17. Попойка.
За стол парни уселись уже в седьмом часу вечера.
Пока разделись, пока переоделись, пока приняли душ, пока приготовили «закусь» – время и пролетело.
Да из них, собственно, никто никуда не торопился.
Цель была одна – напиться, пожаловаться друг другу, поддержать морально и не париться о том, что утром идти на работу: братья «выторговали» у своего начальства незапланированный отгул без проблем.
Выпив и закусив в первом заходе, они вдруг поняли, что никто из них не решается первым начать «разбор полётов». Поэтому переглянувшись и хмыкнув одновременно, они молча разлили по второй и, опрокинув внутрь столь необходимый в данную минуту алкоголь, продолжили закусывать, растягивая получаемое удовольствие.
После третьей рюмки стало как-то повеселее. Увидев пернатых за окном, Добрыня неожиданно спросил:
– Так что там у тебя с Аннушкой? Не срослось?
– С чего ты так решил?
– Ты хочешь напиться только тогда, когда у тебя на душе кошки скребут. На моей памяти – это третий случай. Первые два были связаны с твоими бывшими. Так что выкладывай, что там у тебя не срослось с твоей Аннушкой.
– Ну, как выяснилось, она не моя... Она замуж собралась... за военного моряка.
– Да ладно! Откуда такие сведения? Она сама тебе об этом сказала?
– Представь себе, сама...
– Может, она наврала тебе, проверить решила?
– Да нет... - вздохнул Глеб. – Информация проверена сразу в двух источниках.
– О как! Рассказывай! До самых мельчайших подробностей! И попробуй только что-нибудь упустить! Рентгеном облучу самой что ни на есть смертельной дозой!
– Ой, трепло! Ой, трепло! Ты сначала заведи себе такой аппарат, а потом грози, сколько тебе влезет. – засмеялся Глеб.
– Рассказывай, не томи!
Глеб покрутил в руках пустую рюмку, покусал слегка губы и в мельчайших подробностях рассказал Добрыне о признании Аннушки. Ну и, разумеется, про добытую информацию.
Добрыня воспринял услышанное всерьёз. Ухмылка сошла с его лица, он о чём-то задумался, потом наполнил рюмки и предложил:
– Давай-ка ещё по одной, а потом решим, что будем делать с этой ситуацией.
Они выпили, закусили, соблюдая весь ритуал, давным-давно установленный братьями.
– Я думаю, что тебе на время нужно исчезнуть из её поля зрения. – проговорил Добрыня. – Ей обязательно будет интересно, куда ты вдруг пропал. И нужно понаблюдать за ней – ещё не факт, что она выйдет замуж. Если выйдет, ну что-ж, значит тебе не повезло. А если нет, то у тебя есть шанс побороться за неё. А пока ты будешь «отсутствовать» в её поле зрения, мы за ней в наглую понаблюдаем. Она даже и догадываться не будет.
– Это как? Илью просить, что ли? – пробурчал Глеб.
– Ой, ну надо же! Похоже, из-за любви твоя соображалка тормозить стала. А Финист на что??? Он же влюблён в тебя, хоть ты и на двух ногах, и ради тебя переплюнет даже самого себя! И что Финист только нашёл в тебе? Узнает – обидится смертельно!
– Ой, точно! Лучше Финиста и его родни следаков нет. – радостно воскликнул Глеб. – Давай, зови его!
– А с чего ты взял, что он рядом тут околачивается?
– А что, нет? Он же всегда ошивается в зоне твоей видимости.
– Только не сегодня. У него сегодня выходной. Он мне так и заявил. – Добрыня откусил от бутерброда и с удовольствием стал жевать.
– А вот мы сейчас и проверим! – с пьяной ухмылкой произнёс Глеб, открывая окно нараспашку.
– Проверяй.
– Финист!!! – заорал Глеб благим матом, то бишь, во всё горло.
Добрыня аж подскочил от неожиданности.
– Сдурел, что ли? Так орать!
– Ну, это, чтобы он наверняка услышал.
Но Финист так и не появился, сколько бы Глеб его ни звал.
– Надо же, устал, бедняга! Аж выходной себе выторговал. ... Слушай, а может, у него свидание? Должен же он как-то размножаться. – вдруг с любопытством встрепенулся Глеб.
– Мне об этом ничего не известно. Ты лучше мне скажи, что ты намерен делать?
Глеб сразу как-то погрустнел, покривил в разные стороны губами и задал риторический вопрос:
– Вот скажи ты мне пожалуйста! Что во мне не так? Почему мне абсолютно не везёт с бабами? Умом я понимаю, что уже возраст, что пора о семье подумать, а моему сердцу никто не интересен! Был не интересен... До Аннушки. ... Да вот, опять не складывается.
