14. Перемирие.
Они наполнили рюмочки красным вином (чисто в лечебных целях!), чокнулись и выпили...
Итак! По велению небес эти трое, наконец-то, нашли друг друга! Они сидели за столом и не спеша закусывали.
В отличие от Добрыни, Ильи и Глеба, Алёша ни сном ни духом не догадывался, какое отношение он имел к своим застольным «товарищам». А те не спешили раскрывать карты.
Основательно подкрепившись, парни начали допрос:
– Ну, рассказывай, зачем ты следил за Добрыней! – первым начал Глеб.
Алёша понимал, что простым, ничего не значащим ответом, он не отделается, а правду рассказать он не может. Ну, как он скажет, что он, обожающих женские тела, вдруг влюбился в мужчину, благодаря запаху. И что с каждым днём ему всё сложнее и сложнее становится совладать со своими чувствами. Одно дело шептать правдивые слова на ухо Добрыне, а другое дело объяснять посторонним людям.
– Молчанием ты только усложняешь своё положение. – предупредил Илья. – Статья 137 УК РФ – за нарушение неприкосновенности частной жизни – штраф до 200 000 рублей или лишение свободы на срок до двух лет. Поверь, я тебе это гарантирую. Так что, твоя задача объяснить внятно так, чтобы у нас не осталось к тебе вопросов.
Алёша молчал; он мысленно формулировал свой ответ так, чтобы не оскорбить Добрыню.
– Я просто хотел узнать, чем закончилась история с изменой. Поэтому я порылся в интернете, нашёл информацию про Добрыню и решил последить немного за ним, надеясь, что я найду ответ на свой вопрос. – Алёша поднял свои авантюриновые глаза и внимательно посмотрел на сидящих напротив Глеба и Илью. Добрыня сидел рядом и молчал. Он знал уже ответ, но посчитал, что Алёша сам должен объяснить это остальным.
– Зачем тебе понадобилось узнать, чем закончилась эта история? – продолжил допрос Илья.
– А что, если я скажу, что мне Добрыня нравится? – с вызовом произнёс Алёша.
– Ты же, вроде, натурал? – ухмыльнулся Илья.
– Да, и что? Мне не может понравится мужчина? – Глаза Алёши потемнели и их внутренние искорки пришли в движение: от повышенного градуса эмоций у Алёши включился режим «феномена».
Парни сразу же отвели свои взгляды от глаз Алёши.
– Расскажи про феромоны. Как ты их чувствуешь? Давно ли это у тебя. Мне как врачу это очень интересно. – Глеб постарался своим вопросом отвлечь Алёшу от неконтролируемого применения гипноза. И ему это прекрасно удалось. Искры остановили своё «броуновское» движение.
– Я не знаю, почему, но я чувствую запахи человека. Наверное, с рождения. А осознавать это стал в подростковом возрасте, когда гормоны бушевать стали. Это стало решающим фактором для секса. Спал только с теми, чей запах мне нравился. И не важно, как этот человек выглядел, лишь бы пах хорошо. А теперь я по запаху могу ещё и настроение человека определить.
– И давно настроение стал определять? – поинтересовался Илья.
– Ну, где-то с полгода назад. После одного инцидента.
Парни переглянулись.
– А запах Добрыни к тебе имеет отношение? – Глеб целенаправленно выведывал у Алёши информацию.
– Его запах – тот, единственный, который на всю жизнь... Это мой запах. Я всегда знал, что встречу его. Но для меня это было большим сюрпризом, что запах принадлежал мужчине. Отчасти я хотел проверить и этот вопрос: не показалось ли мне тогда, когда Добрыня нас застукал. – с какой-то затаённой грустью произнёс Алёша.
– У тебя татушка на животе. Что там написано? – спросил неожиданно Глеб
– «Не верь!» – удивлённо ответил Алёша Глебу.
– «Не бойся!» – сказал Илья.
– «Не проси!» – подал, наконец-то свой голос Добрыня.
И наступила пауза.
Алёша недоумённо глазел на парней по очереди, не понимая сути происходящего: чего они хотят от него? Дурацкий допрос, непоследовательные вопросы...Что происходит?
Парни загадочно улыбались: и Глеб и Илья сидели на диване, откинувшись на спинку и сцепив руки на груди в замок.
– Похоже, наркоз ещё действует. – Произнёс Глеб. Раньше у тебя соображалка быстрее работала. Что тебе велели найти?
– Мне велели найти? – с удивлением переспросил Алёша. – А что мне велели на... – И Алёша замолк на полуслове.
До него, наконец-то, стало доходить всё происходящее.
– Так что тебе велено было отыскать? – ещё раз спросил Алёшу Глеб.
– Скатерть-самобранку – машинально ответил Алёша. А потом, ткнув себя пальцем в грудь, сказал, – «Не верь!».
Затем, указав на Илью, как бы спрашивая:
– «Не бойся!». А ты, значит, «Не проси!»?
