13. Облава.
На следующий день, в пятницу, Алёша, как всегда, нарядившись в дамскую одежду, отправился продолжать шпионить за Добрыней. Свою машину он поставил на парковке подальше от автомобиля своего предмета обожания: вдруг Добрыня обратил внимание на «чужеродное» авто, периодически отирающееся возле него.
Добрыня своим привычкам не изменял: Вышел из подъезда минута в минуту; по сторонам не смотрел, сел в свою машину и уехал на работу. А чего ему смотреть по сторонам, когда Финист собственной птичьей персоной в прямом эфире над его ухом докладывал, где стоит машина «патлатого», то есть, «рыжеволосого», и что он делает в данную минуту.
Эх, Алёша!!! Если бы ты знал, что против тебя объединились не только два богатыря, но и все небесные и колдовские силы, ты бы так спокойно не восседал на заднем сиденье своего верного четырёхколёсного друга, а рвал когти с этого двора и не высовывал свой нос дальше квартиры, работы, и дяди Максима.
В обед Добрыня позвонил Илье и озвучил своё решение:
– Илья, я решил прекратить наблюдение. Подумай, как мы его будем брать. Думаю, это нужно делать или в среду, или в пятницу. Надоело быть подопытной свинкой. Пора поставить точки над «i».
– Возможно ты прав. Всё что мы смогли, мы выяснили. А если что понадобится, Финист отработает. Я погуляю во дворе, сделаю рекогносцировку (кому интересно, что это, посмотрите в интернете) и потом разработаю план. Думаю, операцию можно планировать на среду. – согласился Илья. – Вы с Глебом участвовать будете?
– А ты что посоветуешь?
– Желательно, чтобы нас было трое. Попович мальчик непредсказуемый и его действия невозможно просчитать.
– Тогда мы с Глебом возьмём отгулы...
*****
А Глеб методично день за днём мозолил Аннушке глаза. На удивление Глеба, девушка оказалась стойким оловянным солдатиком: в машину не садилась, все разговоры и предложения переводила в шутку.
– Вот ведь упёртая! – жаловался Глеб Добрыне. – никогда не думал, что я могу кому-то не понравится. Я же не страшный! Я – симпатичный!
– Ты не симпатичный. Ты просто красавец! Думаю, именно из-за этого Аннушка осторожничает. Может, у неё уже был неудачный опыт, вот она теперь и дует на холодную воду, обжёгшись на молоке. – успокаивал его Добрыня. – Сколько дней ты уже положил к её ногам?
– Вторая неделя уже пошла. – вздохнул Глеб.
– Значит блицкриг не получился? Тогда только длительная и упорная осада.
– Знаешь, Добрячок, мне кажется, я влюбился. В моей душе такое смятение. Мне хочется петь, прыгать, станцевать, плакать, и смеяться одновременно! Я никогда не испытывал такие чувства как сейчас. Это что-то новое.
– Не торопись, Глебушек, – постарался успокоить его Добрыня. – Это может быть всего лишь интерес, подогретый упорным отказом. Может так случиться, что только она пойдёт на уступки, и ты сразу же потеряешь к ней интерес.
– Не думаю... Я последую твоему совету: буду добиваться Аннушку до конца. Может ей надоест упорствовать, и она сдастся на милость победителя...
На среду парни взяли отгул. Во вторник вечером они прибыли к Добрыне с ночёвкой. Машины расположили так, чтобы между ними смог спокойно «втиснуться» автомобиль Алёши. Добрыня своей машиной перекрыл пустующее место, чтобы случайно никто не смог его занять.
Глеб и Илья рано утром, до появления Поповича, заняли свои места наблюдения. Они использовали тот же приём, что Алёша: расположились с комфортом на заднем сиденье, чтобы не так заметнее было. Добрыня же переставил свою машину в другое место, чтобы открыть доступ к западне. (ой, а намудрили-то как! А если Алёша не поставит свою машину на приготовленное тёпленькое местечко?).
И парни стали ждать. С утра уже припекало – лето было в разгаре. И было душно. В местных новостях обещали грозу. Но не факт, что она будет. Погода дама капризная, а синоптики ещё те брехуны.
Долго засаде ждать не пришлось. Через десять минут на парковку медленно въехал Алёша. Он вертел головой по сторонам, выискивая, где можно было бы припарковаться. Увидев машину Добрыни, он проехал дальше и вписался между Ильёй и Глебом. Расчёт Ильи оказался правильным. Приоткрыв наполовину передние окна, чтобы хоть немного создать сквознячок внутри салона, Алёша вышел из машины и пересел на заднее сиденье.