– Ну, значит, или время твоё ещё не пришло, или не на том берегу стоишь. – перебил Глеба Добрыня.
Он не сразу понял, что он только что произнёс. Глеб резко вскинул голову и пристально посмотрел на брата прищуренным взглядом.
– Не на том берегу стою, говоришь? – с усмешкой переспросил он Добрыню.
– Я ляпнул, не подумав! Прости, Глебушек.
– Открою тебе одну страаааашную тайну... После второго фиаско я проверил себя по всем параметрам: анализы сдавал, с психологом общался, тесты проводил, даже с геями душевно поговорил... И знаешь, какой вердикт мне все вынесли? Я натурал до мозга костей! У меня от одной мысли о вагине мой «малыш» сразу на 12 часов кувыркается! А ты про берега чирикать начал...
– А давай сделаем так. Ты же дал Аннушке слово, что больше её не потревожишь. Вот и не тревожь. Будем ждать, чем кончится дело с её замужеством. И параллельно всё это время Финист и его родня понаблюдают за ней и её окружением. До Нового года, думаю, всё уже прояснится. Как тебе такой план?
– Годится. – Глеб кивнул головой и наполнил рюмки новой порцией.
Выпив и закусив, парни расслабились, посмеялись над тем, как они выбивали себе завтрашний отгул, поговорили о поисках артефактов, вспомнили кого-то из знакомых, перемыли косточки больничным коллегам, и разговор плавно подошёл к пятничным посиделкам.
– Добрынь, Алёша, похоже, больше не достаёт тебя своим вниманием?
– Не достаёт... - ответил Добрыня Глебу с какой-то затаённой грустью.
– Ну, и как тебе? Легче стало?
Добрыня молча плеснул себе в рюмку очередную порцию алкоголя и одним глотком выпил, не закусывая.
– Не стало! ...Понимаешь, не стало! И я не знаю, что с этим делать. На людях я весёлый, обаятельный, привлекательный, а как остаюсь один – хоть волком вой.
Глеб внимательно посмотрел на Добрыню.
«О, да у тебя, братишка, проблема похлеще моей будет!» – подумал Глеб.
Добрыня сидел за столом, глубоко задумавшись. Глеб не торопил его. Он знал, что брату нужно время, чтобы решиться открыть свои потаённые уголки сердца и души.
– Знаешь, когда Алёша исчез на две недели, я пришёл к нему неожиданно. У меня был ключ... Тогда, перед вашим приходом мы откровенно поговорили, и он выдвинул мне два условия, точнее – просьбы: если я их выполню, он присоединится к нам и перестанет меня преследовать.
Добрыня снова замолчал, словно внутренне боролся сам с собой: озвучивать Алёшины просьбы, или нет.
Глеб не решался прервать молчание прямым вопросом, и он сделал это окольным путём.
– Давай-ка, Добрынюшка, продолжим наш задушевный вечер, выпьем ещё по одной, и ты мне продолжишь своё повествование, а то я уже трезветь начал. – ласково предложил Глеб, наполняя пустые рюмки.
Они выпили снова, с аппетитом закусили, и Глеб с тайным любопытством задал свой вопрос:
– Так о чём тебя Алёша попросил?
– Он попросил у меня единственный, прощальный поцелуй... Чтобы я его поцеловал, а не он меня...
– И ты его поцеловал? – Глеб с любопытством посмотрел на Добрыню.
Добрыня молча кивнул и почувствовал, как его лицо покрывается румянцем.
– Ну, и как? Понравилось?
– Это было вкусно... Кофе с ванильным мороженным. Только мороженного тогда не было...А вкус был... Знаешь, я вдруг захотел его ещё раз поцеловать, а он меня остановил и сказал, что просил только один поцелуй, а это уже второй будет...
– А вторая просьба о чём?
– Иногда подпитываться моим запахом. Он жизненно важен для него. Так что каждую пятницу Алёша принимает ароматерапию, уткнувшись мне в шею в течение двух минут, а после спокойно уезжает домой. ... Вот, собственно, и всё. Ко мне он больше не пристаёт, как и обещал. И ведёт себя как ни в чём не бывало.
– Тогда почему ты в одиночестве хочешь волком выть? – задал прямой вопрос Глеб.