– Ну наконец-то! – облегчённо воскликнул Глеб. – Теперь, понятно?
– Не верю!!! – воскликнул взволнованно Алёша. – У вас тоже есть татушки?
Парни утвердительно кивнули.
– Покажите! – потребовал настойчиво Алёша. – Пока не увижу, не поверю!
Илья и Добрыня переглянулись и хихикая встали со своих мест, вышли на свободное пространство, расстегнули пояса штанов, повернулись к Алёше спиной и приспустили до ягодиц штаны.
Алёша подскочил к ним, двумя руками зацепился за пояса и резким движением ещё больше стянул штаны обоим парням, оголив их задницы.
– Э! Не наглей, и так видно было! – возмутился Илья.
– В отличие от тебя, у них татуировки на пояснице. – пояснил Глеб.
Алёша осторожно провёл указательными пальцами по татушкам. Илья недовольно фыркнул:
– Ну хватит! Посмотрел и будя!
Добрыня никак не реагировал на происходящее, но Алёша заметил, как кожа Добрыни покрылась мелкими мурашками от его прикосновения.
Алёша растерянно плюхнулся на своё место. Парни вернули штаны туда, где им положено было быть, и тоже сели на свои места.
Алёшино молчание затянулось. Его взгляд застыл на какое-то время – он усиленно размышлял. Мужчины наблюдали за выражением лица Алёши и ничего не смогли «прочитать». Он, словно улитка, спрятался в своей раковине и не позволял ни одной эмоции выйти наружу.
– У тебя вопросы есть? – спросил Добрыня.
– А? – очнулся от своих мыслей Алёша.
– У тебя есть вопросы? – ещё раз повторил Добрыня. И даже сам не ожидал, что тон его будет ласковым.
– Да... есть... Но... мне нужно побыть одному... подумать... переварить эту информацию.
Алёша осторожно встал, слегка скривился – шов тянул и побаливал, – молча обулся, прихватил свои вещи и вышел из квартиры.
– Не нравится мне его реакция! – обеспокоенно проговорил Добрыня. – Словно сломался психологически.
– А ты что хотел? – ответил ему Глеб. – На него столько свалилось за последнее время: любовь, слежка, операция, вы двое... – тут у любого может крыша поехать. Ему нужно время, чтобы всё осмыслить, осознать, принять, а потом решить, что и как дальше.
Неожиданно раздался звонок. Добрыня пошёл открывать дверь.
На пороге стоял Алёша.
– У кого ключи от машины? – спросил он.
– У меня! – Илья встал и направился в прихожую. Ключи лежали в борсетке.
Вручая их Алёше, он тихо произнёс:
– Не пропадай надолго.
Алёша ничего не ответил. Уже в дверях он повернулся и спросил:
– Глеб, а какое отношение ты имеешь к нам троим?
– Первым был Илья. Его татушка проявилась у меня на глазах... Если ты готов сейчас говорить на эту тему, то мы всё расскажем. Если нет – расскажем, когда соберёшься с мыслями. Тебе действительно нужно побыть одному.
Алёша молча кивнул и закрыл за собой дверь...
Уже сидя в машине, он потихоньку начал собирать в кучку свои разбежавшиеся мысли. А тут ещё и шов саднил. Так что Алёше было сложно сосредоточиться.
А сосредоточиться нужно было, иначе как он поведёт машину? Дорога, она Дама вредная, в любой момент может подкинуть сюрприз. Сделав несколько глубоких вдохов, Алёша завёл двигатель и осторожно вырулил со стоянки.
Приехав домой он с удовлетворением подметил, что в квартире было чисто, пыли не было, у Баюна миски были наполнены, а сам Баюн ласково тёрся о его ноги и жалобно мяукал, рассказывая о чём-то своём. Наверно, жаловался, как он скучал без хозяина.
– Эх, Баюн! Какая жалость, что я не понимаю твоего языка. А как бы хотелось! Мы тогда бы с тобой болтали всё время. Если бы ты знал, что со мной произошло! Пойдём, я расскажу тебе. Только ты меня и слушаешь внимательно... и любишь бескорыстно.
Алёша направился к дивану, осторожно сел и похлопал себя по бедру:
– Иди сюда, Баюн.
Баюн не заставил себя ждать, прыгнул на колени к Алёше, улёгся прямо в паху и мурлыкнул, словно дал команду: «Рассказывай»!
И Алёша, не спеша, спокойно поведал своему питомцу про все свои страсти, желания и приключения.
Пока он рассказывал, в голове параллельно трудились в усиленном режиме мысли. Где-то на подсознательном уровне у него теплилась надежда, что все сны его просто плод необузданной фантазии и ему не нужно беспокоиться о поиске остальных компаньонов. Он и не беспокоился. Но татушки на задницах парней ясно дали ему понять, что это не шутки. А раз они все трое собрались в кучу, значит пришло время серьёзных событий, и вполне вероятно, что на поиски артефактов понадобится время...много времени.