Бедный Алёша!!! Он и в страшном сне не смог бы увидеть то, что его ожидало наяву! В какую-то долю секунды внутрь салона запорхнул воробей. Это был Финист! Его задачей было отвлечь внимание Алёши и заставить его выйти из машины. А тут уж его бы приняли наши доблестные молодцы.
Алёша, увидев такого наглого воробья, стал размахивать руками, выгоняя его из машины с возгласами «кыш-кыш». Но птица уселась на руль, пару раз чирикнула и... в мгновение ока в салон влетела стая воробьёв, вся родня Финиста в тридцать хвостов.
Боже мой, что начало твориться в салоне! Птицы, как по команде, обгадили всё внутри. Они порхали с места на место, создавая водоворот, но Алёшу не задевали. Он орал благим матом, махал руками, но ни одна пернатая гадина (от слова «гадить») не покинула машину. Пока Алёша отмахивался от птиц, Добрыня спокойно подъехал к месту происшествия и заблокировал выезд для Алёши.
Алёша в гневе выскочил из машины, открыл нараспашку двери в надежде, что птицы покинут салон. Пока он воевал с воробьями, Глеб и Илья вышли из машины и подошли к Добрыне. Они стояли и еле сдерживали смех. Финист по-своему проявил свою птичью фантазию. Ну, это же Финист! Чириканье воробьёв резко прекратилось, и они в одно мгновение покинули многострадальную машину, оставив внутри перья и какашки.
Алёша от бессилья пнул машину по колесу. И только теперь увидел, что за ним наблюдали его вчерашние клиенты, с трудом скрывая свои улыбки.
– Попович! Ты знаешь, что ты безумно прекрасен в женском образе? – хихикая спросил Илья.
Внутри Алёши стала подниматься волна злости. Он прищурился и в его глазах вспыхнул авантюриновый блеск.
– Не смотрите в глаза. – предупредил Глеб.
– Как вы это сделали? – задал вопрос Алёша сразу всем троим.
– Ты о чём? – поинтересовался Добрыня.
– Я про воробьёв. Как вы это сделали?
– Дрессировка. Они у меня ручные. – соврал Добрыня.
– Теперь придётся салон чистить.
– Теперь тебе придётся объяснить, зачем ты следил за Добрыней. – сказал Глеб.
Алёша на мгновение замер и настороженно переводил взгляд с одного на другого и на третьего. Но парни старались не смотреть ему в глаза. Алёша был бы не Алёшей, если бы не воспользовался этой ситуацией. Он рванулся вперёд, оттолкнул Глеба с дороги и помчался стремглав к выходу парковки.
Парни на минуту замешкались от неожиданности.
– Да что же ты всё время драпаешь?! – возмутился Добрыня, первый придя в себя.
Он рванул следом за Алёшей. За ним рванул Глеб, крича на ходу Илье оставаться рядом с машинами.
Добрыня бегал значительно лучше. Плавание сделало его выносливым. Чего не скажешь про Алёшу: с его сломанной ногой далеко не убежишь. Но, как говорят, у страха глаза велики. Алёша мчался с крейсерской скоростью, огибая встречных прохожих. А те с удивлением наблюдали, как красивая девушка рано утром удирала от красивого мужчины. А следом за мужчиной бежал ещё один, тоже красивый. Эстафета красавцев! Любуйся, сколько влезет!
Добрыня медленно настигал Алёшу.
Совершенно неожиданно Алёша вдруг резко сбавил скорость, но продолжал бежать. Потом он остановился, согнулся, схватившись за живот, плюхнулся на коленки, и завалился на бок, сжавшись в комочек. Прохожие шарахнулись в сторону от испуга.
Добрыня, увидев, как Алёша упал на асфальт, резко ускорился и добежав до него, наклонился к нему:
– Алёша, ты чего? Что случилось? – он попытался перевернуть Алёшу на спину, но тот громко застонал.
Его лицо стало бледным, покрылось испариной, глаза были закрыты. Он стонал сквозь зубы.
– Алёша! Где болит? – взволнованно спросил Добрыня.
В этот момент к ним подбежал Глеб
– Что случилось?
– Не знаю. Он резко остановился, схватился за живот и упал. Беги за машиной! Илью попроси, отогнать Алёшину машину на чистку. – распорядился Добрыня.