Добрыня взглянул на брата и грустно вздохнул:
– Потому что после того поцелуя моё сердце потеряло покой. Потому что глаза и улыбка у него после того разговора потускнели... Каждую пятницу я после ароматерапии минут пять сижу и собираю себя в кучу...Он стал сниться мне по ночам. Во сне я хочу его поцеловать, но он меня не подпускает. Мои мысли всё время крутятся вокруг него. А когда он обнюхивает меня, моё сердце сбивается с ритма. Внутри всё сжимается. Я хочу его видеть, общаться с ним, как и раньше. Я жду каждую пятницу с нетерпением. Мне мало пятницы! Я не знаю, что со мной происходит! Мне страшно! Я боюсь сорваться и натворить глупостей... Глеб, я что, «переобуваюсь»?
– Ну, из того, что я услышал, я бы так не сказал. До смены ориентации тебе ещё далеко. И не факт, что ты её сменишь. Но вот, то, что Алёша тебе нравится не как друг, а больше, я в этом уверен. И пока ты не поймёшь своё сердце, и не примешь твёрдое решение, придётся тебе, мой братишка, пострадать чуток. В отличие от тебя, Алёша знает, кому отдано его сердце. Ему не нужно принимать сложного решения. Он, наоборот, зная о своей любви к тебе, нашёл в себе силы отказаться от тебя.
– Ну, спасибо... Успокоил, называется. Брат тут сердечными страданиями мается, а ты...
– Добрыня, – перебил его Глеб. – В твоей ситуации тебе никто не поможет. Чувствуешь – ты, страдаешь – ты, сомневаешься – ты... Даже если я, или кто-то другой, дам тебе совет, всё равно принимать решение будешь только ты!
– Понятно...Спасение утопающих – дело рук самих утопающих... – Добрыня вылил остатки алкоголя в рюмки и молча выпил, не предлагая Глебу составить компанию.
На кухне наступила тишина. Парни примолкли, задумавшись каждый о своём.
– Если меня вдруг потянет на подвиги – свяжи меня! – неожиданно заговорил Добрыня.
– И в каком месте твой театр военных действий?
– В квартире Поповича. Я могу рванут туда среди ночи. Трезвым я так никогда не сделаю, а сейчас я за себя не ручаюсь. – пояснил Добрыня.
– Ну, тогда давай трезветь!
Глеб встал из-за стола и поставил на огонь чайник. В ожидании, когда закипит вода, он внимательно разглядывал Добрыню:
«Надо же, как изменилось лицо Добрыни? Вроде бы, прежнее, но уже стал заметен возраст. Или это на него так любовные страдания подействовали? Уголки рта чуть опустились, глаза чуть впалыми стали, и блеск исчез, а между бровями еле заметная морщинка пролегла. Видно, сильно переживает...А ведь из-за развода он так не маялся, как сейчас...Влюбился ты, брат, влюбился! Причём, по самую макушку. И всеми силами это отвергаешь! Поэтому тебе так хреново! И никто не знает, какое решение для себя ты примешь. И я не знаю, что тебе посоветовать и как тебе помочь. Могу только выслушать и...пожалеть...»
– И долго ты меня изучать будешь? Наверное, на целую диссертацию наблюдений насобирал – хмыкнул Добрыня. – Чем отрезвлять меня собрался?
– Кофе с лимоном и имбирём.
– Гадость, наверное.
– Не скажи! Если лимончика и имбиря по чуть-чуть для пикантности положить, то отличный напиток получается... всё равно другого «отрезвителя» у меня нет, если только холодный душ.
– Кофе с лимоном, пожалуйста! – мгновенно проговорил Добрыня и засмеялся.
– Ясно! Душ отменяется!
Глеб заварил свой фирменный кофе, добавил туда по тоненькой половинке лимона, тонюсенькую пластиночку имбиря, одну ложку сахара на кружку напитка и вручил этот шедевр Добрыне. Себе он, конечно, тоже не забыл приготовить «отрезвитель».
Добрыня попробовал клубящийся паром напиток, обжёгся слегка и отставил его в сторонку: пусть пока остывает.
– Я опять забыл, что ты не любишь слишком горячее. – виновато произнёс Глеб, доливая в кружку Добрыне холодную кипячёную воду. – Вот теперь в самый раз должно быть.
Добрыня осторожно попробовал и удовлетворённо хмыкнул:
– В самый раз!
Отпив несколько глотков, он удивлённо произнёс:
– А ведь и вправду вкусно! Такой необычный пикантный аромат. А почему ты раньше его никогда не готовил?
– А потому что я сам недавно узнал его рецепт. Причём совершенно случайно. Вот, теперь делюсь с тобой.