«Надо будет со Стасом поговорить на эту тему. Он точно присоветует хоть что-то» – подумал Алёша. – «Стоп! Торопиться нельзя, нужно сначала посоветоваться с мужиками. Вдруг это тайна за семью печатями?»
Алёша сидел на диване, ласково шебуршился в шерсти Баюна, отчего тот мурлыкал на все лады, прикрыв свои осоловелые глазёнки. Он напряжённо обдумывал ситуацию. Мысли перескакивали с одной темы на другую и, наконец-то, на поверхность всплыла главная, мучившая его больше всего: его Добрыня оказался вторым в их тройке. И что теперь с этим делать, Алёша не знал. Если до операции он был решительно настроен завоевать сердце и расположение Добрыни, то теперь он явно опасался даже приближаться к нему: хоть Добрыня внешне и мягкий человек, не грубый и воспитанный, но он уже предупредил, что не пожалеет и врежет от всей души, если Алёша дёрнется в его сторону со своими любовными ласками.
Настроение у Алёши стремительно падало в пропасть уныния, и когда оно уже достигло са́мого дна, Алёша принял решение: а не принять ли исцеляющую ванну с любимой пенкой? Полежит, расслабится, и решение придёт само собой.
Алёша переложил дремлющего Баюна на диван и направился в ванную. Улёгшись в ароматную пенную воду, он принял комфортную позу и закрыл глаза. Боже!!! Какое же это блаженство ощущать каждой клеточкой кожи каждую капельку воды. Постепенно разум накрыла нирвана. То ли он дремал, то ли он уснул на самом деле, но решение пришло откуда-то из небытия.
Выйдя из ванной, он прошёл голышом по всей квартире, улёгся на кровать, взял в руки телефон и...заблокировал всех троих.
«На незнакомые номера не отвечаю, если решат дозвониться до меня с других номеров. Дверь не открываю. Меня нет ни для кого. Исчезну из их поля зрения на время. Пока не выйду на работу. Вот тогда всё станет на свои места. Как бы мне Добрыня ни нравился, но насильно мил не будешь. Видимо пришло время и мне пострадать от сердечных ран. Переживу...». Усталость брала своё и Алёша постепенно уснул. Последней мыслью, что мелькнула в его расслабленном сознании, была «да-а-а, это тебе не больничная койка...» ...
Парни терпеливо ждали, когда Алёша появится на их горизонте. Но прошла неделя, пошла вторая, а от него не было ни слуху, ни духу. Они стали названивать, но вызовы остались без ответа. Добрыня вдруг ощутил беспокойство. И к концу второй недели он отправил Финиста на разведку. Тот, по прилёту, успокоил:
– Дома! Смотрит телевизор, цацкается с Обшарпанным. Иногда по телефону разговаривает, иногда в компьютере сидит... Чего ты дёргаешься, как нога больного у невропатолога? Всё в порядке с ним.
И Добрыня понял, что Алёша решил спрятаться, исчезнуть из поля зрения. Вот только чьего? Добрыни? Или всех троих?
И засунув свою гордость куда подальше, Добрыня, не ставя никого в известность, сразу после окончания смены отправился на разведку боем. Уже у самого подъезда он велел Финисту проверить, дома ли Алёша. И получив утвердительный ответ, Добрыня вошёл в подъезд и через три минуты уже стоял перед дверью Алёши, настойчиво надавливая на кнопку звонка. Никто не открыл, и в квартире была тишина. И тогда Добрыня достал...дубликат ключа. Он сам себе даже не решался объяснить, зачем он его сделал. Твердил мысленно, что просто так, на всякий случай...
Алёша лежал на кровати, как всегда голышом, лёжа на животе, и обнимал подушку. А что? На улице разгар лета, пе́кло. А кондиционер был настроен на комфортабельную температуру в 25 градусов: и не холодно, и не жарко.
Он спал... Он сладко спал!!!
Добрыня тихонько вошёл в квартиру и слегка оторопел. Первой мыслью было – свалить втихаря, пока тот не проснулся, и не ставить Алёшу в неловкое положение. Но следом появилась более трезвая мысль: как можно так крепко спать и не слышать настойчивого звонка? Может, случилось что?
И ноги Добрыни сами двинулись в направлении Алёши. Подойдя к нему ближе, он увидел, что Алёша уснул в наушниках.
«Ну, теперь понятно, почему он не слышал трезвона» – ухмыльнулся Добрыня.
Он стоял рядом с кроватью и сверху смотрел на Алёшу.
«Красивое тело, кожа чистая, наверное, наощупь гладкая, нежная. Вот бы потрогать её... Хотя, зная Алёшин характер, он же может и ногой лягнуть. Ноги длинные и очень ровные. А волосы, боже! Это же золотой дождь!» – восхищённо думал Добрыня. Он не первый раз уже разглядывает Алёшину фигуру, но каждый раз восхищается ею. Самым большим достоинством Алёши, на взгляд Добрыни, были его волосы: Длинные, ниже лопаток, крупными волнами. И сейчас Добрыня любовался ими, раз представилась такая возможность.