Глеб, не теряя ни секунды помчался назад.
– Добегался, Малыш! – неожиданно ласково обратился Добрыня. – Сталкер ты мой. Дай я посмотрю, что у тебя с животом.
Он тихонько нажал в районе пупка.
Алёша резко вскрикнул, посмотрел своими затуманенными глазами и прошептал:
– Больно...ты...мне... нрави...
И потерял сознание.
– Алёша! – воскликнул Добрыня! – Не дури! Ты должен держаться! Сейчас Глеб пригонит машину, и мы тебя отвезём в больницу. Ты мне ещё не рассказал, зачем следил за мной! А я очень любопытный.
Он слегка похлопывал по щекам Алёшу, всё время проверяя пульс. Вокруг столпился народ.
– Отойдите подальше, ему нужен воздух. Человеку просто стало плохо.
– Не ему, а ей! Это девка. – кто-то из толпы возразил.
– Это парень! – объяснил Добрыня.
– Педик, что ли? – кто-то презрительно хмыкнул.
– Не педик он, а актёр! Идёт социальный эксперимент и вас сейчас снимают скрытой камерой! – на ходу врал Добрыня. – Как ведут себя люди в неожиданных ситуациях. И вы сейчас показали себя на всю страну во всей красе.
В этот момент подъехал Глеб. Он быстро выскочил из машины, открыл заднюю дверь и отдал приказ толпе:
– Помогите погрузить его в машину. – и уже обращаясь к Добрыне, сказал, – Я уже позвонил в больницу. Там сегодня дежурит бригада Орлова. Садись в машину и прими Алёшу.
Тот парень, что обозвал Алёшу педиком, быстро подошёл к Глебу.
– Ещё двоих нужно! Он без сознания, его трудно будет в салон затащить.
К ним подбежали ещё мужики. Они аккуратно взяли с двух сторон Алёшу, подняли и подали обмякшее тело Добрыне. Тот подхватил Алёшу за подмышки и втянул его в салон, стараясь поменьше причинить ему вреда. Глеб уложил Алёшины ноги на сиденье и закрыл дверь. Быстро сев за руль, он рванул с места.
Алёша, наверное, родился в рубашке. На протяжении всего пути для них горел зелёный свет, и дорога не была сильно загружена. Въехав на территорию больницы, они подъехали к приёмному отделению хирургии. Из дверей выбежали санитары быстро погрузили Алёшу на каталку и повезли на диагностику. Рядом быстрым шагом, практически бегом, шли Добрыня и Глеб.
Алёше сделали УЗИ. Добрыня только взглянул на монитор и сразу предположил разрыв аппендикса. Врач-узист подтвердил его предположение. Алёшу экстренно стали готовить к операции.
Добрыня начал освобождать Алёшу от одежды, но на него фыркнула медсестра:
– Что вы делаете, это же женщина!
– Это парень, мой друг! Участвовал в социальном эксперименте. И я раздену его сам. И побрею тоже. Можете отдохнуть в сторонке, и принесите нам халаты.
– Это с каких пор посетители распоряжаться стали? – возмутилась медсестра.
– Девушка, вы давно работаете здесь? – спросил её Глеб.
– Третий месяц. А что?
– Понятно! Поэтому вы не в курсе. Мы врачи в этой больнице. И вам лучше с нами не ссориться. Иначе Орлов просто с вами распрощается. – предупредил её Глеб.
Только он произнёс свою тираду, как в помещение вошёл сам Орлов.
– Привет, парни! Кого привезли?
– Друга. У него во время бега лопнул аппендикс.
– А почему он одет девчонкой? – хмыкнул Орлов.
– Социальный эксперимент.
– Долго он без сознания?
– Минут двадцать. – прикинул Добрыня.
Он во время разговора продолжал раздевать Алёшу. Глеб помогал ему. Когда они сняли с него трусы, оба впали в ступор: татуировка «Не верь!» бросилась в глаза, на мгновение ослепляя их.
– Как такое может быть? – растерянно произнёс Добрыня! – Он всё это время был рядом?!
– Классная татушка! – восхитился Орлов. И на нужном месте! Предупреждает, чтобы ему не верили! Я пошёл готовиться, поторопитесь, парни. Чем раньше начнём, тем быстрее выздоровеет. В операционную не пущу!
– Дайте перчатки! – потребовал Добрыня.
Медсестра быстро подала ему перчатки и станок для бриться. Добрыня, закусив губу от волнения, быстро их надел и осторожно побрил пах Алёше.