Парни, не спеша, пили вкусный кофе, обсудили на ближайшие дни дела, убрали за собой и улеглись спать.
То ли они переволновались в течение дня, то ли выпивка сказалась, но заснули они мгновенно, едва успев придавить подушки.
На следующий день, уже на трезвую голову и более спокойное душевное равновесие они обсудили план действий для Глеба: спрятаться от Аннушки и не высовываться. Задача Добрыни – направить пернатую разведроту по известному адресу и глаз не спускать со всего, что будет пересекать орбиту звезды по имени Анна.
И время пошло. Глеб старался не пересекаться с Аннушкой на работе, после работы домой возвращался другим путём, и, в добавок, он стал парковаться в другом месте, на случай, если Аннушка проявит инициативу и будет искать его на стоянке.
Инициативу Аннушка не проявила, но зато она очень даже заметила исчезновение Глеба с её горизонта, о чём не преминула сказать своей подруге.
– А что ты хотела? Ты попросила, он выполнил. Слово своё держит. Скоро тебе скучно не будет. Вот приедет твой «солёный», и изменится твоя спокойная жизнь.
Аннушка многозначительно промолчала, и только, как всегда, одарила свою верную подружку ласковой улыбкой. Но «пропажа» красивого ухажёра оставила неприятный осадок в её душе.
Пернатая разведрота исправно выполняла свой долг, наблюдая за Аннушкой и её окружением, и ежедневно доносила своему командующему, то бишь Добрыне: на фронте существенных изменений не произошло. Добрыня, впервые услышав от Финиста такую фразу, прыснул со смеха:
– Тоже мне, Левитан! Умереть – не встать! И где только ты её услышал?
Потом уже выяснилось, что Финист, подсматривая за своими подопечными, пару раз через открытый балкон смотрел телевизор, по которому транслировали сериал про войну. Вот тогда-то он и услышал эту знаменитую Левитановскую фразу.
Пятницкие посиделки проводились регулярно. И однажды во время одной такой посиделки Алёша вдруг в сердцах произнёс:
– Ничего у меня не получается с поиском этой долбаной самобранки. Я даже не знаю, как она выглядит. Если бы знал, то хоть представление имел, в каком направлении двигаться. А так, как Ёжик в тумане: Лошааааадь! Где тыыыыы?
– Я тоже, между прочим, не знаю, как выглядит меч-кладенец. И никаких намёков на его внешний вид даже нет. – поддержал Алёшу Илья. – А ты знаешь, как выглядят твои гусли? – спросил он у Добрыни?
– Понятия не имею. – ответил Добрыня. – Я перерыл весь интернет и ничего не нашёл. Моя мама даже заграницу подключила.
Алёша встал по середине кабинета, поднял руки к верху и, глядя на потолок, обратился к небесам:
– Эй, вы, там, на верху! Задание дать дали, а как выглядят ваши артефакты, не показали. Плохо трудитесь, товарищи!!! Мы не в сказке: поди туда, не знаю куда, принести то, не знаю что!
– Офигел, что ли? Орёшь, как резаный. Так, Поповичу больше не наливать! – Илья усадил Алёшу на место.
– А что? Пусть хоть как-нибудь подскажут, что конкретно нужно найти. Может услышат мою просьбу. Народ, между прочим, ропщет! – опять обратился к потолку Алёша и заливисто вдруг засмеялся.
Парни не удержались и тоже захохотали. Добрыня только улыбался и с тревогой поглядывал на Алёшу. Он интуитивно чувствовал, что смех его был не совсем от веселья. Смехом он прикрывал свою душевную тоску.
Глеб исподтишка наблюдал за этой парочкой. «Вот дураки, оба страдают, но не сдаются, как крейсер «Варяг» – подумал он.
То ли Алёша накаркал, то ли там, на верху, его действительно услышали, только буквально в воскресенье всем троим приснился один и тот же сон: им показали, как выглядят их артефакты.
И снился этот сон всем троим ровно неделю. Наверное, чтобы запомнили, как следует. Сон выглядел как рекламный ролик: артефакт медленно крутился на постаменте, показывая себя со всех сторон и ракурсов. И ни звука! Всё в абсолютном безмолвии. И ни буквочки... видимо, там, на верху, посчитали, что и так понятно.
Каждый из них попробовал нарисовать свои артефакты. И к изумлению всей троицы, они выполнили рисунки на профессиональном уровне. Даже Алёша, абсолютно не умеющий рисовать, вдруг в мельчайших деталях изобразил свою скатерть.
И в пятницу все трое собрались у Ильи со своими «шедевральными» произведениями искусства.
