Акрофобия

После ночного визита к другу Генри зашёл в спальню и подошёл к шкафу, по пути снимая потную и грязную одежду. Часы показывали полночь. Сняв проклятый галстук, который давил, как петля, он обернулся и увидел Анну, которая лежала в кровати в ночной рубашке и смотрела на него, держа левую руку на лампе.

– Скажи мне, пожалуйста, любимый, – сказала она с насмешкой на губах, – неужели мои слова для тебя – пустой звук?

Мужчина вздохнул и ничего не ответил. Раздевшись, он лёг на кровать.

– Мне кажется, я с тобой разговариваю.

– Нам нужно выспаться, – сказал Тор, – завтра утром мы должны уладить с врачом вопрос по поводу денег.

– Довольно, – нервно выпалила его жена, – хватит прикидываться. Зачем ты ходил к нему? А? Ведь я настойчиво просила тебя этого не делать.

– Чего ты хочешь? – Генри устал и был очень зол.

– Я хочу узнать, что ты ему говорил.

– Это наше дело.

– Нет! – Анна взяла мужа за руку и повернула к себе.

– Отпусти.

Он отстранил её руку, наблюдая на коже следы от женских ногтей.

– Я сказал ему то, что и ты. Знаешь, Анна, при всём положении дел, Джек не заслуживает того, что ты для него готовишь. Он бы никогда...

– Хватит. Я уже достаточно слышала от тебя слов «никогда» и «Джек добрый и хороший». Хватит! Но я всё понимаю – тебе наплевать на Эрика, потому что он не твой сын. Моему мальчику нужна опора, защита, покровительство, но ни ты, ни тем более его отец не смогли дать ему это. Ты тряпка, Генри, настоящая тряпка. Ты бегаешь от одного к другому, как собачонка, и не можешь понять, с кем ты.

Мужчина отвернулся, желая скрыть обиду и гнев. Под одеялом грелись его сжатые кулаки, похожие на камни. Но он молчал, как и всегда.

Анна отодвинулась, продолжая презрительно смотреть на мужа. Шесть лет назад она сутки лежала на столе в родильном доме, ждала, с болями и схватками, пока её ребёнок не выйдет из утробы. Она терпела все девять месяцев до того, и вот наконец маленький, смешной, похожий на карлика человечек лежал у неё на руках. Он плакал, открыв маленький беззубый рот, а мать пеленала его и пела колыбельную, хотя он даже не знал своего собственно имени.

И ей плевать, что теперь её сыну шесть лет, плевать, что он любит своего отца. Он всё равно её дитя, он по-прежнему тот маленький человечек, который кричит и плачет от всего вокруг происходящего. В тот момент, когда Эрик с окровавленным виском лежал на берегу, а Генри лез за ним вниз, она поняла, что сможет убить за сына. Если надо будет, она достанет Джека везде, поедет в любую страну, на любой континент. У неё есть много чего, но по-настоящему дорог ей только её ребёнок. Даже Генри, муж, был для неё лишь обузой. Она относилась к нему, как к домашнему животному, но больше с жалостью, чем с любовью.

Женщина повернулась на бок, пытаясь заснуть, но, как и её сын, в ту ночь она почти не спала.