И в этот момент Алёша открыл глаза. Он осмысленным взглядом посмотрел на Добрыню и еле слышно произнёс:
– Я...не...договорил...Ты...мне...нрави... – и снова отключился.
– Что он сказал? – тихонько поинтересовался Глеб.
– Я не понял. – так же тихо ответил Добрыня.
Глеб внимательно посмотрел на Добрыню и пробурчал:
– Всё ты понял... И я тоже.
Алёшу увезли.
Парни вышли из предоперационного блока и уселись на стулья. Оба молчали.
– Операция будет идти часа два, не меньше. – прервал молчание Добрыня.
– Надо позвонить Илье. Он, наверное, переживает! – Глеб достал телефон и сделал вызов.
Илья ответил сразу.
– Ты где? – спросил Глеб.
– На парковке. Как там у вас?
– У него лопнул аппендикс. Сейчас он на операции. Тебе лучше приехать сюда. Закрой его машину, ключи возьми с собой. Посмотри, может есть какие-то документы. Мы в хирургическом отделении, третий операционный блок. Ты знаешь, где это.
– Да, знаю. Я сейчас приеду...
Илья осмотрел салон и обнаружил борсетку с документами. На приборной панели лежал телефон. Он взял и его. Окинув взглядом ещё раз всё вокруг, Илья закрыл двери и нажал на пульт блокировки.
В больнице он уже был через пятнадцать минут.
Войдя в отделение, он направился в сторону третьего операционного блока.
– Ну как? Есть изменения какие-нибудь?
– Садись! Мы нашли третьего! – подал голос Глеб.
– Как Попович? – ещё раз спросил Илья.
– Он пока в операционной. Часа два точно там пробудет, если не будет сюрпризов. – ответил ему Добрыня.
– Илья. Мы нашли третьего! – снова повторил Глеб. – Мы! Нашли! Третьего!!!
– Правда? – воскликнул Илья. – Когда? Где? Кто?
– Это Алёша. – тихо сказал Добрыня.
Илья оторопело уставился на парней.
– Пути Господни неисповедимы! Сюрприз за сюрпризом! А как выяснили?
– Когда раздевали. – ответил Глеб. – Кстати, Добрыня его побрил! Теперь будет чем его шантажировать!
Парни тихо засмеялись и напряжение сразу спало!
– С котом нужно что-то делать. Кто его возьмёт? – поинтересовался Илья.
– Никто, я буду приходить и кормить его. Меня он хоть чуть-чуть, да знает. А вас он может к себе не подпустить!
– Тогда вот что, я сейчас поеду и отгоню его машину в чистку, а вы держите меня в курсе дела. – Илья достал связку ключей, отсоединил ключ от машины, остальные вернул Добрыне вместе с борсеткой и телефоном. – Вечером соберёмся вместе и в более спокойной обстановке обсудим дальнейшие действия.
Он встал, сказал «до вечера» и спокойно пошёл на выход...
*****
Как и утверждал Добрыня, операция продлилась чуть больше двух часов. Алёшу укатили в реанимацию.
– Нам теперь осталось только ждать. – вздохнул Добрыня.
Дверь предоперационного блока открылась и из него вышел Орлов.
– Ваш друг здоровый парень. Ему повезло, что он находился без сознания. Поэтому не ощущал боли. Наверное, это свойство организма – вырубаться, когда больно и страшно. Очнётся, обязательно с ним поговорю. Занятный парнишка.
– Как прошла операция? –нетерпеливо перебил его Добрыня.
– Отлично! Вовремя поступил, поэтому перитонит не успел как следует развиться. У него аппендикс был свернут в кольцо! Я такого ещё не видел! В общем, я сделал всё, что смог, теперь дело за ним! Скоро он очнётся и можете к нему пройти.
Орлов попрощался с парнями и вернулся опять в оперблок готовиться к следующей операции.
– Ты будешь ждать его пробуждения? – спросил Добрыня.
– Разумеется! Неужели я оставлю тебя одного? Тем более, если честно, то мне этот парень даже нравится своей непредсказуемостью, жизнестойкостью, целеустремлённостью. С ним, по ходу, интересно.
Добрыня зыркнул в сторону Глеба, но ничего не сказал.
– Ревнуешь? – подколол его Глеб.
– Ты это о чём? – фыркнул Добрыня.
– Скажи честно, Алёша тебе нравится? – не то спросил, не то утвердил Глеб.