А волосы разметались по подушке, прикрыв одно плечо, словно приглашая – прикоснись к нам, потрогай нас, пока мы на свободе, а то хозяин снова укроет нашу красоту от посторонних глаз...
Добрыня присел на корточки и осторожно потрогал прядь волос. Вопреки видимости и ожиданию, волосы оказались тяжёлыми, толстыми, густыми; наверное, их было тяжело «носить», может быть поэтому у Алёши была прямая осанка и гордо поднятая голова – видимо, они оттягивали голову назад. Он вдруг вспомнил, как одноклассница сразу же после девятого класса обрезала свои косы и жаловалась, что первое время у неё болела голова: она стала невероятно лёгкой, а та, по привычке, встряхивала головой с силой, требуемой для больших волос, чем вызывала головную боль.
«Не вздумай стричь эту красоту!» – мысленно приказал Добрыня.
Привёл его в чувство Баюн. Он запрыгнул на кровать, прошёлся нагло по спящему Алёше и улёгся на самый край кровати, отгораживая своим тельцем своего хозяина от постороннего. Он настороженно следил за Добрыней и шлёпал своим хвостом по лицу Алёши.
Он его будил!
– Баюн! Морда ты наглая! Я только заснул, а ты меня будишь. Свали в туман! – не открывая глаза пробормотал Алёша. – Мне такой сон сладкий снился: мы с Добрыней целовались, а ты помешал мне. Мне только и осталось, что во сне с ним целоваться...
Добрыня застыл на месте, не решаясь встать с корточек. Алёша стал поворачиваться на другой бок и приоткрыл глаза, чтобы не задеть Баюна. Развернувшись спиной к Добрыне, Алёша на какое-то мгновение замер, а потом вдруг резко повернулся и посмотрел на парня. Его глаза округлились, и в них появился испуг.
Он стремительно сел, потянулся за простынёй и прикрыл свою наготу.
– Ты...Ты как здесь оказался? И как долго ты на меня пялился? – возмутился Алёша.
– А ты что, застеснялся, что ли? Так я твою наготу лицезрел не раз! – ухмыльнулся Добрыня, и вдруг почувствовал, как его лицо заливает краска.
– Ну, глядя на тебя, можно подумать, что это ты застеснялся! – подковырнул его Алёша. – Ишь, какой пунцовый стал! Ты мне не ответил: как ты сюда попал?!
– Я сделал дубликат, пока ты в больнице лежал. На всякий случай. Вот этот случай настал.
– И что за случай?
– Ты пропал, на звонки не отвечаешь, никому не открываешь. Мы волновались о тебе.
– А ты? – Алёша внимательно посмотрел в глаза Добрыне, словно хотел найти в них истину – глаза же не врут!
– Я же сказал – мы, значит, и я. – Добрыня смело посмотрел в глаза Алёше, зная, что тот владеет гипнозом. – Я надеюсь, ты меня сейчас не гипнотизируешь?
Алёша отвёл свой взгляд и вздохнул.
– Почему ты исчез? Ты испугался?
– И да, и нет...Мне нужно было подумать и определиться, как с этим дальше жить. И как выстраивать с вами отношения...
– А что с нами не так?
– А всё не так! – воскликнул Алёша. – Отвернись, мне нужно одеться.
Он дождался, когда Добрыня отвернётся от него, встал, быстро подошёл к шкафу, достал шорты и майку. Облачившись, он направился на кухню:
– Чай? Кофе?
– Всё равно. Что ты будешь, то и я. – Добрыня поднялся с корточек и с удивлением обнаружил, что у него затекли ноги!
«Старею, что ли?» – вдруг подумал он. Подрыгав каждой ногой по очереди, чтобы разогнать кровообращение в мышцах, Добрыня поплёлся на кухню.
Алёша включил чайник, достал кружки, мельничку, загрузил её кофейными зёрнами, и пока вода закипала, намолол мелким помолом кофе и разложил его по кружкам. Открытые балконная дверь и окно на кухне создавали лёгкий сквознячок, благодаря которому запах свежемолотого кофе распространился по всей квартире.
– М-м-м-м! Какой аромат! – воскликнул Алёша. – Божественный!
На кухню осторожно зашёл Баюн. Он огляделся и тихо подкрался к Добрыне, обнюхал его ногу и... добросовестно, от всей своей звериной души, пометил гостя!
Добрыня настолько опешил от сего кошачьего действа, что даже не сразу отреагировал на него. Он тупо уставился на намокшую штанину. Алёша так и застыл с чайником в руке, оторопело переводя взгляд то на Баюна, то на Добрыню.
И тут Добрыню взорвало!
