Но сейчас ей хотелось чего-то другого, чего-то более тёплого, согревающего, солнечного, словно лучи рассвета, пробивающиеся сквозь туман.
"В рыжий, пожалуйста," – сказала она мастеру, стараясь, чтобы голос звучал уверенно, без тени сомнения.
Когда она вышла из салона с новым, огненным цветом волос, она почувствовала себя преображённой, словно сбросила старую кожу: более смелой, более решительной, готовой к переменам. Рыжий, как у Дани. Не то чтобы она специально… Просто ей вдруг захотелось чего-то похожего, чего-то, что могло бы их объединить, создать невидимую связь, словно две половинки одного целого.
Следующая остановка – маникюр. Яркий, вызывающий красный она отмела сразу как нечто слишком кричащее, слишком агрессивное. Выбрала что-то нейтральное, нежное, но с изюминкой, словно тонкий намек: пастельный оттенок с едва заметным блеском, напоминающий утреннюю росу на лепестках розы.
Ближе к вечеру, когда солнце начало клониться к закату, окрашивая небо в багряные и золотые тона, она набрала номер Дани. Они не разговаривали целую неделю, если не считать редких, скупых сообщений от него. Он предлагал прогуляться, но она игнорировала его намеки, понимая, что сейчас это не то, что им нужно.
– Ты дома? – спросила она, стараясь придать голосу ровное звучание.
– Да, дома, – ответил он, и в его голосе она уловила смесь надежды и тревоги.
Арина вызвала такси. Пока машина везла ее, она смотрела в окно на размытые огни города. В животе порхали бабочки. Она чувствовала, что сейчас решится не только ее судьба, но и судьба Дани, и, возможно, даже Дениса.
Такси остановилось у его подъезда. Арина глубоко вздохнула и вышла. Поднявшись на нужный этаж, она замерла перед дверью. Сердце бешено колотилось.
Она постучала.
Дверь открылась почти мгновенно. На пороге стоял Даня – уставший, но с огоньком надежды в глазах, в любимой старой футболке и джинсах, с растрепанными волосами. Он был таким… настоящим.
Он молча смотрел на нее, словно боялся спугнуть этот хрупкий момент.
Арина шагнула вперед, и он отступил, пропуская ее в квартиру. Она прошла в комнату и огляделась. Все было как обычно: гитара в углу, разбросанные ноты на столе, полумрак, создаваемый плотными шторами.
– Привет, – тихо сказала она, стараясь скрыть волнение.
– Привет, – ответил Даня, и его голос дрогнул. Он стоял неподвижно, словно боялся подойти ближе.
Арина обернулась к нему, и он замер. В его глазах она видела вопрос, страх, надежду. И она знала, что должна ответить на этот невысказанный вопрос.
– Я долго думала, Даня, – начала она, глядя ему прямо в глаза, – о твоих словах, о своих чувствах, о нас.
Она сделала паузу, собираясь с духом.
– И я решила, что хочу попробовать.
В глазах Дани вспыхнул огонь. Он шагнул к ней, но остановился, словно опасаясь, что она передумает.
– Ты… ты серьезно? – прошептал он.
Арина улыбнулась.
– Да, Даня. Я серьезно. Но… есть одно условие.
Он нахмурился, насторожившись.
– Мы должны быть честны с Денисом. Сразу. Я не хочу, чтобы это продолжалось за его спиной. Это было бы несправедливо по отношению к нему.
Даня кивнул, его лицо посерьезнело.
– Я понимаю. Я согласен. Я сам этого хочу.
Арина подошла ближе, протянула руку и коснулась его щеки.
–И ещё… мне нравится твой новый цвет волос, – прошептал он, а в её глазах заиграли искорки.
Даня улыбнулся, и Арина увидела в этой улыбке облегчение, счастье и… любовь. Он обнял её, крепко прижав к себе, и она почувствовала, как все её сомнения и страхи отступают.
В этот момент, в полумраке его комнаты, с рыжими отблесками заката на их волосах, они начали новую главу своей жизни — главу, полную надежд, страхов и, возможно, разочарований, но главу, которую они решили написать вместе.