Добрыня не ответил. А что он ответит, когда сам ещё ничего не понимает.
– Я в последние дни наблюдал за тобой. Ты к нему стал относится совсем по-другому. Не удивлюсь, если он стал тебе интересен не как друг.
– Прекрати! – оборвал Глеба Добрыня. – Я сейчас не хочу говорить на эту тему.
– На какую тему? – уточнил Глеб, наплевав на запрет Добрыни.
– На тему чувств. Я только что развёлся, и у меня нет желания заводить новые отношения. Ни с бабами, ни тем более с мужиками.
– Ну-ну... – только и сказал Глеб. Помолчав немного он добавил: – Зато Попович в тебя втрескался! А ведь он натурал!!! М-да...Пути Господни неисповедимы.
К ним подошла медсестра:
– Идёмте! Ваш друг начинает просыпаться.
Они быстро направились в реанимацию. Парни зашли в палату; Алёша лежал в окружении мониторов, которые на все лады пищали, тикали, «дышали». В вену была введена капельница, и он был подключён к аппарату ИВЛ
Лицо Алёши было бледным, с сероватым оттенком. Губы отдавали синюшностью, нос заострился; но даже с такой болезненной внешностью он выглядел прекрасно.
Сердце Добрыни сжалось в комок. Алёша лежал такой жалкий, одинокий, словно никому не нужный...
«Сколько же тебе пришлось испытать в жизни? ... Сколько тебе пришлось отвоёвывать для себя место под солнцем? И никто тебя не поддерживал в трудную минуту... всё сам, да сам...» – подумал Добрыня.
Ресницы Алёши затрепетали, вздрогнули и он открыл глаза.
Взгляд был расфокусирован. Так бывало у всех в первые минуты, кто выходил из общего наркоза. Алёша снова прикрыл глаза и через минуту опять их открыл. Теперь его взгляд был осмысленным. Он попытался пошевелиться и что-то сказать, но сил не было. Его взгляд был устремлён на Добрыню.
– Не шевелись! Тебе пока ещё нельзя шевелиться.
Алёша мельком глянул на Глеба и снова перевёл взгляд на Добрыню. Его глаза заискрились радостью, словно говоря: ты первый, кого я увидел, открыв глаза!
К нему подошёл дежурный врач.
– Как себя чувствуешь? Ты меня слышишь?
Алёша слегка кивнул головой и моргнул глазами.
– Видишь меня?
Алёша снова моргнул.
– Дышать сам сможешь?
«Глупый вопрос» - подумал Глеб. «Как он сможет ответить, если у него во рту трубка!»
Врач постоял немного, наблюдая за мониторами.
– Сделай глубокий вдох. – попросил врач.
Алёша глубоко вздохнул. В этот момент врач одним движением удалил трубку.
Алёша ещё раз вздохнул и прошептал:
– Пить....
Рядом с Глебом на тумбочке стоял стакан с водой и чайной ложечкой. Глеб зачерпнул воды и осторожно стал поить Алёшу водой, приговаривая:
– Не торопись! За тобой никто не гонится. И гнаться не будет! Ты теперь в нашей команде.
В глазах Алёши промелькнуло удивление, и он хотел что-то спросить, но Добрыня его остановил:
– Все вопросы и ответы потом! Мы завтра поболтаем. А сегодня ты должен лежать и отдыхать. И, пожалуйста, выполняй все требования врача. Сегодня ты останешься здесь. В палату тебя переведут, наверное, завтра.
– Что со мной было? – прошептал Алёша.
– Тебе вырезали аппендицит.
– Блин! (на самом деле мат), опять дыра в коже. – улыбнулся Алёша.
К ним снова подошёл врач:
– Парни, вам пора. Ему нужно отдыхать. Теперь с ним всё будет в порядке.
Добрыня слегка пожал руку Алёше, отчего у того глаза засияли от счастья.
– Отдыхай! Мы навестим тебя завтра. За машину не беспокойся, она в чистке. Кота накормлю. Ключи от квартиры у меня. Не переживай.
Они попрощались и вышли из палаты...
*****
– Ты видел, как он на тебя смотрел? – поинтересовался Глеб, когда они вышли из корпуса.
– Ты опять?
– Добрыня, чует моё сердце, что тебя ждут великие потрясения! Этот парень не из тех, кто легко сдаётся! Он влюблён в тебя!!! И это неоспоримый факт. Он сделает всё, чтобы завоевать твоё сердце. Так что – будь готов к его напору. – предупредил Добрыню Глеб.