– Баюн!!! – заорал он благим матом. – Ты что, гадина шерстяная, наделал? Я тебя, паскуда, кормил, а ты мне так отплатил? Мститель обшарпанный!
А дальше произошло то, что ну никто не мог ожидать! На кухню влетел воробей и, спикировав на Баюна, чирикая во все своё воробьиное горло, он клюнул в темечко кота, взлетел и опять спикировал. И началась хроника пикирующего бомбардировщика («Хроника пикирующего бомбардировщика» - художественный фильм 1967 года про военные будни авиации). Мгновение – и в кухню залетела стая воробьёв, и началась «бомбёжка».
Баюн метался по кухне, а на него пикировали пернатые истребители. Он даже не мог выскочить из кухни – там летал живой заслон. В воздухе стоял птичий гвалт и истеричное мяуканье Баюна.
Алёша вытаращил глаза и от испуга твердил одно и тоже:
– Опять? ...Опять? ...Опять? ...
Первым опомнился Добрыня:
– Финист! Немедленно уйми свою родню!!! Пошли вон все!
Всё мгновенно закончилось, как и началось!
Воробьи не улетели, нет! Они уселись по верхам: на карнизе жалюзи, на кухонном гарнитуре, везде, где только можно было зацепиться. Баюн, растрёпанный, словно после центрифуги, с прижатыми к голове ушами и поджатым хвостом, на пузе пытался отползти подальше, куда-нибудь в уголок, но, видимо, от испуга у него не хватило сил. Он даже не сопротивлялся, когда его на руки взял Добрыня.
Он ласково прижал к себе кота, забыв о его проделке, и гладил по спинке, пришёптывая:
– Ну-ну... успокойся, они больше ничего тебе не сделают... всё в порядке, красавчик, не волнуйся... ишь как вон сердечко стучит...
Алёша истуканом стоял возле мойки и растерянно хлопал своими глазёнками. Когда он успел поставить чайник на место, он даже сам не помнил.
Добрыня подошёл к нему, вручил перепуганного кота в руки Алёше:
– Успокой питомца, он тебе доверяет как своему хозяину, а я разберусь с этой самозваной пилотажной группой. Финист – ко мне!
К Добрыне подлетел воробей и сел на вытянутый указательный палец.
– Объяснись! Что тут происходит, и кто позволил вам врываться в чужую квартиру! Без моего разрешения!!!
– Длинноногий! Как Обшарпанный посмел поднять на тебя ногу?! И...и...обоссать тебя?!
– А ты откуда знаешь, что...
– Мы в окно наблюдали! – перебил его Финист. – Ни одна живая скотина не имеет права на тебя, кроме нас! У него свой хозяин есть, вот пусть и гадит на него! Но не на тебя! Мы его просто наказали!
Финист чирикал возмущённо, а Добрыне всё больше и больше хотелось смеяться, но он сдерживался, как только мог.
– Ты можешь разговаривать с Баюном?
– Нет, мы не понимаем язык зверей, только птиц.
– Ты должен попросить у него прощения. А я передам его хозяину.
Финист нахохлился, отчего превратился в лохматый шарик. Ему так не хотелось извиняться, но с Добрыней лучше было не спорить.
– Извини... – нехотя чирикнул Финист.
Всё это время Алёша стоял молча и, обнимая, поглаживал своего кота.
– А теперь – сгинули, и чтобы я вас здесь больше не видел...сегодня!
Птицы вспорхнули и без единого чириканья мурмурнули из кухни в комнату, на балкон и растворились в воздухе. Следом за ними вспорхнул Финист и, улетая, довольно прочирикал:
– Давно хотел надрать Обшарпанному задницу, да всё повода не было!
В квартире воцарилась тишина... И только несколько пёрышек валялось на полу, как свидетельство птичьего урагана, да очумелые глаза Баюна и его нервно подёргивающийся хвост.
Алёша громко вздохнул, отдал Баюна Добрыне и направился в санузел за веником и совком. Он молча убрал мусор на кухне, прошёлся по комнате и, собрав все пёрышки, влажной шваброй протёр слегка пол. И только после этого он вернулся на кухню.
Баюн спокойно сидел в руках Добрыни. Наверное, ему сейчас было всё равно, чьи руки его держат, лишь бы они излучали чувство защищённости и покоя.
Алёша снова включил чайник, подождал, когда он начнёт закипать, выключил, и, наконец-то, заварил кофе, накрыв кружки блюдцами, чтобы аромат не выветривался.
– Снимай штаны, их застирать нужно. Иначе они провоняются кошачьей мочой и тогда их придётся выкинуть. На балконе они быстро высохнут – там и жарко, и сквозняк. И опусти кота на пол, пусть сам отходит об взбучки.
– А у тебя не найдётся каких-нибудь свободных штанов, а то в трусах как-то неловко...
– А что такого неловкого в трусах? На пляже ты же в плавках ходишь! – перебил Алёша Добрыню.
– Ну, так то же плавки.
