Пролог
Тёплый, пахнущий молоком и шерстью уголок в глубине корзины был полон жизни. Пять крошечных комочков тесно прижимались друг к другу, издавая тонкие писки, едва различимые под равномерным гулом домашнего уюта. Над ними склонилась молодая короткошёрстная кошка, ласково прикасаясь языком к их ещё влажной шерсти.
— Мои милые… мои сокровища, — мурлыкала она, обвивая хвостом сразу всех. — Вы — самое лучшее, что со мной случалось. Такие разные… но одинаково родные.
Она носом тронула каждого по очереди — одного светло-коричневого с чуть золотистым отливом, другого — тёмного, почти шоколадного. Остальные трое спали, свернувшись клубочками, сдвинув уши, будто слышали только её голос.
— Скоро к нам придут Двуногие, — продолжала она, мурлыча не громче шёпота. — Они выберут кого-то из вас, и вы отправитесь в новый дом. Это не страшно. Это значит, что вы будете любимы. Вас будут кормить, гладить, звать по имени…
Она замолкла на мгновение, заглядывая в глаза одному из котят — они были ещё закрыты, но ей казалось, что она уже видит в них судьбу.
— Чтобы вас выбрали, вы должны быть ласковыми. Смотрите на Двуногих, не прячьтесь. Пусть они увидят ваши глазки, услышат ваш голос. Пусть поймут, какие вы добрые, какие вы хорошие…
Кошка замерла, прислушиваясь — где-то в другом конце дома скрипнула дверь. Её уши дрогнули.
— А пока… пока просто спите. Мурлыкайте свои первые сны. Пока вы со мной… я буду оберегать вас.
Она снова легла, обхватив их своим тёплым телом, и мягкий свет лампы окутал гнездо, словно охраняя покой.
Но ни она, ни её малыши не знали, что один из них однажды вернётся — совсем другим. И тогда всё изменится.
Проходили дни. Потом недели. Мир становился ярче — котята открыли глаза, расправили лапки, начали выходить за пределы тёплого гнезда. Они путались в одеяле, гонялись за тенями и учились играть, кусая друг друга не по-настоящему, а понарошку — как учат детские инстинкты.
Мама всегда была рядом. Она следила, чтобы никто не ушёл слишком далеко, чтобы никто не остался голодным. А вечерами укладывала их всех, переплетаясь с ними хвостом, словно пытаясь удержать всё счастье разом.
— Вы растёте такими красивыми, — мурлыкала она. — Настоящие сокровища. Я не устану говорить вам это снова и снова.
И вот однажды утром дверь снова скрипнула. Пришли Двуногие. Сначала один. Потом второй. Они пахли чем-то незнакомым, но котята, как учила их мама, не прятались. Они смотрели в глаза, терлись о вытянутые пальцы, издавали мягкие звуки — всё, как им говорили.
— Молодцы… — шептала мама, сидя чуть в стороне. — Именно так. Станьте тем, кого можно полюбить.
Первой ушла одна из девочек — беленькая с пятнышками на лбу. Её посадили в мягкую переноску, и она мяукнула прощально, растерянно. Мама поднялась, провела её взглядом, подошла и лизнула в макушку через решётку.
— Ты справишься. Ты будешь счастлива. Не бойся. Просто будь собой.
На следующий день забрали вторую девочку — пушистую, пугливую, но с добрым сердцем. Она дрожала в лапах Двуногого, но мама обняла её лапами, прижала носом к груди.
— Помни, ты — любимая. Даже если ты далеко, моё сердце рядом.
Остались трое: два брата и сестра. В доме стало тише. Котята скучали, замирали, когда слышали очередный шаг за дверью. А мама всё так же смотрела на них с нежностью и тревогой, будто прощалась с каждым из них заранее.
Она не знала, что для двух братьев судьба приготовила не дом — а нечто иное. Иного дома им не суждено было найти…