– Слушай, надо на его работе предупредить, что он в больнице! – вдруг вспомнил Добрыня. – У тебя сохранился телефон? Или ты на сайте заказывал столик.
– По телефону. Сейчас звякнем! – Глеб достал телефон, полистал в журнале вызовов и нажал на вызов... – Алло, добрый день! Передайте пожалуйста руководству, что ваш сотрудник Попович Алексей лежит в больнице. Ему сегодня утром сделали операцию по удалению аппендикса. Все вопросы можете задать по телефону.
И Глеб продиктовал номер телефона отделения реанимации.
За разговорами парни дошли до машины.
– Давай я тебя отвезу домой. – предложил Глеб.
– Я не против! Хотя, мы можем сейчас съездить на квартиру к Алё...Поповичу. Нужно собрать ему вещи, кота покормить, заодно своими глазами увидим, как он живёт.
– А это идея! Поехали! ...
Замок они смогли открыть не сразу: больно мудрёная конструкция была: он открывался в противоположную сторону. Когда вошли в квартиру, их встречал Баюн.
Увидев чужих, кот на глазах распушил свой хвост и отошёл на приличное расстояние, готовый сигануть прочь, если кто-нибудь вздумает покуситься на его свободу. Он настороженно наблюдал за непрошенными гостями.
А те прошлись по всей квартире, заглянули в туалет и ванную, на кухню, проверили балкон.
– Ты посмотри в шкафу, что можно ему принести на первое время. Он же сейчас практически голышом и ему завтра даже не во что будет переодеться. А я кота покормлю. – предложил Добрыня.
Если собрать комплект одежды для Глеба не составило труда, то для Добрыни покормить кота оказалось не так просто: Баюн не откликался ни на какие ласковые позывы. Пришлось Добрыне просто насыпать корма в чашку, и побольше, чтобы хватило до следующего дня, и налить воды. Заодно почистил и кошачий туалет...
Глеб привёз брата прямо на парковку: нужно было переставить машину. Она так и стояла поперёк, как её оставил Добрыня. Алёшиной машины уже не было. Илья отогнал её на мойку. Добрыня позвонил ему. Илья ответил не сразу.
– Ты где сейчас?
– Еду в такси, возвращаюсь за машиной, а ты? – спросил Илья.
– Я как раз рядом с твоей тачкой. Я тебя подожду. – Добрыня сбросил вызов и сел за руль. Он припарковался рядом с авто Ильи и стал его ждать.
«Что происходит?» – Задумался Добрыня? – «Что я такого натворил, что небеса так круто перевернули мою жизнь? И Глеб, дурак, со своими предположениями и выводами суётся куда не следует. Такое впечатление, что он так и подталкивает меня в объятия Поповича. А если бы он ещё узнал, что мы опять целовались...» – Добрыня вдруг явственно ощутил на губах последний поцелуй, и его окатила волна жара. Сердце застучало громче и быстрее, дыхание замедлилось, а внизу живота он почувствовал спазм. «Да ёшкин кот!!!» – чертыхнулся Добрыня. – «стоит только подумать про Алёшу, и опять такая реакция! Мозги отдельно от тела живут, что ли?». Он вдруг поймал себя на мысли, что почти всегда называет Поповича по имени, а не по фамилии. «Вот придёт он в себя, и пора прояснить ситуацию. Иначе я не знаю, куда заведёт эта история» – вздохнул Добрыня и устало прикрыл глаза.
Минут через десять в стекло постучали. Добрыня встрепенулся и открыл глаза.
Рядом с ним стоял Илья. Добрыня вышел из машины.
– Пойдём ко мне перекусим? День такой суматошный, что аж напиться хочется!
– Ну, напиться мы всегда успеем, а вот позавтракать, точнее – пообедать, не мешало бы.
Они направились к Добрыне.
– Пока Алёша, – он подумал, что снова Алёшу назвал по имени, – лежит в больнице, нужно убрать камеру. Мы с Глебом сегодня были там, но я не сообразил про неё.
– Давай после обеда съездим вдвоём.
– Как его машина?
– Как Попович?
Они одновременно задали друг другу вопрос.
– Он пришёл в себя, завтра должны перевести в общую палату. А пока под наблюдением в реанимации. Всё-таки перитонит штука серьёзная. Лишь бы не было осложнений. Большой плюс, что вовремя привезли. – первым ответил Добрыня.