– А чем отличаются плавки от трусов? Те же трусы, даже меньше размерами. Разве только ткань другая. – И Алёша направился в ванную.
Добрыня постоял немного и нерешительно поплёлся за ним. Там, сняв свои джинсы, он сначала в раковине под струёй воды «замыл» штанину от кошачьего «подарка», и только после этого закинул их в стиралку. Алёша запустил короткий цикл, и парни отправились на кухню.
Кофе уже настоялся, даже немного остыл, и парни сели за стол.
– Баюн нас прервал, а разговор всё-таки серьёзный. – прервал молчание Добрыня. – Почему ты не захотел с нами общаться? Что с нами не так? Алёша, только не ври...
Алёша сделал глубокий вдох и посмотрел в окно.
– Ты сейчас испытываешь неуверенность, твой запах изменился – неожиданно проговорил Алёша.
– Речь не обо мне, а...
Но Алёша его перебил:
– Речь о тебе... и Илье... Мы теперь все трое крепко повязаны. И как надолго, я не представляю... К Илье у меня отношение настороженное: он всё время хочет меня поймать на нарушении закона, хотя в полиции он уже давно не служит. Можно подумать, что я ему где-то перешёл дорогу... Скажу прямо – он меня недолюбливает, мягко скажем... А теперь мы должны быть вместе... И как тесно мы должны общаться, я даже не представляю.
Алёша замолчал, отхлебнул большой глоток кофе – он приобрёл комфортную температуру – уже не обжечься.
Добрыня терпеливо ждал, когда Алёша продолжит, но тот молчал.
– А что в отношении меня? У меня, вроде, нет к тебе предвзятого отношения. – не вытерпел Добрыня.
– А с тобой ещё сложнее... Ты мне нравишься... Очень... И находиться рядом с тобой мне сложно, тем более в нынешней ситуации... Сложно совладать со своими чувствами, зная, что любое моё действие, движение, жест в твою сторону вызывает у тебя отрицательную реакцию. Поэтому я подумал, что мне нужно находится подальше от вас и как можно реже с вами встречаться. Единственный, с кем я могу безболезненно быть рядом, это Глеб. Рядом с ним мне спокойно и комфортно. А рядом с вами я всё время в напряжении. Вот и получается, что к одному у меня нелюбовь, а к другому...
Добрыня не знал, что сказать. Алёша прямым текстом довёл до него, что он ему нравится.
«И что ему сказать? Он, наверное, ждёт моего ответа. А я к парням равнодушен...Хотя, и он не по мальчикам... Вот чёрт! Ну и ситуация. Любой ответ причинит ему боль.» – подумал Добрыня.
– Алёша, я не думаю, что Илья настолько плохо относится к тебе, как ты говоришь. Когда ещё мы не знали, что ты третий, он не сказал ни одного плохого слова о тебе. Только о том, что ты талантлив и неуловим. Да, в тебе есть и отрицательные, и положительные стороны, но несмотря на это, ты вызываешь чувство симпатии...
– А ты...как ты ко мне относишься? Какие чувства я у тебя вызываю? – напрямую спросил Алёша и посмотрел внимательно в глаза Добрыне, а сам подумал: «Прости, Добрыня, это единственный раз, когда я применю к тебе свой феномен».
Добрыня не смог отвести своего взгляда от глаз Алёши. В его обсидиановых глазах засверкали золотые и серебряные искорки, они жили своей жизнью, двигаясь в непредсказуемом направлении и увлекали за собой.
Добрыня понимал, что нужно отвести свой взгляд, и не мог. И ему вдруг захотелось открыть свою душу этому невероятному парнишке, честно сказать, что он испытывает по отношению к нему:
– Я к тебе отношусь...хорошо... Я хотел бы, чтобы ты стал моим другом... Иногда, я испытываю к тебе жалость, иногда я восхищаюсь тобой. Иногда ты вызываешь у меня непонятное волнение, с которым мне трудно справиться... Иногда я злюсь на тебя... Порой ты мне снишься...такой грустный, что мне хочется тебя приласкать и успокоить... У меня нет к тебе ненависти... И безразличия нет... Но я не знаю, как ответить на твои чувства...Прости...
Алёша молча продолжал смотреть Добрыне в глаза. Мысли одна за другой носились в его мозгу, словно он не знал, какую из них выбрать для принятия решения. И всё же он его принял. Алёша отвёл взгляд от Добрыни.
И Добрыню отпустило. Он сразу почувствовал, что способен принимать осознанное решение.
– Это был первый и последний раз, когда я сознательно применил к тебе свой «феномен». Мне нужно было услышать правдивый ответ. Я принял решение. – Алёша отвернулся к окну и задумался.
– Какое?
Продолжая смотреть в окно, Алёша тихо, но чётко произнёс:
– У меня два желания, скорее всего не желания, а просьбы. Если ты их исполнишь, я присоединюсь к вашей тройке, – это первое, а второе – тогда я больше не подойду к тебе, и не буду пытаться завоевать твоё сердце... И ты сможешь расслабиться.