– Выходит, ты не зря ругался с небесами! – похвалил Алёшу Илья. – результат не заставил себя ждать.
– Надеюсь, теперь поиски будет совершать легче. – поддержал Глеб.
– Надо будет сделать копии всех рисунков, чтобы у каждого были образцы – предложил Добрыня.
– Илья, продолжаешь шастать по интернету с учётом рисунков. Мы в свободное время тоже займёмся этим... И парни! Мы давно не были в бассейне! Я уже стал жиром заплывать. – выдал возмущённую тираду Добрыня. – Вы как хотите, а я в воскресение одарю своим присутствием бассейн.
– Я с тобой! – воскликнул Илья.
– Ну, а я куда же без вас! – поддакнул Глеб.
Только Алёша скромненько промолчал.
– А ты как? С нами? – поинтересовался Глеб.
– Я работаю. – коротко ответил Алёша.
– Можно с утра всем четверым пойти, чтобы ты успел на работу.
– Да нет, не получится. Я поздно лягу; нужно перед сменой выспаться. А бассейн отнимает много сил.
– Очень жаль... - посетовал Глеб.
Добрыня промолчал...
После посиделок, Добрыня с Алёшей, как всегда, завернули в знакомый тихий переулочек. Алёша подошёл к машине Добрыни и открыл дверь. Его сразу же окутала волна душевного смятения, вперемежку с затаённым, сладостным томлением. И сквозь этот букет чарующего аромата настойчиво пробивались нотки сексуального желания.
Сделав глубокий вдох этого вкусного, желанного запаха, Алёша осторожно приник своим носом к изгибу шеи. Его губы еле-еле касались кожи Добрыни, отчего его аромат играл всеми «красками», бурлил как кипящий ведьмин котёл и опьянял Алёшу так, что он еле сдерживался.
Добрыня не выдержал и осторожно обнял Алёшу. А тот чувствовал, как стремительно нарастало возбуждение Добрыни. Ещё чуть-чуть, и сам Алёша не сможет устоять перед таким дурманящим, да что там – дурманящим – одуряющим запахом Добрыни. Он сделал последний вдох и попытался отстранится, но Добрыня держал его в своих объятиях и не выпускал из кольца рук.
– Не делай глупостей, чтобы потом не жалеть... остановись...
– Мне...не хватает...общения с тобой... – с трудом произнёс хриплым от волнения голосом Добрыня.
Алёша попытался отстраниться от него и заглянуть в любимые глаза. Добрыня нехотя расцепил объятия.
Мельком взглянув в глаза Добрыне, Алёша тихо попросил:
– Закрой, пожалуйста, глаза, чтобы не подозревать меня в применении гипноза.
Добрыня закрыл глаза, чувствуя, что Алёша собрался сказать ему что-то важное.
– Я вернусь в твою жизнь тогда, когда ты решишь для себя, нужна ли тебе моя любовь, сможешь ли ты принять наши отношения и отстаивать, защищать их от посторонних. Свой выбор я уже сделал. Осталось тебе сделать свой. А до тех пор наша договорённость остаётся в силе. – я свободный человек, никому и ничем не обязанный. Ты – тоже.
Алёша выпрямился и добавил:
– Не забывай – я чувствую твои эмоции, любые изменения в твоём настроение. Я знаю, что ты чувствуешь, когда видишь меня. Я напоминаю тебе об этом, потому что хочу быть честным по отношению к тебе.
Он повернулся, и как всегда направился к своей машинке, улыбаясь своим мыслям: ты хотел меня поцеловать, очень хотел.
*****
Сентябрь спокойно завершил свой ход и передал бразды правления октябрю.
Жених Аннушки задерживался и причину своей задержки не объяснил.
Аннушка продолжала его терпеливо ждать, оправдывая его отсутствие служебными делами. Временами она вспоминала красавца-сексопатолога, так резко исчезнувшего с её горизонта. И непонятное сожаление, как слабое дуновение ветерка, задевало её душу каждый раз, когда она вспоминала его.
Глеб за последнее время немного успокоился. Он понимал, что не сто́ит сильно переживать из-за того, что ещё и не начиналось даже. Ну, попытался пофлиртовать с девчонкой; ну, не получилось. Так жизнь на этом не остановилась!
Алёша продолжал жить по ранее заведённому ритму, Илья наслаждался свободным временем, а Добрыня терзался душевными переживаниями и исправно ходил на работу.
Такое впечатление, что в мире наступило затишье, как бывает перед грозой.
А в начале октября события посыпались как камнепад.
*****
Конец главы.
02.11.2024