– Машина будет в порядке. Её отмоют капитально. Чёрт, такое впечатление, что это наша вина в случившемся! Я чувствую себя виноватым! Он знает, что он один из нас?
– Нет. Мы с ним почти не разговаривали. Он ещё слаб был. Знаешь, я думаю, что ему пока говорить не нужно, пусть чуток оклемается. После его выписки соберёмся у тебя в офисе и поговорим.
Они вошли в квартиру и направились сразу на кухню. Вдвоём они быстро приготовили сытный перекус, попили кофе и, всё убрав, отправились опять на квартиру к Поповичу.
Там Илья быстро демонтировал скрытую камеру, проверил, не оставил ли следов и только тогда уже огляделся вокруг.
Добрыня обратил внимание, что Баюн успел приложиться к корму. Он ещё добавил еды в кормушку и заодно проверил туалет: он был чистым. Парни осмотрелись и покинули Алёшину квартиру.
На следующий день Алёшу обрядили в больничную одежду и перевели в палату. В обед к нему пришли Глеб с Добрыней, принесли его телефон, зарядку к нему, наушники, и комплект одежды.
– Мы не знали, что тебе нравится, поэтому собрали комплект на свой вкус. Если что нужно заменить – скажи, мы привезём тебе. – промолвил Добрыня.
Алёша молчал, нахмурив брови.
– Почему такой смурной? – поинтересовался Глеб. – Болит?
– Зачем меня побрили! – возмутился Алёша. – Всю красоту уничтожили.
Парни в замешательстве посмотрели на Алёшу: о чём это он? Но когда до них дошёл смысл, они от души засмеялись, стараясь сдерживаться, чтобы не беспокоить других.
– Зато голову не тронули – ишь какая грива разметалась по подушке! – хихикнул Глеб.
– Кто меня побрил?
– Я! – смело заявил Добрыня и вдруг почувствовал, как краснеет.
– Он не позволил медсестре раздеть тебя и побрить. Всё сам! Всё сам! – ехидно подковырнул Глеб Добрыню.
– Вот засада! Такой шанс упустил! Это же так офигительно, когда тебя раздевает женщина! – продолжал возмущаться Алёша, искоса поглядывая на Добрыню.
– Какая разница, кто тебя раздевает и бреет, когда ты в отключке! – фыркнул Добрыня. Он уже понял, что Алёша прикалывается над ними. – отрастёт за два месяца.
– Ага, а за эти два месяца я раздеру весь свой пах от чесотки.
– А мы тебе дегтярной мазью там намажем, чтобы не чесалось! – засмеялся Добрыня.
– Ты брил, тебе и мазать! – безапелляционно заявил Алёша и посмотрел на Добрыню.
– Раз такой весёлый, значит быстро поправишься! Через недельку домой поедешь, как только швы снимут. – пообещал Глеб.
Они ещё немного поприкалывались друг над другом и Глеб с Добрыней, попрощавшись с Алёшей, ушли.
Как только дверь за ними закрылась, Алёша расслабился: ему было хреново, его тошнило, от любого мало-мальски движения боль отдавалась по всему животу.
«Только бы не вывернуло наизнанку, вдруг швы разойдутся» – подумал Алёша.
В палату вошла медсестра и прямиком направилась к Поповичу.
– Укольчик! – нараспев произнесла она.
Алёша с трудом повернулся набок, подставляя ягодицу для экзекуции. Медсестра безжалостно всадила ему иглу и медленно вводила препарат. Укол был болючим, но Алёша терпел.
– Меня сильно тошнит. – пожаловался он.
– Я доложу врачу. Под кроватью «утка», если что. – Она пододвинула её поближе, чтобы Алёша смог сразу найти.
Стоило ей уйти, как на него накатила волна тошноты. Он быстро нащупал рукой ёмкость и его начало выворачивать наизнанку. Позывы были резкими, но на пустой желудок они приносили адскую боль в области шва. Алёша с трудом пришёл в себя после этой немедицинской «процедуры», но ему странным образом стало легче, и он, осторожно повернувшись на левый бок, быстро заснул, успев только подумать: «Хорошо, что Добрыня не видел всего этого...
Ему разрешили вставать на следующий день и посоветовали сразу же приучать себя ходить прямо, а не согнувшись набок, иначе он испортит свою осанку и будет кривобоким. Шутка это была, или дельный совет, основанный на практике, Алёша не знал, но решил последовать ему и попробовал пройтись в первый раз после операции.