Добрыня почувствовал, что условие, которое поставил Алёша, имеет скрытый смысл, но он всё же поинтересовался:
– И какие же это желания? Ты уверен, что я смогу их осуществить?
– Уверен.
– Я готов их выслушать.
Алёша всё также продолжал смотреть в окно. Он не хотел, чтобы Добрыня хоть на мгновение заподозрил его в манипуляции Добрынинским сознанием:
– первое: позволь мне, иногда, подпитываться твоим запахом...как тогда, в больнице. Твой аромат жизненно важен для меня, он даёт мне силы ...
– А второе желание?
– Твой поцелуй... единственный...прощальный...
– Ты хочешь, чтобы я тебя поцеловал? – неуверенно спросил Добрыня.
– Да.
Добрыня задумался: «Что такого может случиться, если я его поцелую? Только то, что он больше не будет ко мне приставать. Я почему-то ему верю...верю, что он сдержит слово...И почему я ему верю? Даже не могу объяснить...Боже, какое у него грустное лицо! Словно он прощается... Ладно, небо не рухнет, земля не разверзится от одного поцелуя».
– Я согласен. Я верю, что ты сдержишь своё обещание.
Добрыня встал с места, подошёл к Алёше и потянул его тихонько за локоть, чтобы тот тоже встал. Он не хотел целовать сидящего человека.
Алёша медленно поднялся со стул, встал по стойке смирно и закрыл глаза в ожидании того единственного поцелуя, который собрался ему подарить Добрыня.
А Добрыня несколько мгновений неотрывно смотрел на Алёшу, на его расслабленное ожиданием лицо, и неожиданно для себя самого ласково приподнял Алёшин подбородок и приложился к его губам. Они пахли кофе...и ванильным мороженным?
«А мороженое откуда взялось?» – мелькнуло в голове у Добрыни.
Он вдруг, не осознавая, нежно обнял Алёшу обеими руками и притянул его к себе, усиливая и углубляя поцелуй.
Алёша стоял расслабленный и не сопротивляющийся. Казалось, что вот он, момент, лови, наслаждайся! Обнимай, пока он рядом! Но Алёша сдержал свои порывы.
Боже, какой это был поцелуй! Сладкий, нежный и одновременно крепкий, долгожданный запретный поцелуй! Прощальный поцелуй.
Добрыня никак не мог закончить его и оторваться от Алёши. Его сердце бешено понеслось вскачь, по спине пробежались мурашки, а мышцы живота сократились в сладостном спазме. И только нехватка воздуха заставила Добрыню оторваться от таких вкусных губ. Он стоял, обнимая в охапку Алёшу, и не выпускал его из объятий. Слегка отстранившись, он посмотрел на лицо Алёши. Тот всё также стоял с закрытыми глазами. А во внутреннем уголке глаз сверкали и искрились две нерешительные слезинки, не осмеливающиеся скатиться вниз по бледным щекам.
Ресницы дрогнули, и Алёша открыл глаза.
Добрыня вдруг снова притянул к себе Алёшу и потянулся к его губам, но Алёша упёрся ладонями в его грудь и мягко отстранил от себя:
– Я просил только один поцелуй... Это уже второй.
Он освободился из объятий и направился в ванную комнату. Стиралка давно уже завершила свой цикл. Алёша вытащил из неё Добрынинские джинсы, встряхнул их и пошёл вешать на балкон. Солнце как раз светило с этой стороны, так что высохнуть они должны быстро.
Алёша вернулся на кухню, уселся на своё место и бодро спросил, как ни в чём не бывало:
– Ну, что, по второй чашечке? Там ещё остался кофе.
– Можно и по второй, всё равно мне на улицу не выйти. Могу я позвонить Илье и сказать, что всё в порядке с тобой?
– Конечно можешь. Можно и Глеба позвать, пусть приезжают. А пока они едут, расскажи-ка ты мне про Финиста и про то, что я тут имел удовольствие наблюдать! И всё без утайки!
– Расскажу, только сначала позвоню парням. – согласился Добрыня, выбирая из журнала вызовов нужный ему номер. – Глеб! Привет! Тут такое дело. Я сейчас у Алёши, ты можешь приехать? ... С ним всё в порядке... Я сейчас ещё Илье позвоню... Да! Короче, захвати свои спортивные штаны для меня, или заедь ко мне и привези мне голубые джинсы, они на стуле висят... Чего ты ржёшь! У меня форс-мажорные обстоятельства. Вот все соберёмся, и Алёша вам всё расскажет! ...Вот дурак! Скорее я его изнас...
Добрыня резко оборвал себя на полуслове и испуганно посмотрел на Алёшу. Тот сидел за столом и улыбался голливудской улыбкой.
– Глеб такой фантазёр! – засмеялся Алёша. Но ход его мыслей мне нравится!
