Глава 13
Двуногий стоял у стола, его глаза блестели от возбуждения. Перед ним на металлическом подносе лежали крылья — огромные, вырезанные точно, с перьями ещё влажными от крови. Он не спал почти двое суток, всё подготавливая: жилы, мышцы, швы. Всё должно быть идеально.
— Эксперимент 74… Эксперимент 75… — прошептал он, прикасаясь к телам двух спящих котов.
Крошка и Сухарик лежали на операционном столе, без сознания, под действием анестезии. Их дыхание было тяжёлым, ровным. Двуногий начал с разметки — маркером нанёс линии на их спины, где должен был прикрепить крылья.
Он аккуратно надрезал кожу, обнажил мышцы, затем начал внедрять новое: сухожилия, пучки тканей, соединения. Каждое движение было точным, будто он вживлял будущее прямо под кожу.
Операция длилась почти весь день.
Крылья были пришиты. Закреплены. Наложены швы. Подключены тонкие капилляры, чтобы они начали получать кровь. На концы лопаток он пришил дополнительные пучки мышц, взятые у более крупных животных. Он не был уверен, что они смогут летать, но если бы они шевелили — это уже был бы прорыв.
Он смотрел, как кожа натягивается на швах, как перья дрожат от лёгкого сквозняка.
---
Когда Крошка открыл глаза, всё было в тумане. Спина жгла, будто его подожгли. Он попытался встать — не смог. Что-то тяжёлое тянуло назад. Он дёрнул плечами… и почувствовал движение.
— Что это… — хрипло выдохнул он.
Сухарик лежал рядом. Он тоже очнулся. С трудом поднял голову и посмотрел на брата. В его глазах отразилось безумие — не от злости, а от ужаса. Он видел… крылья.
Они были живыми. Чужими. Своими.
Двуногий, сидящий у стола, записывал в блокнот:
> "День 1 после операции. Движение крыльев слабое, но заметное. Реакция боли высокая. Антибиотики добавлены в воду, внутримышечно введён стимулятор роста и укрепления тканей. Ждём приживления мышц."
Он подошёл к клеткам, налил свежую воду, подмешанную с лекарствами. Осторожно погладил Сухарика по лбу и прошептал:
— Вы выживете. Вы должны. Я вас не создал, чтобы вы умерли. Я создал, чтобы вы летали.
А потом сел обратно. Ждал. Смотрел.
А Крошка и Сухарик лежали, неподвижные, ощущая вес крыльев, которых не должно было быть. И ждали... чего — не знали.
Прошло два дня. Швы больше не кровили. Температура у котов стабилизировалась. Двуногий с довольным лицом крутил в пальцах шприц, наблюдая за клетками.
И вот… Крошка дрогнул плечами. Сухарик вздрогнул. Оба братья резко замерли — на спинах что-то шевельнулось.
Крошка, напрягаясь, потянул мышцы лопаток. Чуть-чуть. Едва ощутимо — и перья на левой крыле дрогнули. Он зарычал сквозь зубы, больше от страха, чем от боли. Потом снова. Ещё немного. Крыло взвилось — на секунду, потом опало.
Сухарик закрыл глаза, будто надеясь, что, когда откроет, этого не будет. Но было. Было.
Он напряг спину. Крылья зашевелились.
— Они… чувствуют, — прошептал он. — Это… это не кожа. Это... часть меня.
Они ощущали холод, когда крыло касалось решётки. Боль, когда напрягали швы. Лёгкий ветер, когда воздух колыхал перья. Они чувствовали, как дрожит каждая мышца под кожей, как крылья — живут.
Двуногий, поражённый, бросился к столу и начал быстро писать в дневник:
> "Эксперимент 74 и 75: Успех. Начали чувствовать крылья. Первая двигательная активность проявлена на третий день. Сенсорная чувствительность подтверждена. Перья реагируют на воздух. Мышцы работают. Эксперимент ПОЛНОСТЬЮ УДАЧЕН."
Он поднял взгляд на них, как будто впервые по-настоящему видел свои творения.
Но в клетке царила тишина. Жуткая, затаённая. Крошка прижался к полу. Сухарик тяжело дышал, глядя в угол.
— Мы не такие… — прошептал он. — Это не мы… Мы не должны были быть такими.
— Я хочу… обратно… Я хочу быть просто собой…
Но «просто собой» уже не существовало. Больше не было котов по имени Крошка и Сухарик.
Были только Эксперимент 74 и Эксперимент 75.
И крылья на их спинах шевелились в ответ на каждое слово.