Боже, он еле-еле сполз с кровати! Все мышцы тянуло, голова кружилась, в руках и ногах была сильная слабость. Но упорный характер Алёши не позволял ему давать себе слабину. У него был стимул: поскорее выйти из больницы – дома стены помогают и Баюн! Он потихоньку, осторожно прошёлся по палате от двери к окну и назад и понял, что ходить прямо труднее, чем скрючившись набок – от прямохождения тянуло шов и все мышцы живота.
– Я не могу позволить себе стать кривым! – вслух произнёс Алёша. – Достаточно того, что я хромаю! ...
Парни посещали Алёшу ежедневно. Добрыня приносил ему куриный бульон, рассказывал про Баюна. Илья доложил, что машина его выскоблена до блеска и стоит на стоянке возле Добрынинского дома и ждёт хозяина. Глеб вёл задушевные беседы, исподволь изучая его как пациента.
И Алёша постепенно переставал осторожничать в их присутствии. Как-то так, само собой, получилось, что за этот короткий период он сдружился с этой великолепной «троицей».
В присутствии свидетелей Алёша вёл себя адекватно. Но один раз они с Добрыней остались в палате одни: Глеб и Илья уже ушли, а сосед по палате выписался из больницы.
– Добрыня, можно тебя попросить об одолжении? – осторожно спросил Алёша.
Добрыня насторожился:
– Смотря о чём попросишь.
– Наклонись, пожалуйста.
– Если полезешь целоваться, не посмотрю, что ты после операции – врежу!
– Не полезу. Слово даю.
Добрыня наклонился к нему, ежесекундно ожидая подвоха.
Алёша осторожно уткнулся носом Добрыне в изгиб шеи и сделал несколько глубоких вдохов. Его дыхание щекотало шею, сердце Добрыни пустилось с места в карьер, губы сразу же пересохли.
– Твой запах лучше всяких лекарств. Как только я его чувствую, у меня уходит боль. – Алёша легонько оттолкнул Добрыню от себя.
– Зачем ты следил за мной?
– Ты знал об этом?
– Знал, но не сразу. Так зачем ты следил за мной?
– Я хотел узнать, чем дело закончилось после того, как я удрал.
– Узнал?
– Узнал.
– И что?
– Я узнал, что ты стал свободен, а значит, у меня появился шанс...
– Так! Стоп! Дальше ни слова, иначе я уйду! – прервал Алёшу Добрыня.
– А я уже всё сказал...Дай мне подышать тобой ещё немного, пока никого нет. Я не вру, твой запах действительно меня исцеляет. Не бои́сь, я не буду целовать тебя.
Добрыня посмотрел на Алёшу и, после недолгого раздумья, медленно наклонился к нему, но чуть ниже, чем в первый раз. Их щёки прикоснулись друг к другу и раздался треск молнии.
Они оба вскрикнули от неожиданности и отпрянули друг от друга.
– Ты током бьёшься – воскликнул Алёша.
– А может это ты током бьёшься? – возразил Добрыня. – Или оба. – добавил он.
Наступила неловкая пауза.
– Так ты будешь лечиться? Если нет, то я пойду.
Алёша молча притянул к себе Добрыню, уткнулся в его шею носом и задышал, стараясь как можно больше вобрать в себя Добрынинский аромат. Такая ароматерапия длилась минуты три. Добрыня сидел, нагнувшись, и боялся пошевелиться. Вдоволь надышавшись, Алёша мягко отстранил от себя Добрыню и тихо поблагодарил:
– Спасибо...
– Я, пожалуй, пойду. Увидимся завтра...
*****
Алёшу выписали на девятый день, пока не пришли в норму анализы. Швы были сняты и он, наконец-то, сможет помыться. Добрыня привёз его к себе домой. Алёшу даже уговаривать не пришлось.
А в квартире Добрыни его ждали Илья и Глеб.
Алёша удивился: он никак не ожидал, что его будет встречать накрытый стол с новыми друзьями. Ему было и приятно, и одновременно это настораживало: что такого случилось, что все трое изменили своё отношение к нему. Особенно Илья.
И тут ему вспомнились слова Глеба после пробуждения «ты теперь в нашей команде». Что за команда? Сколько в ней членов, и чем она занимается?
– Ну, давайте отметим счастливое возвращение нашего спринтера! – предложил Глеб.
Они наполнили рюмочки красным вином (чисто в лечебных целях!), чокнулись и выпили...
*****
Конец главы.
12.07.2024.