Добрыня удивился про себя: как быстро Алёша взял себя в руки. Словно и не было тяжёлого разговора и прощального поцелуя.
– Поговори ещё у меня! – пригрозил Добрыня. – Быстро схлопочешь наказание!
– Ой! Ой! Напугал ежа голой задницей! Звони давай Илье!
Добрыня дозвонился до Ильи и вкратце объяснил про Алёшу и приглашение.
А пока Глеб и Илья «добирались» до дома Алёши, Добрыня поведал тому историю про Финиста.
– Так ты теперь можешь с птицами разговаривать? – восхитился Алёша.
– С воробьями точно могу, а с другими не пробовал.
– Это что же получается, после появления татушек у нас проявились сверхспособности: я могу чувствовать запах настроения, а ты понимаешь язык птиц. О-фи-геть! А чем одарили Илью высшие силы? – поинтересовался Алёша.
– Ничем! Он даже чуток расстроен.
– Может ещё не проявилось?
– Так сколько времени уже прошло! По идее, у него первого должны появиться сверхспособности. – возразил Добрыня.
– Значит, ему остаётся только ждать. Раз у нас проявились способности, значит и ему что-то достанется. Вот интересно только – что? – мечтательно произнёс Алёша.
В дверь позвонили.
Алёша пошёл открывать – это приехал Илья. Они поздоровались, даже приобнялись чуток (вот тебе и нелюбовь), и Алёша провёл Илью на кухню.
Войдя, Илья увидел сидящего Добрыню без штанов. Он вылупил от удивления глаза и сдерживая смех поинтересовался:
– А чёй-то это вы тут делаете? А? (знаменитая фраза мальчика с сачком их кинофильма «Добро пожаловать, или посторонним вход воспрещён»).
– Вот Глеб приедет, мы вам и расскажем! – театрально ответил Добрыня.
Не успел он договорить, как снова раздался звонок. Алёша молча пошёл открывать дверь.
Глеб, зайдя в квартиру, оглядел с ног до головы Алёшу и спросил:
– Живой? ... Живой и невредим! Как твой шов? Покажи!
– Ну ты прямо с места в карьер! Что, у двери будешь разглядывать? Или на кухню пойдём: там как раз все собрались.
– Можно и на кухне. Пошли! – и Глеб, как хозяин, направился на кухню.
– Держи! – передал он пакет Добрыне. – Я не стал к тебе заезжать, свои привёз. И футболку прихватил, чтобы образ не нарушать!
Глеб хихикнул и повернулся к Алёше:
– Давай, показывай свой шов!
– Я думал, что ты пошутил! – возразил Алёша.
– Какие могут быть шутки. Ты почти две недели не появлялся в больнице, я узнавал. Так что – оголяйся и не вякай!
Алёша, стоя перед Глебом, приспустил шорты и обнажил шов.
Глеб присвистнул!
– Ты что, волшебную мазь имеешь? Такой шов бывает через два месяца, а у тебя всего две недели прошло после выписки. Фантастика!
Все смотрели на затянувшийся шов на животе Алёши. Алёша мельком глянул на Добрыню. Их взгляды встретились, и Добрыне показалось, что он услышал Алёшины мысли: «Теперь ты понял, почему мне нужна подпитка твоим запахом? Я не лгал».
– Можешь смело выходить на работу хоть завтра! Только не напрягай физически свой живот: не прыгай, не наклоняйся сильно, не поднимай тяжести. Хоть и зажил твой шовчик, но кто его знает, как проходит процесс изнутри. Лучше не рисковать.
Добрыня прихватил пакет с одеждой и вышел в комнату переодеться. На кровати лежал Баюн и настороженно наблюдал за Добрыней. Добрыня подошёл к нему, погладил его вдоль тела и тихонько сказал:
– Не вздумай ещё раз меня пометить. Иначе я перестану с тобой дружить! Тем более, Финист так и ищет момент клюнуть тебя в темечко. Хотя, если честно, он скучает по тебе. Я точно знаю.
Баюн вильнул хвостом туда-сюда, зевнул и прикрыл глаза. Он признал Добрыню как друга хозяина.
А Добрыня спокойно переоделся в спортивные штаны и футболку Глеба и вернулся к друзьям на кухню.
Алёша приготовил новую порцию молотого кофе и ждал, когда закипит вода в чайнике.
Парни между собой оживлённо переговаривались, периодически засыпали Алёшу вопросам и рассказывали ему, как всё у них происходило, показывали видео и фотки друг другу. Только Алёша фотки и видео показывать не стал по понятным причинам: татушка у него была в паху.
И никто не заметил, кроме Добрыни, как пропал живительный блеск в глазах Алёши и его лучезарная улыбка изменила свой эмоциональный заряд – она стала более сдержанной...
Глядя на Алёшу, у Добрыни невольно сжалось сердце...
*****
P.S. Тяжело далась мне эта глава...
Конец главы.
23.07.2024